***
Замок наполнялся веселым гомоном — дети вернулись после каникул и спешили обменяться новостями — от этого щебета теплело на душе, тревожные тени отступались. Он чувствовал себя обязанным сохранить их безмятежный покой: что бы ни творилось там, снаружи, Хогвартс оставался самым безопасным местом в Британии. И все это, счастливое, бесконечно прекрасное, пропитанное волшебством до последней песчинки, было на грани краха. Альбус Дамблдор видел — яд уже начал медленно просачиваться в замок, вязким удушливым шлейфом тянулся за некоторыми студентами. За теми, кто еще недавно казались беззаботными подростками, а сегодня делали едва заметные пассы над тарелками и кубками с соком, осторожно закидывали в рот небольшие камешки прежде, чем приступить к завтраку, оглядывались по сторонам… Не дерганно, как от страха: привычно. Как будто это было правильно настолько, что въелось под кожу, стало частью рутины. Для взрослых, видавших виды, магов это и было правильным, но для детей — ни капельки. Из-за преподавательского стола все ужимки были видны, как на ладони. Альбус следил за учениками из-за очков-половинок, размышляя над тем, к чему это все приведет на сей раз. Готовился сражаться, толком не видя противника: опасность могла прийти откуда угодно. Но шли дни и не происходило ничего страшного, только смутная тревога продолжала нервно скрестись на задворках сознания. В Большом зале разворачивалось настоящее представление, очевидное только посвященным. Снейп наблюдал за детьми — что бы себе не надумал Дамблдор, они все еще оставались зелеными недорослями — и ждал, когда придет пора в очередной раз вмешиваться, вытаскивая бестолковые головы из раскаленной печи. Пристальный взгляд, будто сквозь пространство и время, в сторону слизеринского стола, едва заметный кивок в ответ на якобы случайный взмах руки: Лавгуд в деле, ей нужно рассказать о чем-то важном. Не подавшему сигнал Пьюси, нет, конечно, он всего лишь промежуточное звено. Тихий звон упавшей вилки, тонущий в привычном для гриффиндорского стола шуме, растерянный взгляд — Поттер, зачем ты и тут геройствуешь, лезешь под стол, как распоследний маггл? Снейп краем глаза заметил вспышку заклинания под столом своих змеек и скривился: кто же передает записки так топорно, на глазах у всей школы? Еще и безголовому Поттеру, который делится с Уизли и Грейнджер всем подряд. Уизли пихнул приятеля в бок, едва ли не пальцем указывая на бледного, как полотно, Малфоя — и что он так прицепился к Драко, мало в Хогвартсе студентов? У дверей завязалась ссора, Рон Уизли бросился отстаивать честь сестры, сшибая всех на своем пути, его оттеснили Крэбб и Гойл, мешая превратить обычный обмен любезностями двух школьниц в некрасивую драку — Снейп ни за что не поверил бы, что Гринграсс и младшая Уизли столкнулись абсолютно случайно. — Гарри, тебе понравился подарок? — в толпе проще было невзначай оказаться рядом, не привлекая внимания. — Ответь, пожалуйста, сегодня. Поттер кивнул, аккуратно придерживая карман с недовольно шипящим «подарком», шумная толпа подхватила их, увлекая в разные стороны, Уоррен потянул Моргану за собой — подальше от разошедшихся не на шутку гриффиндорцев. На подмогу Гринграсс тоже подтянулись софакультетники и, тихо посмеиваясь, подсказывали новые оскорбления. — Десять баллов с Гриффиндора, неделя отработки с мистером Филчем, мисс Гринграсс, мисс Уизли, — Снейп вмешался раньше, чем обмен любезностями перерос в демонстрацию пройденных заклинаний, — ваше поведение недопустимо для приличной девушки, мисс Уизли. — Откуда ей знать о приличиях, — фыркнул Малфой, демонстративно закатывая глаза: — у мисс Уизли исследование укромных ниш замка каждую ночь после отбоя. Джинни покраснела, задохнувшись от возмущения, а когда начала