***
На паркет выходили две знакомые фигуры. Белый, атласно блестящий подол платья Анны вздымался при каждом шаге лёгкими волнами ткани, и она казалась ещё более хрупкой, чем была на самом деле. Светлая сетка ткани по всему корсету и рукам в зоне декольте была вышита бесчисленными мелкими голубыми цветами, плавно перетекавшими на плечи, и прохладная палитра платья ярко контрастировала с нежными, тёплыми оттенками её волос. Вместе со смуглым, одетым в строгий чёрный фрак Лэнсом они представляли собой живописное, притягивавшее взгляд сочетание. Широ очень хотелось думать, что сегодняшнее выступление пройдёт гладко: у него теплились большие подозрения насчёт гармонии внутри рабочих отношений Лэнса и Анны, ибо, когда он пересёкся с ними до соревнований, спокойными обоих назвать можно было с огромной натяжкой. Анна вела себя не сосредоточенно, а взвинченно, Лэнс же периодически странно смотрел на неё. Словом, их головы явно были заняты не только предстоящим конкурсом. Однако начали они достаточно хорошо. Плавно тронулись с места с мягким покачиванием, прошли целый круг по паркету, сделав красивый, высокий ховер напротив судей. Места для манёвров было, возможно, несколько меньше, чем следовало бы отвести, исходя из жёстких правил, но пары по крайней мере не наступали друг на друга. Несмотря на заверения Лэнса, будто в стандарте он был не так уж искусен, вёл он хорошо, а учитывая азарт Анны в данной программе, они удачно дополняли друг друга. И всё-таки в их движениях сквозило нечто чересчур выверенное: не деревянно-механическое, но и не до конца свободное. Возможно, они берегли силы, однако Широ однозначно что-то смущало. Потом было танго, и здесь они, судя по всему, разогрелись, войдя во вкус: Анна была очаровательна, ловко сочетая сдержанную страсть с легкостью образа, и он даже не особенно следил за другими парами, только если те случайно не попадали в поле зрения. Фокстрот и завершавший программу квикстеп также прошли без эксцессов, хотя Лэнсу однажды пришлось уходить от столкновения, и он всё-таки зацепился плечом за плечо другого танцора. Никто не упал, лишь платья партнёрш взлетели пышными юбками и «летучками», а Анна выгнулась в развороте с такой гибкостью, будто вот-вот готова была выпасть из рамки. А вот дальше признаки бури начали снова проступать куда отчётливее. Широ, успевший порядком отсидеть всё, что чисто теоретически могло отсидеться, воспользовался долгим перерывом перед финалом, чтобы совместить приятное с полезным: отыскать Лэнса и Анну и спросить, как у них дела, а заодно немного размяться. Впрочем, и по ходу танцев было видно, что посредственно: чем дальше они двигались по турнирному кругу, тем сильнее бросались в глаза «трещины». Ведение Лэнса периодически превращалось в сухую схему, и Широ, ловивший каждую такую разительную перемену, непроизвольно хмурился, гадая, кажется ему или нет. Однако после третьего раза в танго ошибиться было невозможно: слаженность ощутимо хромала. И он получил вполне вразумительные доказательства для своих подозрений насчёт «корня зла», даже не прибегая к расспросам: Лэнс и Анна, уединившись в своём «уголке», очень тихо, но экспрессивно выясняли отношения. Широ остановился у лестницы, колеблясь, стоит ли вмешиваться. Судя по разрумянившемуся лицу Анны и очень хмурому — Лэнса, конструктивный диалог был в самом разгаре, и они, помимо «разбора полётов», успели кратко высказать друг другу личные претензии. Анна так точно вряд ли смолчала. «Что ты творишь? Твои мысли витают где-то в другом месте, а должны быть здесь, со мной, МакКлейн!» «Мои мысли находятся где нужно, Аннита! Не сваливай всё на меня, я понятия не имею, в чём дело!» Примерно так Широ трактовал эмоции споривших сторон и мог бы разложить проблему по полочкам всего за пять минут. Другой вопрос, что от данного монолога Ланне не станет ни на йоту легче, ибо узнать и признать — разные психологические категории. Анна, как следовало из последних событий, смирилась и смогла жить дальше, либо умело скрывая чувства, либо используя их во благо. Лэнс же пока преуспевал только в сокрытии, а душа у него бешено