Until there were you

      В комнате было сыро и душно. Барнс лежал на вдавленном матрасе в небольшой однокомнатной квартире во Вроцлаве и пытался уснуть. С их последней встречи с Дэннил прошло чуть больше двух месяцев. Март сменился апрелем, который, в свою очередь, уступил место теплому маю, принесшему с собой сочную зелень. Каждый день Баки вычеркивал в календаре в своем блокноте.       Он сменил уже несколько городов. Из Бухареста он направился в Будапешт, сменив потом столицу Венгрии на Любляну, откуда и переехал во Вроцлав. В польском городе он пробыл последние три недели, считая дни до момента, когда сможет вернуться обратно в Румынию.       Влажный воздух душил, и сон никак не шел. Немудрено, ведь голова была забита совсем другими мыслями. Он знал, что уже завтра с утра с центрального вокзала поедет туда, где его ждала Дэннил.       Баки прикрыл глаза, представляя звездное небо, усеянное миллионами сверкающих фонариков. Мысленно соединяя икры в рисунки, Барнс обводил их, получая картинки. Вот Лев, а там правее Кассиопея. Здесь Ковш Большой медведицы, а вот Плеяды. Он всегда делал так, когда хотел скорее уснуть. Его Стив научил.       Через некоторое время мужчина почувствовал, как сон взял верх над ним и погрузился в дремоту. Ему снилась беззаботная юность, проведенная в родном Нью-Йорке, который теперь был совсем неприветлив с ним.       Бруклин. Зима. Баки и Стив стоят у кромки озера, покрытого толстым слоем льда. Роджерс без умолку трещит о какой-то научной выставке в каком-то Музее, а Барнс смотрит куда-то вперед, не в силах отвести взгляд.       Перед ними на коньках катается девушка. Высокая, стройная, с густой копной рыжих волос и пронзительным взглядом глаз цвета зеленого ореха. Она уверенно держится на коньках, словно стоит на ровной земле, а не испещряет тонкими лезвиями лед. Ее зовут Диана Сальваторе, она жила в соседнем доме и ходила с ними в одну школу. Конечно, пока они не закончили ее. И да, это именно ее Барнс и Роджерс изводили последний год.       Хотя, задирал ее Барнс. Стив всегда был мил, приветлив и учтив. Он часто провожал девушку до дома, помогал с математикой и рассказывал свои невероятные истории.       — Привет, Стив. Барнс, — девушка уверенно подъехала к юношам и остановилась. На ее огненных волосах переливались искорки, — Роджерс, не составишь мне компанию?       — В другой раз, Ди.       — Ты как обычно — пропускаешь все веселье. Что ж, значит, до встречи.       Барнс шумно выдохнул и выпалил:       — Диана, не хочешь сходить со мной в кино?       Ловелас, избалованный женским вниманием красавчик Баки не привык, чтобы ему отказывали. Он привык к тому, что девчонки буквально сами вешались ему на шею, осыпая комплиментами и приглашая гулять. Но тут было другое. Тут он чувствовал власть Дианы над ним. Пусть и не хотел признаваться сам себе, а может боялся, но факт оставался фактом — Сальваторе единственная из всех запала в его душу. От этого и шли все его задирания и дразнилки.       Реакция всех окружающих заставила Барнса засомневаться в правильности решения. Подруга Дианы, Клара, стояла, выпучив глаза, а Стив вообще чуть не уронил челюсть. Сальваторе же прищурилась и, поджав аккуратные губы, к превеликой радости Баки кивнула.       — Что ж, тогда я зайду за тобой в семь.       — Хорошо, Барнс. Удиви меня.       Баки и не думал, что один вечер может кардинально все изменить.       Он провожал ее домой, было уже очень темно, и в свете фонаря был виден лишь очаровательный блеск снежинок на огненных волосах. Девушка улыбалась, смеялась, и смех ее напоминал перезвон колокольчика — заливистый, звонкий и очень красивый. Ее глаза искрились добротой и нежностью, и Барнс по новой влюблялся в эти омуты.       