***
В то же самое время «уставшие» и «чувствующие себя дурно» студенты змеиного факультета пробирались к Выручай-комнате. Моргана хотела было провести свою спутницу к башне Рейвенкло, но столкнувшись с умоляющим взглядом невероятно бездонных — как майское небо — глаз, решила позволить Полумне остаться. — Ты понимаешь, что мы собираемся делать вещи, не одобряемые правилами? — уточнила она на всякий случай. — И тебя некому будет провести позже. — Нельзя спать, — серьезно сообщила Лавгуд, — жизнь проспишь. — В этом определенно есть смысл, — нагнал девушек Теодор Нотт, — до отбоя две минуты, успеем? — Нет, конечно, — скривилась Моргана, представляя себе вероятность преодоления семи этажей за две минуты. — Чары или порошок Уизли? За нами должен еще кто-то идти? — Должен, — Нотт достал из мантии мешочек с порошком, — держимся вместе, как только слышим шаги, начинаем бежать. В Выручай-комнате уже открывали первые бутылки, над каким-то котлом колдовала Буллстроуд, оживленно обсуждая с Паркинсон процесс изготовления грога, Малфой пытался донести до крошечного мозга Крэбба идею неравенства между правдой и истиной, в то время как Забини в лицах пересказывал свою стычку с Филчем. — Наконец-то, — воскликнул Драко, почувствовав шанс прекратить бессмысленную беседу, — теперь все в сборе и даже мисс Лавгуд. Что, кстати… — Полумна со мной, — Моргана потянула свою спутницу в укромный уголок, подальше от настороженных взглядов. — Все нормально. Что это пахнет, чай? — Будущий грог, — фыркнул Драко, следуя за девушками к мягкому дивану, — послушай, как тебе этот «Пророк»? Я до сих пор не могу подобрать слов, чтобы… — Никак, Драко. Ничего в этом не понимаю, — устроившись на диване поуютнее, — серьезно, меня сильнее беспокоит то, какой приказ министра выйдет после этой статейки. — Многие фазокряквы замерзнут, вернувшись домой раньше срока, — зачем-то сообщила Луна, привлекая к себе внимание Малфоя. — Зима будет долгой. — Лавгуд, у тебя в роду были сфинксы? — не дожидаясь ответа, Драко продолжил развивать свою мысль: — постоянно говоришь непонятные вещи с таким видом, будто тебе все ясно. У нас в поместье живет такая кошка, тоже загадками болтает. — У тебя есть сфинкс? — заинтересовалась Полумна, внимательно разглядывая Малфоя. Так, будто сфинксом был он сам. — Но это же запрещено! Как бы я хотела поговорить со сфинксом, это удивительные магические создания, их исключительный разум позволяет видеть общее в несовместимом и разное в сходном, проникать в самую суть предметов и существ. Они составляют загадки, пользуясь этими знаниями и своим гениальным литературным талантом. Моргана с интересом слушала девушку, восхищаясь глубиной познаний о магических существах — кое-какая информация попадалась ей в учебнике Ньюта Скамандера о «Фантастических Тварях», но Полумна очевидно знала намного больше. Драко же ощутил острую потребность написать отцу. Сфинкса нужно было пристроить куда-нибудь подальше, но дарить редкую кошку просто так тоже не хотелось — Малфой решил, что уж отец точно сумеет извлечь из этого выгоду. Девчонка Лавгуд явно чем-то зацепила Госпожу Охоты и Драко оставалось только гадать, что заставило Моргану притащить эту странную рейвенкловку на их вечеринку «только для своих». Кажется, Полумна тоже была в странном кружке Поттера — они вполне могли там познакомиться, но ведь в этом году не общались же! Что-то успело произойти меньше, чем за день. И, дай Мерлин, чтобы это «что-то» было к лучшему.***
Она была предана ему так, как никто в этом мире. Любила? Возможно. Возможно, она любила его так же сильно, как Рудольфуса и Рабастана. Это все было не важно. Абсолютно не важно с тех пор, как Малфой-менор превратился в тюрьму. Первыми узниками стали оборотни, до которых никому не было дела. Теперь — ее семья. Ее лучший друг и боевой товарищ. Раздражающие до зубовного скрежета Кэрроу. Все, с кем она бежала из Азкабана и все, кто исхитрился туда не попадать оказались в тюрьме более жуткой, чем гнездо дементоров. Вера Беллатрикс иссякла на четвертый день, когда авроры не нашли в поместье Малфоев целое крыло. Сидя взаперти с горой непонятных артефактов, сваленных в кучу древних книг, очевидно запрещенным сфинксом и упившимися от безделья друзьями, Лестрейндж отчетливо поняла: они для Лорда точно такой же хлам. Вроде бы и ненужный, но выкинуть жалко. Вроде бы и не выкинешь, а использовать опасно. Оборотни, в этом плане, были в более привилегированном положении: их заперли потому, что они были очень нужны. Лорд блестяще справился со своей задачей, походя разрушив репутацию совершенно непричастного к делу Дамблдора. «Министерство не сумело доказать обоснованность отказа мистеру Риддлу. Справедливость восторжествовала» — заливался соловьем «Ежедневный Пророк». Беллатрикс знала, что справедливость проиграла в этом неравном бою. — Руди, вставай, мы должны бежать отсюда, — она хорошенько встряхнула спящего мужа. О, да, они должны были бежать, чтобы вернуть себе былое величие, снова стать нужными Лорду. Ее деятельная натура требовала великих свершений. — Куда бежать? — сонно пробормотал Рудольфус, осоловело хлопая глазами, — зачем? — Из этой мордредовой клетки, — Беллатрикс, убедившись, что он не заснет, принялась за второго брата. — Рабастан, подъем, дементоры атакуют. Весь сон с младшего