***
Мерно трещал камин, тихо шелестели страницы древнего фолианта, занудно бубнил на стене портрет — где-то в доме завелся смеркут, превращая и без того мрачное поместье в подобие Азкабана. В этом мордредовом особняке постоянно что-то заводилось и Люпин начал всерьез подозревать Кричера в любви к темным тварям класса «ХХХ». Стоило расправиться с одной напастью, как в бесчисленных переходах поселялась другая нечисть. Хотя он предпочел бы любую нечисть сумасбродной тетке своей невесты. Миссис Лестрейндж появлялась в доме редко, но вместе с тем — слишком часто, чтобы успеть оправиться от предыдущего визита. И он сам сделал для нее портключ. Своими руками. Это было чистым безумием, но другого способа уберечь Тонкс он не видел. Вся затея этих двух ведьм была безумием. Каждое утро, открывая «Пророк», Дора вспыхивала от гнева — и каждый раз, когда в доме появлялась Беллатрикс, называла все новые и новые имена. Имена, которые появятся на первых полосах в ближайшую неделю. Мир вокруг сдвинулся с мертвой точки и загнанной лошадью понесся к пропасти. И только этот дом стоял незыблемой твердыней, удерживая свою добычу в цепких лапах теней. — Достало! Ненавижу! — с первого этажа донесся грохот, пробуждая дом от спячки. В присутствии Тонкс даже свечи начинали гореть ярче. — Всех ненавижу, больные ублюдки! Кому какое дело, где и как я живу! В наступившей тишине шаги метаморфини тяжелым набатом прокатились по дому. Ремус замер, отказываясь верить в услышанное. Свечи, повинуясь неведомо откуда налетевшему порыву ледяного ветра, погасли. Особняк Блэков, незыблемый и неприступный оплот черной магии, едва слышно заскрежетал — так, будто каждый камень в его стенах трясся от страха. — Они узнали, кому после гибели дяди Сириуса отошел дом, — Тонкс походя снесла с каминной полки несколько фарфоровых статуэток и устало свалилась в кресло. — Даже если мы вывезем все, что здесь есть, это не поможет. — Откуда кто-то вообще мог узнать? — Ремус перехватил ледяную ладонь, пытаясь согреть. Под крышей что-то громыхнуло, оставалось лишь надеяться, что это очередная мелкая нежить, а не с таким трудом восстановленные балки. — Не знаю. Вечером пришел ордер на обыск, завтрашняя смена займется, — волшебницу трясло. От гнева, от холода, от страха и обиды, от беспомощной безысходности и усталости. Черты лица менялись под стать чувствам, перетекали из одной формы в другую. Она любила это место, оно было живым для нее и вместе с тем любила свою работу, о которой так мечтала когда-то. — Под Фиделиус никто не прорвется, но там стояло мое имя. Не знаю. Почему это происходит со мной… с тобой, с нами? — Люди имеют ту власть, которую заслужили, — мстительно объявила Вальбурга, появляясь на полотне Финеаса Блэка, — грязнокровки, предатели крови, бастарды, сквибы, выродки, вот кого чистокровные волшебники допустили к власти! Так вам и надо, магглолюбы несчастные! Тонкс открыла было рот, чтобы привычно огрызнуться, но замерла, осознавая, что не может возразить. Маги заслужили все происходящее, до последней капли пролитой крови — заслужили. Мирная жизнь оказалась иллюзией, карточный домик уютной жизни за стенами древнего особняка рушился на глазах, норовя похоронить обитателей под руинами. И Тонкс, поддерживая «новые традиции», была виновата не меньше какого-нибудь министерского клерка, строчащего все новые и новые ордера. — Миссис Блэк, не сейчас, — Люпин пересел на подлокотник массивного кресла, обнимая расстроенную Тонкс, — мы справимся. Рано или поздно это должно было произойти. Мрачный особняк, от подвалов до чердака забитый древней запрещенной магией, беглый смертник-оборотень