Тот вечер расставил все точки над «i», и после прогулки они больше не расставались на долгое время. Всегда вместе. Барнс, Сальваторе и Роджерс. И дружбу крепче было сложно себе представить.       Время шло, и они становились взрослее. Но их любовь, дружба, доверие только крепли и множились с каждым днем. Джеймс отслужил в армии, и Диана послушно и верно дождалась его возвращения. И разлука только в очередной раз доказала им обоим, что жизнь друг без друга даже представить сложно.       На улице зазвучала автомобильная сирена, и Барнс дернулся, зажмурил глаза и повернулся на другой бок. Он не хотел, чтобы сон заканчивался, и всеми силами пытался провалиться в дремоту снова. Картинка сменилась, и было лето. Наверное, сорок первого, и Джим прекрасно помнил, что тогда произошло.       Нью-Йорк, центральный парк. Барнс лежал на траве, прислонившись спиной к широкому и мощному стволу векового дуба. Диана сползла вниз, укладывая голову на живот молодого человека. Баки перебирал ее длинные рыжие волосы и вдыхал аромат, исходящий от них — мед и ромашка. Казалось бы, что еще может быть нужно для счастья?! Они долго молчали, а люди вокруг умилялись этой картине. Диана первой нарушила тишину:       — Баки, обещаешь, что мы всегда будем вместе?       — Конечно. Ты же и так это знаешь. Я никогда тебя не оставлю, — Барнс наклонился вперед и оставил легкий поцелуй на лбу девушки, — я люблю тебя.       Девушка тяжело вздохнула и закрыла глаза. Баки видел, как затряслась ее нижняя губа, а по щеке прокатилась слеза.       — Несмотря ни на что?       — Что случилось, Диана?       — Моего отца отправляют в Европу. И он не может не поехать, ты же знаешь.       — Но все будет хорошо, он вернется, обязательно, — Джеймс успокаивающе погладил девушку по волосам и расслабленно откинулся, прислонившись снова к мощному стволу.       — Нам с мамой придется уехать.       — Куда?       — На Запад. В Вайоминг, к тетушке Элоизе. Это только на время, но ты должен пообещать, что дождешься моего возвращения.       — Только если ты будешь каждый день писать мне письма, и никогда не забудешь.       — Обещаю, — Диана слабо улыбнулась и снова тяжело вздохнула, — и ты пообещай, что не найдешь мне замену. И не натворишь глупостей, пока меня не будет рядом.       — Все глупости я оставлю Стиву.       Девушка села на колени рядом с парнем и заглянула в его льдисто-голубые глаза. Она долго всматривалась в его лицо, словно пытаясь запомнить каждую черту — родинки, скулы, ямочку на подбородке, идеально лежащие волосы, улыбку. Баки вдруг взял тонкую ладонь девушки в руку и обвязал вокруг безымянного пальца травинку, рассмеявшись.       — Когда ты вернешься, оно превратится в настоящее. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.       И снова шум на улице. Барнс подорвался на постели и снова откинулся на жесткий матрас, чувствуя, что теперь уснуть будет сложно. Он погрузился в воспоминания о событиях давно минувших лет. О той прошлой жизни, которую пришлось оставить.       Они переписывались с Дианой. Письма приходили почти каждый день. По первости девушка постоянно жаловалась на тетю, говоря о том, что женщина не перестает сватать ей какого-то богатого парня, живущего в соседнем доме. Сальваторе никак не могла привыкнуть к новой обстановке, и даже по прошествии трех месяцев Вайоминг не стал ей домом.       Время шло, и Баки стал ловить себя на мысли, что и сам не прочь уехать, отправиться на Запад, поискать работу там. Но не мог оставить Стива одного. Не тогда, когда умерла его сестра.       А письма стали приходить все реже. Барнс отправлял свои каждый день, в надежде, что Диана скоро отзовется. Но время неумолимо шло, и через год после ее переезда все затихло.       Джеймс даже представить себе боялся, что такое могло случиться. От чего его милая Диана перестала ему писать. Неужели послания терялись и не находили своего адресата? Он не мог позволить себе даже думать о том, что девушка могла его разлюбить или забыть. Это было выше его сил.       