Лестрейнджа как рукой сняло. Пулей вылетев из кровати, он схватился за палочку и только потом понял, что его жестоко разыграли. — Ну сколько можно, — обиженно протянул Рабастан. Вопреки предположениям брата, ему до сих пор снились изнурительные кошмары со стражами Азкабана, от которых он начинал орать и брыкаться до тех пор, пока кто-нибудь не скидывал разбушевавшегося волшебника с кровати. — Это не смешно. — У меня появился план, — не обращая внимания на обиженного Рабастана, Беллатрикс развернула «Пророк» на нужной странице. — Милорд придумал замечательную штуку с этим своим судом, но мы теперь ему только мешаем. Мы не можем пройти его путем, но мы обязаны отвоевать свое место в обществе. — И как это связано с… с побегом из Малфой-менора? Здесь не так уж плохо, — Рудольфус склонился над газетой, отчаянно зевая. — Здесь пишут о… Мерлин, кто принял на работу этого журналюгу, он совершенно не умеет выражаться человеческим языком. — Об ужесточении санкций за использование, хранение и продажу артефактов, изготовленных более десяти лет назад, — прочитал вслух Рабастан, — теперь волшебникам, уличенным в подобных злодеяниях, грозит от трех до семи лет заключения в тюрьме. Министр заверил, что новое здание, хоть и существенно уступает разрушенному Азкабану, благодаря дементорам остается одним из самых надежных мест содержания преступников. Эти твари что, не сгорели в Адском пламени? — Не сгорели, — подтвердила Беллатрикс, закалывая встрепанные кудри волшебной палочкой, — никому не кажется, что уничтожить без разбора уйму артефактов — очень паршивая идея? — Пихать людей к этим тварям, вот где паршивая идея, — возмутился Рабастан, которого волновали исключительно герои его кошмаров, — и за что? За прабабкин кулон? — Кто-то должен остановить этот маразм, — согласился Рудольфус, все еще пытаясь понять, каким образом все это относится к их невольному заключению. — Тут пишут, что старые артефакты обретают злую волю и становятся опасными как для хозяев, так и для других людей. Если речь о Сортировочной Шляпе, я полностью согласен. Всегда мечтал что-нибудь сделать с этой тряпкой за ее отвратные песенки. — Полный бред, согласна. Но я о другом. Кто-то должен организовать протест. — Белла, ты что, не понимаешь, что у Министерства полсотни голодных дементоров? Ему нужно забить новую тюрьму до отказа, чтобы удержать этих тварей на поводке! — если кто-то и мог считаться специалистом по дементорам, его звали Рабастан Лестрейндж. Как он не старался забыть о молчаливых стражах, они по прежнему заслоняли его рассудок от прочих мыслей. — Не отвлекайся. Чтобы восстановить влияние в обществе, нужно завоевать уважение людей. Для этого нужно стать мучеником, как поступил наш Лорд, — отыскав под кроватью недопитый огневиски, Беллатрикс решила немедленно исправить эту оплошность. — Или стать героем. — И как мы это сделаем? — оживился Рудольфус, почувствав, что у жены почти наверняка есть какой-то гениальный и безумно рискованный план. Впрочем, не менее безумный и рискованный, чем все ее планы. Именно поэтому стоило как можно скорее приступить к его исполнению. — Сидя в этом поместье? Никак, — ухмыльнулась Беллатрикс, — пойдем, надо вытащить остальных, пока никто не надрался в дым. Когда-то, миллионы вдохов назад, они были высшим обществом по праву рождения. Молодые, сильные, богатые и умные, Темный Лорд отбирал только лучших в свои ряды и никакие протекции родителей не могли повлиять на его решение. Ими восхищались и им завидовали. Весь мир был готов пасть на колени перед ними. А теперь только первый ноябрьский лед хрустел под ногами постаревших, искалеченных войной и долгим общением с дементорами, беглых преступников и изгоев. Но они все еще были лучшими в своем деле. Кто мог знать тогда, миллионы выдохов назад, что это дело — ломать государственный строй и сражаться в бесконечной, как само мироздание, битве за право жить собственной жизнью? До последнего вдоха. До последнего выдоха. И пусть Темный Лорд задумал что-то невероятно хитроумное, они шли к границе аппарации, не дожидаясь милостивых подачек. Просто потому, что планы Беллатрикс Лестрейндж всегда срабатывали так, как нужно в конечном счете. — А как мы заставим «Пророк» писать о нас хорошие вещи? — ляпнул невпопад Мальсибер. Ему совершенно не нравился план Лестрейндж, хоть подавляющее большинство и согласилось с этим безумием. — Это же министерская газета. — А как Лорд этого добился? — поинтересовался мрачный с похмелья Долохов. Ему порядком наскучило предаваться бессмысленному пьянству, от которого так мучительно болела голова и морозный воздух обжигал легкие. — Эта Скитер та еще заноза. — Это же сенсация, Мальсибер, — поддержал Кэрроу, — благородные уголовники сражаются с несправедливостью Министерства. — Против диктатуры дементоров, — вставил Рабастан, зябко кутаясь в мантию. — Я все еще считаю это хорошим предлогом. Это бесчеловечно, запирать людей с этими тварями. Ну и что, что их выпустят через семь лет, даже за пару дней можно сойти с ума. Долохов с сомнением покосился на приятеля, размышляя, как так получилось, что в Азкабане сидели все, а свихнулся на дементорах только один. Впрочем, ради веселого приключения можно было подписаться даже под таким странным лозунгом. А приключения с Беллатрикс всегда были очень забавными.