Darkness Captivity

Прохладные струи воды, как нежные прикосновения, касаются кожи. Зарываюсь руками в волосы. По спине бегают мурашки. С меня смывается грязь и кровь, я будто отмываюсь от событий, произошедших в третьем городе. Приоткрываю рот. Искусанные до крови губы сейчас кажутся непривычно гладкими. Впервые за последнюю неделю позволяю себе расслабиться, и мышцы ощутимо избавляются от напряжения. В тишине, нарушаемой лишь стуком капель о плитку и беспокойным биением сердца, мысли не дают покоя. Джейкоб рассказал мне о матери. Описал ее светлые волосы и яркие голубые глаза, нежные черты лица и розовые пухлые губы. Упомянул, что я сильно похож на нее. Это не стало для меня новостью. Мама всегда выглядела, как мягкая и хрупкая женщина, но даже я, будучи ребенком, догадывался, что в ней горит невероятная сила. Может, снаружи она и была ангелом, но внутри — бойцом. Именно про другую сторону мамы и рассказал мне Джейкоб. Мутант видел в ней беспощадного воина, гордого управленца, несгибаемого победителя. Только в тот момент я осознал, сколько власти было в руках мамы. Ведь после ее смерти изменилось все дезилийское королевство. Она распоряжалась жизнью белых магов. Только вот самого главного Джейкоб так и не сказал. Как они познакомились — так и осталось загадкой. Джейкоб пообещал, что я узнаю правду в последнем городе: там кроется истина. Любопытство и стремление разгадать предсмертные мамины слова долго не отпускали меня, поэтому я старался выпытать информацию у Джейкоба изо всех сил, но тот был непреклонен, а упорно стоять на своем — глупо и бессмысленно. После разговора о матери у меня буквально поджимались колени от сковавшей душу боли и ностальгии. Держать все в себе у меня просто не получилось. Попросив Эвелин и Лекса вечером зайти в мои покои — хотя не знаю, можно ли их называть моими, — я рассказал обо всем, что случилось. Сестра была поражена. Она предлагала кучу теорий о том, как мама могла познакомиться с Джейкобом. Я постоянно пожимал плечами, но точно понимал, что правда намного глубже, чем мы предполагаем. Только вот узнать ее можно лишь в последнем городе. Что же, у меня появился еще один стимул прожить до конца путешествия в Зоне Мутантов. Отлично. Лекс почти все время молчал, но я хотел, чтобы он знал правду и понимал, что творится у меня в душе. Убираю ставшую пустой бочку, наскоро вытираюсь полотенцем и надеваю выстиранную одежду. Чувствую долгожданную свежесть, запах ткани и конюшни, как раньше, а не въевшуюся вонь крови. Когда захожу в покои, приоткрываю окно. Меня сразу же встречает порыв ветра, но он уже не такой холодный, как четыре дня назад. На улице заметно потеплело, значит, холодные дни уходят. Завтра-послезавтра, наверное, можно будет снова отправляться в путь. Плюхаюсь на кровать и ощущаю непривычную мягкость. Казалось бы, буквально полторы недели назад я так же лежал на постели в своем королевстве, но с того момента словно прошла целая вечность, а не несколько дней. Глаза слипаются. Чувствую легкость, когда засыпаю. Словно падаю, и мышцы резко расслабляются. Не знаю почему, но я никогда не путал сон с реальностью. Так происходит и в этот раз. Смотрю по сторонам, но меня окружает темнота. Воздух словно наполнен нереальной тяжестью. Понимаю, что сплю, пытаюсь дотронуться до тела, чтобы прийти в себя, но не могу. Открываю рот и пробую закричать, но изо рта вырывается только резкий порыв воздуха. Постепенно все вокруг меня начинает проявляться: сначала вижу мерцающие звезды на ночном небе, чувствую землю под ногами, а потом со всех