***
Время тянулось невыносимо медленно, безвкусной жвачкой склеивая минуты в вереницу бесцветных камешков, нанизанных на серую нить вселенской скуки. Сухие отчёты, липкий страх, исходящий от фигур в чёрных мантиях, выполненные и невыполненные поручения, разбавленные красноватыми вспышками Непростительного заклинания - все это вгоняло Лорда в такую же бессмертную, как он сам, тоску. И ничто не помогало. По старой памяти Волдеморт театрально взмахнул рукой, указывая жертву: - В круг, - и прищурился, пристально наблюдая за Пожирателями. Сейчас их жертвой был незадачливый министерский клерк, проявивший излишнюю любознательность: непростительное качество для тех, кто работает рядом с последователями Волдеморта. Темный Лорд прищурился, наблюдая не столько за пыткой, сколько за Пожирателями и отгадывая проклятия по вспышкам. Магический хлыст - больно, но не смертельно, чесотка - банально, но забавно, вспарывающие кожу ребра - грубо, но эффектно, расцветающие по всему телу волдыри страшных ожогов - любопытно, такое заклинание он и не вспомнил сразу. Лорд наложил на бьющееся в агонии тело "силенцио", чтобы не отвлекаться на бессмысленные вопли. Ярко-зеленый луч прервал его развлечение. - Макнейр, - разочарованно прошипел Волдеморт, - с каких пор ты стал сентиментальным? От министерского палача, которого, собственно, и пытался "вывести на чистую воду" незадачливый клерк, никто не ожидал милосердия. Стоящий рядом с ним Руквуд вздохнул: он заготовил интересное проклятие, которое наверняка понравилось бы Лорду, но использовать его на "своих" не хотелось. Но правило гласило, что прервавший развлечение Лорда, должен был занять место "тренировочного манекена". - Простите, ляпнул первое, что пришло в голову, - не дожидаясь приказа, Макнейр опустился на колени рядом с телом своей жертвы. - Отвык от магии. Он замер, отложив маску и низко опустив голову - не то, чтобы ему нравилось преклонять колени перед Лордом или он надеялся вымолить поблажку. Просто так было проще пережить боль, не повредить ничего лишнего при падении от грубого вторжения в сознание. Волдеморт не церемонился, ему нравилось выворачивать разум наизнанку, превращая воспоминания в гору разноцветных ошметков, но все знали, что со своими слугами он более сдержан, чем обычно. Уолден не лгал. Он всегда предпочитал грубую силу и изощренные изобретения магглов. И работа на Министерство окончательно стерла из его памяти все, хоть сколько-нибудь подпадающее под категорию "несмертельных, но очень темных проклятий". Поскольку магические пытки (и, собственно, третье Непростительное) были запрещены, он привык обходиться банальными приспособлениями средневековых коллег. Волдеморт расхохотался, обнаружив то, что искал: сочувствие. Воспоминание о событиях последних минут были рваными, словно палач жмурился и отворачивался, не желая видеть то, что происходит с жертвой. По его вине, отчасти. Не будь он так неосторожен в выборе одежды, тихоня из отдела по контролю за магическими существами не заметил бы налившейся зеленовато-черным Метки на предплечье и не задался бы целью разобраться в этом. Выбирая между двумя Непростительными, Макнейр сам подписал себе приговор. - Что ж, придется учить тебя заново, - ухмыльнулся Лорд, - никаких невербальных, произносить четко и громко. Чтобы хорошо запомнил. Руквуд! - Релашио, - из палочки невыразимца вырвалась струя кипятка и Макнейр с трудом сдержал рвущийся из груди крик. Он понимал, что Руквуд мог применить проклятие похуже. Но не сделал этого. Милосердие было присуще, в той или иной степени, всем членам Ближнего круга. Лорд удовлетворенно кивнул, прикрывая глаза - не было смысла угадывать проклятия, когда все произносят вслух. Он тоже мог быть милосердным.***
