Извините за полное наплевательство на хронологию в угоду тексту и за мат
***
— Блять, да он издевается надо мной, — Модрич краем глаза замечает потрясенных стюардов, которые откровенно пялятся на стоящих в подтрибуннном помещении Ивана Ракитича и Стефана М’Биа. — Сука, только попробуй, — Лука не успевает перехватить Ивана после игры с Нигерией. — Что? Серьезно? Ни одной фотографии за месяц? Уж не заболел ли ты, друг сердечный? — с сарказмом вопрошает он же, просматривая инстаграм Ракитича. — Нет, ну это уже не смешно, — буквально рычит вновь, видя Ивана около коуча английской сборной Гарета Саутгейта. — И когда он только успел прошмыгнуть мимо? Лука понимает, что это становится серьезной проблемой, но пока не знает, как с этим бороться. За много лет он перепробовал много способов пресечь это безобразие. Он ругался с Иваном, и они не разговаривали неделями. Он трахал его чуть ли не до смерти, умоляя забыть о дурной привычке. Он говорил, что ему очень больно — видеть Ивана таким. Он на полном серьезе обещал никогда не делать так любимый Иваном минет. Ракитич клялся, божился, но через некоторое время всё начиналось сначала. Все было бесполезно, потому что где-то глубоко внутри Ивана, наверное, сидел эксгибиционист. Каждую подобную выходку Ракитича на следующее же утро с удовольствием смакуют журналисты. — Охуенный заголовок, кстати, — горячится Лука и отшвыривает очередную газету в сторону. Он давно уже коллекционирует названия статей. «Полузащитник Камеруна Стефан М’Биа раздел Ивана Ракитича до трусов» «Фанаты раздели Ивана Ракитича практически до трусов» «Звезда Хорватии Иван Ракитич после победы над Англией отдал свою одежду фан-сектору» «Обменялись трусами» «Игрок «Барсы» — вначале поцелуи с партнером, теперь — обмен трусами» «Раздетый Ракитич и дружелюбные калининградцы» «Ракитич готов станцевать в одних трусах, если «Барселона» победит» Несколько выпадает из однообразных заголовков лишь последний: «Иван Ракитич подарил бутсы болельщику после матча в Ростове». — Ого, всего лишь бутсы?! Как так-то, Иванко? Не было сил раздеться? — язвит Лука. Иван сопит в трубку телефона, явно дуясь: — Это, если хочешь знать, был благородный порыв. Болельщик Барсы просил меня победить за Месси. Лука в отчаянии хватается за голову. И вдруг на него, как молния, снисходит озарение. Он, немного краснея, внезапно вспоминает, как долго бесился Иван, когда в 2014 году папарацци пробрались на базу сборной Хорватии и сфотографировали игроков сборной, купающихся в бассейне. Лука, Деян, Матео и Ведран без стеснения развлекались в чисто мужской компании в абсолютно обнаженном виде. Скандал, конечно, разразился грандиозный. Иван с пеной у рта орал тогда, что это самое гейское порно, которое он видел в своей жизни; что Лука показал всему миру, что и у футболиста есть одна извилина, правда, не в голове; что он никогда не позволит Луке показаться в таком виде на глазах незнакомых людей. Лука удивляется сам себе. Вот же оно, спасение. Это ж надо было столько лет тупить, а решение-то лежало на поверхности. Лечи подобное подобным. План интенсивной терапии продумывается до мелочей. Важно не просто раздеться на поле, очень важно рядом с кое-кем раздеться на поле. Он верит, что лечение даст необходимый долгосрочный результат. После игры он идет по футбольному полю, ненароком догоняя одного нелюбимого Ракитичем португальца и медленно, как бы задумавшись, приспускает трусы. Тридцать семь пропущенных звонков от Ивана заставляют Луку задуматься. Ему начинает казаться, что лечение было слишком радикальным.Полгода спустя
Включив телевизор, Лука привычно вздыхает: — Хрватска богоматерь, ну за что мне такое наказание?! Это печеньки! Это всего лишь печеньки. Иванко, какого хера в рекламе-то?!.