сторон возникают деревья. Вокруг меня расстилается лес. Часто моргаю, стараясь проснуться. Ничего не помогает. Поднимаюсь на ноги. Голова немного кружится. Каждый шаг дается с трудом. Вдруг впереди слышится детский плач. В груди все замирает от ужаса. Бегу вперед, но слишком медленно. Лес вокруг расплывается. Звезды на небе становятся похожими на хаотичные кляксы красок. Все сливается в один круговорот. Боюсь упасть. Куда я упаду? В гиблую землю, кладбище боли, которое хранит в себе Зона Мутантов, или в бескрайнее небо, наполненное острыми звездами? Плач слышится все громче. Он будто внутри меня. Режет уши не хуже лезвия. — Кайл!! Узнаю этот голос. Конечно, узнаю. Внутри все вспыхивает болью. Резко останавливаюсь, и плач почему-то заканчивается. Звезды рассыпаются по небу, земля расстилается под ногами. Передо мной стоит мальчик. Мальчик, которого я спас от лагеря искупления. Мальчик, забравший частичку моей души, сбежав обратно в лайбаунское королевство. Красный маг, за несколько минут успевший заставить меня чувствовать. Меня трясет, как от мороза. Мальчик стоит напротив меня, его темная испачканная одежда порвана, ладони измазаны в бордовом соке, ноги по щиколотку в вязкой грязи. Карие глаза кажутся стеклянными, безэмоциональное лицо в царапинах. Руки по швам. Не бесчувственный. Лишенный чувств. — Малыш. — Опускаюсь перед ним на одно колено. В такой позе он едва выше меня. — Мы… — Его голос еле слышим. По его щекам вдруг начинают катиться слезы, хотя у него и не меняется выражение лица. Пухлые красные губы искусаны, почти как у меня. Ага. Только вот мне семнадцать, а ему не больше десяти. — Мы умрем… Все мы… Я, мама, другие… Его голос дрожит. Впиваюсь ногтями себе в ладони, но не чувствую физической боли. К сожалению. Хочу протянуть руки, чтобы вытереть слезы с его лица, но мальчик отшатывается, как только я пододвигаюсь к нему. Страх, с которым он смотрит на меня, будто ломает на части. Это тот страх, с которым меня встретили заключенные лагеря искупления. Тот страх, от которого хочется задушить каждого, лишь бы эти жалобные взгляды не разъедали душу. — Вы не умрете, — говорю. — Почему вы должны умереть? Дрожащей рукой мальчик тычет мне в грудь. Как это понять? Они умрут из-за меня? Я умру вместе с ними? Что это вообще значит? Часто дышу. Как же я хочу проснуться. Зажмуриваюсь. Как же я хочу проснуться! — С-спасти… — заикаясь, продолжает мальчик. — Принц… принц должен спасать. — Ты хочешь, чтобы я помог вам? — догадываюсь, и мальчик неуверенно кивает. Его глаза вспыхивают надеждой. Это убивает меня. Почему он кажется таким правдоподобным? Почему создается ощущение, будто все это происходит на самом деле? Что, если я действительно должен помочь лайбаунсцам и мальчику? Только разве я могу помочь враждующему с нами народу? Да и как? Если даже мальчик сейчас в лагере искупления, я не могу покинуть Зону Мутантов, не дойдя до конца. — Но почему я? — Белые м-маги… убивают… красные маги тоже… убивают нас… — Мальчик всхлипывает, и я прикрываю глаза, дыша через раз. — Но… не п-принц… Принц не убивает… нас. — У нас еще есть время? — спрашиваю, и мальчик кивает. — После освобождения мутантов все должно измениться. Измениться, слышишь? Я сделаю все… — Тс-с. — На лице мальчика появляется скромная улыбка. — Он… он к тебе. — Кто он? — Он… он, как я. Хочу переспросить, но вдруг весь мир сотрясается. Меня бросает в жар. Резко распахиваю глаза. По спине стекает пот. Чувствую, как кто-то сильно схватил меня за плечи. Мои ладони крепко вцепились в простыню. Дымка от сна не