Croatian swamp

      — Что случилось? На тебе лица нет, — Месси пытливо всматривается в лицо Ивана. Обычно веселые зеленые глаза хорвата кажутся ему в мягком полумраке раздевалки тускло-серыми и безжизненными. Глаза потеряли свой блеск, они не светились, как раньше. Давно, очень давно! Лео трясет головой, пытаясь отогнать непрошенные воспоминания…       Впрочем, еще вчера, когда Энрике после Эль-Класико разрешил Ивану остаться на ночь в Мадриде, эти же глаза горели радостным предвкушением. Команда понимающе улыбается, наблюдая за Ракитичем, который придирчиво рассматривает себя в зеркало со всех сторон.       — Иди уже, Ромео, — хлопнув по плечу под веселый смех друзей, насмешливо говорит Жерар, — твоя Джульетта тебя, наверное, заждалась.       Ромео предсказуемо краснеет.       — Иван, я бы на твоем месте не ходил на свидание, — приобнимает его за плечи Марк. — После такого-то гола в их ворота.       — Ой, да брось. Иван ему еще два-три вколотит за ночь, — усмехается Жерар. — И Лука всё простит.       Лео опускается перед Иваном на корточки, заботливо берет его ладони в свои, и смотрит в лицо снизу вверх. Глаза, устремленные на него, похожи на глаза сомнамбулы. От бледного красивого лица хорвата с мягкими правильными чертами сейчас исходят волны безысходности. Иван прикрывает глаза длинными ресницами, и, запрокинув голову, тяжело вздыхает. Тонкие губы отчаянно сжимаются. Лео вдруг осознает, что парень держится из последних сил.       В раздевалку быстрыми шагами входит разозленный Энрике:       — Почему вы двое до сих пор не на поле?       — Мистер, — в тихом голосе Месси отчетливо скользит раздражение, — Иван не может сегодня тренироваться. Я отвезу его домой.       Тренер окидывает футболистов холодным взглядом, потом, кивнув, выходит.       Сев в машину, Ракитич тут же отворачивается, с силой прижимаясь лбом к стеклу. Лео, видя отчаяние друга, не решается заговорить первым, лишь только изредка посматривает в его сторону.       — Лео, ты не против, если поедем к тебе? — вдруг спрашивает Иван, — Вроде ты вчера говорил, что твоих нет дома.       Месси коротко кивает головой, разворачивая машину.       Автомобиль останавливается у двухэтажного особняка.       Вынырнув из своих мыслей, Иван осматривается. Удивительно, но он никогда еще не был здесь гостем. Идя следом за хозяином, Иван бегло оглядывает просторный дом, обставленный со вкусом в бежево-коричневой гамме. Поднявшись по лестнице и пройдя несколько метров по освещенному коридору, они останавливаются перед небольшой, но уютной комнатой. Лео пропускает Ивана вперед. Комнату через широкое панорамное окно заливают потоки солнечного света. В ней тепло, уютно и… спокойно. Да, спокойно — это то, что Ивану сейчас надо.       Он устало плюхается на огромный белый диван. Снова вернувшаяся боль пронзает его. Недоумение и боль. Он закрывает лицо руками, замирает, думая о том, что хотел бы напрочь стереть себе память, лишь бы не вспоминать о вчерашнем чувстве полнейшей беспомощности. В голове стучит лишь один вопрос «Почему?». Перед закрытыми глазами снова мелькают вспышками видения: татуированные руки, обнаженная спина, стон наслаждения. И чем больше он думает об этом, тем глубже воспоминания проникают в его сознание, путая мысли…        — Держи, — тихий голос Лео выводит его из забытья. Он протягивает Ивану стакан, на дне которого плещется какой-то напиток.       