и аврор, помогающий преступникам: все они были словно нарочно созданы друг для друга и для проблем. — Мы должны рассказать Дамблдору. Может быть, если штаб Ордена вернется сюда, он вмешается, — все внутри протестовало против такого решения, но ничего более подходящего в голову не приходило. От одной мысли, что родной уголок придется отдать на растерзание тем, кто довел его до запустения, Тонкс начинало мутить. Это был ее мир, ее безопасное пространство, она и только она должна была распоряжаться им. И место для встреч с Беллатрикс нужно будет подыскивать новое, не такое защищенное. Дом был для нее символом всего светлого и настоящего, она не могла разрушить его покой, - или не поможет. Другого выхода не было, судьба требовала жертв и возвращение Ордена Феникса на Гриммо казалось самой малой из возможных уступок. Люпин поднялся, мысленно прощаясь с тягостным, но таким родным, одиночеством: он не мог позволить Тонкс взвалить на себя и эту вину. Он устал скрываться за ее спиной, висеть бесполезной обузой на шее так, будто не он был старше, опытнее и даже сильнее. Что-то невидимое перехватило горло огненным кольцом, мешая дышать - терпимо, но непривычно натянулось что-то внутри, подталкивая к действию. Ему нужно было в Хогвартс, немедленно, будто от этого зависела собственная жизнь. - Я сам поговорю с ним, - хрипло выдохнул Ремус, решительно направляясь к выходу. Он почти бежал, подгоняемый неведомой силой, - это нужно было сделать давно, не хорошо получилось. Едва оказавшись за дверью он аппарировал, ориентируясь на тонкую раскаленную нить, связавшую его с Охотой. И оказался у Запретного леса, на границе аппарации. Наколдовав согревающие чары, Люпин прислушался к ощущениям: Госпожа была совсем близко. И она попала в беду.Иллюзии
24 ноября 2018 г. в 06:00
Первый снег сорвался со стонущих от ветра туч, смешивая землю и небо, стирая границы между мирами, загоняя все живое в укромные норы. Еще вчера сеялся мелкий дождик, втаптывая в раскисшую землю багряные листья, стелился туман, собираясь стылыми каплями на пожухлой траве и плакали крыши, стекая за ворот зазевавшимся людям. Зима обрушилась неистово ревущим зверем, ослепшим от ярости и оглохшим от ненависти ко всему живому.
Самое подходящее время для прогулок по Запретному лесу.
Он был не единственным, кто считал так же. Цепочка следов, едва различимо темнеющих на запорошенной снегом земле, вела вглубь чащи. Гарри хмыкнул: кому-то точно так же не сиделось в замке. Кто-то так же устал от шумных компаний, а может и от цепкой тишины библиотеки.
Кто-то сбросил мантию и замер на краю поляны, подставив раскрасневшееся лицо кусачим мошкам снежинок. Изящная палочка вспыхнула снопом лавандовых искр, разгоняя назойливые белые точки. С распухших, скрюченных от холода, пальцев потекла огненная струйка, разбилась о землю звонкими льдинками, взметнулась к небу раскаленным фонтаном. Поттер моментально узнал в нарушителе школьных правил Моргану, негромко окликнул — отпрянул, наткнувшись на холодный взгляд затянутых белесой пеленой глаз.
— Что ты хочешь, Гарри?
Он забыл, что хотел на самом деле. Забыл, почему покинул теплые стены замка, что заставило идти по присыпанному снежной крошкой следу, о чем хотел сказать… спросить? Ему было достаточно просто смотреть, как легко течет магия, разливаясь в воздухе нежным ароматом покоя. Но он должен был вспомнить.
— Ты замерзла, — Поттер моргнул, пытаясь сбросить наваждение, — я подумал, что стоит…
— Я тренируюсь, — ее взгляд прояснился и Моргана тут же спрятала озябшие руки в рукавах мантии, — отличать настоящую магию от иллюзии. Что-нибудь еще?
