***
Гарри был счастлив оказаться на Рождество в Норе. В окружении шумных Уизли он мог позволить себе забыться, оставляя по ту сторону защитного барьера все невзгоды и волнения. Надежно укрытый от назойливого рокота неизбежно надвигающейся войны, он погружался в рутину и искренне радовался любой мелочи, будь то украшение дома волшебными гирляндами или перекрашенная случайным заклинанием елка. Он знал, что Уизли рискуют, приглашая его к себе и оттого ценил каждую минуту, проведенную в их семье, еще сильнее. Развешивая рождественские гирлянды, Гарри позволял себе чувствовать себя частью этой большой, дружной семьи. — Немного левее, — Джинни обхватила его за руку, направляя парящую в воздухе нить с волшебными фонариками и тут же смущенно вспыхнула, отстраняясь. Как будто произошло что-то неприличное. — Спасибо, Джин, — Гарри решил сделать вид, что ничего не заметил. — После обеда полетаем на метлах? — Да… Я бы хотела… Ну, понимаешь, я заняла твое место в команде, — Джинни запнулась, подбирая слова, — но я даже вполовину не играю в квиддич так здорово, как ты. Ты можешь потренировать меня? Гарри фыркнул: он был готов тренировать Джинни, воевать с садовыми гномами, отдирать от потолка намертво прилипший рождественский пирог и, если бы ему предложили, даже связал бы парочку фирменных свитеров Уизли, лишь бы не вспоминать о Волдеморте. И о Пожирателях, а особенно — о Малфое, которого постоянно пытался обсуждать Рон, приводя все новые и новые доказательства наличия Метки у Драко. Малфой был сволочью настолько, что портил Гарри вторые каникулы подряд, на сей раз даже не присутствуя лично. И Гарри не собирался позволять ему сделать это еще раз: кто знает, будет ли еще возможность просто так встретить праздник в кругу друзей? Дамблдор, единственный, кого опасался Волдеморт, таял на глазах, и Гарри понимал, что вместе с жизнью директора истекают и его собственные мирные дни. — Конечно, Джинни, будет здорово полетать вместе, — в ту же секунду Гарри удивленно распахнул глаза, почувствовав мягкое прикосновение теплых губ девушки к своим. Первой мыслью было «ох, Рон был прав», второй — «какой же я болван, не заметил», а на третьей Поттер оттолкнул ошарашенную Джинни и со всех ног рванул прочь. «Я должен умереть, а у нее впереди целая жизнь, я не имею права привязывать ее к себе». Если Малфой и умел портить каникулы Гарри на расстоянии, то у Волдеморта это выходило в сотни раз лучше. Весь мир вокруг утратил краски, превращаясь в выцветшую черно-белую колдографию: предпраздничная суета стала бессмысленной, чуждой, украденной. Черный филин ухнул и выронил сверкающий блестками сверток прямо в снег под ноги расстроенному Поттеру. — Чшшшштоб ты ссссдоххла, птицссса! — Сссиди тихххо, — раздалось шипение из свертка, — мы сссожрем ее позже. — Вкусссная птицссса, сссначала я засссуну ее в пасссть цссселиком, — Гарри не выдержал и, отряхнув сверток от снега, принялся разворачивать странную посылку. Если внутри действительно были змеи, от них следовало избавиться как можно скорее. Хотя бы потому, что Гарри всем сердцем ненавидел змей. — Тсссепло! — радостно зашипели целых три змеиные головы, устремляясь вглубь рукава мантии волшебника, — чшшшшеловек! Змея (или змеи?) были настолько крохотными, что Гарри не успел толком разглядеть тельце существа, стремительно ползущего куда-то в недра одежды. Сердце пропустило удар: что, если эти змеи ядовиты и вот-вот вонзят в него клыки? — Он зссснает, чшшшто нассс надо кормить яйтсссами? — Сссомневаюссссь, люди глупые, — заносчиво зашипело нечто в рукаве. Если бы Малфой говорил на парселтанге, его голос наверняка звучал бы так же. Гарри ненавидел парселтанг. Он ненавидел все, связывающее его с Волдемортом, слизеринцами, змеями и прочей пакостью, но не видел другого выхода, кроме как попытаться заговорить с угнездившимся чуть повыше локтя существом. — Вы хотите яйтсса? А чшшто ещщще? Кто вы? — Говорящшшшшший! У насссс есссть сссвой говоряшшшшщий! — из руквава высунулись три головы, средняя