***
Начавшийся в канун Рождества снег не утихал всю ночь, и к утру за окнами намело приличный пушистый слой, который, правда, скоро должен был исчезнуть под колёсами машин, ногами людей и мётлами дворников. А Кэти, зевая, сидела в постели и рассматривала выпотрошенное содержимое коробки. Так вот зачем Широ шёпотом попросил её утром покопаться как следует в подарке. На пышной подушке из бумажных стружек лежала флешка, обвязанная тонкой зелёной ленточкой, а под ней, высыпав целое облако подложки, Пидж обнаружила ещё одну картонную коробочку, на который было выведено несколько иероглифов. «О, я так понимаю, тут ещё и квест для любознательных? Ладно, Широ, раз перевод ты не приложил, я найду его сама». Идея была рабочей до тех пор, пока переводчик не выдал ей нечто очень странное, и Пидж, решив, что проще будет с невинным смайликом спросить толкование у дарителя, отложила мобильный в сторону. Куда больше её привлекало съедобное содержимое, аккуратно расфасованное по ячейкам. «Хм, это пастила? Вроде выглядит похоже. Так, а это что?..» Коробка делилась на три маленьких отсека: с условной «пастилой», румяно-коричневыми печеньями в форме рыб и какими-то цветными шариками. Пидж, оставив в покое понятные ей первые два десерта, ухватила пальцами третий: небольшой сплюснутый шарик шоколадного цвета. Запах у него был соответствующий цвету, а поверхность — мягкая, так что её легко было продавить, нажав посильнее. «Может, оставить к чаю? Ладно, съем, всё равно завтракать ещё нескоро. Хм, нет, это точно не какой-то странный кекс. Раз на коробке иероглифы, может, новогодняя японская сладость?.. О… А вкусно». Она по-прежнему не имела понятия о составе того, что сейчас пережёвывала, однако оно точно было съедобно. Приятная, плотно-песочная сладкая оболочка укрывала сердцевину, на вкус и цвет сильно напоминавшую рис, и Кэти, откусывая ещё кусочек от загадочного десерта, решительно внесла его название в список важных вопросов к Широ. «Ну, раз уж пошли по коробке, надо и остальное попробовать». Рыбки с шоколадной начинкой казались какими-то вафельными, а пастила была действительно обычной, но жутко вкусной фруктовой пастилой, и Пидж поймала себя на том, что заходит на второй гастрономический круг, рискуя натощак расправиться с доброй третью подарка. Она с заметным трудом остановила себя, отёрла уголки испачкавшихся губ и, встряхнув пальцами над постелью, закрыла «ящик Пандоры», из которого уже полезло неуёмное Чревоугодие. Широ, когда она зашла в их чат, очень вовремя оказался в сети. «Я даже не удивлена. Наверняка чай пьёт, ранняя пташка». «Привет! — Пидж невольно улыбнулась, словно Такаши мог видеть её через экран. — Хотела ещё раз сказать спасибо за подарок. Ещё не смотрела, что ты там припас на флэшке, но до сладкого докопалась». А потом прибавила, отбрасывая сдержанность в настолько неурочный час: «И это ОФИГЕННО ВКУСНО!» «Что это за шарики? А ещё печенье. Это вафли же, да?!» Пальцы скакали по сенсорным кнопкам, и когда Пидж набирала последнее сообщение, Широ тоже начал печатать ответ. «Доброе утро, Кэти!» Пауза. Снова «печатает». «Это охаги. Да, вафли))» Она сменила позу, скрестив ноги по-турецки и слегка отодвинув от себя коробку, которая вновь приковала к себе взгляд призраком соблазна. И голодно облизнула губы, прежде чем прочитать сообщение и закатить глаза. «Ты же понимаешь, что «охаги» говорит мне ровно ничего? Кстати, да, переводчик сработал ужасно, поэтому будет здорово, если ты переведёшь мне послание на крышке». Широ, похоже, ушёл в осмысление, но когда фыркнувшая Пидж уже собралась дополнить мысль, в чате высветилось «Записывает». «Даже так? М, меня ждёт гастрономический ликбез с утра пораньше, да ещё и