Письма маленькой девочки

      Моргана перечитывала свиток так часто, что могла рассказать его содержание наизусть в малейших подробностях. Последнее письмо Риддла тяжелым камнем лежало в школьной сумке, чтобы обжигать пальцы случайными прикосновениями. Хрупкий кусочек пергамента стал доказательством интереса темного мага к ней и, вместе с тем, ее безнадежной глупости. Он потратил время - даже если придумал этот план за секунды - на то, чтобы подробно расписать всё, а она... она все испортила.       Приближалось Рождество. На Рождество ей всегда дарили подарки - настоящие, завернутые в пеструю бумагу с красивыми рисунками, с пышными бантами. И в них всегда оказывалось что-нибудь нужное, за что она была безмерно благодарна мистеру и миссис Кроу. Другим детям доставались подарки занимательнее поношеных свитеров и истрепанных поучительных книг, но при виде содержимого коробки, Моргана счастливо улыбалась и неслась со всех ног обнимать опекунов.       Такие, как она, не заслуживали и этого. Каждое Рождество девочка ждала, что получит горстку углей.       - Привет, - бесцеремонно вырвал ее из размышлений Поттер. Почти каждый раз, когда она забиралась на Астрономическую башню, мальчишка умудрялся испортить собой одиночество. Но, как ни странно, Моргана не возражала.       Гарри искренне восхищался всем, что она могла показать и, как маленький, просил еще и еще. Гарри не считал ее ущербной и всегда поддерживал. Хоть она никогда не просила об этом. Просто Поттер должен был кого-то спасать, а Кроу - кого-то сопровождать по небесным чертогам.       Снежинки путались в волосах белыми мошками и таяли на покрасневших щеках, отсчитывая дни до очередного Рождества, в которое Риддл не получит подарков. Вряд ли в приюте дарили подарки, а позже... Дарили, что там принято у чистокровных слизеринцев. Темномагические артефакты или яды какие-нибудь. "Интересно, знает ли Том, какими должны быть настоящие подарки?" - с легкой грустью подумала девочка, провожая снежинки взглядом.       - Скажи... Гарри, ты знаешь, что дарят любимым детям? - разноцветные искорки слетели с пальцев раньше, чем он успел попросить. Поттер замер, завороженный сверкающим хороводом. Несколько огоньков нахально затеяли возню на дужке очков, выводя его из оцепенения.       - Разные игрушки, - вздохнул гриффиндорец, нехотя отвлекаясь. - Моему кузену дарят очень много разных игрушек по любому поводу. Балуют страшно, он единственный родной сын и у его родителей есть деньги на это.       Моргана задумалась. Она не видела, чтобы за разноцветной бумагой настоящих подарков скрывались игрушки - означало ли это, что Кроу не любили детей? Или дело было в том, что они не хотели баловать детей? Или в том, что старшие дети выросли, а остальные были чужими? А может, все было потому, что детей было больше, чем денег?       Между огоньками замелькали шустрые крохотные дракончики и Поттер восхищенно выдохнул, погладив сверкающую спинку: - это потрясающе!       Девочка улыбнулась и прикрыла глаза, оставляя его наедине с миниатюрными драконами: ей нужно было придумать самый настоящий и правильный рождественский подарок Темному Лорду.

***

      Ритмичный стук ножа, мерное гудение огня, поднимающийся от котла зеленоватый пар, радужные пузырьки на поверхности зелья - "помешать четыре раза против часовой стрелки и добавить унцию толченых крыльев пикси" - все это помогало очистить разум от лишних забот и успокоиться. А волноваться было от чего: усилиями Амбридж замок пропитался детским страхом и неумелыми интригами. Из-за первого уроки зелий стали откровенно опасными: студенты не могли сосредоточиться на рецепте, неправильно отмеряли ингредиенты, сбивались со счета и перемешивали варево не в ту сторону... Снейп не успевал предотвратить катастрофу в одном котле, как содержимое соседнего едким водопадом обрушивалось на пол сквозь расплавленные стенки. А еще дети начали наперегонки упражняться в пакостях министерскому отродью, не имея ни малейшей склонности к сокрытию улик. Если бы симпатии преподавательского состава не были однозначно на стороне Дамблдора, всех этих недоделанных гриффиндорских и хаффлпаффских интриганов можно было бы отстранять от занятий ежечасно.       А еще Амбридж внезапно ополчилась на девчонку Кроу - это казалось Снейпу очень странным, уж больно резко флюгер сменил направление. Но, в отличие от упражняющихся в отсутствии остроумия - "потушить огонь и остудить, непрерывно помешивая" - она не давала повода придраться.       После того, как он разрешил ей приходить, Моргана - "какой странный выбор имени" - несколько раз оставалась в кабинете. И действительно просто (что делало это очень подозрительным занятием) ощупывала и рассматривала содержимое шкафов. Так, будто старалась запомнить мельчайшие детали. И никогда не заводила разговор, не пыталась задавать вопросы: в общем вела себя абсолютно неподобающе по меркам красно-золотого факультета.       Несколько раз Снейп замечал, что девчонка колдует без палочки, воспроизводя то, что изучала минуту назад. Потерпев неудачу с расспросами, он попытался незаметно применить легиллименцию. И понял, что никому не пожелает повторить этот трюк.       Потому, что даже злейший враг заслуживал участи менее печальной, чем хаотическое переплетение реальных образов, безумных - даже по меркам магического мира - созданий и невыносимо ярких, ослепительных красок. Снейп почувствовал, что тонет, захлебываясь в этом потоке несуразных нелепиц. Сознание девочки было распахнутой книгой сказок, в которых изо всех темных углов лезли жуткие чудовища. Оно затягивало, как водоворот болотных огней, бьющихся в пляске святого Вита.       И с этим явно нужно было что-то делать. Ведьма с сильным потенциалом, явно "заточенным" под определенное искусство, каким-то образом успела стать известной в кругах Пожирателей. При том, что Дамблдор - и не только он - не замечали ее у себя под носом до появления в школе Амбридж. Снейп не понимал, как это могло быть связано, но, окажись такая фигура не на той стороне доски, все планы директора могли пойти прахом.       "Нужно рассказать Альбусу" - подумал зельевар и замер, осененный догадкой: что если девчонка нужна только оборотням?       Когда-то он слышал от пьяного Грейбэка, что были времена... Мог ли оборотень попытаться их повторить? Мог. А вот могла ли девчонка выжить? И должен ли он, Снейп, вмешиваться?

