2017
Ты и я, мы так долго были вместе, Во мне всё ещё горит этот огонь. Ты и я, мы всё ещё знаем, как говорить, Знаем, как балансировать на этом канате…
Время далеко за полночь. Дети давно уже в кроватках. Ваня, измученная тяжело протекающей беременностью, забылась тревожным сном. Лука практически не спал несколько дней, но всё равно не может сомкнуть глаз. Завтра утром у него самолет в Хорватию на повторное судебное разбирательство по делу бывшего президента загребского «Динамо» Здравко Мамича. А сегодня очередная бессонная ночь. — Я идиот, — печально размышляет Лука, — нельзя было соглашаться на такой трансфер. А сейчас хрен кому докажешь, что меня в «Тоттенхэм» отпустили без взятки. Дом погружен во мрак, в нем царит тишина, пугающая его своим одиночеством. Мысли, полные горечи, отдаются болью в груди. Он не представляет, что делать дальше. — Как я мог позволить этому случиться? Если меня осудят, то это же конец карьере. Как жить после такого позора?! И Иван… Блять! У меня и так проблем выше крыши, я не хочу забивать голову еще и этой… Но я боюсь …. Сомнения сжимают стальными обручами его голову. А что, если всё, что он насочинял, — реальность? И что тогда? Треть жизни, гребаных одиннадцать лет они знают друг друга. Они прожили бок о бок целую вечность. Давно понимают друг друга с полуслова, полувзгляда. Но они так давно не встречались. Социальная сеть теперь для них и лучший помощник, и опасный враг. Сообщения всё короче, какие-то обыденные слова в переписке, даже лайки под фотографиями ставятся не всегда. Луке в последнее время начинает казаться, что он просто наскучил Ивану, стал ему неинтересен. Нет, Иван не такой, он бы сказал, если бы разлюбил. И, нет-нет, Иван не нашел никого другого. Ведь он знает, что Лука любит его… Надо успокоиться, взять себя в руки. И выпить. Да, определенно, надо выпить… Лука с массивным стаканом, в котором плещется ароматная жидкость, опускается в одно из кресел, стоящих в гостиной. Коньяк обжигает пересохшее горло, внутри разливается тепло. Он ставит опустевший стакан на столик, устало откидывает голову на изголовье. Ему нужно немного поспать. Лука почти уже дремлет, как вдруг чье-то прикосновение выводит его из этого дремотного состояния. Темнота касается его теплыми руками, ласково обнимает его. — Ваня, — бормочет он спросонок. — Кого ты сейчас имеешь в виду? — Голос жены, по обыкновению, грустен. И это тоже бьет по сердцу. Лука виновато улыбается вымученной улыбкой. — Конечно, тебя, моя родная, — привычно врёт он, беря ее руку и поднося к своим губам. Теплая ладонь жены расстегивает пуговицы на рубашке, скользит по груди. Она шепчет: — А может… Он отодвигается, избегая этих ласкающих рук, сжимаясь всем телом: — Ложись-ка спать, дорогая. Уже поздно, а мне рано вставать. — Тебе противно? — на ее глаза предсказуемо набегают слезы. Лука морщится, тоскливо вздыхает и нехотя плетется в свою спальню. Сна как не бывало. Постель слишком широка для него одного, но в ней сейчас ему нужен только Иван. Он вертит в руках телефон, всматриваясь в фотографию любимого абонента, осознавая, что уже слишком поздно для звонка.Иногда мне кажется, что весь мир против меня… Звук твоего голоса — вот что меня спасает. Когда мы вместе, я чувствую себя непобедимым…
Звенит будильник, оповещая Луку, что немного поспать теперь удастся только в самолете. Он медленно сползает с кровати, буквально силком заставляя себя выполнить обязательный утренний ритуал с холодным душем и на скорую руку приготовленным завтраком. Звонок телефона разрывает тишину на кухне, и сердце Луки пропускает удар, когда он видит на экране знакомое имя. — Я вечером тоже прилечу в Загреб, — хриплый, сонный, такой родной голос, доносящийся издалека, звучит так уверенно, что Лука чувствует, что холод в его сердце отступает. — Надеюсь, что ты не берешь с собой семью. Лука молчит, сглатывая вставший в горле ком. — Лука, всё нормально? Почему ты молчишь? — Конечно, нет. Ваня плохо себя чувствует, — быстро отвечает он, внезапно ощущая, как необыкновенная легкость разносится по его венам. — Я соскучился, знаешь ли, — из трубки доносится тяжелый вздох. И Лука улыбается в телефон, понимая, что ночные страхи куда-то отступают.***
