Письма маленькой девочки

      — Никто не знает, куда Поттера занесло на этот раз, — сухо доложил Снейп и ухмыльнулся, наблюдая за сменой эмоций на лицах собравшихся. Недоумение, паника, облегчение — Люпин явно посчитал, что «где угодно» мальчишке лучше, чем у Пожирателей — недоверие. — Лестрейндж и Долохов стерли друг другу память. Одновременно.       — Спасибо, Северус, — Дамблдор, изрядно постаревший за прошедший месяц, вздохнул почти одновременно с Кингсли. Авроры сгрудились вокруг стола так, будто собрались защищать испеченный миссис Уизли торт до последней капли крови. Не то, чтобы Альбус не хотел, но измотанным стражам порядка явно было нужнее. До нового полнолуния времени оставалось все меньше, стая все еще не была уничтожена — и тут еще пропавший Гарри.       Кингсли Шеклбот разрезал торт и, на правах начальника, разделил его между Тонкс и Грюмом. Метаморфиня, заметив вспышку голода в янтарных глазах напротив, разделила внушительный кусок пополам и отлевитировала мгновенно залившемуся краской оборотню. Несмотря на то, что Люпин не покидал особняк, он выглядел таким же измотанным, как авроры — и очень любил шоколад, которым Молли щедро полила свое творение.       — Я не верю этому… — Грюм проглотил оскорбительный эпитет вместе с внушительным куском, — слизеринцу. Может, он сам Гарри в подвале пытает, вон, рожа какая довольная.       — Аластор, — Дамблдор набрал побольше воздуха, собираясь в очередной раз прочесть лекцию о раскаянии и ошибках молодости, но опоздал. На самом деле и Грюм, и Снейп находили удовольствие в этих словесных перепалках. Грюм — потому, что надеялся хотя бы раз вывести зельевара из равновесия, а Снейп…       — Есть зелья, не имеющие ни цвета, ни запаха, ни вкуса. Есть зелья, против которых бесполезен безоар. И многие из них абсолютно законны. Моя рука все еще не дрогнула над вашим кубком. Цените, Аластор, — Северус всегда выходил из этих перепалок победителем. В наступившей тишине оглушительно прожужжала муха. Старый аврор пробурчал что-то про постоянную бдительность и то, что бывших Пожирателей не бывает.       Снейп же думал о том, что между Пожирателями и аврорами разницы, по большому счету, нет. И те, и другие были заняты поиском Охоты и, с недавнего времени — Поттера, нещадно путаясь друг у друга под ногами. Хотя единственным мудрым решением было просто подождать, пока обе «пропажи» проявят себя сами.       Но тогда не было бы никакого героизма, правда?       — Нам сейчас нельзя ссориться, — вздохнул Альбус. — То, что Волдеморт по неведомым причинам решил не преследовать Гарри, не означает, что он безопасен для магического сообщества.       — Стычки с Пожирателями стали ежедневными, — кивнул Шеклбот, умело расправляясь со своей порцией торта. — Лестрейнджи и Кэрроу как будто знают обо всех наших перемещениях. Я удивлялся, почему ни разу мы не столкнулись с Беллатрикс, но благодаря информации Снейпа это прояснилось.       Сам Снейп размышлял о том, какими непрошибаемыми бывают выпускники Гриффиндора: для него было очевидным, что разделившиеся на пары Пожиратели просто использовали для поиска те же методы и, судя по частоте стычек, в той же последовательности, что и авроры. Но ведь тогда получалось, что «темные» не стремятся всеми силами напакостить, правда?       — Простите… я хотел сказать кое-что, — Ремус растерялся, едва все присутствующие обратили внимание на него. В отличие от них, он провел не один день в библиотеке Блэков, пытаясь собрать по крупицам информацию о прошлых Охотах. — Почему нельзя просто договориться с магом? Это же хорошо, когда оборотни могут удержаться от бесполезных убийств, может быть… может, Охота будет полезна…       Он осекся, не выдержав осуждающих взглядов. Никто из присутствующих не допускал и мысли о том, чтобы попытаться организовать переговоры с такими… такими как он. Рядом с ним все делали вид, будто бы Ремус ничем не отличается от остальных, относились как к равному и старались лишний раз не напоминать ему о болезни. И говорили о других оборотнях только как об угрозе всему волшебному сообществу.       — Ремус, мальчик мой, Охоту может возглавить только очень сильный темный маг, — покачал головой Дамблдор. Оборотни, равно как вампиры, были жестокими, однозначно темными по сути существами — если, конечно, подобно Люпину, не пытались изо всех сил подавить свою истинную натуру.       Не заметить, как мгновенно сник оборотень, было невозможно. Ремус сжался, будто от удара и уткнулся в стол, не решаясь спорить с директором, который, к тому же, мог быть действительно прав. Все упоминания об Охоте нашлись в фамильной библиотеке темных магов, все подсказки он получил от портретов на которых присутствовали, бесспорно, темные волшебники. Блэки. Сикль — цена такой информации!       Когда все разошлись, расстроеный донельзя оборотень поплелся в библиотеку — правдой было то, что он узнал, или нет, но он собирался все же найти способ спасти умирающий особняк, как и обещал. «Ради Гарри, это его наследство» — уговаривал себя Люпин, отчего-то понимая, что дело совсем не в этом. Ему ясно дали понять, что нужен кто-то, в ком кровь Блэков будет очень сильна: Поттеры, хоть и состояли в родстве с древним родом (Мерлин, кто в Британии вообще не состоял в родстве с Блэками?), заключали браки с представителями буйной семейки слишком давно.       Он не чувствовал, как прорастает корнями в древние стены, не обращал внимания на то, что все больше портретов делятся с ним воспоминаниями, не замечал, что вещи вокруг перестали пытаться нападать. Перед ним неверным огоньком светилась надежда: он устал быть изгоем и на мгновение поверил, что Охота на этот раз достигнет своей цели.       — Ремус, прости… — волосы Тонкс вспыхнули ярко-красным пламенем в полумраке особняка, выдавая ее волнение с потрохами, — ты говорил про переговоры… Ты что-нибудь узнал?       — Да так, неважно, — оборотень вздохнул, намереваясь сбежать поскорее. Не хватало только, чтобы метаморфиня разочаровалась в нем, узнав о его наивности. Почему-то ее мнение казалось важным.       Сигнус Блэк насторожился, продолжая притворяться мирно спящим в раме портретом. Вот уже несколько недель портреты обсуждали между собой важность соблюдения правил и раз за разом приходили к неутешительным выводам. Настолько неутешительным, что начали внимательно присматриваться к единственному постоянному обитателю особняка, пытаясь натолкнуть его на правильные мысли.       О чистоте крови можно было подумать позже. К тому же, все участники плана по сохранению (и возобновлению) былого величия были волшебниками, пусть всего лишь во втором поколении — род Блэков тоже с кого-то начался. Формально условия были соблюдены, а что до некоторых нюансов…

***

      — Никаких результатов, мой Лорд, — Рабастан опустился на колени, сделав всего шаг с места навстречу Волдеморту и прежде, чем тот успел назначить наказание, добавил: — лагерь оборотней под чарами ненаносимости и, похоже, никто из них его не покидал.       — Милорд, мы встретим Охоту, — Рудольф вышел вперед, закрывая брата своим телом. Волдеморт, собравшийся было назначить наказание за очередную неудачу, благосклонно кивнул. Что ж, одной проблемой стало меньше, осталось найти неведомо куда провалившегося Поттера…       Если бы кто-нибудь узнал, что Лорд может обижаться — заавадился бы сам, не дожидаясь расправы. Во всей этой безумной истории с похищением несносного мальчишки Темный Лорд был едва ли не единственным непричастным человеком. Благодаря легиллименции и виртуозному владению пыточным проклятием, ему почти удалось восстановить цепочку событий.       В отличие от Министерства, бездумно вешающего на его непритязательную персону всех собак острова. Это по-настоящему задевало Темного Лорда: он хотел попытаться избежать полноценной войны. К тому же, до выборов министра оставалось целых два года, можно было бы успеть что-нибудь сделать…       Впрочем, доля правды в обвинениях Министра все же была: именно его, Лорда, непредусмотрительность привела к пропаже Поттера.       