таким голосом… Боже, Кэти, сбавь скорость: тебя заносит на радостях». — Охаги — это разновидность моти, японских сладостей. Их делают из сладкого риса и бобовой пасты. На самом деле, на Новый Год в Японии принято есть другие моти, кагами. В коробке есть один такой, он похож на белый камешек. Но эти очень вкусные, поэтому я и их положил туда. А на крышке написано «С Рождеством, Кэти. Пусть рыбки в этой коробке принесут тебе счастье в грядущем Новом Году». Груди стало как-то до подозрительного тесно в свободной пижаме. «А ты поделишься со мной названием места, где можно купить такое, когда я всё съем и захочу ещё?))» — Кэти, поджав в улыбке нижнюю губу, с размаху упала спиной назад, упираясь затылком в помятую подушку и сгибая в коленях ноги. Сообщение было практически сразу прочитано, и Широ начал писать ответ. «Боюсь, с этом будет сложновато. Я заказывал их из Японии, но у меня есть на примете пара мест в НЙ, где готовят неплохие сладости. Можем сходить туда как-нибудь вместе, что скажешь?)». — Ты серьёзно, — Кэти изумлённо изогнула брови, перечитывая текст, и вдруг тихо рассмеялась, ещё больше запрокидывая голову. Сердце коротко, но ощутимо ёкнуло, и её мечтательный вздох улетел прямиком под потолок. — Боже, Широ, ты слишком милый. Сколько раз я буду этому изумляться?.. «... люди с богатой фантазией могут заподозрить нас в тайном романе». Вчера она до самого конца шутила, случайно перейдя черту, но это было отнюдь не виной глинтвейна. Чёрт побери, она откровенно напрашивалась на последствия, поддавшись искушениям бессознательного и впервые по-настоящему испугав бедного Широ. И её, внимание, завело с одной-единственной иронии про фальшивый роман. Пора было признать: рождественский «медляк» был только предпоследней деталью в паззле, который она сейчас, собрав до конца, смогла рассмотреть во всех подробностях. И нет, ей не показалось, просто голос убеждения заглушил интуицию, подарив ей пару месяцев беззаботной слепоты. «Я сдаюсь... Эх, Такаши-Такаши. Растопил, значит, моё сердце вафельными рыбками и после этого так запросто предлагаешь сходить с тобой куда-нибудь, но не на свидание. Ты хоть представляешь, в какой окажешься опасности? Хах, и в какой опасности буду я… Мэтт, ворона такая, накаркал же ты». «Звучит как план! Тогда почему бы нам в субботу и не погулять? Ты свободен?» «Ну же, скажи „Да“». «Давай в воскресенье? У меня есть кое-какие неотложные дела». Ладно, вытерпеть один дополнительный день она однозначно в состоянии. «Окей) Всё, ты обещал». Вид уверенного смайлика в чате подстегнул и без того беспокойно трепетавшее сердце, и душа преисполнилась одновременно и волнением, и сладким осознанием обречённости, ибо её потаённое желание неожиданно сбылось, стукнув по голове коробкой со сладостями. Кэти, отбросив мобильный, закрыла рукой глаза и тихо рассмеялась. — Н-да, с праздником тебя, Кэтрин Пидж Холт! На следующее Рождество напомни себе быть осторожной даже с невысказанными желаниями.***
День был суматошный, и Кэти порядком набегалась, но даже в таком состоянии, уже накрасившись и застегивая платье, ощущала некий прилив живости. Отражение в зеркале однозначно говорило, что сегодня она заслуживает титул весьма очаровательной девушки: тёмно-зелёное платье идеально сочеталось с накрученными рыжевато-медными волосами, кожа благодаря паре ухищрений выглядела свежей и сияющей, а мешки под глазами отлично замаскировал недавно отхваченный в магазине консилер. Туфли на каблуках ждали своего звёздного часа, и совсем скоро должно было подъехать такси. «Что-то мне это напоминает. Хах, отчётные, ну да». С той только разницей, что она перед выходом не была такая наряженная: только макияж нанесла, предоставив