говорить, что Малфой нагло лжет, ее голос потонул в общем гуле: инцидент был исчерпан, все торопились на занятия, обсуждая свежие сплетни на ходу. Снейп поморщился: слишком грубо и жестоко, слишком по-детски. Но действенно, будто в руках Драко оказался тяжелый топор и он, не медля, опустил его на репутацию младшей Уизли. У детей — ожесточившихся, втянутых в кровавую бойню, но все еще детей — был какой-то план. — Профессор, могу я просить вас о дополнительном занятии? — Моргана поджидала его за поворотом, все в той же неизменной компании семикурсников-слизеринцев. Снейп почувствовал, что его втягивают в этот дешевый спектакль и задумался: какой ответ позволит остаться в стороне? Было очевидно, что его пытаются отвлечь от чего-то важного. Но когда это что-то должно было произойти, он не успевал просчитать. Возможно, «что-то» случалось прямо сейчас, за его спиной — или должно было произойти во время «дополнительного занятия». Решив, что поймет, только согласившись, он кивнул и попробовал прощупать почву, назначив время: — Сегодня вечером, в семь, мисс Кроу. Он ошибся. Его переиграли — впрочем, оставался мизерный шанс, что ее просьба не была частью странной игры подростков. Моргана поблагодарила, слабо улыбнувшись, заторопилась в класс. Ничего не произошло. Или же он что-то упустил?***
Младший. Слабый, ведомый, нуждающийся в защите — просыпающийся от собственных криков, мешающий жить. Балласт. Он хотел избавиться от всего этого, но для самых дорогих людей продолжал оставаться беспомощным котенком, которого затолкали в соседнюю камеру Азкабана просто так, за компанию. Рабастан поправил парадную мантию, криво ухмыльнулся зеркалу: смотри, мол, стекляшка, какой я важный, так и не скажешь, что проторчал половину жизни в камере-одиночке. — У мастера седые виски и круги под глазами, — съехидничал вредный артефакт, — а еще дыра на плече. — На каком это? — завертелся Рабастан, высматривая прореху. Догадавшись, что зеркало шутит, он раздраженно фыркнул: — доиграешься у меня, гадость. Он разрывался между желанием поделиться с семьей своим гениальным планом и возможностью принести им победу «на блюдечке». Решительность таяла с каждой секундой и Лестрейндж понимал, что отступит, едва его начнут отговаривать. Но перестраховаться стоило. Отточенный до автоматизма взмах палочки и сверкающий серебристыми лохмотьями патронус придали измученному сомнениями магу сил — отправив сообщение, он, не затягивая, шагнул в камин. Рабастан — младший, ему можно было быть безрассудным. После «Дырявого котла», набитого пьяницами и прочим сбродом, холл Министерства встретил его безразличной суетой: маг даже расстроился, обнаружив, что никому нет до него дела, не стоило прихорашиваться. И одернул себя — стоило. Розово-красное нечто вихрем врезалось в него, рассыпаясь в извинениях и осеклось, настороженно озираясь: — Извините, я так неуклю… дя… Лестрейндж? — Тонкс вздрогнула, не понимая, как поступить: попытаться арестовать беглого преступника или помочь родственнику скрыться. — Что ты здесь делаешь?! — Направляюсь в Отдел Магического правопорядка, — Рабастан попытался расслабленно улыбнуться, но вышла только жутковатая ухмылка поставившего на кон жизнь. Он запоздало вспомнил, что не хотел подставить семью, что бумажная волокита и ловкая игра слов — конек Малфоев, что он никогда даже не пытался вникнуть в это (к чему тратить время на суету, когда есть «империо»). Но отступать было поздновато, на замерших посреди холла волшебников уже начали обращать внимание. — Покажешь дорогу? И задержишь, если что, — он чувствовал, как закипает от напряжения воздух в груди, гулко грохочет сердце и звенят натянутые нервы. Тонкс отрицательно качнула головой и растворилась в толпе, не желая встревать в очередную