***
А утром начинается. Сначала какой-то дотошный фэн, приблизив фотки, обнаруживает, что в тачке Рудбоя разбито лобовое стекло и, кажется, две боковушки. Как там можно было что-то рассмотреть – загадка века, потому что тачка стоит в стороне, под деревом, рядом Рудбой и Окси, видимость – полное говно, одни пиксели. Но факт остается фактом. Все это со скоростью падающего с балкона плевка разносится по интернету, и всеобщую истерию подхватывают еще и фанатки Йобдура. Слава читает все это дерьмо, и у него брови прирастают к челке. Никуда не зайти. Лента в твиттере и в ВК ломится, телефон разрывают обсуждения в чатах, куча хэштегов, теорий, примеров и, главное – ютуб просто сходит с ума. За сутки выходит около десятка роликов с кликбейтами по типу «Окси пытались убить?». Разбитая машина Рудбоя вдруг становится для всех местом преступления, и Славин любимый Ннниколай Соболев со своими недорасследованиями оказывается последней каплей. «ответь мне, – пишет он Окси. – или им. ты должен объясниться, зайти в сеть, еще чуть-чуть и тебе вызовут труповозку». Мирон предсказуемо молчит. А потом выходит одна из дебильных новостных передач на ТВ. Слава не слышит ничего, потому что он зол, как черт, потому что это – разглашение конфиденциальной информации, и он выебал бы всех в рот, если бы такое произошло с ним, и за Окси почему-то тоже хочется почесать кулаки о чью-нибудь рожу. Жирный мент с отвисшим пузом и двумя лишними подбородками маленькими бегающими глазками смотрит в камеру и чеканит вызубренный текст. Слава делает громче и слушает все это дерьмо про заявление от «гражданина Евстигнеева», про «масштаб проблемы», про «угрозы в адрес известного рэпера» и про «несоблюдение требований от преследователя, в следствие которых было совершено нападение на автомобиль гражданина Евстигнеева». У Славы пересыхает в горле. Это пиздец. Он звонит Мирону снова и снова, прекрасно понимая, что ему там срывают трубку все, у кого только есть его номер. И Слава явно не в приоритете сейчас. Он прекращает, когда Саша входит в комнату и осуждающе смотрит на него. В ее взгляде ярко читается «Не лезь не в свое дело» и она очень даже права, но Слава снова не может уснуть этой ночью. Последнее, что Слава читает перед сном –твит с аккаунта Окси. «Мирон не в сети. Все посты с его страницы – моего авторства (@ZMurodshoeva). Произошло несогласованное разглашение информации в СМИ, всем виновным придет пизда. Мирон в порядке, он под круглосуточным наблюдением, не стоит волноваться».***
В полдень следующего дня (именно в полдень, с идеальной точностью) Славе звонят. Он занят тем, что пытается разбудить себя, ведь уснул ближе к утру, очень поганеньким сном, подскакивая каждый час из-за дерьмовых сновидений. Просыпается плохо, и, едва отрывая голову от подушки, чувствует, как начинает пульсировать в висках. Охуенно. Еще мигрени ему не хватало. Это Мирон. Когда его номер высвечивается на дисплее, Слава трет глаза. – Алло. – Привет, – голос… все тот же, разве что чуть более жизнерадостный и не такой сухой. – Прости, не мог вчера ответить, телефон разрывали. – Я так и подумал. Ты в порядке? Ой бля Слав, че это за вопросы еще? Он садится, опираясь на спинку кровати и краснеет. Вот дебил, а. Судя по тишине, звенящей в квартире, Саши дома нет. Это и к лучшему, иначе она посмотрела бы на него, как на полудурка. – Живой. Слушай, я должен объяснить, наверное… – Мне-то? Прям лично? Какая честь. – Не язви. Я в интернет заходить боюсь, там сильно пиздец? – Сильно. И то, что ты никаких комментариев не даешь, только усугубляет, ты же знаешь? – Женя комментирует, хватит им, – он, судя по звукам, сплевывает и затягивается сигаретой. Славе в секунду тоже до ломоты хочется курить. Вот прям сейчас, пока курит Окси, покурить вместе с ним. И, когда он в трусах выползает на балкон и чиркает зажигалкой, делая первую головокружительную затяжку, Мирон добавляет, как будто ниче такого: – Не хочешь пообедать со мной? Слава чуть сигу не роняет. – А ты разве не должен прятаться и менять имя? Сидеть за забором из телохранителей? Покупать травмат? – Да или нет? Слава выпускает в теплый воздух облачко дыма. – Да.***
