***
— Грейбэк! — усиленный сонорусом голос Лорда прогремел на все поместье, проникая в самые отдаленные уголки сада, — немедленно в малую гостиную! — Еще чего, — пробормотал Фенрир, продолжая невозмутимо чистить картошку. — Нашел себе шавку, бегать тут. Набегался я, хватит. — Грейбэк! Твоя Госпожа сдохнет, если не явишься, псина бесполезная, — рявкнул Лорд, выждав около двадцати минут, чтобы убедиться в нежелании оборотня подчиняться. По мнению Фенрира, это было слишком похоже на угрозу. Мало ему было проблем: отправившийся в Лютный Тюр так и не вернулся, Моргана не черкнула из Хогвартса ни строчки, теперь еще Волдеморт задумал какую-то пакость. Отшвырнув злополучный клубень, Грейбэк направился к поместью, с твердым намерением разобраться хотя бы с одной проблемой. Не то, что у него были шансы выстоять на дуэли против могущественного волшебника, но ничто не скрывает недостаток сил лучше своевременной авады. Лорд был в бешенстве. Вернувшись из Хогсмида, Нарцисса Малфой принесла дурные вести. Он ожидал чего угодно от гриффиндорки, Моргана обладала незаурядным талантом находить проблемы на свою голову… Ладно, Драко — отпрыск Малфоев на проверку оказался концентрацией всех худших качеств своих предков, а может и просто был слишком юн для рассудительной осторожности. Но в стае Грейбэка не было ни одного волка моложе двадцати, так какого драккла! Просмотрев воспоминания Нарциссы, Лорд понял: если казнь члена стаи не убьет девчонку, то наверняка причинит непоправимый вред рассудку. И хорошо, если только ее рассудку. Он собственными руками отправил в Хогвартс ядерную бомбу, кнопка «пуск» которой находилась сейчас в руках Министерства. Моргане не было нужды умолять о помощи, Малфои и без того были готовы разбиться в лепешку. Все понимали: как только отдача контракта со стаей станет слишком сильной для нестабильного разума, произошедшее в меноре повторится. И рядом не окажется никого, способного остановить магический ураган. Грейбэк ворвался в малый зал и едва не проглотил язык от удивления, услышав последние слова Люциуса: «…не выкупить». Присутствующие Пожиратели обернулись к нему, явно встревоженные чем-то. — Люциус, повтори для опоздавших, — потребовал Волдеморт, нетерпеливо стуча пальцами о подлокотник. — Министр Скримджер твердо намерен истребить всех оборотней на острове, — Малфой кивнул, подчиняясь приказу, — поскольку главу Охоты вычислить не удалось, он решил уничтожить опасность с другой стороны. Арестованы два оборотня, Тюр Фергюссон и Ремус Люпин, ни одного из них освободить не выйдет. Даже за мои деньги, — он нарочно выделил слово «мои», намекая на бесполезность взятки. Уж если многомиллионного состояния Малфоев недостаточно, чтобы переломить принципы нового министра, дела обстоят совсем плохо. Фенрир нахмурился, пытаясь понять, зачем Лорду мог понадобиться пропавший щенок. Тюр арестован — что ж, одной загадкой меньше, но зачем Пожирателям пытаться освободить ничем не примечательного члена стаи? Этот вопрос он и задал вслух. — Во время задержания твоего щенка, — выплюнул Волдеморт, — рядом с Морганой были Нарцисса и Драко. Твоя хозяйка получает откат от каждой дыры в его шкуре. Думаешь, что произойдет, если кому-то из вас отрубят голову? — заметив, как расширились зрачки в янтарных глазах, вытесняя радужку, Темный Лорд с удовлетворением отметил про себя: «дошло». — Это… этого нельзя допустить, — Грейбэк осторожно приблизился, усаживаясь за стол. — Мой Лорд, у нас слишком мало волшебников, но если вы поддержите, мы готовы… — Нападения тоже нельзя допустить, — мрачно перебил Волдеморт, — Лестрейндж, перечисли все, что мы уже обсуждали. И, Грейбэк, запомни: ты отделался испугом только потому, что безопасность детей важнее. — Нельзя раскрывать личность Госпожи, из чего вытекает невозможность переговоров с Министерством. Нельзя нападать на Министерство, похищать Тюра, пытаться подкупить охрану: бессмысленно, — мерно раскачиваясь начал Рудольфус, — нельзя каким-либо образом вытаскивать мисс Кроу из Хогвартса, это привлечет к ней ненужное внимание. И нет, Грейбэк, назначить целью Охоты Скримджера тоже очень плохая идея. Которая будет исполнена, если до полнолуния мы не убедим Моргану, что проблема решена и вы все в безопасности. — Если Охота убьет министра, это только подтвердит слухи о нашем восстании, — покачал головой Фенрир, прекрасно понимая, что переубедить Госпожу, равно как противиться ее воле, не сможет ни один волк. Думать об этом нужно было раньше, чем вверил судьбу стаи человеку с напрочь отсутствующими политическими талантами. — Почему Люпин? Что с ним? Его дружки не пытаются добиться