гуру-парикмахеру в лице небезызвестного Лэнса создать очередное произведение искусства на её голове в тренерской, где снова было не продохнуть от лака. А ещё она чуть не уронила челюсть, когда увидела Широ в насыщенно-фиолетовой рубашке с тонким вышитым рисунком. В вырезе расстёгнутого горла виднелась тонкая золотая цепочка, на запястье блеснул такого же цвета и такой же тонкий браслет, и Кэти неожиданно поймала себя на признаках ложного гриппа. Потому что свято место в её сердце, как выяснилось, решило недолго пустовать при наличии такого мужчины. Но сейчас у неё не было времени предаваться воспоминаниям о Широ, ибо она металась между решением поменять колготки с появившейся из ниоткуда дыркой на стопе либо плюнуть да поехать как есть, потому что никто не заметит. «Ладно, так пойду. Всё равно у меня эти были самые подходящие». На экране телефона появилось оповещение от Убера, и Пидж, разом покончившая с последними сомнениями, галопом поскакала в коридор, хватая на ходу сумочку да туфли. Вечер обещал быть долгим, но учитывая присутствие там Кёртиса и Роло с Наймой, вряд ли она будет киснуть. «Здравствуй, новогодний корпоратив! Боже, с праздника на праздник, не продохнуть!..» Их компания, функционируя в более чем современной области, отличалась значительным консерватизмом, когда дело касалось вещей вроде традиций или иерархии. Поэтому посещение новогоднего «алко-бала», как его в шутку называла Пидж, являлось неотъемлемой частью работы. Впрочем, никто не возражал: обычно пьяных дебошей там не случалось, хотя нарваться на неприятную беседу или чужой завистливый взгляд в спину можно было запросто. Но как будто всего этого Пидж не видела остальную часть года. Вечеринки проходили довольно однотипно: танцы, еда, алкоголь на любой вкус и цвет, а также забавные конкурсы, чтобы работники особенно сильно ощутили дух неформальности и некого единения. Вроде как срабатывало, но только не на ней: Кэти предпочитала наблюдать, и это приносило столько компромата, что его набралось бы на целую книгу под названием «Тайны американского корпоратива». В самом деле, было очень забавно увидеть одного из глав проекта, лихо танцующим хип-хоп с распущенным галстуком, или серьёзную миссис Линд из отдела кадров, которая с уверенностью бармена объясняла подвернувшейся ей под руку коллеге, как сделать сногсшибательный коктейль из подручных средств в ресторанных условиях. Случались, конечно, и менее незаурядные вещи вроде романтики в туалетах или таинственных исчезновений, которых поначалу никто не замечал, однако Пидж также никогда не ввязывалась в них. И ничто, казалось, не предвещало беды сегодня. Вечер начался с короткой речи одного из представителей начальства, а дальше все оказались предоставлены сами себе, и Кэти только-только нацелилась распробовать закуски, когда к ней подошёл Кёртис. Он выглядел особенно солидно, будто потратил несколько часов, прихорашиваясь так, чтобы лишь подсознание улавливало намёки в духе «он определённо изменился». Вот и Пидж, улыбнувшись в ответ на приветствие, разглядывала его, гадая, что же так цепляло её взгляд. — Выглядишь просто прекрасно, — Кёртис тоже рассматривал её (на что имел полное право в их свободном во всех смыслах обществе), и Кэти нагло соврала бы, сказав, будто бы ей не пришёлся по душе комплимент. — Ты тоже. Отличный костюм, кстати, — любезность за любезность без тени лукавства: пыльно-бежевая тройка сидела отменно, подчёркивая смуглую кожу и крепкую, гармонично сложенную фигуру. Кёртис отвёл взгляд на канапе, и Кэти, не в первый раз замечавшая за ним подобную робость, невольно в такой же не первый раз задумалась, что именно связывает их помимо приятного знакомства. Мысль