металась, если только Широ правильно понимал недомолвки и случайные комментарии. Да даже одно то, что о Челси он начал говорить с некоторой натяжкой, а Анну пару раз проводил нечитаемым взглядом, намекало кое на что. Конкретно — Лэнс просто-напросто запутался. Анна резко поднялась с места, тряхнув головой. Широ даже не успел отреагировать, а они уже пересеклись взглядами, и изумлённая Миллер приоткрыв было рот, тотчас сжала губы. Вслед за ней обернулся и Лэнс, однако Широ, решив не увеличивать градус неловкости, торопливо развернулся, делая вид, будто не заметил их. Глупо и очень неправдоподобно, но лучше так, чем если сейчас они начнут бесполезные обмены формализмами. «Надеюсь, спорят они не зря. Возможно, выпустят пар и немного расслабятся, хотя у такого исхода мизерная вероятность. В любом случае ниже восьмёрки не опустятся — всё было не настолько плохо». Телефон в маленькой сумке неожиданно отдался короткой вибрацией. Широ, взбегая по лестнице, расстегнул молнию и нащупал в основном кармане мобильный. Достав, увидел на засветившемся дисплее сообщение, несколько стёршее беспокойства за Ланну: Кэти что-то прислала в What’s App. На фотографии оказался целый стол странных кулинарных творений, навевавших воспоминания об уроках в младшей школе, когда надо было придумать что-нибудь из подручных материалов. Широ, конечно, не был обделён талантами во многих сферах жизни, однако свои поделки из далёкого детства без смеха он разглядывать бы не смог. «Что это?» «Конкурс на лучшего кондитера. Попробуй угадать, что из этого моё?» Сегодняшним вечером он был одинок про крайне простой причине: у бабушки Кэти был юбилей, и вся семья собралась в загородном доме на вечеринку. По словам Пидж, уехать с этих сходок раньше следующего полудня не было никакой возможности, однако пати-тайм, похоже, таки предполагал перерывы, раз Пидж умудрилась отправить ему фото и даже остаться онлайн в ожидании ответа. Широ, прижавшись к краю лестничной площадки, дабы не мешать движению, вгляделся в фото ещё раз, приблизил, рассматривая покосившийся пряничный домик сомнительной прочности, потом перевёл взгляд на другие «арт-объекты» и невольно усмехнулся. В его семье подобным давно не занимались, хотя если бы Кэти побывала на его родине, то могла бы лицезреть нечто похожее в виде бабушки и внуков, вместе лепивших традиционные сладости. Когда он был совсем маленьким, то принимал в этом посильное участие, невзирая на бабушку, которой не очень нравились вторженцы на кухне. «Вон то, что слева у края?» Пидж вновь запечатала, и у него вдруг начало припекать уши. Кажется, он либо гений «угадайки», либо сейчас его очень нежно припоминали. «Ты так аккуратно уходишь от конкретики». «Я знаю, эти шыдевры не поддаются описанию, всё окей. Но ты угадал. Не ожидал?» «Только честно» Луносмайл в конце определённо намекал, что его мысли она видит даже на расстоянии сотен миль, однако Широ решил не шутить насчёт «геометричности» этого… чего-то, поэтому выбрал наиболее вежливый аргумент. «Оно самое аккуратное))» Она отправила ему смеющийся стикер, а после — очередной, однако уже в другом духе, вопрос. «Как там дела? Не скучаешь один?» «Был бы рад видеть тебя вживую, а не в чате, но Лэнс с Анной скучать не дают». «Это хорошо или плохо?» Широ усмехнулся, мельком глядя на часы вверху экрана. Он ещё успевал купить воды, однако в таком случае беседу с Кэти придётся отложить. «Расскажу. Погоди немного». «Окей, жду». И она добавила пару секунд спустя, не забыв многозначительный смайлик. «Ты меня прямо заинтриговал». «Знал бы кто, как меня интригует, чём всё это сегодня закончится». Очередь в буфет разрушила планы Широ, и ему пришлось вернуться ни с чем практически к самому началу финала. По дороге он успел написать Лэнсу, не особо рассчитывая на ответ, но тот отозвался с показной бодростью, что они не могли не попасть в финалисты. Пожалуй, это к лучшему: возможно, он и правда слишком накручивает себя, зная Ланну, как облупленных. «Широ, ты ещё здесь? Я скучаю». В чате оказалась ещё одна фотография — явно подпольная съёмка вечеринки, находившейся в самом разгаре. Широ, пользуясь