освобождения? — Его дружки от него отвернулись. Яксли слышал, что Тонкс едва не отправили в отставку из-за попытки вытащить твоего непутевого отпрыска, — вмешался Макнейр, — Фенрир, прости, я ничего не решаю в этом. Если существуют безобидные оборотни, то это про Люпина. Грейбэк напрягся, царапая столешницу крепкими когтями. Люпин. Маленький невоспитанный засранец, в котором он когда-то надеялся обрести преемника, а вместо благодарности получил глухую ненависть. Знал же, знал, что эти «светлые» до добра не доведут, но все ждал чего-то, надеялся, что зов крови возьмет свое. Опоздал. — Аврор Тонкс в отпуске, — поддержал его Руквуд, — по Министерству ходят слухи, что она в отношениях с Люпином и весь сыр-бор из-за этого. — Любовь… — многозначительно произнес Волдеморт, явно размышляя о чем-то своем. — Великая сила, в которой многие ищут победу, но находят лишь поражения. Даже величайшие маги становились слабыми, поддаваясь любви. В отличие от присутствующих волшебников он знал о позорной тайне Дамблдора. «Ты поймешь однажды, — сказал Гриндевальд, — насколько очевиден выбор между собственной жизнью и биением чужого сердца. И, дай Мерлин, поступишь правильно». Гриндевальд поступил правильно, так же омерзительно правильно, как поступила мать Поттера. Как поступали все его враги и слуги, сталкиваясь с этим выбором. И не Волдеморту было осуждать их. Осуждать — нет, но использовать… — Она может быть полезна… в будущем, — Лорд ухмыльнулся, радуясь собственной выдумке, — если эти слухи правдивы, сейчас лучший момент, чтобы склонить ее на правильную сторону. — Я займусь этим, — вскочила Беллатрикс, уже давно подыскивающая себе роль в новом приключении. Перехватив недоумевающие взгляды, она добавила: — это моя племянница. Я справлюсь. — Ну уж нет, — возмутился Малфой, — это должен быть тот, с кем Тонкс не сталкивалась в бою трижды за неделю. И точно не Беллатрикс! «Удивительно, стоило перестать постоянно раздавать наказания, как они начали проявлять инициативу, — наблюдая за перебранкой Пожирателей, Лорд почувствовал мрачное удовлетворение, — и пользоваться мозгами. Даже интересно, на кого падет их выбор». После того, как все разошлись, Макнейр нагнал Грейбэка: он чувствовал, что должен объяснить все оборотню. Никогда раньше обязанности так не тяготили палача. Одно дело — исполнить приговор и совсем другое — знать, что обрывает ударом топора десятки детских жизней, ставит крест на возможности мирного сосуществования и развязывает новую магическую войну. Этот груз был слишком тяжел для могучих плеч Макнейра. — Фенрир… я говорил, что без зазрения совести казню любого из твоей стаи, хоть тебя, — Грейбэк раздраженно зарычал, сбрасывая с плеча тяжелую руку, но в драку не полез, решив дослушать. — Забудь. Я лучше сам под топор лягу, чем это. Оборотень кивнул, протягивая ладонь ребром: — мы справимся с этим, Уолден. Вместе мы справимся. Крепкое рукопожатие послужило лучшим ответом.***
— Никого… — прошептал одними губами молодой паренек, глядя куда-то за решетку. — Ушли, слава Мерлину. Ремус с любопытством разглядывал сокамерника: когда в Лютный нагрянули авроры, парень сражался до последнего, пусть даже его познания и навыки оставляли желать лучшего, он задал противникам славную трепку. В том, что незнакомец был зверем, не было никаких сомнений: все, от характерных медовых глаз до нечеловеческих повадок и крепких, заостренных когтей на руках, выдавало в нем оборотня. Люпин мучился вопросом: принадлежал ли молодой волк к той самой стае или же был таким же, как он, непричастным? — Нас продержат до полной луны, — сообщил он так, будто это хоть что-нибудь меняло, — хотят убедиться, что мы обратимся. — Не-ааа, — Тюр, наплевав на приличия, совершенно по-волчьи лизнул раненную руку. Было не важно, что большая часть способностей в человеческом облике не работала, повадки зверя успокаивали расшатанные нервы и вселяли уверенность в своих силах, — хотят посмотреть, кто кому перегрызет глотку. Награда победителю — топор Макнейра. Люпин вздрогнул и отвернулся к стене. То, с каким спокойствием говорил чужак, пугало не меньше, чем его манеры. Всю сознательную жизнь Ремус боролся за то, чтобы выглядеть, как человек. Вести себя, как человек. Быть человеком. Этот оборотень оказался совершенно другим и, пусть даже он владел магией (редкость для волков), все в его облике кричало о том, что он гордится своей звериной частью. — А ты Люпин, да? — прервав свое занятие, Тюр принялся дергать стальной ошейник, гремя цепью, приковывающей к стене, — тот самый, на которого так надеялся вожак, да? — Надеялся? — вскинулся Ремус, пропуская