Покидав все необходимое в сумку, Бак поплелся на вокзал. А потом в Вайоминг, навстречу неизвестности.       Элоиза Сальваторе, ворчливая женщина пятидесяти лет, даже не впустила Барнса на порог.       — Простите, я хочу увидеть Диану. Она здесь?       — Нет. Она уехала.       — Куда она уехала? Она написала бы мне, если бы собиралась уехать, — Баки нахмурился.       — Жених отвез ее на западное побережье. Они выбирают дом, в котором будут жить после свадьбы. А вы кто?       — Уже неважно, — Барнс закусил нижнюю губу, пытаясь не взвыть прямо там, — прощайте.       Все внутри него горело. Он не мог поверить, что она предала его. Только не Диана. Не его Диана, с которой он хотел провести всю оставшуюся жизнь. Не та, кого он любил всем сердцем.       Если бы он только знал, что все это была ложь, он бы просто так не ушел.       Закрыв двери, Элоиза вернулась в столовую, где ее послушно ждала Диана и старшая Сальваторе.       — Кто приходил, тетушка? — Диана все еще ждала, что Баки вспомнит о ней. Она и представить себе не могла, что за ее спиной тетя крала из почтового ящика письма от Барнса и сжигала в камине. Диана не подозревала, что у Элоизы были на нее свои планы, в которые Баки не входил. Не знала, что деньги интересуют родственницу гораздо больше, чем счастье собственной племянницы. И столько денег Джеймс дать не смог бы.       — Да так, дверью ошиблись. Я объяснила, как пройти по нужному адресу. Давайте продолжим наш обед.       Но и Барнс не знал, что в самом деле никакого жениха не было, и что его маленькая Сальваторе никогда не предала бы его, только не так.       И все же Элоизе удалось добиться своего, и уже через полгода Джеймс прочитал в газете о радостном событии — единственный сын американского дипломата Джозефа Грина женился на племяннице писательницы Элоизы Сальваторе.       Обжегшись один раз, Барнс зарекся, что больше ни одна женщина не сможет дотронуться до его сердца и растоптать его. И снова превратился в того самого Баки, которым был до всей истории с Дианой — ловеласа, романтика, мечту любой девушки.       Джеймс даже не заметил, как уснул. Сон был прерывистый, но очень яркий, и Барнс сразу понял, где оказался.       Их последняя встреча с Дианой. Они стояли на перроне, держа друг друга за руки. Часы показывали 11:07, а значит оставалось каких-то пятнадцать минут то отбытия. Весь багаж был давно в вагоне, и Баки не хотел отпускать девушку. Его сердце словно чувствовало, что это была их последняя встреча, пусть и верить в это не хотелось.       Сальваторе сделала шаг вперед и встала на носочки, накрывая своими губами губы возлюбленного. Барнс углубил поцелуй и обвил талию девушки, прижимая ее к себе так крепко, как только было возможно. Время словно остановилось, и для них двоих не существовало больше никого.       Первый гудок паровоза, объявляли о том, что поезд скоро отправится. Осталось несколько минут.       Баки повернул голову в сторону и посмотрел на часы — 11:19. Пора прощаться. Он перевел взгляд на свою спутницу и замер, забыв как дышать. Перед ним стояла любимая девушка. Вот только золотые волосы сменились на белые аккуратные локоны, а ореховые глаза стали синими, с карим в самом центре.       — … ты должен знать кое-что еще. Я с тобой до конца.       Барнс снова подорвался на кровати. Резко сел и шумно втянул воздух носом, оглядываясь по сторонам. Он запустил пальцы здоровой руки в спутанные волосы и выдохнул — до сознания медленно стало доходить, где он, как и почему. Часы показывали 5:42, а значит времени до автобуса было еще порядочно. И, приведя себя в порядок, Баки поехал туда, где ждала его причина такого резкого перепада настроения. Вернее, он думал, что она ждала его там.

Бухарест. Румыния.

