Письма маленькой девочки

      Привыкаешь.       Привыкаешь просыпаться в спальне, залитой красно-золотыми цветами факультета, хотя когда-то не могла заснуть — сначала от возбуждения и радости, но уже через пару дней всего лишь из-за набивших оскомину ярких цветов.       Привыкаешь к непонятным словам и странным взмахам палочкой, хотя не так давно была уверена, что магии не существует вовсе.       Привыкаешь быть частью этого мира и привыкаешь никогда не быть для него полноценной.       Привыкаешь спасать Гарри Поттера, вынужденного раз за разом противостоять ужасному темному магу.       Гермиона решительно встряхнула головой, прогоняя тяжелые мысли. Благодаря неожиданному окончанию учебного года у нее появился шанс заняться поиском Гарри вплотную, избежав объяснения с родителями. Вот только справится ли она?       — Мы можем попробовать найти Гарри, — озвучил ее мысли Рон. — Надо только уговорить маму отпустить нас. Ты же поедешь ко мне, Гермиона?       Гермиона с сомнением посмотрела на друга: вряд ли Молли Уизли выпустит их из поля зрения, зная, что Гарри пропал. Никто бы не отпустил, да будь у Гермионы собственные дети, она так же заперла бы их под сотней замков, чтобы не сунулись к Пожирателям.       — Рон, у меня есть одна идея, насчет того, где могут держать Гарри, — нужно было убедить друга в непременном успехе предприятия, отвлечь от предвкушения поездки домой: рыжик очевидно успел соскучиться по Норе и вряд ли так просто согласился бы сбежать из Хогвартс-экспресса. — Помнишь, когда мы попытались провести ритуал поиска, кристалл начинал кружиться, не останавливаясь, все быстрее? Я нашла описание похожей аномалии.       — Это могут быть чары ненаносимости или Фиделиус, — вскинувшийся было Рон погрустнел, понимая, что подруга не знает точного места нахождения Гарри, — многие родовые поместья защищены от поисковых заклинаний.       — Но такой эффект на поисковые ритуалы дает только одна природная аномалия, — Грейнджер обиженно поджала губы. Как всегда, пусть и не нарочно, выросший в магическом мире Рон тыкал ее в больное место, рассказывая вещи, ради знания о которых она могла по нескольку дней провести в библиотеке. Но и к этому она успела привыкнуть. — В Британии не так много подобных мест. Я нашла упоминания о двух, хотя наверняка могут быть и другие.       — Круто! Маме даже говорить не надо будет, — оживился Рон, искренне обрадовавшись тому, что дело оказалось таким простым. Всего-то в два места смотаться, если повезет — и вовсе в одно. Зато Гарри сразу отыщется! — Слетаем туда и всех делов.       — Рональд Биллиус Уизли, — Гермиона решительно пресекла неуместную радость друга, старательно копируя грозный тон Молли, — как ты себе представляешь «слетать по-быстрому» в гиблые топи?       — Ты… Гермиона, ты уверена? — по тому, как побледнел Рон, гриффиндорка поняла: он знает. Знает, на что подписывается, скорее всего — больше, чем она успела найти в Запретной Секции. И все равно отправится с ней. — Нас туда не пустят.       Гиблые топи — территория, запретная даже для волшебников. Вопреки ожиданиям Гермионы, Рон понятия не имел, что их может поджидать там. Одно он понимал точно: хорошее место «гиблыми топями» не назовут.       — Ты знаешь, что может нас там ждать? Я читала, но информации почти нет… В Хогвартсе, — Гермиона с надеждой взглядывалась в растерянного друга. Рон отрицательно покачал головой. Впервые в жизни он подумал о том, что разумнее отступить, рассказать все взрослым и подождать, пока они разберутся. Если бы речь не шла о Гарри, он с легкостью поступил бы именно так. Но Гарри был их другом. Он рассчитывал на них, они были всегда рядом — пусть даже после смерти Сириуса он начал от них отдаляться, они все равно оставались его друзьями. Его лучшими друзьями. Рон не мог его подвести.       — Мы должны сбежать из Хогвартс-экспресса, — засуетился рыжик, — нужно взять побольше еды, метлу, какие-нибудь полезные вещи… Мы вытащим Гарри!