тем, что на паркете выступала не особенно заинтересовавшая его пара, улыбнулся телефону, представляя себе устало развалившуюся на диване Кэти в коротком платье и с бокалом чего-нибудь бодрящего в руке. «Пытался купить воды. Что, ты уже оттанцевалась? :)» «Я была нарасхват. Спаслась на кухне, но ненадолго, так что теперь сижу ем мороженое, а они тут зажигают. Ты б видел мою бабушку. И всё-таки. Что там с нашими?» Музыка заканчивалась, и Такаши поднял голову, прислушиваясь к объявлению следующего номера. Но, решив, что Пидж и так ждет его на другом конце провода неприлично долго, усилием воли отвлёкся снова и под ритмы вальса отправил сообщение, в котором коротко обрисовал странное поведение Ланны и пару собственных неутешительных прогнозов. На том конце выразительно помолчали, а он успел досмотреть окончание выступления (точнее, момент, когда пышная алая юбка партнёрши разлетелась солнцем, и девушка присела в низком поклоне). «Я тебе завидую, Широ. Сижу тут, набираю фунты мороженым, а у тебя там такие страсти». «Не грусти. В следующий раз обязательно пойдём вместе)» Он и сам был бы не против. Куда уж больше: он даже расстроился, что Пидж так покорно исполняла семейные обязанности, иначе ему досталась бы компания для обмена мнениями. Но переписываться с ней, отодвинув на задний план то, ради чего он сюда явился, тоже увлекало. Широ и сам не ожидал, что финал перестанет занимать его, пока в чате светилось бледное «печатает». «Прости, мелкие меня нашли». Но «отвлекающий фактор» исчез с горизонта так же стремительно, как появился, ему не оставалось ничего больше, кроме как улыбнуться. «Беги)) Потом напишу тебе результаты». Тем временем на паркет выходила четвертая пара — одна из сильнейших на всём конкурсе. Подчеркнутая благородность линий их силуэта сочеталась с хорошей передачей характера музыки, и Широ, наблюдая, раздумывал, какова вероятность того, что они попадут в тройку сильнейших. А позже — с какой вероятностью он увидит в этой тройке Ланну, если те таки доспорились до чего-либо дельного. «И ведь выдумали встать в позу настолько вовремя». Однако во время латиноамериканской программы Лэнс и Анна неожиданно пришли к поразительному консенсусу, пусть всё по-прежнему ощущалось не так: Широ преследовало чувство, будто Лэнс сдерживается, осторожничая в жестах, тогда как Анна выплёскивает энергию, и от этого их взаимодействие пронизывало заметным несоответствием характера. Партнёрша словно старалась выскочить из выставленных партнёром границ (или, возможно, спровоцировать его вызывающим поведением), а Лэнс только упорствовал в ответ, не желая ни подстроиться, ни обуздать. Будет ему, что рассказать потом Кэти тет-а-тет, определённо будет. За исключением пропущенной части программы. «Шестое место в стандарте, и четвертое — в латине. Но разница с финалистами мизерная, они почти прошли в тройку». А могли бы и лучше, не вмешайся в профессиональное межличностные отношения.***
Конкурс закончился поздно вечером, и когда Анна, Лэнс, Широ и их шумная «группа поддержки» вышли на воздух, вокруг было бы уже ничего не видно без фонарей и фар проезжавших машин. Семья Лэнса оставила их буквально у выхода, ибо им всем было в сторону парковки, родители Анны тоже попрощались, поэтому от их огромной толпы осталось только трое. Которые скоро превратились в пару, ибо Широ, дойдя с ними до аллеи, резко свернул, сказав, что поедет другой дорогой на автобусе. Он устало-дружески улыбался, качал головой на предложение поехать всем вместе, и скоро его фигура исчезла за поворотом так стремительно, словно он боялся преследования. Лэнс усмехнулся, поправляя на плече сумку. — Широ чувствует, когда надо бежать с корабля. — Не поняла шутку, — Анна нахмурилась, искоса поглядывая на него. Она по-прежнему злилась: не конкретно на Лэнса (хотя на него, разумеется, в большой степени), а вообще на этот день, их неспособность скооперироваться, на результат и непонимание, почему так случилось. А ещё ей жутко не хотелось оставаться с ним наедине, посему Анна без зазрения совести молча обозвала Широ предателем. — Между нами такая умиротворённая