Croatian swamp

      Пять месяцев…       Вот сколько прошло с тех пор, когда Иван в последний раз видел Луку! Не так уж и долго, но время, проведённое в разлуке, выбило его из колеи. Ивана, как обычно, швыряло из крайности в крайность. Затаённая тоска по кому-то — не самое замечательное чувство. Потому-то, он то ощущал себя никчёмным и никому (читай, Луке!) не нужным, то абсолютно умиротворённым и невозмутимым. То на сердце становилось так тоскливо, что хотелось завыть во весь голос, то вдруг накатывала какая-то странная лёгкость. И если на это время выпадала игра, то он начинал феерить на поле. Бывало, что он молчал сутками напролёт, не обращая внимания на окружающих и тем самым беся жену и её родню. В такие дни он готов был сделать что угодно: забить на всех, вернуться в сборную и примкнуть к команде или хотя бы рвануть в Мадрид. Приходилось постоянно напоминать себе, что одиночеству рано или поздно придёт конец и всё снова будет хорошо. Он скучал по Луке так, что с трудом сдерживал себя от того, чтобы не наделать глупостей.       Но, кажется, всё равно получалось плохо. О чём и оповестил его раздавшийся в пятницу утром знакомый голос:       — Who is your favourite?       Услышав в трубке хрипловатый басок, Иван выдохнул с облегчением:       — Сам прекрасно знаешь…       — Ты ведь совсем не палишься, верно?! — с непонятной интонацией уточнил Лука.       — Ты злишься на меня? — удивлённо моргнул Иван.       — Нет…       — Значит… тебе неловко?       — С чего ты взял?       — Но тогда… —  сказал Иван и осёкся. В горле неприятно загорчило. Раньше такого с ним не происходило. Почти с отчаянием подумалось, что ещё немного — и он окончательно разучится считывать эмоции своего любовника. Да и как иначе, если они виделись два раза в год. Внутренний голос, правда, тотчас напомнил с издёвкой, что он сам дурак. Голос был, конечно, прав. В общем-то, так оно и выходило. Однако легче от этого не становилось.       — Детский сад какой-то! — донёсся из телефона глубокий вздох. Лука, в отличие от Ивана, чувствовал его по-прежнему. — Смотрю, уже успел насочинять. Вместо того, чтобы переспросить…       Иван от неожиданности вздрогнул, но промолчал, ожидая, что последует дальше.       Лука перевёл дыхание — было отчётливо слышно, как он барабанил пальцами по стеклу — потом слегка севшим голосом произнёс:       — А комментарии ты тоже прочитал?       — Эээ, — протянул неопределённо Иван, — некоторые — да. Во всяком случае, самый стандартный, который попадался уже раз сто, я точно заметил…       — Это который: «А не пидор ли ты часом?»       — Он самый, — Иван застенчиво хихикнул: несмотря на то, что после их невероятного серебра он пережил неистовую любовь фанатов, которые каждое их с Лукой объятие проверяли на уровень гейства, до сих пор трудно было привыкнуть к таким откровенным вопросам. — А что случилось?       Теперь пришёл черед Луки умолкнуть.       — Эй, ты там? — наконец прервал затянувшееся молчание Иван. — С тобой всё в порядке?       — Ага, — пробурчал Лука, — просто соскучился по тебе…       Он снова замолчал. И Иван прямо-таки увидел, как какая-то недоговорённая фраза повисла в воздухе.       — Лука, не томи. Говори, как есть…       — А… вот этот видел?.. — собеседник, глотая половину слов, пробубнил скороговоркой такое, что у Ивана огнём полыхнули уши. Вообще, в вопросе секса он был довольно консервативен. Инициативу в постели проявлял крайне редко. Да, бывали такие моменты, что на него, как он говорил, находило затмение и он желал чего-то радикально нового. Но он всегда держал это в себе и никак не демонстрировал, искренне полагая, что и Лука таков же.       Следующая пауза продлилась дольше, чем прежде. Иван вдруг понял, что он несколько минут слушал тишину в телефоне и совершенно не знал, что сказать. Но на той стороне ответа ждали, и он выдал первое, что пришло на ум:       — Что это за умник такой?!       — Без понятия. Там было написано на арабском. И знаешь, этот чувак назвал тебя моим возлюбленным.       Иван хотел засмеяться, но горло сдавило так, что он раскашлялся и сумел лишь выдавить:       — Ты хочешь, чтобы это сделал я?!       — Нет, я хотел бы сам поуправлять процессом… — сконфуженно, словно бы заранее извиняясь, отозвался Лука.       — А… да… собственно… хорошо… — растерянно забормотал Иван, внезапно почувствовав, как по телу пронеслась волна возбуждения.       Лука, видимо, неправильно истолковал неразборчивое мычание, потому что поспешно добавил:       — Если ты не хочешь…       — Хочу! — быстро перебил Иван, вызвав в трубке довольный смешок.