покидает: перед глазами все еще ночное небо, лес и мальчик, просящий о помощи. Это не просто фантазия. Это призыв. Я понятия не имею, что сейчас творится в дезилийском королевстве без меня. Тем более, после сожжения лагеря искупления. Может, белые и красные маги вновь встали на тропу войны. Осознаю, как ценен каждый день, проведенный в Зоне Мутантов. Времени у нас практически нет. Мы можем просто не успеть предотвратить настоящую катастрофу. — Принцик? Принцик, эй. — Картинка только начинает проясняться. Яркие глаза Лекса возникают передо мной в кромешной темноте. Чувствую тяжесть его рук на своих плечах, то, как кожа точно горит в местах прикосновений, и постепенно успокаиваюсь. — Что ты тут делаешь? Вдруг вспоминаю слова мальчика. Он говорил про Лекса, красного мага. Словно видел сквозь иллюзию сна, что Лекс пытается меня разбудить. — Я видел, как Джейкоб превратился в птицу и улетел. Их превращение, оказывается, весьма неприятное. — Посреди ночи пришел поделиться впечатлениями? — хмыкаю. Но Лекс только закатывает глаза, видимо, не считая мою шутку достойной внимания. — Его комната пустая. Даже не охраняется. — Нет-нет, Лекс Картер. Представим, что я этого не слышал. — Если хочешь узнать о своей дорогой мамочке в лучшем случае через пять городов, то давай представим, — с усмешкой кивает Лекс. — Подожди, а в худшем? — В худшем — не узнать никогда. Ну так? Кусаю губы. Меня терзают сомнения. С одной стороны, мне безумно хочется узнать, что скрывает Джейкоб по поводу моей мамы. С другой — обыскивать его комнату без разрешения после всего, что он для меня сделал, подло и неуважительно. Поступал бы я как принц, то даже и не думал бы над предложением Лекса, потому что честь превыше любопытства. Но здесь я так не поступаю. — В прошлый раз, когда я проделывал нечто похожее, меня усыпили, а тебя лишили магии. — Магии ни у одного из нас нет, а в том, чтобы поспать, не вижу ничего ужасного, так что, если ты хотел испугать меня, увы, не получилось, — хмыкает Лекс. Усмехаюсь, тру заспанные глаза и поднимаюсь. Мой сон продлился недолго, но усталым я себя отнюдь не чувствую. Видимо, Лекс следил за Джейкобом несколько часов, а прошлые ночи сидел со мной, но, несмотря на залегшие синяки под глазами, его взгляд необычайно бодр. Наверное, будучи разведчиком, Лекс привык к такому образу жизни, но я все равно не прекращаю удивляться его выдержке и самоконтролю. Лекс поднимает с пола лук и стрелы, которые, вероятно, положил, когда будил меня. Вопросительно выгибаю бровь, кивая в сторону оружия. — На всякий случай. — Пожимает плечами Лекс. — И ты тоже… Достаю из-под подушки нож. Лекс с прищуром смотрит на меня. Знаю, что означает этот взгляд. Хранила бы, например, Кассия оружие под подушкой, Лекс не обратил бы внимания. Но принцев не учат всегда держать нож рядом и в любой момент быть готовыми к бою. Для меня же в тревожных ситуациях прятать оружие под подушкой или матрацем уже вошло в привычку. — Идем, — говорит Лекс, и я следую за ним, сам не веря, что делаю это. Мы как можно тише движемся по коридору. Шаги и дыхание Лекса почти беззвучны, хотя я замечаю, как сильно напряжены его мышцы. Стараюсь держаться так же сосредоточенно, но получается в разы хуже: Лекс несколько лет был разведчиком, и превзойти его крайне сложно. Наверное, когда его поймали, лайбаунское королевство потеряло ценного мага. Только вот как Лекса могли засечь дезилийцы — все еще загадка. Он слишком хорош для того, чтобы попасться так глупо. Лекс достает ключ и отпирает дверь. Да уж, он успел подготовиться. Мы