атмосфера, ты разве не чувствуешь? — Лэнс с ничего не значившей улыбкой тронулся с места, лишь обернувшись к ней через плечо. — Ты идешь, Аннита? «Какой тонкий сарказм, просто в цитатник заноси». — Учитывая, что у нас нет ровно никаких проблем, даже не знаю, с чего тебе это пришло в голову, — она знала, что не стоило поддаваться эмоциям. Разочарование и взаимные претензии — плохие советчики в конструктивном споре, но подвешенность ситуации, обозначившаяся настолько резко и ударившая настолько больно, злила до зубовного скрипа. Анна невыразимо хотела вернуться к треклятой теме поцелуя, с которого всё пошло наперекосяк, вытрясти из Лэнса правду и после этого сказать, что либо они действительно разбираются с недоразумением, либо придётся предпринимать радикальные меры. Например, расходиться — временно или насовсем. Лэнс медлил с ответом, и Анна, посмотревшая на него с нескрываемым недовольством, невольно прикусила кончик языка, заметив, как плотно сжались его губы и помрачнел в причудливых от фонарного света тенях взгляд. На короткую секунду в ней даже всколыхнулся порыв смягчить агрессивно-сакрастичный выпад. — Я знаю, что сегодня тебя подвёл. Знаю, — снова тот же жест. Более дёрганый, скорее ради попытки занять руки, чем поправить сползшую сумку. — Последние десять дней вообще всё идёт наперекосяк. — Тогда послушай меня, и, желательно, внимательно, — Миллер решительным движением взяла его под руку. Ей вдруг стало очень не по себе, но раз Лэнс наконец-то перестал отрицать очевидное, она набралась наглости сделать собственный ход. — Все наши беды из-за того, что ты не можешь, точнее, не хочешь сказать мне честно, что случилось в клубе. — В горле слово от слова становилось суше, в груди начало колотить. Анна едва удержалась, чтобы не впиться пальцами в чужую руку, и вместо этого лишь теснее прижалась к его локтю, дерзко заглядывая Лэнсу в лицо. — А я смелая, и я скажу. Ты мне нравишься, и если бы не твоя подружка, которую ты бросил у бара, мы бы поцеловались! Лицо начало жечь. В прямом смысле этого слова, но Миллер уже не останавливалась, твёрдо решив, что ради самой себя с этого момента будет говорить предельно откровенно. — И если бы не она, которой ты мне прожужжал все уши (господи, как я не хотела даже видеть её, будь она хоть мисс Мира), я бы ставила всю свою зарплату, что мои чувства взаимны, — выдох. Воздуха катастрофически не хватало, и ей пришлось прерваться, чтобы закончить севшим голосом сквозь отнюдь не весёлую усмешку. Душа снова выворачивалась наизнанку, расходясь по швам. — Ну вот и ответь мне теперь: ты просто заигрался, или что? Наверное, это прозвучало грубее, чем следовало. Зато прозвучало, и тревога смешалась с облегчением, что ей больше не придётся таскать груз вопросов, разъяснения которых вполне можно было получить от Лэнса, хорошенько на него надавив. В этот раз искусно увильнуть от прямого ответа у него не получится. «Только не молчи, пожалуйста, я устала быть жертвой собственных чувств. Можем же мы как-то договориться или хотя бы расставить точки над "i"!» — Я не знаю. Худший ответ. Худший из худших, и это не цитата профессора с кафедры института, где она провела два очных года. Анна чуть было не застонала в небо от отчаяния, но тут до неё вовремя дошёл остальной смысл. Сердце в ответ даже не ёкнуло, равно как ничего не оборвалось и не встрепенулось — она столько всего передумала за последние дни, что любой из вариантов устроил бы её, будучи определённым. Да и какая радость была, по сути, в возможной взаимности, если та доказывала исключительно их обоюдную близорукость? — Понятно. Так, значит, мы всё это время действительно были не «просто лучшие друзья». — Анна, мне жаль, я тебе клянусь! — вторая ладонь Лэнса резко накрыла её руку, и теперь уже он пугающе взволнованно таращился ей в лицо расширившимися, горящими глазами. Анну невольно бросило в дрожь, и точно такой же невроз она уловила в его пальцах. Лэнс частил, путаясь в собственных объяснениях, как в развязавшихся шнурках. — Я просто… Я ничего не могу понять! У нас с тобой всегда были совсем другие отношения, никакой