Он считал капли так, будто от них зависела судьба всего мира, а не десятка простых смертных. Десять... Двенадцать... Тринадцатая капля маслянистого, переливающегося всеми цветами радуги зелья, была неприлично большой - пятнадцать. Этот эксперимент просто не мог провалиться, слишком большое количество пленных грязнокровок в подвалах Малфой-мэнора могло привлечь нежелательное внимание. И, если Министерство, озадачившись проблемой, не имело ни малейшего шанса разгадать тайну бесследного исчезновения нескольких людей, то обосновавшийся двумя этажами выше Лорд... Лорд был опасен для всех, без исключения. Инциденты, подобные произошедшему накануне, до убийства Поттеров были редкостью. Возродившись, Волдеморт устраивал нечто подобное на каждом собрании - если под руку не попадалось пленных врагов, все начиналось с самого нерасторопного Пожирателя. Недостаточно низкий поклон, неудовлетворительно выраженное почтение и восхищение Его Темнейшеством, нервный смешок или неуместный взгляд... Лорд придирался даже к дыханию: чересчур шумному и слишком тихому. И провинившийся неизменно оказывался в центре круга, под прицелом соратников, опасающихся проявить излишнее сочувствие. Снейп работал над этим варевом долгие годы, но только с возрождением Лорда решился испытать его на людях. Новая модификация Заживляющего должна была стать спасением: с аппетитами Волдеморта его слуг вот-вот начнут опознавать не по Метке, а по многочисленным повязкам, шрамам и дрожащим конечностям. Пятнадцать капель - в стакан воды, пятнадцать - в приоткрытый рот бессознательного тела, застывшего в неестественной позе. Зельевар нахмурился: сгоняя на подопытных злость после собрания, Люциус явно перестарался. Это был их общий с хозяином поместья секрет, выгодный обоим. Сиятельный Малфой становился все несдержаннее, словно предчувствуя беду - он был почти единственным, кого миновала карающая длань и понимал, что это не может продолжаться вечно. Снейп получил подопытных крыс, подготовленных надлежащим образом к испытаниям. Но сращивать позвонки зелье не должно было ни в какой модификации. Непредвиденное обстоятельство искажало результаты. И зельевар не мог откладывать: кто знает, чьи шаги покажутся слишком недостойными в следующий раз и к чему это приведет? Повинуясь негласным правилам, Пожиратели старались щадить своих настолько, насколько это не вызывало подозрений. Раны одного из подопытных начали медленно затягиваться и он застонал, очнувшись. Снейп осторожно наблюдал, фиксируя на пергаменте мельчайшие изменение. По всему выходило, что ускоренный в сотню раз процесс заживления причинял неимоверную боль: уже через несколько секунд стоны слились в один и объект забился в своих оковах, захлебываясь криком. И даже после того, как все видимые глазу повреждения затянулись, он продолжил извиваться и орать. - Авада Кедавра, - на пятнадцатой минуте терпение Снейпа иссякло. Определенно, зелье причиняло больше мучений, чем было допустимо для его целей. Пришло время экспериментировать над второй "крысой". Если в сочетании с Обезболивающим состав не утратит своих свойств, его можно будет больше не дорабатывать, расходуя дорогие ингредиенты впустую. Несколько порций нового зелья Северус решил передать мадам Помфри: чем меньше времени дети проведут в Больничном крыле, тем больше у них останется возможностей поумнеть. Не то, чтобы он считал это возможным, но и от Лорда никто не ожидал осведомленности о учебных провалах гриффиндорок - а он не только знал, но и отчетливо намекнул, что нервировать девчонку не стоит. Зелье, разведенное водой, действовало намного мягче - прошло целых пять минут до того, как необходимость в Обезболивающем стала очевидной. Впрочем, даже с ним тело "крысы" била крупная дрожь. Снейп ждал: видимых повреждений не оставалось, но что-то явно продолжало происходить. Видимо, проклятия Люциуса повредили и внутренние органы, хотя зельевар несколько раз предупредил - для таких опытов слишком рано. Неприятный хруст, с которым срастались кости, заставлял его морщиться. Через полчаса все закончилось. Изнуренный болезненным процессом пленник заснул и Снейп осторожно провел диагностику. Эксперимент прошел успешно.