Он всего лишь хотел отвадить младшего Малфоя, поручив невыполнимую задачу. Волдеморт почему-то решил, что Драко попробует отправить Золотому Мальчику пару-тройку сов и пожалеет о том дне, когда возомнил себя достойным стать учеником самого Темного Лорда. Но когда планы, касающиеся Поттера, сбывались? Риддл, с детства привыкший полагаться только на себя, не учел одну маленькую деталь.       У Драко была семья, готовая ради него рискнуть всем. И частью этой семьи являлась Беллатрикс Лейстрейндж, в отчаянии цепляющаяся за мантию своего повелителя…       — Милорд, разрешите мне встретить Охоту, — исступленно повторяла Пожирательница, глядя на него снизу вверх, — умоляю, мой Лорд, позвольте мне искупить вину. Клянусь, я не подведу вас!       Волдеморт нахмурился, чувствуя очередную манипуляцию. Вопреки слухам о безумии, распространенным в «светлых» кругах, Беллатрикс была блестящим стратегом и никогда ничего не делала «просто так». Миссис Лестрейндж была чересчур неугомонной и падкой на авантюры, но всегда успевала просчитать каждый шаг. Даже в запале сражения — что делало ее весьма опасным противником. Но сейчас, очевидно напрашиваясь на «круцио» напоминанием о предыдущем провале («почему о провале, она меня переиграла») Беллатрикс пыталась вывести из-под удара свою семью.       Семьи были слабостью всех чистокровных. Что бы ни происходило, ни один из них не был готов подставить под удар существование рода. Расчет Беллы был прост — случись что с ней, братья смогут найти другую женщину и продолжить род. В отчаянии цепляясь за мантию Лорда, она боялась только одного: что оба Лестрейнджа погибнут, не справившись с заданием.       Раньше он с удовольствием сыграл бы на этом, но сейчас… Сейчас при малейшем упоминании о семье, разорванная душа сжималась в болезненной судороге. Он, Лорд Волдеморт, уничтожил семью собственными руками, даже не попытавшись воссоединиться с ними, завоевать их расположение, да что там — поговорить. Потому, что семья была слабостью.       И понадобились годы (и развоплощение), чтобы осознать, какую силу давала поддержка семьи. Самыми сильными и успешными среди его последователей были те, кто был готов вот так, исступленно завывая и унижаясь, защищать свою семью: Малфои, Кэрроу, Лестрейнджи… Грейбэк. Мордредов оборотень, готовый пойти на смерть ради благополучия своей стаи. И все они раз за разом переигрывали не только Волдеморта, но и Дамблдора. Что же… Волдеморт не хотел быть втянутым в очередную семейную интригу. К тому же, оставался ничтожный шанс сыграть на болезненном чувстве долга девчонки.       У него не было права на ошибку.       — Охоту встретят Макнейр, Руквуд и Яксли, — Лорд перечислил всех работающих в Министерстве и необремененных родственниками приспешников.

***

      Поттеру часто снились кошмары — иногда даже помимо воли Волдеморта. Но даже в самом страшном сне он никогда не оказывался запертым в доме, до отказа набитом всевозможной нечистью.       Но хуже всей нечисти был Хорек, без которого задача добраться до спрятанного где-то на чердаке (если верить записке «тетушки Беллы») портключа усложнялась в сотни раз. К вечеру первого дня они начали вяло переругиваться, сражаясь плечом к плечу. На второй день пожелали друг другу спокойной ночи. На третий — договорились спать на одной кровати (иначе Гарри бы снова пришлось мерзнуть на полу) и вместе решили экономно расходовать найденную пищу.       Но, даже действуя сообща, они продвигались слишком медленно.       — Поттер, привал, — скомандовал Драко, обессиленно падая на кровать. В отличие от привычного к всевозможным передрягам гриффиндорца, юный аристократ совершенно не представлял себя в роли бравого борца с боггартами, пикси и черными плащами, наводнившими старинный особняк. И что-то подсказывало ему, что помощь тетушки в выполнении задания Лорда была не так уж и бескорыстна. — Что у нас осталось из еды?       — Малфой, мы не можем сожрать все сразу, — попытался возразить Гарри, измотанный и проголодавшийся не меньше (а то и больше) слизеринской сволочи, втянувшей его в неожиданное приключение.       — Это ты не можешь спокойно поговорить, — заявил Драко, ленивым взмахом палочки призывая безразмерный кошель. Пищу они обнаружили в малой гостиной только спустя трое суток скитаний по Лестрейндж-менору и Малфой всерьез подозревал, что где-то в особняке было еще парочка таких же «сюрпризов». Возможно, их вообще не собирались морить голодом, просто продвигались они медленнее, чем предположила Беллатрикс. — Напоминаю, у нас все еще есть два портключа, срабатывающих на твое намерение совершить кое-какой поступок.       — О чем с тобой можно говорить? — Гарри забрался на кровать, всерьез обеспокоенный тем, что его невольный напарник по борьбе с боггартами уничтожит все припасы раньше, чем они доберутся до новой порции. Если, конечно, таковая присутствует.       — О том, что дом на Гриммо превратится в такой же рассадник, — Драко нехотя протянул школьному недругу половину нарезанного бекона и хлеб. — Только меня рядом не будет.       — Не больно-то нужно, — Гарри принялся увлеченно сооружать бутерброд, перекладывая кусочки бекона между кусками хлеба. Драко взмахнул палочкой и незатейливый обед сам собрался в нужную конструкцию, вынуждая гриффиндорца почувствовать себя не в своей тарелке.       Можно было развеивать боггартов пачками и укладывать пикси штабелями вдоль стен, оставаясь при этом абсолютно чуждым магическому миру. В отличие от Поттера, белобрысый слизеринец использовал магию всегда. В любой ситуации, будь то очистка безупречной дорогой мантии от налипшей паутины или изготовление бутербродов. Пусть Драко был не очень силен в борьбе с нечистью, в невербальных бытовых заклинаниях он оказался великолепен.       Отчасти Гарри испытывал к Малфою и его сумасшедшей тетке что-то вроде благодарности. Даже с учетом ненависти к убийце крестного, он признавал очевидную пользу происходящего. После гибели Сириуса ему нужно было что-то подобное. В Лестрейндж-меноре не оставалось ни сил, ни времени на скорбь и воспоминания о крестном. Если бы еще Драко так упорно не пытался поговорить о «доме на Гриммо»…       — Никого не будет, Потти, — зловеще прошипел Малфой. — Только ты и дементоры, дементоры, бесконечные дементоры. Заброшенный фамильный особняк не пропустит посторонних.       — Ты когда-нибудь сменишь кассету? Заело, да? — не выдержал Гарри, выбивая из кровати облачко пыли. — Какое тебе дело до…дома Сириуса.       — Оооооо, до нашего Золотого Мальчика начало доходить, — Драко уже отчаялся добиться хоть какой-нибудь реакции. А нужно-то было всего лишь дать Поттеру копченый бекон! — Так вот, род Блэков прервался. Может и не окончательно, были случаи, когда право на наследие переходило в одну из побочных ветвей. Но до того, как это произойдет, род не существует. И родовое поместье разрушается.       — Сириус не любил этот дом, он и так жуткий, — нахмурился Гарри, чувствуя, как собеседник ускользает от ответа. — Как все это тебя касается?       — Никак, — пожал плечами Драко, с самым невинным видом вгрызаясь в бутерброд. Внезапно он решил испытать на Поттере подсказанный отцом прием: Люциус говорил, что позволить себе игнорировать этикет можно только с очень близкими людьми. Нарочно набив рот, Малфой пробубнил: — мы фофтстфенники, Фофтер.       Даже если это не сработало, вытянувшееся лицо Гарри того стоило.       — Мы родственники, — кое-как прожевав, повторил довольный произведенным эффектом Драко. — Тетушка Беллатрикс приходилась двоюродной сестрой твоему крестному, это не считая нашей общей прапрапрабабки и еще пары десятков других Блэков. И это… Белла нормальная вообще, зря ты психуешь. Это все точно случайно вышло, Блэки за семью знаешь на что пойти могут…       — На что? — Малфой тут же пожалел о сказанном и поперхнулся, картинно закатывая глаза, отвлекая от принявшего неожиданный оборот разговора. Он решил, что успеет придумать что-нибудь, пока Поттер вспомнит нужное заклинание. Или хотя бы приемы маггловской первой помощи.