заходим в покои Джейкоба. Мутант вряд ли вернется скоро, но нам все равно надо поторопиться, чтобы успеть до того момента, как кто-то проснется. Все вещи Джейкоба аккуратно сложены и убраны. Это создает еще одно неудобство: нужно будет вернуть все на свои места, чтобы он ничего не заметил. — А если мы не найдем ничего, связанного с мамой? — спрашиваю. — Значит, плохи наши дела. — Пожимает плечами Лекс. Когда начинаю без разрешения трогать вещи Джейкоба, я чувствую себя вором и нарушителем. В последнее время я стал все чаще идти на риск, поступать не так, как меня учили все семнадцать лет. Заглядываю под кровать. Там спрятана куча бумажек, но на них только какие-то числа и рваные предложения. От кропотливой работы вновь начинают слипаться глаза, и я чувствую резкий прилив усталости. Зеваю, закрывая рот рукой, сажусь на пол, чтобы проверить, не валяется ли там что-то. Лекс ищет информацию на небольшом столе, потом нервничает и начинает швырять вещи в разные стороны. Мне приходится кое-как успокоить его — такими темпами Лекс не только все разбросает, но и разбудит кого-нибудь. Каждый раз я все равно возвращаюсь к таинственным записям. Вещей у Джейкоба не так уж и много, а мы здесь сидим, наверное, около часа. Вдруг на всех бумажках замечаю закономерность: правый верхний угол закрашен черным. Возможно, это было сделано для красоты, но в последнее время я из раза в раз убеждаюсь, что даже в полной чепухе порой скрывается смысл. Встаю с пола. На небольшой картине с красными розами, висящей недалеко от приоткрытого окна, вижу нечто похожее: черный угол, только вот в противоположной стороне. Может, это ничего не значит, а может, Джейкоб подсознательно рисовал небольшой указатель, постоянно думая о том, какие тайны хранят стены его покоев. — Что, если снять картину? — спрашиваю. — Я пробовал. За ней ничего нет. Задумчиво смотрю на приковывающие внимание алые розы. — А в ней? Лекс вскидывает брови. Поколебавшись, все-таки снимает картину и вырывает что-то с таким треском, что я вслушиваюсь, не проснулся ли кто-нибудь. — Принцик, — удивленно зовет Лекс. Подхожу к нему. Не верю своим глазам. Прямо к картине закреплено какое-то письмо. Мне слышатся шаги. Вздрагиваю. Понимаю, что это просто бешено бьется мое сердце, и успокаиваюсь. Лекс дергает за письмо, но оно не поддается. Кажется, оно каким-то магическим образом привязано к картине. Лекс замахивается, чтобы разбить ее, но я останавливаю его, дергая за руку. — Спокойно. Возможно, это даже не то, что нам нужно, а ты тут все крушить будешь, — пытаюсь усмехнуться, но Лекс слишком раздражен, чтобы ответить мне что-нибудь, как обычно, остроумное или саркастичное. Лекс медленно опускает руку на письмо, и теперь я вижу, как над бумагой возникает едва заметное серое, похожее на дым, облако магии. Лекс рычит от раздражения, пытается сомкнуть пальцы, но неизвестная энергия сковывает его движения. — Дай-ка, — прошу, и Лекс вопросительно смотрит на меня. — У меня силы-то побольше будет, — замечает он, и я киваю. Даже спорить не собираюсь. — Я просто хочу посмотреть. Лекс протягивает мне картину. Чуть наклоняюсь, разглядывая поток энергии. Если письмо так надежно спрятано, значит, оно действительно очень важное и секретное. Даже если это не касается моей мамы, я безумно хочу узнать, что скрывает Джейкоб. С детства я чересчур любопытен. Опускаю руку, чтобы понять, что Лекс чувствовал, когда соприкасался с магией. Вдруг ощущаю в груди странный комок силы, словно давящий на ребра и пытающийся вырваться из тела. Как только ладонь