***
Ее мир пропах зельями — вяжущий, горький укрепляющий настой намертво въелся в губы и никакая пища не могла избавить ее от этого. Увешанный портключами и амулетами, как рождественская ель, Мердок вернулся из Лютного с очередной горой галлеонов и, судя по количеству флаконов, с огромным котлом этого варева: она пила настой часто, помногу, пытаясь восстановить силы. А по ночам к ней приходили кошмары — раз за разом жизнь застывала в незнакомых глазах и гигантские клыки перемалывали тело, не оставляя ничего, что могли бы опознать родные. Она слышала голос, оглашающий смертный приговор трусливо прячущемуся в подлеске парнишке-аврору, так и не пришедшему домой со второго в жизни дежурства. Все они хотели жить и их призраки тянулись к ней в едином порыве: «Пощади». На четвертую ночь она не выдержала, рванула звенящие в воздухе нити, нашла силы обернуться, вырваться из плена волчьих тел раненной птицей, забиться в крике, повторяя вслед за ветром невесть откуда долетевшую фразу: «присоединись или умри» — и сон рассыпался зеркальными осколками, оставляя ее наедине с прохладной темнотой июльской ночи. Моргана выдохнула, нервно покосившись на спящую Рею: для полного «счастья» не хватало только потревожить чуткий сон ворчливой волчицы. Все стало на свои места и, как ни странно, впервые с той самой ночи она проснулась отдохнувшей и полной сил. Осторожно, стараясь ничего не задеть по дороге, она выскользнула из палатки и вдохнула с облегчением прохладный предрассветный туман. Не она выбирала между чужой смертью и жизнью: люди сами подписывали приговор. — Чего бродишь, — рыкнул из тумана недовольный голос. — А, Госпожа, простите, не признауууууу… за что? Отвесив наугад звонкую затрещину — сколько можно издеваться с этим прозвищем — Моргана окончательно пришла в себя. Все снова стало правильным: туман, забавные ужимки Тюра, повалившегося в мокрую траву, сонный лагерь — ранних пташек в стае почти не было, не удивительно, что налетев на кого-то в тумане, парень растерялся. — Не шуми, разбудишь на нашу голову, — девушка присела перед изображающим «поверженного врага» оборотнем и протянула руку: — давно слышал про распустившийся молодняк, на котором пахать надо? — Уууй, только вечером, — ухватив прохладную ладонь, Тюр вскочил на ноги, — на каменоломни, говорили, заслать надо. Пошли, пока точно не разбудили лихо. Тут клюква есть, почти у границы. — Вот откуда столько мошки, — покачала головой Моргана, стараясь ступать след в след за своим проводником. Болото действительно подступало к самой магической черте, отделяющей лагерь от враждебного внешнего мира. — Значит, тут не только клюква… Попробуем найти что-нибудь полезное. — Яд варить будешь? — оборотень опустился на колени, собирая кроваво-красные ягоды. — Совсем ведьма. — Не яд, но все же… докупить какую-нибудь драконью печень дешевле, чем покупать готовые зелья, — голубоватые огоньки сорвались с пальцев и заплясали по земле, разгоняя туман, — купим книжек, попробую заняться. Я, конечно, не профессор Снейп, но иногда он даже «хорошо» ставил. — Эх, сколько всему в Хогвартсе учат, — Тюр вздохнул. — Я, говорят, тоже был бы волшебником, кабы не шкура. Ремусу вот разрешили, даром что Фенриров сынок, а больше никому после него письма не приходили. — Ремусу… ты про профессора Люпина говоришь, да? — Моргана и раньше задумывалась о том, как вышло, что оборотень стал преподавателем. — Угу, мммм, фкуфно, в мясо хорошо пойдет, — оборотень не выдержал и затолкал в рот целую жменю ягод, — кислая, что надо. Старшие говорят, надеялись, что он выучится и за ум возьмется, а он… эх. И не берут больше никого туда. Хоть по одному на десяток лет брали бы, я бы вообще тихо сидел с книжками и никому не мешал. — Ничего, наладится все, — Моргана задумчиво уставилась на крупный, торчащий из земли, корень, пытаясь вспомнить, что это такое. Пальцы ловко пробежались по белесому клубню, память вспыхнула воспоминанием: подземелья, одно из первых «дополнительных занятий», когда зельевар почти не давал ничего действительно интересного. — Аир, пригодится. Они вернулись в лагерь засветло, когда туман рассеялся — за сбором клюквы и болтновней время летело незаметно. Довольные, перемазанные по уши грязью и соком, они поспели как раз к завтраку — послушать мудрые наставления про каменоломни, безголовую молодежь и обещания Грейбэка сделать так, что клюква медом покажется.***