У него скопилось много вопросов, слишком много, чтобы выбрать что-нибудь одно. Но прежнее доверие было разрушено — и Гарри не чувствовал за собой права задать хоть один из них.
— Я тоже хочу отличать, — ляпнул он, чтобы поддержать разговор. — Где правда, а где нет. Ничего не выходит.
— Переживаешь из-за статей в «Пророке»? — девушка попыталась улыбнуться. Она обещала Тому приглядеть за неугомонным гриффиндорцем и решила попробовать удержать Поттера от очередного самоубийственного приключения.
— Не только, — Гарри напрягся, пытаясь понять, можно ли выкладывать все свои тревоги сразу, — я ничего не понимаю. Там пишут, что Пожиратели совершают хорошие поступки. Но они поступают ужасно! Хотя почему-то не получается осуждать их за… за это.
В отличие от Гарри, ее совершенно не волновали действия Пожирателей. И не удивляли. И еще много «не» — она просто не хотела думать о том, что так взбудоражило магическое сообщество, у нее было предостаточно собственных проблем. К примеру, экзамены в конце года: стоило отвлечься, как вместо положенного заклинания наружу вырывалась собственная проклятущая магия.
— Мне кажется, что их жертвы совершали по-настоящему ужасные вещи, — вздохнула девушка, — удивительно, откуда они узнают всю эту информацию. Зачем тебе осуждать Пожирателей?
— Это же Пожиратели Смерти! — возмутился Гарри, пытаясь убедить самого себя, — они не могут… не должны делать хорошие вещи!
— Сомневаюсь, что распятый на углу Лютного переулка человек подходит под описание «хорошего поступка», — фыркнула Моргана, — они расправляются с преступниками так, как привыкли. Это же Пожиратели Смерти.
— Я запутался, — помотал головой Гарри, — они поступают плохо, но при этом хорошо. Но плохо. И как правильно?!
Стрела просвистела над головой девушки и вонзилась в дерево, ломая обледеневшую кору. Моргана вздрогнула от неожиданности, в голове раздался грубый рык Фенрира «твоя жизнь дороже всех наших», вынуждая отступить за ближайший ствол. Воздух, пронзенный очередной стрелой, истерически засвистел, на плечо осыпались щепки. Гарри прижался к ее плечу, держа палочку наготове — как всегда, готовый безрассудно броситься защищать. Впрочем, безрассудство было присуще всем гриффиндорцам.
— Прячетесь, как последние трусы, — вспыхнула Моргана, взмахом руки выставляя перед собой стену. Новая стрела вонзилась в землю под ногами: уловка не сработала, пусть стрелок и на секунду растерялся.
— Это наш лес, — между деревьями показались силуэты кентавров. — Твоей стае сюда хода нет.
— Какой стае? — шепотом поинтересовался Гарри. Он был уверен, что кентавры не причинят им вреда. Опасность миновала, вооруженный табун не казался ему угрозой.
Моргана прикусила губу, вспоминая, что о каком-то конфликте с кентаврами ей уже говорили. Тогда она не придала этому значения… Зря. Девушка вспыхнула, отпуская свой гнев призрачным зеленоватым огнем под копыта. Зазвенели тревогой тонкие нити магической связи — где-то далеко каждый оборотень ощутил ее злость. Их вера, их желание оказаться рядом, поддержать, защитить — пусть даже ценой собственной жизни — придали ей сил.
— Стаи больше нет, — она шагнула вперед, навстречу опасности, — если вы узнали меня, то знаете об этом.
— Ты пришла на наши земли, девочка, — фыркнул кентавр, прицеливаясь из лука, — таким, как ты, здесь не место.
— Подождите, что происходит, — попытался вмешаться Поттер, но его снова проигнорировали. Он должен был что-нибудь сделать, но искренне не понимал, как предотвратить назревающую драку. Он должен был разобраться, понять, кто прав и поддержать нужную сторону. Правую сторону.