касается темного облака энергии, с моих пальцев срываются тусклые голубые искорки магии. От неожиданности хочу отшатнуться, но вовремя останавливаю себя, замечая, как магия Джейкоба начинает ослабляться. Голубые искры, как падающие с неба звезды, смешиваются с облаком энергии, будто тают в нем, и давление на ладонь постепенно уменьшается. Чувствую на коже легкое покалывание, и чем больше времени проходит, тем ярче становится моя магия. Искры образуют нечто похожее на воронку вокруг потока энергии Джейкоба, мерцая и переливаясь. Смотрю на Лекса. Он так же, как и я, завороженно наблюдает за происходящим. Голубые искры резко потухают, и вместе с ним облако магии словно сдувается ветром и мгновенно пропадает. Инстинктивно опускаю руку ниже и без труда достаю письмо. Поворачиваю его в разные стороны, не веря своим глазам. — Как ты это сделал? — спрашивает Лекс. Дергает меня за запястье и отбирает письмо. С любопытством рассматривает его. — Не знаю. — Как это ты не знаешь? — Да не знаю я, Лекс! Лекс с подозрением смотрит на меня, выгибая одну бровь. Сжимаю руки в кулаки. Как после всего, что я рассказал ему, он может мне не верить? — Когда у тебя день рождения? — спрашивает Лекс. Сначала не понимаю, к чему он это говорит, но потом до меня доходит. Конечно же. Мне семнадцать. Только вот проблема в том, что я не знаю, когда именно мне исполнится восемнадцать. Я потерялся во времени в Зоне Мутантов. Мама всегда говорила, что я отчетливо почувствую, когда буду получать магию, и в тот день меня будут мучить боль и слабость во всем теле. Но сейчас я не ощущал ничего подобного, да и до восемнадцатилетия еще не меньше двух недель. — Когда мы отправлялись в Зону Мутантов, до него оставалось двадцать семь дней. Сейчас не знаю. — Думаю, у тебя уже начали появляться отголоски магии, — предполагает Лекс. — За неделю до того, как мне исполнилось четырнадцать, со мной было, ну, нечто похожее. Только магия была не такая сильная. Вспоминаю, как Лекс сопротивлялся лишению магии, и я обещал ему, что помогу. Сейчас его сила могла бы стать очень полезным оружием. — Мне жаль, что… — начинаю, но глаза Лекса резко расширяются, и он дергает меня за запястье. Развернув, прислоняет спиной к своей груди и закрывает рот рукой. Лекс двигается так быстро и отточенно, что не успеваю даже испугаться. Чувствую, как часто вздымается его грудь. Его горячая рука так сильно сжимает мой рот и скулы, что становится больно. Аккуратно касаюсь его локтя, и он ослабляет хватку, а потом и вовсе убирает ладонь. Его теплое дыхание щекочет кожу на затылке, его губы едва не касаются моих волос. Неосознанно дрожу. Осознаю, что Лекс, должно быть, замечает это, стоя вплотную ко мне, и дрожу еще сильнее. Только сейчас слышу шаги, приближающиеся к нам. Спина сразу же потеет. Лекс поднимает лук с пола, а я успеваю только достать нож, как дверь с грохотом открывается. — Что вы тут делаете? Это не Джейкоб. Мутант, которого Эвелин вроде бы назвала Карлом, но не Джейкоб. Стоящий напротив Карл абсолютно озадачен и безоружен: его рот приоткрыт от удивления, руки раскинуты в стороны. Должно быть, он шел к Джейкобу. А мы услышали шаги слишком поздно. Но как? Лекс — разведчик, слышащий шаги за… Тут до меня доходит. Скорее всего, Карл вернулся в свое тело прямо перед тем, как зайти сюда. Черт, черт, черт! — Послушай… — неуверенно начинаю. — Воры!! Я расскажу Джейкобу, я… — орет Карл, и я ужасаюсь от мысли, что сейчас он всех разбудит. — Тише! — перебиваю. — Дай мне все объяснить. Карл за несколько шагов подходит ко мне, но я резко