о симпатии как таковая её больше не отталкивала и не пугала, однако появился другой острый подводный камешек, и если ей в обозримом будущем светило гипотетическое признание, она сомневалась, что ответит «да». «Не думаю, что я бы могла влюбиться одновременно в двоих», — так она в своё время уверенно заявила Широ, и этот самый Широ стал причиной невозможности отношений «на стороне». А Пидж, пока толком не прощупав его, не торопилась разбивать себе сердце во имя рациональности, поэтому ей жутко не хотелось, чтобы её подозрения насчёт Кёртиса получили железобетонные основания. У них состоялся малоинформативный диалог, плавно перетекший в планы на выходные, и вот здесь Кёртис на встречный вопрос, чем он сам будет заниматься, начал уходить от прямого ответа, заколебавшись, словно ему приходилось на ходу перекраивать заготовленную фразу. И Пидж показалось, что «да ничем особенным» имело подтекст «уже». «Забавно, что я замечаю такие мелочи, хотя в моём случае их лучше бы игнорировать». А потом на горизонте обозначились Найма с Роло, и их милая беседа весьма вовремя перестала быть «с глазу на глаз». Чем дальше катился вечер, тем больше всем начинали мешать пиджаки, и кто-то, не выдержав, снимал их, вешая на стул. Другие, тоже сломавшиеся под гнётом обстоятельств, ослабляли галстуки или вовсе избавлялись от них, а кое-где Пидж также заметила довольно глубокие вырезы ворота рубашек и расстёгнутые жилеты. Девушки, которым в большинстве своём снимать было нечего, довольствовались тем, что перекладывали с плеча на плечо длинные волосы или обмахивались ладонями. Ну, а лучшим способом спастись от внутренней и внешней жары были, разумеется, близкие медленные танцы. На пару-тройку которых она имела честь быть приглашённой. Время было глубоко за одиннадцать, когда к ней, задумчиво смотревшей на огромную украшенную ель в углу зала, приблизился Кёртис и, не садясь, подал руку с осторожным «Можно тебя пригласить?». Кэти, сознанием витавшая очень далеко, обернулась к нему с рассеянной улыбкой, только в следующую секунду поняв, насколько намекающе это самое выражение могло смотреться со стороны. Но поправить дело было поздно, поэтому она просто кивнула, мысленно укорив себя за случайное заигрывание. А после встала, вкладывая кисть в его раскрытую ладонь. — Конечно. Он держал её по-особому бережно. Кэти, привыкшая чувствовать даже тонкие вещи вроде положения руки партнёра или его пальцев, сразу обратила внимание, что касание Кёртиса не было плотным. Ладонь Широ всегда находилась в максимальном контакте с её собственной, и его хват, несмотря на отсутствие грубости, назвать мягким или лёгким было нельзя. Уверенный, сосредоточенный — на паркете; чуть более непринуждённый и как бы накрывающий сверху — недавно в темноте гостиной или где-нибудь в клубе. Но его отличительной чертой всегда была близость. Кёртис же держал её отстранённо или, лучше сказать, робко — между внутренними сторонами их рук оставалось предостаточно воздушного пространства, да и сами они словно были разделены тончайшей невидимой ширмой. Говоря точнее — психологическими установками.«Лишь настроение.
Лишь прикосновение.
Просто чувство.
Знаю мои привычки,
Хорошо прячу их,
Но ты как всегда видишь меня насквозь».
— Кэти? — М? — отстранённо вслушивавшаяся в слова песни, Пидж непринуждённо улыбнулась, неторопливо вскинув и наклонив голову. Пальцы Кёртиса, державшие её правую руку, едва ощутимо, но пошевелились, точно он старался поудобнее перехватить ту и никак не мог найти нужное положение. — Можно поговорить с тобой откровенно?«Говорю, что в порядке,
Всякий раз, когда это невыносимо.
Держусь подальше,
Перехожу грань,
Но истина рвётся наружу.
Как прорываешься ты».