***

      Надо признать, что такого бешеного стояка, что хоть по лбу бей, у Ивана не было давно. Не спасало ничего — ни ледяной душ, ни дрочка, ни изнурительные тренировки. Ракель исподтишка с интересом косилась на него. Но Иван отговаривался тем, что перед важнейшими матчами у Лопетеги секс находился под запретом. Она старательно морщила гладкий лобик, стучала по виску, и явно о чём-то догадывалась. Однако Ивану было глубоко похуй. Он с нетерпением ждал воскресенья.       В подтрибунке (*) долго поболтать не удалось. Крепко обнимая Луку, Иван лишь успел прошептать, что устранять соперника можно и более милосердным способом. Лука напустил на себя оскорблённый вид, но уголки губ задрожали в лёгкой усмешке, а в блядских круглых глазах вовсю запрыгали черти, весьма симпатичные, надо сказать. Косясь на разошедшихся окаянных бесов, Иван только вздохнул, в глубине души надеясь, что не покраснел, и незаметно поправил член. Теперь всего-навсего осталось дождаться окончания матча.

***

      Он распластался на широкой кровати полностью обнажённым с неприлично широко разведёнными ногами. Руки, перетянутые верёвкой на запястьях, были привязаны к изголовью. Лицо мягко обнимала прохладная шелковистая повязка. Стало темно, хоть глаз выколи, и в этой темноте чувства обострились, как никогда прежде. Вот тёплая ладонь нежно коснулась бедра, чуть заметно, но уверенно двинулась вверх, и тело обдало жаром, а в животе закрутился настоящий вихрь…       — Как ты? — негромко поинтересовался Лука. — Если неприятно, то сразу говори…       — Не беспокойся, — Иван театрально закатил глаза, хоть Лука и не мог этого увидеть, и кивнул, — а просто выеби меня…       — Хорошо, герой матча, как скажешь… — откликнулся Лука вкрадчиво и лукаво. — За забитый пенальти.       Ивана повело. Этот низкий голос привычно заставлял его сердце биться чаще, а кровь — приливать к паху. Член дёрнулся, требуя ласки, и пальцы Луки легли на него, плотно обхватывая основание. Иван облизнул пересохшие губы и невольно приподнял бёдра, предоставляя любовнику максимальную свободу действий.       Он почувствовал, как кровать чуть прогнулась под весом: Лука удобно уселся между его ног, устроив их у себя на пояснице, а затем одобрительно бормотнул:       — Отличная растяжка…       Иван хотел было ответить, но Лука чмокнул его в коленку. И стало не до разговоров.       Лука касался его везде и всюду. Скользил по груди, дразнил напрягшиеся соски, втягивал губами кожу. Прикосновения доводили до исступления. Ивана выгибало дугой, как от мощного электрического заряда. Ладони сжимались и разжимались в кулаки. Хотелось пошевелить руками и взять ситуацию под контроль, вот только сделать этого не получалось, и он извивался, стонал, всхлипывал, чувствуя, как верёвка впивается в запястья. На краю сознания мелькнула мысль, что наверняка останутся следы, которые будут саднить не один день, и придётся носить лонгслив, и нужно будет как-то объяснить всё это товарищам по команде и жене…       Внезапный шлепок по заду — с оттяжкой, размашистый и звонкий — выбил из головы всё лишнее, заставив его подавиться воздухом. За ним последовал ещё один, и ещё… Лука словно бы выпустил из клетки изголодавшегося монстра. Задницу опалило огнём. Отверстие запульсировало в предвкушении, а яйца поджались. Иван вскрикнул, не сумев сдержать стон, тяжело задышал…       Лука покрыл торопливыми поцелуями ноги, зачастил испуганно:       — Ты в порядке? Прости-прости! — голос его упал до хриплого шёпота. — Мне очень жаль…       — Прекрати извиняться, и просто продолжай! — пришлось даже прикрикнуть, чтобы тот пришёл в себя. — Ничего страшного не случилось…       Лука заинтересованно хмыкнул, протянул задумчиво:       — Вон оно, значит, как… Ну, что же…       Кровать протяжно скрипнула, и Иван понял, что Лука встал с неё, проворно прошлёпал босыми ногами в направлении шкафа, скрипнул дверцей, зашуршал чем-то. Потом всё стихло.       