Вечером после суда настроение отвратительное. — Выпьешь? — Лука стоит у мини-бара в своей загребской квартире, вертя в руках бутылку. — Настоящий французский. — Тебя обманули, мой милый. Это наша местная хорватская дрянь. — Иван, принюхавшись, морщится. — Можно узнать, почему ты пьешь? Лука всматривается в зеленые глаза Ивана, такие холодные сейчас, что можно сойти с ума. Нервы у Луки на пределе, щеки горят то ли от злости, то ли от выпитого алкоголя: — Знаешь, убирайся! — Что-о? — хрипло переспрашивает Иван, в одно мгновение преодолевая расстояние между ними. — И не подумаю. Лука отворачивается к окну. Во рту поганое послевкусие. От коньяка? От холодного тона Ивана? Прикосновение к волосам заставляет вздрогнуть. — И долго ты собираешься страдать? — Я не знаю, что мне делать. Эти обвинения против меня … Ты видел сегодня людей в зале суда? В футболках с надписью «Ne sjećam se»*. Лука-я-не-помню — вот кто я для них теперь. — Никто не обещал нас любить. Нам всегда надо доказывать, что мы достойны любви. Лука поворачивается: — Я тоже? Тоже должен доказывать тебе, что достоин твоей любви? Иван недоуменно поднимает брови. — Ты же ни с кем больше не спишь? — Луке очень страшно задавать этот вопрос. Откуда-то взялся этот глупый животный страх. — У тебя точно никого нет? — Идиот! Откуда у тебя такие мысли? — Иван судорожно втягивает воздух сквозь зубы. — Просто, мы стали холоднее друг к другу. Разве … — Лука запинается и неуверенно заглядывает ему в глаза, — разве ты не замечаешь? — Да как тебе в голову пришло такое? — Иван так близко, что Лука видит только глаза. В них нет холода, а лишь нежность, смех и еще что-то, заставляющее почувствовать себя дураком. — Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной… — Тогда почему… — Собственные беды страшат людей сильнее, чем всё остальное, — Иван крепко-крепко прижимает к себе Луку. — Не в упрек тебе, просто у меня тоже были проблемы. — Какие? — Забудь, — шепчет Иван в светлые волосы. — И никогда, слышишь, никогда не смей даже думать, что я могу предать тебя. И Лука не выдерживает, утыкаясь лбом в такое родное плечо: — Я так устал был сильным. Я жил… живу для сборной. А люди пишут мне, что сжигают мои футболки. После того, как я отказался потопить Мамича… Я трус, да, но… мне действительно страшно… Меня запугивали… звонили мне и Ване… у меня дети…. Меня ненавидят на родине. Все хорваты… Иван еще крепче стискивает его в объятиях: — Не ври! Как минимум, один хорват любит тебя. — Кто это? — Лука недоверчиво смотрит на него. — Да так, может, ты его и не знаешь, — хмыкает Иван. — Один хорват из Барселоны. Лука слабо улыбается и как-то странно, очень спокойно выдыхает, прижимаясь щекой к его груди.Потому что мы против всего мира, Я и ты — мы против них всех… Если ты слышишь эти слова, Знай, что мы стоим высоко, Я даже не представляю тот день, в котором не смогу Поймать тебя при падении, Потому что сегодня ночью мы против всего мира…
— Как же здесь красиво… и страшно! — В круглых глазах Луки плещется столько эмоций, что Иван громко смеется, притягивая его к себе и зарываясь носом в лохматый затылок. — Не волнуйся, я тебя поймаю. Они сидят на крыше, прижавшись друг к другу. Лунный свет освещает черепичные крыши. Если поднять глаза вверх, то можно увидеть черное небо, усыпанное россыпью звезд. А внизу — как на ладони — раскинулся ночной Загреб. Горит огнями газовых фонарей, которые по вечерам зажигают фонарщики в Верхнем городе, окнами домов, фарами тысяч машин. Вдалеке высится, весь в разноцветных ярких огоньках, шпиль Загребского собора. И ветер — теплый, летний, но порывистый. Можно раскинуть руки и улететь высоко-высоко от всех проблем. Но Луке и в объятиях Ивана так спокойно, что, кажется, не страшны никакие беды. Он указательным пальцем очерчивает губы Ивана, молча благодаря его за этот вечер. Иван замирает, закрывая глаза, когда сухих губ касается кончик языка. Голову кружит от этих легких невесомых касаний, по коже бегут мурашки. Иван сдавленно охает, приглашающе приоткрывая губы, и Лука втягивает носом, углубляя поцелуй. Они отрываются друг от друга лишь тогда, когда в легких заканчивается воздух. — Знаешь, с тобой тут так надежно, — тихо бормочет Лука, доверчиво откидывая голову на плечо Ивану.2018
Будут дни, когда мы будем по разные стороны баррикад, Но это не затянется надолго. Мы найдём пути для воссоединения, Мы знаем, как можно начать всё заново…
«Форвард туринского «Ювентуса» Криштиану Роналду хочет видеть игроком своей команды полузащитника каталонской «Барселоны» Ивана Ракитича. Португальский бомбардир видит в 30-летнем хавбеке «сине-гранатовых» игрока, который способен реально укрепить середину поля «старой синьоры». Пятикратный обладатель «Золотого мяча» считает, что его клуб должен воспользоваться тем, что каталонский гранд не готов предложить хорвату новый контракт, и предпринять попытки его подписать уже в январе». Лука отшвыривает газету прочь. — «Ювентус», значит?! Ну что же, тогда я в «Интер»!