первую часть вопроса, как само собой разумеющееся, — ты из стаи Грейбэка? — Агась, — Тюр аж высунул язык от усердия, пытаясь разорвать сталь голыми руками. Избавиться от ошейников и сбежать нужно было раньше, чем другой ошейник, неразрывно связанный с раскаленным поводком, проявит себя в полную силу и позовет его в разномастную стаю гончих Госпожи. — Без палочки колдовать могешь? — Нет, — сначала Люпин хотел наброситься на сокамерника, отомстить за всех невинных жертв Грейбэка и, заодно, за созванную Охоту из-за которой истаяли последние крохи надежды на лучшую жизнь. Но, совладав с гневом, понял, что получил удивительный шанс узнать обо всем из первых уст. Перед смертью, но все же… Умирать, зная правду, было не так обидно. — Расскажи, как это получилось? С Охотой? — Уууу, это страшный секрет, — голос оборотня почти заглушил противный скрежет металла. Отчаявшись разорвать ошейник, Тюр принялся скрести металл когтями. — Хотя какая разница, я тебя все равно разорву. — Расскажи, — Люпин проигнорировал угрозу. Несмотря на возраст, оборотень из стаи был намного крупнее и почти наверняка лучше управлял нечеловеческой сущностью. Хотя бы потому, что в стае обходились без аконитового зелья, истощающего организм. — В общем, Охота это здорово. Знаешь, такое чувство, что мы все одно целое. И голода нет. И обращаться не больно. Госпожа не хочет, чтобы нам было больно. — Госпожа? Предводитель Охоты — женщина? — перебирая все возможные кандидатуры, Ремус пришел к выводу, что из ныне живущих волшебников подчинить оборотней было под силу разве что Дамблдору или Волдеморту. И, дементор раздери, он не знал ни одной ведьмы, хотя бы приближавшейся к ним по силе. Вопросов с каждой секундой становилось все больше, то, что Люпин считал невозможным, почему-то оказалось реальностью для его собеседника. — Не женщина, — самодовольно ухмыльнулся Тюр, — девушка. В этой вашей школе учится. Это она нас драться учила. Все расстраивалась, что тебя в школе не оставили, говорила, ты хороший профессор. — Ты серьезно? — Люпин не знал, радоваться ему или горевать. С одной стороны, на школьницу вряд ли подумают и у Охоты будет шанс развернуться в полную мощь. С другой… Кем был этот ребенок, под чье влияние попал и как, во имя Мерлина, вообще мог в это влезть? Охота под силу не каждому взрослому, многие маги сгинули, пытаясь сразиться с вожаками стай. — На каком факультете она учится? — Гриффиндор, — Тюр, оставив бесплодные попытки, расслабленно улыбнулся, — на нее все ругаются из-за этого. Жалко, я попался, денег не будет ей конфет отправить. Вдруг у нее уже закончились. Дорого там, в Хогсмиде, не знаешь? Воспоминания о Госпоже придавали оборотню сил. С ней всегда было легко и весело — небольшая, меньше, чем у остальных, разница в возрасте, позволяла лучше понять друг друга. Он гордился тем, что из всей стаи именно ему выпала честь стать личным телохранителем Морганы, одной из двух ее теней, ее верным щитом во всех приключениях. Именно ему доверили сбывать в Лютном добычу Охоты, чтобы тут же потратить долю на ее потребности — именно он, Тюр, лучше других знал ее вкусы. Не так хорошо, конечно, как Фенрир, но вожак не мог рисковать собой. А еще Тюр знал, что Моргана наверняка расстроится из-за его смерти. Светлая, славная, до смешного благородная девочка всегда пыталась прикрыть собой других, как будто только ей было под силу пережить любые удары безжалостной судьбы. — Зависит от того, куда она ходит, — Ремус мучительно вспоминал, кто из его учениц с Гриффиндора был способен на авантюру такого масштаба. — Как ее зовут? Я не помню, чтобы кто-нибудь, кроме Гермионы Грейнджер, обладал силами и должной тягой к знаниям, необходимыми для испытания. — Пообещай, что мы выберемся отсюда, а? — в этот момент Тюр больше напоминал ребенка, чем матерого хищника. — У нее другая сила, не такая, как у всех магов. Совсем другая и работает не так, как у вас учат. Госпожа не хочет воевать и Лорд тоже. Никто не полезет меня вытаскивать. — Выберемся, — Ремус понятия не имел, как осуществить это, но ему было слишком интересно, какая такая «другая сила» была у Госпожи Охоты, что даже Волдеморт сменил свои планы. Да и Тонкс, наверное, переживает. Воспоминания пронзили сердце острой иглой — ведь не хотел привязывать к себе, знал, что ничего хорошего не принесет в ее жизнь. Только бы с ней ничего не случилось, только бы не разрушилось то хрупкое равновесие в ее жизни! Они должны, обязаны вырваться из клетки, не ради себя — ради тех, кто привязан к ним. Ремус осторожно подобрался поближе к сокамернику: — давай объединим усилия. Вдвоем разорвем цепь. Выберемся.