выставляю перед ним нож. Глаза Карла расширяются. Чувствую, как меня трясет. Это было по привычке. Я не контролировал это. — Джейкоб пообещал, что ты не причинишь нам вреда! — орет мне в лицо Карл. И я не вижу в его глазах гнева. Только разочарование. Не во мне. Во всех белых магах. — Я не стану… Только, пожалуйста… — Что? Попросишь меня молчать? — спрашивает Карл. Застает меня врасплох. По внешности он очень похож на Джейкоба, но в Карле есть наглость и протест, в то время как в Джейкобе скрывается только смирение. — Мы завтра же уйдем, клянусь. — Мне плевать!! — Карл орет во весь голос. Вздрагиваю. Вдруг буквально в дюйме от его головы пролетает стрела. Поворачиваюсь к Лексу. Его взгляд спокоен, будто ничего не произошло. Я понимаю: он не промахнулся. Лекс так и хотел. Лекс подходит к стене и вынимает оттуда стрелу, а потом чуть меняет положение зеркала, закрывая дыру. Делает это с таким холодным безразличием, как бытовые вещи. Вспоминаю, как Лекс так же перешагивал через трупы в третьем городе, наблюдал за тем, как сотни магов сгорают в лагере искупления. Лекс привык убивать, привык видеть смерти и страдания, привык чувствовать боль и вину. Только сейчас до меня доходит. Родители Лекса были убиты по желанию короля лайбаунского королевства. А потом Лекс всю жизнь работал на него, подвергал себя опасности и, даже попав в руки белых магов, не прекращал угрожать и восхвалять силу своей родины. Но почему? Как можно уважать тех, кто погубил твою семью? Рот Карла приоткрыт в немом крике, его глаза расширены от испуга, взгляд прикован к Лексу. — Он, — Лекс указывает на меня, — придерживается моральных принципов. Я — нет. Карл делает несколько шагов назад. Лекс с грохотом закрывает сзади него дверь. Не могу и сдвинуться с места. — Ты же понимаешь, что разумным решением было бы убить тебя? — уклончиво спрашивает Лекс. Карл медленно кивает, даже не моргая. — Уже неплохо. Так что ты можешь предложить мне в обмен на твою жизнь? Карл тяжело сглатывает. Лекс с усмешкой наблюдает за ним. Власть Лекса отражается в каждом движении. В такой кошмарной ситуации на моем лице невольно появляется улыбка от осознания того, сколько в нас силы. Возможно, мутанты безумны. Но сумасшествие вкупе с умом Лекса делают его до великолепия ужасным. И он на моей стороне. Карл выдыхает и говорит: — Молчание. Я могу предложить молчание. Лекс усмехается и опускает лук.

***

Собираю вещи и запихиваю найденное письмо поглубже в рюкзак. Про то, что произошло ночью, я не рассказал никому. Даже Эвелин. Письмо тоже разворачивать не стал. Когда на обратной стороне прочитал «Аманде Вилсон», осознал, что гораздо правильнее будет раскрыть его с сестрой. Холода до конца еще не прошли, но в тулупе ни я, ни Эвелин уже не замерзнем. Джейкоб сказал, что, сегодня, скорее всего, последний день, когда нужно одеваться теплее. Карл на глаза не попадался, наверняка он улетел. Джейкоб и остальные мутанты относятся к нам трепетно и уважительно, когда мы объявляем, что собираемся уходить. Мне становится стыдно. Надеюсь, когда Джейкоб догадается, что я украл письмо, он сможет меня понять. Я часто думаю о том сне и мальчике, просившем меня о помощи. Несколько раз даже порываюсь рассказать об этом Лексу, но мне постоянно что-то мешает или останавливает, будто я собираюсь выдать страшную тайну. Еще и Джейми смотрит на меня так, словно о чем-то знает. И даже когда мы целуемся, я чувствую эту недосказанность и ложь, повисшие между нами. — Кайл, ты готов? — Кассия заходит в мои покои, и я замечаю за ее плечами уже собранный