из которых настойчиво пыталась потереться о его ладонь чешуйчатым гребнем. — Его мошшшшшно обучшшшшить, — Гарри был готов поклясться, что левая голова рассматривала его оценивающе, в то время как правая изображала крайнюю степень презрения. Он не помнил, чтобы змеи были способны выражать эмоции, но никак иначе трактовать повадки странной трехголовой рептилии у него не получалось. От того, что змееныш не больше нескольких дней от роду собрался его, шестнадцатилетнего волшебника, обучать, Гарри невольно засмеялся. — Не сссмей насссмехатьссся, иначшшше я тебя укушшшу, — правая голова распахнула пасть, демонстрируя внушительные клыки, с которых стекал желтоватый яд, — они неядовиты, но я ссмогу посстоять за насс! — Я тебе укушшшу! Глупышшшка, говоряшшшшщие вссстречаются редко, — дождавшись, пока самая агрессивная (и, как назло — ядовитая) голова захлопнет пасть, Гарри решительно затолкал змею в рукав и зашагал к дому. Он понятия не имел, как ухаживать за змеями, но убить крохотное на целых две трети безобидное существо не поднималась рука. Почему-то некстати вспомнилось, что единственными, с кем мог дружить Волдеморт в детстве были именно змеи. Благодаря парселтангу с ними можно было делиться своими переживаниями, не опасаясь предательства. Возможно, эта змея просто устала с дороги, замерзла и ужасно проголодалась — Гарри решил, что сытая змейка станет сговорчивее и, может быть, он сможет с ней подружиться. В отличие от все того же Темного Лорда, он понятия не имел о том, какими раздражающими бывают рунеспуры. И какими огромными вырастают. Он просто хотел подарить немного тепла хоть кому-нибудь, кто точно не навыдумывает себе какую-нибудь любовь и не станет рыдать над его могилой: эгоистичная хладнокровная рептилия на эту роль подходила как нельзя лучше.***
— Что это, мистер Малфой? — Ксенофилиус Лавгуд затравленно посмотрел на небольшую шкатулку из красного дерева. Он не понимал, почему хозяину поместья, казалось, не было до него никакого дела и почему с ним разговаривает младший Малфой. Это было неправильно, совершенно не принято, чтобы у несовершеннолетних были какие-нибудь собственные дела. — Сумма, достаточная, чтобы купить оборудование для типографии, — Драко нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Сложно, слишком сложно придумывать собственные планы, просчитывать на десятки шагов вперед, пытаться воплотить их в жизнь, преодолевая предубеждения и скрывая от посторонних глаз. Он взял на себя больше, чем мог справиться и сам загнал себя в угол, выход из которого был только один: исполнить намеченное любой ценой. — Я позволил себе добавить контакты людей, готовых продать все необходимое без лишних расспросов. «Придира» восхитительный журнал, не хочу, чтобы он исчез из-за каких-то глупых разборок властей. — Что вы хотите взамен? Я не продаюсь, — Лавгуд напрягся, намеренный сражаться за свое детище. Пусть лучше его заставят, вынудят, но он не предаст свои идеи сам, за пару галлеонов. — Чтобы «Придира» стал популярен. Даже не так. Это элитный журнал для думающих молодых людей, вот что я хочу видеть. Посмотрите, если сумма недостаточна, я готов дать еще, — Драко принялся медленно прощупывать собеседника в поисках слабых мест. Деньги не сработали, но оставалось еще достаточно уловок. — Хочу читать не просто еженедельник, а издание, подчеркивающее мой статус в обществе. — Простите, но я не понимаю, — Ксенофилиус искренне не понимал, как сделать то, о чем говорил Драко. Звучало заманчиво, но ведь это означало не только внушительные затраты на качество печати, но и на содержание. А оставлять его неизменным было делом приниципа. — Вы уже соответствуете, — попытался выкрутиться Малфой, почувствовав, что он на верном пути. — Осталось немного улучшить качество печати и свести вас с некоторыми дополнительными источниками информации. Вы освещаете не все важное, что происходит в обществе, это существенный недостаток. — Я… простите, я вас совсем не понимаю, мистер Малфой, я совсем не пишу о