любви! Ну, ладно, может, ты мне в самом начале нравилась, но потом мы на сто процентов были только друзьями! Анна хотела было вставить слово (даже не одно, ибо на эту тему она тоже успела поразмыслить достаточно), но Лэнс, не давая ей такой возможности, несчастным тоном выпалил оставшееся, больно сжимая ей пальцы. — А потом этот клуб, и ты такая… такая соблазнительная. Чёрт возьми, ты как будто специально хотела, чтобы я потерял голову! — Я хотела?! — вырвалось у Миллер, и она едва не дёрнулась в попытке брезгливо отцепить его руки. Вот так раз! То есть насчёт собственного поведения память ему отшибло? — Это ты на... — Да какая разница, кто первый начал! — он резко оборвал её на полуслове, и Анна, осекшись, сглотнула при виде горькой улыбки, растянувшей его губы, находившиеся так близко, что она на короткое мгновение не смогла думать ни о чём ином. — Хорошо-хорошо, может, ты и права, но знаешь, что хуже всего? Я не знаю, жалел бы потом, что Челси меня бросила, или нет... Воздух застыл, а они стояли у самого края безлюдной улицы, ибо Лэнс резко врос в землю, напряжённо глядя ей в глаза. А Анна во второй раз с досадой думала, что была права. Будь она прозорливее, прислушайся к себе пораньше, они бы сейчас могли идти, обнявшись, спокойно обсуждать ошибки и, может, остались бы у кого-то из них дома. Могли бы целоваться на прощание, а не конфликтовать из-за каждой мелочи, стремясь найти конкретного виноватого. — Я сказал Челси, что всё это было просто шуткой, чтобы ничего не усложнять. Понимаешь, мы нравимся друг другу, я уверен, и я честно пытался, чтобы между нами с тобой всё тоже было, как раньше, потому что ты для меня — очень дорогой человек. Но вот сегодня я весь вечер смотрел на тебя, как дурак, и я знаю, что так точно не смотрят на друзей! — он снова начал тараторить, крепче перехватывая её руки, словно Анна могла сейчас куда-нибудь сбежать, напоследок отвесив ему маловежливое напутствие. И у той сердце затрепыхалось так отчаянно, что выносить его биение стало больно. — ¡Pardiez! Я чувствую себя двуличным негодяем, который не может выбрать из двух стульев, и из-за этого рушится вся его счастливая жизнь! И ваша с Челси — с ней в придачу! Его сбившееся дыхание смешалось с шелестом листвы — с конца улицы подул мягкий ветерок, играя брошенным кем-то целлофановым пакетиком. Лэнс понуро перевёл взгляд на асфальт, опустив плечи, но по-прежнему удерживая её руки взмокшими пальцами. Вслушивавшаяся в повисшую тишину Анна напряжённо поджала губы, испытывая к нему почти сочувствие, которому мешал лишь тот факт, что сама она тоже находилась в эпицентре этой драмы. — Прости меня, Аннита. Я запутался. «Если бы он сказал, что это алкоголь виноват, я бы поняла и отпустила, но знать это и убеждать его, что мы и это переживём?.. Нет, я не настолько великодушная и наивная». Кто хоть немного не эгоист, когда дело касается личного счастья? Анна себя за ангела во плоти не считала от слова «совсем», а нерешительный, прятавший от неё взгляд Лэнс соблазнял совершить ещё один рискованный шаг, после которого ей будет либо очень больно, либо совестно, но одновременно очень хорошо. Потому что в том поцелуе виноват был и Лэнс, в кои-то веки не заметивший у себя в глазу бревна. Точнее, стрелы в сердце, но кому какое дело до точных метафор на тёмной аллее в свете видавшего минимум два поколения фонаря? В паре-тройке футов позади они оставили одинокую лавочку, и Анна, обернувшись, чтобы проверить, по-прежнему ли она была девственно пуста, потянула Лэнса к ней не терпевшим возражений «Так, пошли». — Т-ты куда? — Хочу провести следственный эксперимент, — невозмутимо отозвалась она, стараясь не усмехаться из-за покалывавшего кончики пальцев волнения. — Возможно, он даже решит твою моральную дилемму, и нам не придётся расставаться из-за такой чепухи. — Чувства не... — Заткнись. Пожалуйста. Увесистая сумка упала на скамейку, и Анна, заложив руку за спину, нарочито театральным жестом показала Лэнсу сделать то же самое. Он в ответ перевёл недоумённый взгляд с её лица на свою сумку, потом оглянулся по сторонам и неуверенно сдался. — Так как хуже наши