Иван залпом отправляет виски внутрь, явно не почувствовав вкуса. В голове начинает шуметь, потому что в пустом желудке ни крошки со вчерашнего вечера. Алкоголь теплом разливается по телу, становится жарко. Он оттягивает ворот футболки, облизывает пересохшие губы, глядя на стоящего перед ним Месси, а потом говорит бесцветным голосом:       — Давай переспим…       Лео молча смотрит на Ивана. Лицо его совершенно бесстрастно, словно эту фразу, вылетевшую из уст Ивана, он уже давно ждал. Молчание затягивается, и Иван со стоном снова прячет лицо в ладони, чувствуя себя очень глупо:       — Господи, какой же я придурок!       — Неужели? — голос Лео звучит неожиданно хрипло.       И от этого голоса мурашки разбегаются по телу Ивана.       — Извини, зря я сюда приехал, — растерянно бормочет он, боясь поддаться внезапно вспыхнувшему желанию. Он еще крепче зажмуривает глаза. «Я не должен… ямочка на подбородке… такие манящие губы… Господи, о чем ты думаешь, Иван…»       Сильные пальцы Месси смыкаются на его запястье. Ивана будто прошивает насквозь от этого касания.       — Да, наверное, не следовало тебе сюда приезжать, — Лео странно серьезен.       Сосредоточенное лицо, настороженные темные глаза на мгновение останавливаются на плотно сжатых, искусанных губах хорвата. Он и не думает отпускать его, сжимая руку словно клещами.       Иван хочет что-нибудь сказать, хочет разрядить эту давящую тишину, но в горле у него так пересохло, что он не может даже сглотнуть.       Лео резко отпускает его руку, потом касается его щеки кончиками пальцев. Иван, не дыша, заворожено наблюдает за серьезным лицом аргентинца. Тело предательски реагирует на эти невесомые прикосновения. «Так близко…от его губ… так опасно… А, может, поддаться… стать слабым… отомстить».       Взгляд Лео скользит по лицу Ивана, считывая с него калейдоскоп эмоций: предвкушение, страх, желание, вину…       Вину…       Лео сухо говорит:       — Если бы ты предложил мне это три года назад, то я бы сказал тебе «да».       Потом, видя удивленные глаза Ивана, успокаивающе хлопает по плечу, тепло улыбается.        Тот первый год Ракитича в Барселоне запомнился Лео только одним — как при каждом прикосновении к нему Ивана по телу пробегала предательская дрожь, сворачиваясь комком где-то внизу живота. Искренность всегда притягивает, а хорват и не скрывал, что Месси для него был божеством, кумиром, к которому он всегда стремился. Лео не любил новых людей, новые знакомства, всегда долго привыкал к новым игрокам в команде. Но Иван подошел, протянул руку, присел, чтобы рассмотреть лицо Лео из-под капюшона, мягко улыбнулся, сияя белоснежной улыбкой — и после этого жизнь Лео стремительно понеслась под откос, заставляя его испытывать странное, пугающее влечение. Когда Иван кидался ему на шею после очередного гола, здравомыслие в этот момент полностью отрубалось. Давно Лео не чувствовал себя таким беспомощным…       А потом было Эль-Класико на Камп Ноу, и Лео увидел рядом Ивана и Луку… Он увидел, как Иван наклонился, нежно поцеловал Луку в губы, потом выпрямился и коснулся пальцем острой скулы. Он увидел, как Лука бережно притянул обеими руками голову Ивана, и долго смотрел в его глаза. Этого хватило, чтобы понять, что божествам поклоняются, но женятся на любят простых смертных. И Лео облегченно выдохнул, осознавая, что это спасает его от опасности сгореть в совершенно ненужном ему чувстве.       — Что случилось? — мягко спрашивает он.       — Мне кажется, что я на дне могилы, земля засыпает меня, а я ничего не могу с собой поделать, — в голосе Ивана снова никаких эмоций, он говорит, как настроенный на самоуничтожение механизм. Он опять запрокидывает голову на спинку дивана, некоторое время молчит. В голове снова кружат мысли, давят на виски, и он стискивает зубы так, что желваки проступают его скулах. Потом садится, медленно, с трудом выталкивая из себя слова, произносит:       — Скажи мне, что я сделал не так?       