новостях, это принципиально, — Лавгуд вцепился в подлокотники так, что узловатые пальцы побелели. — Только просвещение, наука… — Конечно-конечно, — улыбнулся Драко, настойчиво пододвигая заветную шкатулку. — Я читаю ваш журнал уже два месяца и даже пересмотрел старые подшивки, чтобы понять, как это работает. Вам не хватает источников, но выводы вы делаете верные, даже не имея нужной информации. — Я не… Мне ничего не нужно! И я не собираюсь служить вашему Лорду! — услышав это, Малфой расхохотался от облегчения: как же все оказалось просто! — Начнем с того, что Вам не нужно никому служить, — он потер переносицу, пытаясь вернуть утраченную серьезность, — закончим тем, что Темный Лорд не имеет никакого отношения к нашему разговору. Это моя благодарность мисс Кроу за помощь в одном деле, не более. «Это моя попытка стать серым кардиналом за спиной Госпожи Охоты, мой шанс стать больше, чем пешкой в игре Темного Лорда, стать не королем — но Создателем королей* и войти в историю. Не более», — Драко внимательно наблюдал за тем, как бледнеет собеседник, пытаясь понять, возможно ли напугать Ксенофилиуса еще сильнее. — Вы можете получить любые средства, — повторил он, — и любую поддержку. Ваш журнал будут подавать за завтраком в самых престижных заведениях, а мисс Лавгуд станет законодательницей волшебной моды и никто не посмеет насмехаться над ее сережками. У вас есть самое главное: понять, о чем вы пишете на самом деле могут только по-настоящему умные люди. Незачем поднимать цену, издание уже делает «избранным» его содержимое. — Над ней… кто-то смеется? Она никогда не говорила, что в школе какие-то проблемы. — У меня есть опыт исправления подобных недоразумений, — кивнул Драко, — к счастью, ваша дочь менее уязвима, чем мисс Кроу. В Хогвартсе сложно быть по-настоящему выдающимся магом, если не попал на Слизерин. Почему вы продолжаете отказываться от моего предложения? — Я не могу… я не знаю, — не выдержав, Лавгуд вскочил. Он получил слишком много пугающей информации, чтобы быть уверенным в хоть каком-нибудь решении. — Мне нужно поговорить с Луной… — Поговорите, — скривился Драко, щелкая пальцами, — в любом случае, эти деньги — ваши. Тинки, сопроводи гостя в его покои и, если он захочет, проведи к мисс Лавгуд. Дождавшись, пока напуганный (но уволокший шкатулку с собой) Ксенофилиус оставит ее сына в одиночестве, Нарцисса мягко скользнула в кабинет. — Ты молодец, Драко, — ее глаза, слегка влажные от слез, светились гордостью за повзрослевшего ребенка, — не знаю, зачем тебе понадобился «Придира», но если через журнал ты решил подобраться к девочке, это отличный способ. — Может быть есть другой способ выполнить задание Лорда? — Драко обнял ее, зарываясь носом в бесчисленные складки ткани. Рядом с мамой было не стыдно показывать слабость. — Я не пробовал только зелья, мне кажется, исчезательный шкаф безнадежен. — Ты помнишь, как важно, чтобы все произошло в стенах замка, — вздохнула Нарцисса, поглаживая его по спине, — это уничтожит Дамблдора. — Старый маразматик, — застонал юноша, — как же он достал. Как все достали, мама. В школе ничему толком не учат, только эти бесконечные эссе. Каждое полнолуние заявляется Кэрроу, достала со всеми скандалить и поучать. Поттер, тупица, достал быть таким тупым. Младший Уизли достал. Маккошка достала со своими однообразными заданиями. Слизнорт достал. Лорд, Мордред его раздери, достал требовать результат. Не хочу туда возвращаться. — Ты должен, Драко. Ради себя, — покачала головой миссис Малфой, — Люциус будет расстроен, если ты не закончишь хотя бы шестой курс. — А уж как я буду расстроен, если не смогу стать адвокатом из-за такой ерунды, — фыркнул Драко, отстраняясь. — Что? Сейчас модно работать. Даже Лорд пошел работать в Министерство, чем я хуже? Не в авроры же собрался! Нарцисса в притворном ужасе закатила глаза: — С меня достаточно родственников-авроров, даже думать не смей! — и рассмеялась. Что бы себе не выдумал Драко, она всегда будет рядом с ним, оберегая и поддерживая.