Игра в карты 2

Смотреть, честно, было до дрожи… На неё… На ту что всех дороже. Один ненавистный поцелуй, который и поцелуем назвать тяжело, рушит мановением его жизнь. В добавок он испытывал дикое, ярое отвращение и желание сейчас же разодрать на куски ту красноволосую, что умудряется постоянно портить все. Пусть раньше это и были невинные шалости, вроде как угрозы очередным подстилкам, «случайные» встречи в школьных коридорах и на улице, постоянные не нужные откровенности в поведении, но сейчас… Сейчас она перешла все грани, она причина раздора. — Сакура… Любимая, прошу… прошу… любимая… — шептал он не переставая, хоть и знал что она не слышит сквозь закрытие двери такси. Розоволосая же сидела с опущенной головой, пытаясь не смотреть в его сторону, потому что знает — если посмотрит, то не удержится, выбежит из машины и обнимет покрепче, прощая всё на свете. А так нельзя. Так будет больно. — Сакура, я тебя люблю, не уходи… — Саске, я тебя люблю, но я уйду… Говорили это они буквально одновременно, уже совсем совсем тихо. Каплей за каплей начинался дождь. Они вначале укрыли стекло, забирая последнюю возможность разглядеть девушку. Волосы брюнета прилипли ко лбу. Наверное, он смотрелся очень жалко. — Ну так мы будем ехать или нет? — спросил водитель, у которого уже кончалось терпение, — либо говорите место предназначения, либо выходите! — изрек он и просто завел мотор. Ему и не такие драмы устраивала нынешняя молодежь. Дождь ещё больше усилился. Саске опустил свою ладонь на стекло, словно предпринимая попытку схватить… удержать. Она сейчас уедет, исчезнет, раствориться в этом дожде… Розоволосая, всё так же не поднимая головы, тоже приложила свою ладонь к стеклу напротив его. Нужно уже научиться отпускать без раздумий. Не впервой же. Хотя, в детстве не было так… невыносимо. Но ведь зажили же раны? И сейчас время возьмет своё. — В аэропорт, пожалуйста, — и прежде чем машина двинулась с места, обронила, наверное последний взгляд на своего любимого. Сердце сжалось невыносимо, облилось животной болью, даже заставляя всё потемнеть в глазах, и снова потекли уже так надоевшие слезы… Искусанные губы. Темнота. Таков итог игры. *** Одинокая черная фигура стояла под напором суровых холодных капель, и с печалью смотрела куда-до вдаль, вслед такси, которое уже порядком давно скрылось из виду. Одежда прилипла к дрожащему, от воды и промозглого ветра, телу. Взгляд черных глаз был пустым, лишь изредка мелькали искорки чего-то за гранью понимания, ненавистны и надежды, которые так и разъедали изнутри… сжигали. Закончено? Так, значит, розоволосая девчушка поступает? — Глупышка моя… — безжизненная улыбка, и ладонь трет по лицу смешивая соль с дождем.