— Я понимаю, что они нагло врут, но у нас нет оснований упечь их в Азкабан, — нахмурился Шеклбот, — три сотрудника, три разных отдела, между собой не общаются и, вместе с тем, одновременно не явились на работу в понедельник. Все, что их связывает: оправдательный приговор двенадцатилетней давности. Ни единой зацепки. — Ой, ладно, босс, за тобой зато Малфой не таскается, — Тонкс закатила глаза, отпуская длинные серебристые «малфоевские» волосы и передразнила: — моего сына похитили Пожиратели Смерти, почему они до сих пор на свободе, аврор Тонкс! К несовершеннолетним потому что веритасерум применять нельзя, вот и на свободе. Сами Гарри выкрали, а теперь хорошенькими прикинулись, змеи. — Гарри рассказал друзьям, что их с Драко заперла Беллатрикс Лестрейндж в своем поместье, — Дамблдор решил вмешаться раньше, чем открывший было рот Грозный Глаз начнет призывать казнить всех подозрительных людей без суда и следствия, — судя по тому, что мальчики регулярно находили в доме еду, а на чердаке их ждал портключ, это действительно не похоже на покушение. — А на что это, по-твоему похоже, Альбус? Запереть ребенка в родовом особняке, с толпами нечисти, — запричитала Молли, — там даже инфери были! И черные плащи, и пикси, и то, чего они даже не проходили на ЗоТИ. Бедные дети чудом выжили! — Согласен, — кивнул Кингсли, — я направил туда людей для обыска, через час запросили подмогу. Дом и прилегающий участок был набит темными тварями, не очень опасными, но в таком количестве… что смешного? Первым, не выдержав, тихонько прыснул Люпин, наблюдая как Тонкс отращивает украшенный кисточкой хвост и подметает им пол, как метлой. Снейп наградил его суровым взглядом, впрочем, было сложно не заметить, что сам зельевар не против посмеяться именно сейчас. Дамблдор уткнулся в чашку, Кингсли раздосадованно хлопнул себя по лбу. Наконец, не выдержав почти молчаливого веселья, Артур Уизли решил поинтересоваться, что происходит. — Миссис Лестрейндж давно жаловалась, что их поместью необходима генеральная уборка, — пояснил Снейп, — и говорила, что авроры справятся с этим лучше всего. Советую Аврорату выставить счет за… кхм… услуги. Близнецы Уизли в спешке спрятали удлиннители ушей и выскользнули из Норы — им нужно было срочно обсудить услышанное. Проделка Беллатрикс привела Фреда и Джорджа в восторг: одно дело устраивать мелкие пакости в школе, и совсем другое — заставить Аврорат прибираться в твоем доме, будучи при этом объявленной в розыск. Определенно, у некоторых Пожирателей было чувство юмора и оно им нравилось.***
Лорд измерял кабинет шагами до тех пор, пока не наткнулся на упитанное тело любимой змеи. За неделю он так и не решил, что делать (кроме как отослать всех Лестрейнджей с глаз долой, о чем пожалел на следующий день). Нужно было дискредитировать Министерство, но он сам потребовал от Пожирателей избегать жертв среди мирного населения, все еще надеясь найти способ прийти к власти без ненужных жертв. Наибольших успехов в этом добился Люциус, как всегда вывернувший происшествие свою пользу. Следовало признать, что у Беллатрикс был определенный почерк, придающий новостям в «Пророке» неповторимый привкус безумия. Нападение оживших скелетов на магглов в комнате страха, заклинание умножения на книге «Тысяча и один способ приворожить аврора» («Мерлин, кто написал эту чушь?») во «Флориш и Блоттс», нападение на Хогсмид… Видимо, это был коронный номер этой недели, поскольку прибывшие авроры чудом не перебили друг друга, попав под действие заклинания невидимости («любимый трюк Рабастана»). К сожалению, прочие слуги Лорда не отличались ни чувством юмора, ни бесстрашием Лестрейнджей — впрочем, завязанный в узел мост был бы достоин похвалы, если бы так откровенно не нарушал статут о секретности. — Ты решшшшшил, чшшшто наденешшшь на вссстречшшшшшу, хозссссяин? — Нагини обвилась вокруг его тела, намереваясь устроиться на плечах, шипя в самое ухо. — Я не решил, идти туда или нет, — раздраженно зашипел Волдеморт, выпутываясь из прохладных объятий. — Я не собачка, чтобы нестись по первому зову какой-то школьницы! — Ты ссстал лучшшшше, — заметила змея, пытаясь отвоевать свое право быть ручным питомцем. — Не сссовсссем, но ужшшше почшшшти как жшшшивой. И сссспокойнее. — Наглая выскочка, вот кто она. Заноза похуже Поттера, — взвился Лорд и тут же признался: — я боюсь. Она действует на меня странно, меня раздражают даже ее письма, из-за нее… — Твоя душшша исссцелилась, — закончила змея, не дожидаясь новых откровений. — Ты ссссам сссказал, чшшшто она на твоей ссстороне. Объясссни ей то, чшшто узнал. — Думаешь, стоит? — Лорд прищурился. Идея была заманчивой, но с гриффиндорцами все срабатывало слишком неправильно. Если он не просчитался, Моргана и без откровений встанет на его сторону. А если нет — у любого человека были слабости, на которых можно сыграть. В одном змея была права: упускать возможность встретиться с девчонкой было глупо.