отношения уже не станут, разберёмся с проблемой самым простым и действенным способом, — Миллер, потирая переносицу, устало вздохнула, стараясь не улыбаться в предвкушения грядущего сумасбродства. В короткий шаг сократила расстояние между ними практически до нуля, взяв Лэнса за руку, положила ту себе на поясницу и без колебаний обхватила ладонями его скулы. Вспыхнувший МакКлейн попытался было отшатнуться, но Анна и не думала его отпускать, тотчас наступая вновь — отточенные реакции тела наконец пригодились не только на паркете. — А-а-н-нита, это нехорошая идея… — голос у него дрогнул, но, кажется, Лэнс был не настолько против, чтобы вырваться и начать взволнованно втирать ей, что он по-прежнему не свободен. — С-серьёзно, эй, пусти меня, пусти говорю! — Нет улик, нет измены, — издевательски пропела та, глядя, как он беспомощно моргает, наконец перестав пятиться, ибо упёрся в металлическую ограду. — Твоя Челси же не прячется за мусоркой. Боже правый, как долго она представляла себе этот несбыточный момент и как несуразно в итоге он воплотился в жизнь. Анна считала секунды, зажмурившись, и с мысленным «семь» отстранилась, открыв глаза — Лэнс стоял в глубоком ступоре, так и не пошевелившись за всё это время (а она, признаться, надеялась на хоть какую-либо положительную реакцию). Волнение бушевало, но ей удавалось худо-бедно сдерживать в границах отчаянно вопящую влюблённую девочку. На губах остался невнятный чужеродный привкус. — Я… — он наконец оттаял, моргнув, и Анна снова увидела то растерянное выражение в его глазах, которое ранее ознаменовалось таким возмутившим её ответом. — И-извини, можно ещё раз? К этому жизнь её определённо не подготовила. — Вот это уже попахивает изменой, чтобы ты знал... Анна бы безбожно соврала, сказав, что ей не хотелось поцеловать его и в четвёртый раз, потому что со второго чётко продуманный план пошатнулся до основания: Лэнс наклонился к ней снова, теснее обнимая за спину и талию. — Нет, стоп. Пищи для размышления тебе, думаю, хватит, — она усмехнулась, позволяя себе небольно щёлкнуть его по носу, аккуратно расцепила кольцо их объятий и отошла, поправляя куртку. Пальцы по-прежнему дрожали, но она чувствовала себя не в пример лучше. Ещё бы щёки не алели, но тут уже ничего не поделаешь. — Знаешь, я лучше позвоню в такси. Поделим счёт пополам, ты не против? — Н-нет, — слабо отозвался Лэнс, растерянно потирая шею и избегая её взгляда. — Хорошая идея. — О, первый раз за сегодня сошлись во мнениях. Это прогресс. Анна достала из кармана мобильный, открыла карту, а после нашла в списке контактов номер Убера. Сделав заказ, присела на лавочку и, вытянув ноги, с улыбкой взглянула на таращившегося в конец улицы Лэнса, который, кажется, с головой ушёл в переживания по поводу всего-то трёх поцелуев. — Если ты подумаешь пару дней и скажешь мне прямо, что у нас ничего не получится, опция «остаться друзьями» никуда не денется. Ты, конечно, иногда здорово выводишь меня из себя, но вряд ли я пока найду себе пару получше. — Анна, я… — И у тебя замыкание, я понимаю, но хватит называть меня Анной, — она предупредительно ткнула в него пальцем. — Мне не нравится, как оно звучит твоим голосом. — Dios mío, да как ты можешь быть такой спокойной? — он беспомощно рассмеялся, растирая ладонью лицо. Атмосфера наконец перестала быть давящей, и в ней осталась лишь концентрированная неловкость. — Почему тут только я переживаю за вот это всё? Анна вздохнула, сжимая пальцы в крепкий замок. — Даже не знаю... Наверное, потому что втайне мечтаешь не мучиться и собрать себе гарем? — Эй, это плохая шутка! Я что, по-твоему, бабник без капли совести? — он едва не подскочил на месте, снова краснея по самые уши и возмущённо жестикулируя, а голос у него сорвался на почти истеричные нотки. — Да это же вообще законом запрещено! — Незаконно, только если ты дважды женишься. Лэнс, сдавленно застонав, картинно хлопнул себя по лбу, бормоча что-то про упрямство женщин, а Анна рассмеялась в голос с собственной (и правда дурацкой) шутки. И подумала, утирая выступившие слёзы: «Боже, прошу, пусть этот цирк закончится чем-нибудь хорошим».