Сердце, секунду назад бившееся абсолютно спокойно, вдруг начало частить, в груди возникла неутихающая пульсирующая вибрация, а в горле что-то укололо, точно иглой. Кэти, успевая не выдать замешательства, удивлённо всмотрелась в смуглое — ещё более смуглое в цветном полумраке зала — лицо Кёртиса. Быстро прокручивая в голове мысли от «Мне же просто показалось?» до «Неужели всё-таки что-то есть…», а под конец попытавшись слегка сбить градус напряжения и, что уж там, замешательства. — М-можно. Конечно. Но пока я не знаю темы, ты, если что, ещё можешь меня обмануть. Он сконфуженно усмехнулся, а Кэти, прячась за улыбкой, напряжённо прислушивалась к его интонации. — Иногда не понимаю, шутишь ты или пытаешься меня предупредить, чтобы я не наделал глупостей. Это вечно заставляет остановиться, — его милое смущение становилось всё более очевидным, однако оно никак не умаляло спокойной решительности. — Ты очень хорошо можешь манипулировать людьми, Кэти. Уж не знаю, намеренно или нет.«Если я сбегу,
Если спрячусь,
Если упаду,
Разбитый приливом, когда взметаются волны,
Знай: я ухвачусь за тебя».
«Он серьёзен. Чёрт, я чувствую, что он серьёзен, и, кажется, точно знаю, куда это сейчас повернёт...» — она прекрасно понимала, что лучше было бы предупредить этот разговор, но язык точно прилип к нёбу, и Пидж, смутившись, отвела взгляд, растянув губы в неуверенной усмешке. Упустив последний шанс что-нибудь предпринять. — Мы общаемся относительно недолго, и, возможно, для начала это слишком прямолинейно, но я не хочу скрывать от тебя, насколько серьёзны мои чувства, — неподвижная рука на её талии вдруг стала ощущаться так, словно он касался её не через платье. Пидж стало душно, и неприятная потливость разошлась по всему телу, вызывая непреодолимое желание провести рукой по затылку и линии декольте, а потом вытереться влажной салфеткой, чтобы хоть немного успокоиться.«Когда тает свет под моими веками,
И стены моего сердца начинают крошиться,
Ты — моя не-сумасшедшая».
«Да что это такое со мной творится?.. Чёрт, Пидж, возьми себя в руки!» — Кэти, я люблю тебя. Ты согласишься встречаться со мной? — Кёртис, кхм, я- — голос плохо слушался, и Кэти снова откашлялась, вынуждая себя поднять на него взгляд. Кёртис взволнованно улыбался, ждал её реакции, а она путалась в словах, не зная, как лучше и по возможности мягче преподнести то, что хотела объяснить. — Боюсь, я к тебе испытываю чувства, которых будет... ну, не совсем достаточно. — Не волнуйся, насчёт этого я не заблуждался, — она изумленно изогнула брови, приоткрыв рот, но так и не выдав даже растерянного «То есть как?». А Кёртис продолжал, причём с поразительным самообладанием, не мешавшим ему параллельно изливать на неё скопившуюся (и явно не за неделю) нежность. — Я и не рассчитывал, что ты любишь меня. Но у меня было стойкое ощущение, что я тебе симпатичен, и, если ты согласишься встречаться со мной, возможно, со временем… — Он вдруг крепко сжал её кисть, подавшись вперёд. Его взгляд, казалось, проник прямо в душу и обязательно навёл бы там окончательный хаос, не услышь она следующих слов: — Кэти, просто дай мне шанс попробовать очаровать тебя больше, чем может друг или коллега по работе. «Очаровать больше, чем друг? Хах, один друг уже сыграл плохую шутку с моим сердцем». — Нет, подожди, я неправильно объяснила, — у неё вырвался нервный вздох. Кэти, обрывая его жестом, поспешно покачала головой, а её ладонь так и не легла обратно на плечо Кёртиса. — Отрицать не буду, ты мне правда симпатичен, но... Понимаешь, у меня тоже есть другой человек, который мне очень сильно нравится. — И снова тревожное движение пальцами, которое никак не контролировалось сознанием. — Так что вот... Ничего у нас с тобой, как ни крути, не получится. — А можно спросить… — осторожно начал Кёртис, внимательно