***

      Люциус Малфой не выбирал родственников, но очень хотел это сделать. Хуже всех освобожденных из Азкабана Пожирателей, была сестра его жены: он мечтал променять ее на сотню инферналов и тысячу соплохвостов. Беллатрикс Лестрейндж всегда отличалась исключительной неусидчивостью, ее неугомонная натура требовала постоянного движения. Движения, которого ей никто не мог дать в поместье. Потому, что Пожиратели, освобожденные из Азкабана должны были сидеть тихо.       "Белла и тихо" - хмыкнул Люциус, уловив какой-то подозрительный шум. В том, что источником являлась потерявшая при побеге остатки совести родственница, он не сомневался. Почему-то он вспомнил о сыне, на которого такая тетушка может дурно повлиять. Шум нарастал, требуя принять меры раньше, чем...       - Почему я не должен вас заавадить? - разнесся по поместью усиленный "сонорусом" свистящий шепот. Вмешиваться было поздно. С кем бы там ни подралась (и подралась ли?) Беллатрикс, Лорд был явно не в духе. Вздохнув, Малфой уткнулся в бумаги: накануне Рождества следовало привести счета в порядок, выбрать подарки (можно ли оставить без подарков всю эту толпу вчерашних заключенных?), составить расписание торжественных приемов так, чтобы никто ни с кем лишним не столкнулся...       Шум возобновился. Люциус с недоумением покосился на дверь, пытаясь понять: безопасно ли сейчас выходить из кабинета. Но тут громкий взрыв сотряс мэнор до основания и он не выдержал. В поместье происходило нечто ужасное с явного попустительства Темного Лорда.       Источник грохота обнаружился в малой гостиной. Вернее, в руинах малой гостиной. Люциус почтительно поприветствовал стоящего в дверях Повелителя и осторожно привстал на цыпочки, заглядывая внутрь через его плечо.       В медленно оседающей пыли отчетливо вырисовывался силуэт животного.       - Тони, давай попробуем еще раз, - раздался из-за шторы слишком знакомый голос и Люциус Малфой застонал. Существо, одно из самых неподходящих для некогда роскошной гостиной, принялось с оглушительным треском драть кресло и с каждым "хрясь" душа аристократа разрывалась на части.       - Белла, может быть мы ей будем загадывать? - полузадушенно отозвался из шкафа Долохов. - Или придумаем другую игру.       Люциус посмотрел на Лорда и испуганно отшатнулся: на тонких губах совершенно отчетливо угадывалась улыбка.       - Милорд, что происходит? - Малфой еле удежался от вопроса "почему вы их не заавадили". Разделавшись с креслом, котенок решительно направился к тяжелым шторам.       - Макнейр приволок сфинкса. Он чересчур жалостлив для своей должности и будет наказан.       "О, еще как наказан" - подумал Люциус, наблюдая за тем, как котенок сфинкса играет с кисточками на шторе. Из шкафа показался потрепанный Антонин, чей вид не сулил министерскому палачу ничего хорошего. Сфинкс немедленно рванул к нему, сбивая с ног и мурлыкающим голоском начал свою загадку:       - Мне нельзя убить, но смерти я боюсь, меня нельзя разрезать, но я разорвусь, меня нельзя собрать, но я сам к себе тянусь, меня нельзя спасти, но я исцелюсь. Кто я?       Темный Лорд вихрем вылетел из разрушенной гостиной.