I'm not bulletproof

      В половине двенадцатого Чонгук заглядывает в репетиционный зал с твёрдым намерением вытащить оттуда Хосока. Старший звёздочкой лежит на полу, часто дышит и смотрит в потолок. Чонгук садится рядом, убирает влажную челку с его лица, вытирает ладонью пот со лба.       — Хён, хватит себя мучить, пойдём спать, — тянет младший.       — Не могу, Чонгукки. Я должен упорно тренироваться. — Хосок грустно вздыхает. Из-за данного обещания, одной дурацкой шутки, он чувствует огромное давление. — Не хочу подводить наших арми. Я же обещал, а пресса всё ещё нет.       — Хён, ты не должен себя так изводить. К тому же, как это у тебя нет пресса, а это что? — Чонгук задирает майку Хосока, успевая провести указательным пальцем по слегка выделяющимся мышцам.       — Это фигня какая-то, а не пресс, — Хосок одёргивает майку. — С твоим не сравнится.       Чонгук горделиво вскидывает подбородок, показывая свои шесть ярко выраженных кубиков, похлопывая их ладонью.       — Офигеть, — в который раз восхищается Хосок и сглатывает. — Ты — накачанный кроль! Подскажи пару упражнений, по-братски, а?       Чонгук хочет возмутиться на кроля, но тут в его глазах вспыхивают озорные огоньки. Хосок их не замечает, как и изменившегося тона младшего, иначе бы сбежал тут же.       — Знаю я одно очень действенное упражнение, — тянет Чонгук, — придётся немного попотеть, но оно того стоит. Результат на раз, а при должном повторении... — Хосок кивает в знак согласия, дескать, предлагай любое самое лютое упражнение, главное, чтобы помогло.       Чонгук начинает разминать плечи старшего, объясняя, что сперва нужно разогреть мышцы. Хосок с умным видом угукает, а потом неожиданно громко стонет, когда младший сильно сжимает руки на шее.       — Хён, ты так пахнешь, — выдыхает Чонгук.       — Ага, воняю жутко. Надо в душ.       — Не надо, — твёрдо говорит Чонгук, — Мне нравится. — И в подтверждение слизывает капельки пота, проводя языком по вздувшейся венке.       — Ох... — всё, что может выдавить из себя Хосок, чувствуя, как сильные руки превращают его тело в пластилин.       Чонгук прижимается вплотную к Хосоку, упираясь своей грудью во влажную от пота спину, и продолжает массировать мышцы сминающими движениями. Он постанывает, проводя кончиком языка по ушной раковине. Хосок млеет и чувствует подёргивание в штанах. Чонгук замечает, как возбуждение старшего натягивает спортивные штаны, перемещает руки ниже и довольно улыбается.       Намджун с Чимином идут по коридору, когда слышат из тренировочного зала стоны и требовательные крики Чонгука "Скачи сильнее! Ещё!", после чего звучат смачные шлепки. Второй голос, выдающий нечленораздельные всхлипы, явно принадлежит Хосоку. Чимин краснеет и опускает глаза, Намджун, придерживая его за плечо, бросает, закашлявшись, "пресс качают", и уводит Чимина скорее подальше.       В тренировочном зале пахнет сексом. Лежащий на полу Чонгук в запотевшие зеркала смотрит на обнаженную задницу и спину Хосока, что лихорадочно скачет на его члене. "Это особые приседания, хён. Тебе понравится, хён'".       Хосоку нравится. Хосоку до одури хорошо, до звёздочек перед глазами хочется больше: ещё резче, ещё глубже, ещё, ещё... Он так и стонет в голос. Чонгук видит, как старший изнемогает, как руки беспорядочно двигаются в поисках опоры, как взгляд затуманен, а грудная клетка вздымается, готовая выпустить сердце. Чонгука кроет от такого ненасытного хёна, от его узости и жара, от такой раскрепощённой реакции. Хосок на его члене мечется и срывает голос в просьбе трахнуть его грубее.       Чонгук меняет позицию, "новое упражнение, хён". Он ставит его раком и вбивается с такой силой, что яйца готовы отвалиться. Ноги Хосока разъезжаются всё шире и шире, "вот это растяжка", замечает Чонгук-профессионал. Он придерживает хёна за бёдра, чтобы тот не сел на шпагат.       Хосок влажными ладонями бьёт о паркет, скребётся пальцами по полу, чуть ли головой об него не бьётся. Его прошибает волна за волной, он надрывно кричит и кончает на пол, даже не притрагиваясь к члену. Чонгук кончает следом, не выходя, плюхается на спину старшего.       После оргазма Хосок дрожит всем телом, у Чонгука трясутся от перенапряжения руки, ладони красные, как и ягодицы отшлёпанного хёна. Оба мокрые и липкие от пота, переворачиваются на спины и часто дышат.       — Хён... — тянет Чонгук, — надо валить отсюда, пока нас не спалили.       — Ага... — еле шепчет Хосок, — неси меня, большая черепаха, я затрахался,— оба хихикают, — и чтобы завтра опять позанимался со мной.