глядя ей в лицо, и Пидж невольно сглотнула, подавляя желание опустить взгляд на носки своих туфель. — Кэти, этот человек… Ты с ним в отношениях? Её имя, произносимое его голосом, сегодня действовало донельзя странно, и всему виной наверняка было несчастное признание. Пидж прикусила губу, даже не зная, стоит ли ей вдаваться в подробности собственной личной жизни. Конечно, Кёртис спросил лишнего, но тем не менее она его понимала: кто не надеется даже на такое, — и могла только от души пожалеть его, ибо воздушных замков гарантировать не собиралась. «Может, даже приврать?..» — Д… — всего на секунду. Она попыталась, однако язык не повернулся дальше первой буквы, и Кэти, мысленно усмехнувшись, обречённо вздохнула и покачала головой. — Нет, он ничего не знает. — И добавила со спокойной, обдуманной решительностью: — Но это никак не меняет моих чувств. «А даже если узнает, и ничего не получится, это проблемы будущей меня. Будем разбирать ошибки по мере их накопления». — И моих тоже, — Кёртис неожиданно улыбнулся ей — уже не сконфуженно, хотя печально. — Что ж, тогда… Мне остаётся понадеяться, что ты окажешься удачливее меня. — Мне очень жаль, прости, — причём так сильно, что ей хотелось сказать что-нибудь дальше, но Пидж положительно недоумевала, какими словами можно ободрить человека, минуту назад получившего решительный отказ не то что в нынешних чувствах, но даже в их перспективе. Во всяком случае, она, косясь на их руки, не находила в голове ничего подходящего. — Не нужно. Ты любишь кого-то, и если это не я, что поделать, так бывает, — однако, Кёртис, судя по всему, и не нуждался в утешениях: наоборот, словно старался подбодрить саму Кэти, как-то неожиданно близко воспринявшую собственный честный отказ. Хотя ему сейчас очень стоило по крайней мере отпустить её: они продолжали стоять, уже не танцуя. — Сердцу не прикажешь, правда? От его ласково-печальных слов почему-то прошла слабая дрожь. — Я чувствую себя неловко, — покрасневшая Пидж сконфуженно хихикнула, прижимая пальцы к губам. — Но ты прав. И говоришь именно то, что я бы сказала сама. — Ну-у, значит, — послышался глубокий вздох, слегка разрядивший натянутую атмосферу между ними, — и дальше только друзья. Он резко перевёл тему, беря на себя смелость поставить жирную точку, и Кэти, кивая с тихим «Да», — к списку слабостей её будет добавлено, — посетовала, что при всем желании не могла бы сказать ему: «Я согласна встречаться с тобой». Чисто объективно, он был бы очень чутким партнёром. — Хорошо… — Кёртис явно приободрился, и смуглая рука вновь поудобнее перехватила её кисть. Вялое движение плеч выглядело так, словно он наконец сбросил с них что-то очень тяжёлое. Наверное, сомнение, не испортил ли их общение своим признанием. — Но, Кэти? Она вопросительно посмотрела на него, уже не пытаясь догадаться, каким новым вопросом этот мужчина собирался её огорошить. — Можно обнять тебя? Как друг. «Смехотворно. Год назад в моей жизни был один дурак, а теперь — двое прекрасных мужчин, одного из которых я люблю, а другой только что признался, что любит меня, и я ему отказала. Где твоя справедливость, судьба?» Она заставила себя улыбнуться сквозь откровенную, полную горькой иронии досаду. — Ну, если как друг, то я это сделаю даже первая. Его объятие было тёплым и аккуратным, почти как у Широ, только сердце не билось, точно бешеное, от ощущения, что он дышит возле самой её шеи. И Пидж, хотя сегодня было не Рождество, а до Нового Года оставалось добрых пятнадцать минут, мысленно загадала желание, крепко зажмурившись. «Кёртис, разлюби меня побыстрее, ладно? Не хочу, чтобы такой хороший парень, как ты, страдал из-за неразделённой любви и пропустил свой счастливый случай. И… Пожалуйста, судьба. Если ты правда есть, пусть мне самой нереально повезёт хоть в этот раз!..»