Мирон присылает ему название кафе, и Слава, прочитав, зачем-то это сообщение удаляет. Игры в партизанов в его-то возрасте, куда катится мир. На улице солнце, Слава натягивает футболку, джинсы, кое-как приводит волосы в более или менее человеческий вид и, оценив себя в зеркале на троечку (он реалист, ладно?), выходит из дома. Ему нравится такая погода – когда не сильно жарко, не сильно влажно, легкий ветерок скользит по голой коже рук и как будто немного успокаивает. А Слава очень нервничает. Непонятная такая ебота. Вроде и ничего такого, подумаешь Окси, подумаешь обед. Мало ли пиздюков с которыми он обедал, чтобы перетереть о делах насущных. Тут вроде то же самое, только Окси его любопытство удовлетворит, а потом они разойдутся. Но Слава все равно чувствует тупую щекотку у себя в груди, пока шагает от станции метро по нужному адресу. Кафе в ебенях, вряд ли Мирон забрался сюда просто так, и это радует. Навигатор в телефоне почему-то дает сбой, и пару минут Слава не просекает, в какую сторону ему идти. Пересечение улиц, отсутствие вывесок, поток машин, сияющих под ярким летним солнцем, и никого, кому можно задать вопрос. Он набирает Окси. В груди тяжелеет, когда тот не берет после первых гудков. Приходится набрать снова. Не отвечает. Слава чувствует, как слабеют его колени, как захлестывает паника, от которой слезятся глаза. Так, блять. – Сука, – он вертится вокруг своей оси, стоя на перекрестке и не представляя, в какую сторону ему идти. Повсюду только голые стены, никаких надписей, никаких указателей на переходах, и даже светофоры, кажется, издеваются, не желая включать зеленый. Зарывается пальцами в волосы, делает глубокий вдох и медленно выдыхает, надеясь чуть успокоиться, но ни хуя. Сраный Мирон, блять, сраная жизнь. Женщина, которую он ловит за локоть, вырывается и смотрит на Славу, как на полного психа. Он задает вопросы, та хлопает накрашенными ресницами и машет рукой куда-то налево. Карелин даже умудряется поблагодарить ее, прежде чем побежать со всех ног. Давненько он так не бегал. Со школы, наверное. Да и так, чтобы в панике – вообще не было, даже когда махались с пацанами во дворе. Тогда не убегал, тогда либо давал пизды, либо получал, а тут бежит, и ужас холодной волной накрывает по самую голову. Последнее сообщение от Мирона: «Я на месте. Жду у входа». Он уже там, но не внутри, а снаружи. Как много народу посещает это кафе? Как много людей ходит мимо в такое время дня, в субботу? Какова вероятность, что никто не заметит, как человека затаскивают в машину? Как ему затыкают рот мокрой тряпкой и уводят, словно пьяного? – Сука-сука-сука, – не поворачивает, бежит и бежит прямо, отмечая, как убывают цифры на номерах домов. Вроде, в ту сторону движется, а все равно кажется, что куда-то не туда. Это все паника. Лоб становится влажным, волосы прилипают к лицу. И если он не успеет? Если он придет, а Мирона нет, и его последнее сообщение было отправлено Славе? Ебаный пиздец, он попал. Он видит вывеску, останавливается и в ужасе пялится на пустую парковку рядом. Крыльца не видно, но на подъездной дорожке и тротуаре ни души, как будто всех выкосило чумой. – Мирон! – зовет он и идет ближе, стараясь не орать во все горло, но потом становится похуй, и он выкрикивает. – Мирон, ты где?! Когда видит худую, чуть сгорбленную фигуру в натянутом на голову капюшоне и спортивных шмотках для бега, повернутую к нему спиной, то сначала выдыхает, а потом чувствует непреодолимую злость внутри себя. Он в наушниках. Ебаный дебил, он в наушниках, на улице, стоит спиной к дороге, и если бы Слава сейчас захотел, то мог бы ебнуть его битой по башке и свалить. Рывком стягивает с него сначала капюшон, потом эти проклятые наушники. Окси поворачивается. Слава орет на него, только сейчас понимая, что запыхался и сердце его сходит нахер с ума. – Тебе нахуя телефон?! Мирон моргает, и это… Блять. Как будто на котенка орать во всю глотку. Серьезно, именно такие ассоциации возникают у Славы в голове, когда Окси смотрит на него вот этими своими ублюдскими глазами, чуть перепуганными, но как будто какого-то хера наивными. – Телефон? – спрашивает он и вынимает трубку из кармана. Смахивает пропущенные. – Блять, точно. Прости, бро, я не слышал. – Не слышал? Точно, так и надо поступать, когда тебя преследуют психи! Нацепить наушники и выкинуть на хуй телефон! И где тот круглосуточный присмотр, о котором твоя помощница в твиттере написала? Слава задыхается. Ему даже приходится опустить ладонь себе на грудь, чтобы не давило так сильно. Окси смотрит на него и за каким-то хером тянет уголки уставших губ. Улыбается. А сам бледный, как поганка, худой. – Он не появится днем, – говорит тихо. Слава таращится. – Чего? – Он… Он только ночью меня доебывает, – и кивает на дверь. – Договорим внутри? Пойдем, я угощаю. Слава все еще хочет Мирона придушить, но решает оставить это на сладкое.