***

      Волдеморт приходил каждый вечер. Проклятый Волдеморт явно задался целью уничтожить его самым изощренным образом — свести с ума. Лучше бы пытал или разбрасывался авадами: слушать, как ловко слизеринский выползень выворачивает факты наизнанку, не было сил. И, если бы не компания трехголовой змеи, скрашивающая одиночество своими забавными спорами, он бы давно свихнулся.       И даже не заметил бы, что Волдеморт, уходя, не накладывает на дверь запирающие чары. Поначалу, стоило рунеспуру обратить его внимание на этот занимательный факт, он ринулся на свободу — но вовремя остановился.       Риддл бы никогда не оставил дверь открытой просто так. Либо он хотел, чтобы Гарри сбежал — либо там, за дверью, было что-то, что не позволило бы Поттеру уйти просто так. Стоило распахнуть дверь, как он тут же в этом убедился: в десятке шагов от порога из-под густой зеленой травы поблескивала вода.       — Не советую вам этого делать, мистер Поттер, — из оцепенения его вывел хлопок аппарации и тихий, сочащийся усталостью, голос. — Но вы же не послушаете какого-то там Пожирателя, не так ли?       Гарри отпрянул, запоздало догадываясь, что на дверь могли быть наложены сигнальные чары. Впрочем, идея бродить по болоту в одиночестве, без проводника и без волшебной палочки не казалась удачной даже рисковому гриффиндорцу.       — Это обычное болото, — пробормотал он скорее из-за упрямого нежелания соглашаться с Пожирателем, чем озвучивая свои мысли. — Просто топь, что может быть опасного?       — Потрясающая наивность, мистер Поттер, — ухмыльнулся колдун, опираясь о стену. — Вы думаете, что ваша удача могла занести в столь банальное место? Впрочем, я еще год назад убедился — вы считаете своих врагов неразумными детьми, не доросшими даже до письма из Хогвартса.       Гарри насупился, успев изрядно пожалеть об опрометчивом поступке. Ему с головой хватало нотаций Волдеморта и вечно поучающей змеи. Но Мальсибер не собирался продолжать тыкать его носом в ошибки, будто нашкодившего котенка: его задачей было охранять Поттера.       В том числе, от ужаса, таящегося под изумрудной россыпью ряски.       — Добро пожаловать знаменитый лес Дартмура — Вудман Вуст, мистер Поттер, — Пожиратель хрипло рассмеялся, понимая, что название ни о чем не говорило гриффиндорцу, — что, нынешним детям не рассказывают на Истории Магии про первых адских гончих? Лишь один человек сумел отыскать тропу к островку, на котором вы стоите.* Впрочем, это место примечательно и другими событиями, возможно, о них вы осведомлены лучше.       — Расскажете? — Гарри вернулся в землянку, позволяя нежданному гостю пройти внутрь. Он заметил, что Пожиратель устал и едва держался на ногах, будто не спал несколько ночей кряду. Гарри подумал, что если он расслабится, можно будет незаметно завладеть его палочкой. — Пожалуйста, сэр, простите, не знаю вашего имени… Расскажите.       — Алджернон Мальсибер, — Пожиратель отлевитировал стул к стене так, чтобы подпереть спину и щелкнул пальцами, приказывая эльфу подать чай, — это всего лишь старая история, мистер Поттер, вряд ли за ней стоит хоть капля истины. Не думаю, что вы сможете спать спокойно, если поверите в нее.       — Простите, сэр, я уже потерял сон, — мягко улыбнулся Гарри, пытаясь выглядеть дружелюбным. Актер из него был никакой, впрочем, ему стало действительно интересно узнать, куда его затолкал Волдеморт.       — Что ж, любознательность — не порок, — ухмыльнулся Мальсибер, с наслаждением потягивая напиток, разбавленный молоком почти добела. — Даже в мои годы в Хогвартсе не говорили, что до Мерлина и Морганы на этой земле жили и другие волшебники. Впрочем, в их существование не верили и задолго до моего рождения. Одни говорят, что то были могущественные маги, чья сила бесследно ушла в землю, другие — что это и не люди были вовсе, ведь какой человек может быть великим воином и умелым колдуном, обладая лишь одним глазом, одной рукой и одной ногой?       