Иван чуть поёрзал, чувствуя себя не в своей тарелке, сглотнул вязкую слюну. Лежать вот так — распятым в чём мать родила и ничего не видящим — стало неуютно, и он покрутил головой, прислушиваясь, опасливо окликнул тишину. Лука же не оставил его здесь, вот так — связанного и с повязкой на лице? Едва слышный скрип зубами и подавленный выдох подсказали ему, что в комнате он по-прежнему не один.       Щеки коснулся лёгкий ветерок, пощекотал живот. И в следующий момент Иван ощутил, как на задницу щедро вылилась смазка. Прядь волос мазнула по болезненно налитой головке, заставив его заурчать похотливым котом. Рука погладила ягодицы, влажные пальцы коснулись ануса, настойчиво надавили, проникли внутрь, затуманивая сознание. Он инстинктивно толкнулся навстречу, раз, другой, третий…       И пропустил момент, когда пальцы заменились на нечто прохладное и большое. Раздался щелчок, вибратор резко завибрировал, под веками тотчас полыхнула вспышка мучительно-сладкой боли. Иван чуть не задохнулся от долгожданного ощущения наполненности. Это было ярче, острее, восхитительнее, чем пальцы! Оглушающий, ни на что не похожий жар, пронзил тело. Это прекрасно, слишком прекрасно, но этого было недостаточно. Он пытался потереться о Луку, в надежде сделать хоть что-то, что облегчило бы давление в его члене. Но тот тихо перевёл дух и отстранился.       — Развяжи меня, — прорычал Иван. — Мне нужно кончить!       Он опять подёргал руками, пытаясь ослабить верёвки. Ему отчаянно захотелось запустить пальцы в шевелюру Луки, чтобы убедиться в реальности происходящего.       — Нет! Когда разрешу, тогда и кончишь!       От приказного тона снесло крышу. Это действительно походило на сумасшествие…       — Пресвятая, блять, Дева Мария, — с чувством выматерился он, заставив Луку рассмеяться. — Когда ты меня развяжешь, я выебу тебя, как сучку!       — Вот так? — Лука толкнул игрушку глубже. Позвоночник прошило удовольствием. Вибратор, скользкий от смазки, проехался по простате, заставляя дышать чаще. Горячий рот Луки нанизался на его член, язык приласкал головку, скользнул вдоль ствола. По телу прошла короткая судорога.       — Контрольный в голову… — прохрипел Иван, выгнулся на простынях. И на несколько мгновений забыл обо всём на свете…

***

      — Напомни, почему мы раньше так не развлекались? — хрипло полюбопытствовал он, когда отдышался.       Лука кончиками пальцев провел по его щеке.       — Ну, во-первых, после игры, сам знаешь, желание только одно — завалиться в кровать и спать. Во-вторых, нам постоянно приходилось спешить. Делать всё бесшумно и быстро. Лишь бы не застукали. В-третьих, ты стеснялся, да и я не настаивал. А ещё, думается, — он умолк на миг, потерся носом о плечо, — раньше казалось, что у нас впереди ещё много времени. И мы успеем всё попробовать.       Иван услышал грусть в голосе Луки и обхватил руками скуластое лицо:       — Эй, хоть мы и ебались в незамысловатой позе миссионеров, но, по крайней мере, места для секса у нас всегда были неожиданны и разнообразны… — затем лениво скосил глаза на вибратор, мигающий в темноте флуоресцентно-сиреневым. — И, я так понимаю, в секс-шопе можно найти ещё много интересных девайсов.       Лука сыто потянулся всем телом:       — А в инстаграме — много интересных комментариев. Повторим?       Они рассмеялись счастливо и беззаботно, будто собирались вовек не расставаться.       А потом Лука положил ему голову на плечо и притих. И Ивану стало очень тепло и спокойно. Он стиснул своего капитана покрепче, зарылся носом в макушку:       — Я люблю, когда ты такой…       — Какой?       — Настоящий, — пробормотал Иван, проваливаясь в сон.