Лео приподнимает его лицо за подбородок.       Немая мольба отражается в глазах Ивана: «Помоги мне, пожалуйста, помоги»       — Чем я могу тебе помочь? — спокойно спрашивает Месси.       — Это было в нашей квартире, в нашей с ним кровати… Я вчера не предупредил его, что останусь… Хотел сделать ему сюрприз… Приехать и позвонить… Как оказалось, сделал подарок самому себе… Он был там с Рамосом…       Дверь тихо открывается. Иван прислушивается и понимает, что в квартире он не один. Шаг за шагом по темному коридору, стараясь не шуметь, он идет к спальне. На мгновение звуки, доносящиеся из нее, пропадают, и он слышит только тишину. Ноги не держат от внезапно нахлынувшей слабости. А потом в этом безмолвии Иван слышит сдавленное шипение, перерастающее в тихий стон. Сквозь полуоткрытую дверь он видит Серхио, грубо втрахивающегося в податливое тело под ним, натягивающего Луку на себя, не позволяя тому даже двигаться. Видит мускулистые татуированные руки, с силой сжимающие бледные бока. «Завтра, наверное, будут синяки» — проносится в голове нелепая мысль.       — Залечиваете душевные раны друг друга после проигрыша? — Иван на мгновение удивляется тому, что еще, оказывается, может говорить.       Лука, раскрасневшийся, растрепанный, с припухшими от поцелуев губами, сталкивает с себя ничего не соображающего Рамоса:       — Подожди, разреши мне всё объяснить…       — Объяснишь? Да нечего тут объяснять, — Иван чувствует, что, если он не уйдет прямо сейчас, то его стошнит. — Ну, как говорится, счастья вам двоим…       Он кивает молчащему Серхио.       — Я устал быть один… Не видеть тебя неделями… Мы играем в разных командах… мы живем в разных городах… — Лука кривится, видя полные боли от его предательства глаза, но не может остановиться, — Я хочу трахаться… я живой, понимаешь, живой…       — И я ушел, просто ушел, не сказав больше ни слова… Не помню, как добрался до аэропорта… не помню, как утром доехал до стадиона… ничего не помню… Я бы мог горы для него свернуть… А ему это не нужно было… — голос Ивана звучит хрипло и вымученно, на виске судорожно бьется жилка, и Лео, жалеючи, притягивает его к себе, целует его в лоб, перебирает волосы, вытирает так долго сдерживаемые слезы, которые теперь не желают останавливаться.       — Он звонил тебе потом? — спрашивает осторожно Лео.       — Не знаю… Я отключил телефон…       — Так включи…       — Зачем? Прочитать тома SMS о том, как он раскаивается? — Иван презрительно фыркает. — Если он один раз изменил, то сделает это еще, и еще, и еще…       Лео невесело хмыкает, темные глаза на бледном лице кажутся еще темнее.       — Послушай, я почти всю жизнь прожил по правилу Так можно поступать, а вот так нельзя, я жил так очень долго, с тех пор, как… — Месси запинается, — однажды не ответил на такой же телефонный звонок… Не повторяй чужих ошибок…       Телефон звякает в руках, светящийся экран мигает, информируя о пропущенных звонках и новых SMS. Иван, закусив губу, читает сообщения:       От: Любимый       Прости       От: Любимый       Дай мне последний шанс       От: Любимый       Позвони       От: Любимый       Иногда надо изменить, чтобы понять, что не надо       Губы Лео дрожат в малозаметной улыбке, когда он видит, как у Ивана светлеет лицо, когда он смахивает последние слезы.       — Ты простишь его…       — Почему ты спрашиваешь?       — Это не вопрос. Ты простишь его, потому что вы любите друг друга…