авантюру. Рабастан нарочито медленно направился к лифтам, пытаясь отдышаться. Его арестуют. Он окажется в камере для допросов — вряд ли она изменилась за все эти годы. Его засунут в клетку с шипами — пусть судьи будут другими, приговор останется неизменным. Раз за разом он прокручивал в голове жуткие воспоминания, отсчитывая шаги, приближающие к развязке. И осознание, что впервые в жизни он изобрел авантюру и вляпался в нее сам, совершенно не грело. Риддл наслаждался спокойствием, воцарившимся после разгрома тюрьмы его непутевыми последователями и искренне надеялся, что остаток года пройдет так же тихо, как первые два месяца. Большие объемы бумажной работы отрицательно влияли на его настроение и, как следствие — вынуждали откладывать исполнение гениального плана по захвату власти. Магическое сообщество притихло, вопреки прогнозам Министра, никто не рванул требовать пересмотра приговоров, не помчался устраивать демонстрации и государственный переворот. Отчасти такая пассивность даже расстраивала: но только в той части, в которой Риддл был Темным Лордом. Риддл-секретарь главы Отдела Магического правопорядка был счастлив. До тех пор, пока за дверью не раздался невнятный гул, перекрываемый подозрительно знакомым голосом. — Имею право на реабилитацию в виду личных заслуг перед магическим сообществом! — Рабастан так долго репетировал витиеватую формулировку, что выкрикнул ее на одном дыхании, перекрывая шум. Вдалеке мелькнули алые мантии авроров, пальцы инстиктивно сжали палочку в предвкушении боя, но он демонстративно положил ее на пол и отпихнул ногой подальше, отчаянно срываясь на обиженный тон: — да я всю Британию спас, чуть не умер сам, где благодарность?! Риддл выглянул из кабинета, убедился, что авроры уводят взывающего к справедливости младшего Лестрейнджа прочь — шального, растрепанного, изо всех сил пытающегося изображать невозмутимость — и призвал оставленный преступником свиток. С трудом разбирая скачущие, по-детски округлые буквы, он осознал: спокойные деньки подошли к концу. Он ждал, что кто-нибудь догадается потребовать реабилитации, даже сам велел Люциусу помочь с этим — но не думал, что на баррикады полезет Лестрейндж-младший, намертво впаянный в детство, вечно укрытый за надежными спинами жены и брата. Ничего хорошего этот поворот не сулил. В камере, куда временно затолкали задержанного, было холодно. Как тогда. Отчетливо тянуло гнилью и прелой соломой. Как обычно. Привычно-тоскливо собиралась влага на грубо обработанных камнях и звонко падала вниз, стирая из памяти проведенные на свободе дни. Рабастан привалился спиной к стене, запрокинул голову: казалось, так сложнее забыть, ради чего он здесь. Он должен был пройти через это, но не знал, что все будет так. Так знакомо, до безысходности привычно, будто он предназначен для сырых каморок, безучастных голосов за дверью, обсуждающих предстоящий допрос, для голодных тварей в драных плащах. Пытаясь унять дрожь, выбивающую сердце из груди, он зажмурился, вспоминая ту самую ночь, потоки безграничной обжигающей холодом силы, разрывающей тело на части, колкие вспышки заклинаний, отчаянный визг плавящихся от жуткого зелья дементоров — и рассмеялся, растекаясь на прелой соломе от переполняющего рассудок счастья. Он своими руками уничтожил свое «тогда», оно уже не вернется. — Экспекто патронум, — простонал Рабастан сквозь смех и с восхищением уставился на сверкающий серебром призрак своих кошмаров: он и не надеялся, что даже без палочки сумеет вызвать патронуса. На секунду умолкнув, он с облегчением ухмыльнулся, переводя дух и отправил сообщение Скитер. Риддл безучастно протянул свиток Боунс, терпеливо дождался, пока начальница дочитает до конца и проронил, как бы невзначай: — Он должен за все ответить.