I'm not bulletproof

Сергей Лазарев — Шёпотом

      Подушечки пальцев скользят вверх по гладкой коже голени, вызывая рой мурашек. За ними медленно поднимаются губы, оставляя мокрые поцелуи. Сильные руки надавливают на стёртые коленки, разводя ноги в стороны. Горячий влажный язык проходится по бедру, скользит вниз касаясь мошонки, тщательно вылизывает напряжённое колечко мышц и возвращается ко вставшему члену. Губы двигаются по стволу посасывая, острый кончик очерчивает венки, впадинку на головке, слизывает выступившую смазку. Одним плавным движением рот насаживается на всю длину, головка упирается в нёбо. Втянутые щёки плотно обхватывают ствол, создавая ощущение нереальной тесноты.       Тэхён охает и запрокидывает голову, когда пальцы, растягивающие его, заменяются членом. Он стонет от приятной боли — к размеру Чонгука невозможно привыкнуть, проникновение ощущается каждый раз, как в первый. Чон нависает над ним, смотря прямо в глаза, и начинает медленно двигаться, едва покачивая бёдрами. Очерчивая языком искусанные губы, он просовывает руки под спину Тэхёна, прижимая к себе, поднимает обоих. Теперь они сидят, Тэхён сверху, Чонгук придерживает ладонью за спину, второй гладит: ведёт от волос по лицу, шее, ключицам и груди. Целует каждую точку прикосновения, замирает на багровых укусах чуть выше правого соска — следы от зубов смотрятся уродливо и чужеродно на нежной коже. Тэхён пожимает плечами — издержки профессии, привык. Чонгук хмурится и принимается за левую сторону, не торопясь двигаться.       Тэхён не шевелится, ощущая внутри пульсирующую плоть, принимает ласку, наслаждается каждым нежным прикосновением. Чонгук плавит его безграничной нежностью и заботой. Снова опускает Тэхёна на кровать, снова размеренно толкается, выходя почти полностью, тягуче целует в губы. Не издевается — хочет, как ни один из сотни — любить, бережно касаться, дарить неподдельное удовольствие.       Мысли рассыпаются как песок: Тэхён давно не верит ни словам, ни поступкам, никому, порой даже себе. Он больше не тешится надеждами, не задаётся вопросами. Он просто отдаётся ласке Чонгука, и не неважно, чем она вызвана. В этих руках Тэхён забывает, что он обычная проститутка, что Чонгук не платит за секс; забывает, как надо кривляться, изображая неземное удовольствие от извращённых желаний клиентов. Он просто Тэхён, с которым просто Чонгук занимается любовью.       Чонгук молчит и рвано дышит, Тэхён же хочет кричать. От того, как младший вплотную прижимается мокрым торсом, от того, как размеренно двигается в нём, подрагивая, доводя до исступления, вызывая предоргазменные судороги. От того, как сводит на ногах пальцы, как перехватывает дыхание, как по телу растекается волна наслаждения. От того, что тот никогда не переворачивает его спиной, не разрывает зрительный контакт, держит его лицо в ладонях, поглаживая большими пальцами, и шепчет в такт толчкам "Тэхёни", распаляя жаром дыхания.       Влажные пальцы смыкаются на члене Тэхёна, большой водит по напряжённой покрасневшей головке. Тэхён сильнее хватается руками за широкие плечи, оставляя следы-полумесяцы на коже. Он чувствует, как внутри него разливается семя, и кончает сам. Дрожь прошивает тело, Чонгук ещё двигается внутри, продлевая оргазм, делая больно и безумно хорошо. Слеза рваной ниточкой скатывается по щеке, Чон слизывает её вместе с каплями пота на шее.       Тэхён не хочет приходить в себя, возвращаться в реальность из этого момента. Но стрелки на часах разрывают их близость, напоминая о главном. Чонгук спрашивает, кто оставил Тэхёну укусы.       — Я поговорю с господином Кимом. Это не в первый раз, он переходит границы, — Чонгук запахивает полы халата. — Тебе надо принять душ и приготовиться: в семь приедет господин У Бин, а в половину десятого председатель Мин.       Тэхён отводит взгляд, коротко отвечая 'хорошо' и уходит в душ. Возможно, думает он, его сутенёр главный извращенец в этом борделе.       Чонгук с минуту не читаемым взглядом смотрит на закрывшуюся дверь ванной, после чего уходит.