— Я пришла с миром, — пожала плечами Моргана, — и не нападала на вас. Вы можете говорить, — снежинки испуганно прыснули в стороны от взмаха изящной ладони, — а можете умереть. Сегодня или в полнолуние, не важно.
— Угрозы недостойны сильных, — произнес кентавр. Табун за его спиной заволновался, многие вскинули луки, готовясь распять дерзкое существо на ближайшем дубе.
Натяжение нитей стало невыносимым: ее гончие рвались в бой, почуяв опасность. Это сводило с ума, причиняя невыносимую боль, подстегивая к действиям раскаленным кнутом.
— Я предложила выбор, — ее затрясло от чужой ярости, огонь под копытами кентавров побагровел, рискуя в любую секунду стать настоящим. Контроль трещал по швам, все силы уходили на то, чтобы удержаться на грани, заткнуть назойливый голос, подсказывающий самое простое решение. — Охота нач…
— Стой! — кентавры взвились на дыбы, готовые кинуться врассыпную, — не говори это!
— Вы напали первыми, — Моргана держалась из последних сил, сопротивляясь искушению просто… это ведь так просто, произнести два слова, позволить защитить себя, стереть наглых существ с лица земли. И не спать ночами, мучаясь от кошмаров, погружаться в бездну сомнений, глотать горькие зелья и снова, раз за разом, искать выход из ада собственной вины, заглядывать в остекленевшие глаза в поисках утешения. — Знали и все равно… за что?
— Твои шавки посягнули на нашу добычу, — луки опустились. Кое-кто нервно бил копытами стылую землю, превратившуюся в пылающий ад, словно пытаясь убедить сознание в том, что это все еще иллюзия опасности.
— Прошлое прошло, — устало выдохнула Моргана. В присутствии стаи она чувствовала бы себя в безопасности и могла прижаться к Фенриру, прячась от проблем за его мощной спиной, закрыть глаза и забыть обо всем на свете рядом со взрослым, способным решить все проблемы, задержаться в безоблачном детстве. Но стаи рядом не было, как не было и места в мире для маленькой задумчивой девочки: — мне будет жаль. Я ненавижу убивать.
— Сохрани эту ненависть в своем сердце, Госпожа, — кентавр настороженно посмотрел на нее: — она укроет от тьмы, когда в твоих руках погаснут звезды.
Снег медленно кружился в воздухе, норовя зацепиться за одежду, путаясь в волосах, залепляя очки Гарри. Он удивленно смотрел на Моргану: «Госпожа? Что это значит? Убийства… Убивать отвратительно, как можно так спокойно обсуждать это?»
— Я не приведу Охоту в ваш лес, — пламя стихло, лишь изредка разрывая серую мглу зеленоватыми всполохами, — я не хочу убивать, не вынуждайте меня, пожалуйста. Я и сама могу…
— Моргана? — Гарри вцепился в нее, пытаясь заглянуть в глаза, — о чем ты говоришь? Почему тебя называют так?
— Научись держать меч, Госпожа, — табун отступил, оставив волшебников наедине со странным предостережением. Моргана застонала от облегчения: раскалившиеся докрасна связи с волками успокоились и только одна нить, слишком короткая, все еще билась тревогой. Оборотень был где-то рядом, оставалось только гадать: кто посмел рискнуть собой и покинуть безопасное укрытие.
— В ночь полной луны на тропу болотных огней выходит Дикая Охота, Гарри, — ее затрясло не то от холода, не то от волнения. А может, от всего разом. Серая тень мелькнула между деревьями в седом снежном мареве: снегопад усилился. — И вести ее выпало мне. Это меня ищет весь аврорат, это я назначаю цель, это я схожу с ума из-за каждой раны на волчьей шкуре.
— Моргана… Гарри? — Ремус бесшумно возник рядом с подростками: — почему вы не в школе?