Были ли они, не были — ясно лишь, что времена тогда были иные и волшебники с магглами жили в мире и согласии. Магглы признавали превосходство колдунов и прочих магических тварей, выполняя все, что им было велено. Разные дела творились под покровительством магов, но не было среди них ничего, страшнее и опаснее того, что творила Великая Госпожа Ворон, трехтелая и трехликая.       Неведомо, откуда взялась она в этих землях и куда ушла — книги говорят, что была она здесь и до сотворения мира. Прекрасной девой в зеленом, как вешний мох, платье бродила она среди холмов, крылатой черной смертью являлась на поле битвы, согбенной старухой входила в дома к людям, освещая их даром новой жизни. И никто не знал, что принесут черные крылья — несметные богатства или горький пепел погребальных костров. Впрочем, костры жгли недолго: страшная засуха обрушилась на землю. Шли годы, зима сменяла лето, иссохшая почва пошла трещинами, да такими, что из них текли огненные реки. И ничто не способно было породить новую жизнь — семена рассыпались в прах, животные рождали мертвых детенышей, а женщины — уродцев, неспособных прожить и часа. Доведенные до отчаяния люди отправились было на север, искать нетронутые смертью края, но тамошние жители встретили незваных гостей стрелами и клинками.       Завидев кружащего над битвой ворона, предводитель людей закричал, моля о пощаде. В ту же минуту на поле опустился густой туман и все живое застыло ледяными глыбами, — Мальсибер увлекся, не замечая, что чашка давно опустела и продолжал прихлебывать несуществующий чай. — Дева в зеленом платье явилась вождю и спросила: готов ли он отдать ей по одной голове за каждого младенца, что будет рожден? Он согласился и туман развеялся. В той битве изможденные и слабые люди с мертвых земель одержали победу. Они отрезали головы всем мертвецам и отдали колдунье. Она собрала свою жуткую плату и исчезла. Не прошло и года, как среди мертвых холмов зазеленела дубовая роща — и было в ней столько деревьев, сколько падших в той битве. Но и новые земли вскоре начали истощаться, вынуждая их отправиться дальше. И снова завязалась бойня, страшнее и ужаснее той, что уже случалась, и снова захлопали в небе черные крылья. «Отдашь ли ты мне сердца падших, в придачу к головам, чтобы твой скот родил столько телят, сколько сердец я сочту?» — спросила дева и отчаявшийся маггл согласился на это. Ведьма сдержала слово: коровы телились, рождались новые дети, но земля становилась все суше и бесплоднее год от года. Тогда вождь собрался с духом и отправился назад, в дубовую рощу, ставшую еще пышнее и роскошнее после той битвы. Под сенью гигантских деревьев он встретил старицу с ковшом воды и, догадавшись кто перед ним, спросил — может ли она сделать землю плодородной.       И ведьма назвала последнюю цену. «Иди дальше на север, отсюда и до самого берега моря будет твоя земля. Отдай мне головы падших — и твой народ оглохнет от детского смеха, отдай мне сердца — и в стойлах не переведется скот, отдай мне тела мертвых — и земля твоя не узнает жажды. Принеси их по тропам, что укажут вороны и теми же тропами к тебе придет вода. И будет она идти столько, сколько мертвецы будут идти по тропе в мою рощу».       — Но зачем это все нужно? — забыв о том, что собирался разоружить Пожирателя, Гарри нетерпеливо застучал пальцами о стол, едва только уставший Мальсибер умолк.       — Из черепов Морриган вырастила дубовую рощу, стуком мертвых сердец призвала из недр уснувшие ручьи, — нехотя продолжил Пожиратель, — когда же потянулись к роще обозы с искалеченными трупами, огромные фонтаны воды хлынули на землю, превращая ее в плодородные поля. Возле самой же дубовой рощи воды было столько, что почва обратилась в голодную топь. Не знаю, мистер Поттер, было ли это на самом деле, вот только мы с вами сидим посреди этой самой рощи, а вокруг нас на многие мили — болото, кишащее инфери. Если и была такая ведьма — Морриган, то сила ее поистине чудовищна. Тысячи лет прошли с тех пор, а мертвецам все нет покоя. Ни одно заклятие не может продержаться так долго после смерти волшебника.       — А когда она умерла? — робко вклинился Гарри, благоразумно решив повременить с побегом. Мало ли, какие еще существа скрываются в болоте, — насколько давно?       Мальсибер откинул голову, позволяя капюшону упасть, обнажая медно-рыжие, опаленные солнцем, едва тронутые первым снегом седины волосы. На бледной коже, покрытой едва различимыми веснушками, отчетливо виднелись сочащиеся кровью царапины — как будто кто-то швырнул в Пожирателя горстью битого стекла или мелких камней. Вглядываясь в добродушное, открытое лицо, Гарри удивился тому, какими разными (и непохожими на знакомых ему людей) были Пожиратели Смерти. Волдеморт и правда был гением, если сумел объединить их, не принуждая к союзу (по крайней мере, с самого начала).       — Никто не знает, может, и вовсе не умирала, — блекло-голубые глаза закатились, а из груди вырвался несдержанный стон. Мальсибер был ранен куда серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. И все равно сидел, держался изо всех сил, развлекая неугомонного пленника. «Может, мне и с палочкой отсюда не выбраться? — подумал Гарри, осторожно подбираясь к неумолимо теряющему связь с реальностью магу, — почему он так спокоен? Раны слишком серьезные или притворяется?»       — Ты мне не поможешь, Поттер, — выдохнул колдун, истолковав его жест по-своему (или давая шанс исправиться?) — это плата за твою жизнь. Но даже хранительница рода моей матушки не сможет удержать здешнюю нечисть, если тебе вздумается совершить увеселительный моцион на свежем воздухе. Нет такой силы, чтобы удержать все, что нашло приют под сенью этой рощи.       — С-спасибо, сэр… — Поттеру стало неожиданно стыдно за свои мысли. На какой стороне бы не сражался этот странный человек, какие бы цели не преследовал его хозяин, они делали все, чтобы он жил и находился в безопасности. Не важно, из-за хоркрукса или по каким-то другим, пока неизвестным причинам. Внезапно он подумал о том, что будет, если Рон и Гермиона попытаются его отыскать и сунутся в этот богами проклятый закуток Британии: — мои друзья могут прийти за мной. Можно, я отправлю им сообщение? Нельзя, чтобы они погибли из-за меня.       — Нет, — Мальсибер резко поднялся, будто и не было этой минутной слабости, — не надейтесь, мистер Поттер. Если кто-то сунется в эти болота, так ему и надо. Как говаривала матушка, чем больше дураков — тем меньше дураков.       Оставшись наедине со своими мыслями, Гарри изо всех сил ударил кулаком в стену, подавляя желание взвыть от безысходности и отправиться на прокорм местной нежити добровольно. Вот только вряд ли это остановило бы друзей и хоть как-нибудь облегчило их участь.       — Плата, значит, — прошептал он, немного успокоившись. — Значит, есть нечто, способное контролировать этих тварей. И я это выясню.       Над болотами разнесся протяжный, душераздирающий крик — будто кто-то заскребся тысячами стальных когтей о стекло, пробуждая милиарды комариных туч, зарыдал полчищем бездомных котят и принялся распиливать на мелкие части мраморную глыбу. К несчастью, Гарри не знал, что это и было ответом.