      Баки мчался вверх по лестнице, считая секунды до того момента, как откроет дверь в заветную квартиру. Он даже не собирался заходить в свою, потому что цель была одна — увидеть Дэннил.       Найдя ключ под ковриком, мужчина привычным движением повернул его в замке и вошел в квартиру. Время на изощренные способы проникновения он терять не хотел, стремясь скорее оказаться рядом с ней.       В квартире — тишина. Голые стены, полы, пустые шкафы и толстые слои пыли на столе и книжных полках говорили громче любых слов. Ее не было здесь, и уже довольно давно. И ни намека на то, где искать. Судьба словно издевалась над ним, в очередной раз отвесив оплеуху — нашел того самого, получи нож в спину — ее больше нет.       Горько ухмыльнувшись, Баки пересек комнату в несколько шагов и захлопнул за собой дверь. К горлу подступала тошнота, и он поймал себя на мысли, что со вчерашнего обеда во рту и маковой росинки не было. Джеймс ловко справился с замком в своей квартире и вошел. Все было так, как он помнил. Все лежало там, где он оставил, даже блокнот, в который записывались воспоминания. А на нем два сладких батончика. Да и кому нужен этот его хлам. Забросив рюкзак в тайник под полом, Барнс направился на рынок — ближайшее место к дому.       Он растерянно оглядывался по сторонам в попытке разглядеть в толпе знакомое лицо, но все было тщетно. Потеряв всякую надежду, Баки направился к первой попавшейся палатке, где продавались фрукты. В воздухе витал сладкий аромат спелых яблок, груш и слив. Должно быть, все привезенное откуда-то из теплых стран.       Он поймал себя на мысли, что безмерно захотелось сливового варенья, которым их с Дэннил на радостях угостила Андреа, узнав, что они живут вместе. Ухмыльнувшись своим мыслям, Баки спросил у продавца на чистом румынском:       — Сколько стоит килограмм слив? — продавец назвал цену, — три, пожалуйста. Спасибо.       Оглянувшись вокруг, Барнс заметил, как на него смотрят прохожие. Продавец в киоске подозрительно рассматривал Баки, а потом куда-то рванул со всех ног.       Газета, и на первой полосе горячие новости — террористический акт в Вене с массой пострадавших. Предполагаемый (а предполагаемый ли?) преступник — Джеймс Бьюкенен Барнс, известный миру как Зимний Солдат. Надвинув кепку на глаза, Баки бросился обратно в квартиру, чтобы забрать вещи и снова бежать.       Спиной к двери, копаясь в записях Джеймса, стоял не кто иной, как живой символ Америки — Капитан Стивен Роджерс. Кто-то передал ему сообщение по рации, и он ответил одно сухое «Принято». Барнс молча продолжал стоять, ожидая, пока Капитан Америка повернется.       — Знаешь меня? — спросил, наконец, Роджерс.       — Ты Стив. Я в музее читал про тебя.       Снова сообщение для Роджерса. «Оцепили квартал». Значит спецназ был уже здесь.       — Знаю, ты нервничаешь, — Кэп отложил блокнот Барнса на стол и сделал шаг вперед, — и у тебя есть на то причины. Но зачем врать?       — Меня не было в Вене. Я отошел от дел, — Барнс растерян и даже напуган. И он точно не хочет, чтобы Стив понял, что он все знает и помнит.       «Они входят в здание».       — Однако, за тобой выслали группу захвата. И живой ты им точно не нужен.       — Пулю в лоб, и концов не найти.       «Они на крыше. Меняю позицию».       На лестнице послышались тяжелые шаги. Солдат было много.       — Не все решается кровью, Баки, — Стив отчаянно пытался достучаться до старого друга.       — А она льется и льется.       «Пять секунд».       — Ты мог бросить меня в реке. Зачем спас? — Стив повысил голос.       — Сам не знаю.       «Три секунды».        — Снова врешь.       «Штурм. Штурм. Штурм».       В окно залетела граната, но Роджерс ловко отбил ее щитом, и она разорвалась, отскочив в холодильник. Еще одна упала на пол, и Барнс отшвырнул ее ногой в сторону Стива. Тот накрыл ее щитом, и послышался глухой взрыв.       Начался полноценный штурм комнаты.       Забаррикадировав дверь и разделавшись с бойцами спецназа, Барнс бросился к окну.       — Баки, стоп. Убьешь кого-нибудь.       Джеймс повалил друга на пол и пробил рукой половицу рядом с головой капитана.       — Убивать не стану.       Он выбросил рюкзак из окна и, расправляясь с солдатами, вставшими на его пути, бросился бежать.       Шансов выжить в честном бою у него было слишком мало.