рюкзак. — Да. — Дергаю молнию. — Остальные? — Эвелин и Джейми прощаются с мутантами четвертого города, а Лекс уже где-то полчаса сидит на улице. Киваю. Мы вместе с Кассией наскоро пожимаем руки мутантам, благодаря их за помощь. Частичку энергетики у Джейкоба взяли еще тогда, когда я был без сознания. Впервые, покидая город мутантов, я чувствую себя виноватым. Мы с Лексом переглядываемся, когда встречаемся на улице, и он улыбается уголком рта. По дороге мы разговариваем о четвертом городе. Я узнаю, что Эвелин успела подружиться с кем-то из мутантов. Джейми неосторожно утверждает, что это лучший город, и я еле спасаю его от Кассии. Стараюсь тоже поддерживать разговор, не упоминая о том, что произошло сегодняшней ночью. До нужного места доходим быстро. Джейкоб сказал, что мутанты пятого города будут использовать наши сильные стороны против нас. До сих пор не понимаю, что это значит, но, зайдя в город, стараюсь держатся крайне осторожно. Пятый город весь в руинах и развалинах, как и третий. Итак, судя по всему, тут вряд ли будут с нами дружелюбны. Крепче сжимаю ножи в руках. Мы не разговариваем, стараемся идти как можно тише. Что, если мутантов здесь нет? Кассия говорила, что они постоянно совершают набеги на другие города. Вдруг слышу громкий треск, и в этот же момент Эвелин внезапно останавливается, а потом со стоном падает на колени. Все внутри вспыхивает страхом. Лекс, идя к сестре ближе всех, первым присаживается рядом. Эвелин заваливается прямо на него. — Что с ней? — Не узнаю свой голос. Вижу, как грудь Эвелин вздымается, и выдыхаю. — Все нормально, — удивленно говорит Лекс. — Она будто просто заснула. — Заснула? — переспрашивает Джейми. Вдруг меня словно волной пронзает звук, выбивая воздух из легких. Перед глазами резко темнеет, а дышать становится труднее. Хватаюсь за плечо Джейми, и он поддерживает меня. — Что происходит? — кричит мне в ухо. Силюсь открыть рот и ответить, но силы стремительно покидают тело. Это происходит так быстро, что я не успеваю даже ни о чем подумать, кроме того, что мне совсем не больно. Глаза невольно закрываются. Чувствую, как шея расслабляется, и голова откидывается назад. Кажется, будто я засыпаю. Медленно разлепляю глаза. Сначала создается ощущение, что я сразу же прихожу в себя, но потом понимаю, что лежу на земле, а Джейми рядом нет. Должно быть, прошло какое-то время, но солнце светит все так же ярко, значит, не больше трех-четырех часов. Оглядываюсь, привстаю и вижу, как рядом без сознания лежат Лекс и Кассия. Эвелин и Джейми нигде не видно. Хочу позвать Лекса, силюсь открыть рот, но губы пронзает такой болью, что глаза чуть ли не слезятся. Подношу руку ко рту, и меня начинает трясти. Отчаянно щипаю себя, но возникшая боль доказывает, что я не сплю. Сердце безумно колотится в груди, с меня градом течет пот. Беспомощно мычу, сажусь на колени. Они зашили мне рот. Они, черт возьми, лишили меня возможности разговаривать! Вцепляюсь пальцами в нитку, тяну, но губы пронзает такой болью, что по щекам невольно начинают катиться слезы. Дрожащими руками смахиваю их с лица. Безумно хочется кричать. Но я не могу. Кое-как подползаю к Лексу и Кассии, трясу их за плечи. Судорожно дышу через нос, осознавая, что я чуть ли не на грани истерики. Закрываю глаза. Считаю про себя. Раз, два, три, четыре, пять… Спокойно, Кайл. Шесть, семь, восемь, девять… — Принцик, — зовет меня Лекс и опускает свою ладонь мне на руку, сжимающую его плечо. Нависаю над ним и, дрожа, указываю себе на рот, но он смотрит куда-то в сторону. — Почему здесь темно?