Juego

Голос в голове Юнги обрел более четкие очертания, путал и заставлял теряться в собственных ощущениях. Сердце в груди отмеряло под сотню ударов в минуту, и Мин боялся, что от перенапряжения точно потеряет ощущение твердой земли под ногами в ту же секунду. Но этого не произошло, потому что неожиданно для самого старшего руки Чимина больше не висели вдоль тела, словно веревки. Младший, обретя уверенность, под напором блондина велся на каждую манипуляцию и отвечал со своей стороны тем же. Цеплялся за одежду Юнги, водил руками по спине и просто держался за него, точно за опору. В этот момент они оба совсем потерялись в пространстве, продолжая тягучий поцелуй, перетекший во что-то более интимное, откровенное и слишком опасное для них обоих. Воздуха оставалось все меньше, а касания становились лишь откровеннее. Чимина начало потряхивать лихорадочно и импульсивно, в ногах появилась слабость, и само тело стало будто ватным. В низу живота слабо потянуло от зарождающегося возбуждения, и танцор простонал, тихо, едва слышно, но этого хватило для того, чтобы и Юнги, и Чимин в растерянности отпрянули друг от друга, пугаясь такой реакции младшего. Сам Пак судорожно пытался привести в норму участившееся дыхание. Он выглядел будто адреналиновый наркоман: глаза покраснели, по спине липким и неприятным осадком скользил пот, и сам младший выглядел потерянным, несобранным. Юнги лихорадило не меньше, но держался он куда увереннее, даже вздыбившуюся ширинку удалось скрыть от пытливого взгляда Чимина, что метался от одного угла комнаты до другого. Оба молчали. Слышалось лишь тяжелое дыхание, и, казалось, даже ощущалось движение работающих шестеренок в голове блондина. Но сейчас ни один из них не обращал на это никакого внимания. Все слишком неожиданно запуталось. Юнги долго собирался с мыслями, видя, как неуютно сейчас танцору. Весь его внешний вид говорил о том, что он точно так же сейчас ищет в голове правильные слова для того, чтобы расставить все точки над «и» сразу. Но Мин ошибся, потому как Чимин совсем не собирался ничего выяснять. Наверное, от излишних нервов или давно забытых ощущений, но все это было будто в новинку. Поцелуи, сбившееся дыхание, накатившее в одночасье возбуждение. В совокупности все факторы стали спусковым механизмом для закравшегося в Чимина простого страха. Младший не стал прощаться, лишь пробормотал невнятное «прости» и быстро выбежал из студии, прихватив с собой сумку, но в растерянности забыв о лежавшем за стенкой мобильном телефоне. О нем он вспомнит немного позже, когда доберется до дома и окажется в своей кровати. Сейчас же в голове мысли совсем не об этом. Перед глазами до сих пор стоит их поцелуй, а на коже фантомное ощущение рук музыканта. И Чимин соврет, если скажет, что ему не понравилось; напротив. Но признаваться в простой истине, конечно же, сейчас не будет. И это кажется правильным. Юнги отмирает в момент, когда отчетливый звук шагов Чимина стихает. В порыве он пытался остановить глупый побег танцора, но перестал почти сразу, поняв, что Пак все равно сделает все по-своему. Наверное, даже к лучшему. Обоим нужно упорядочить мысли в голове и без лишних эмоций поговорить. И Юнги даст им это время, тем более Чимин все равно вернется сам, так или иначе, если не за разговором, так за телефоном, и Мин считает это отличным предлогом. Ладони до сих пор чувствуют тяжесть мобильного танцора, и Юнги мысленно удивляется доверчивости парня. Чимин, видимо, совсем не боялся за сохранность данных, потому как пароля никакого не ставил. И этот факт подогревал любопытство Юнги только сильнее. О недавней своей находке старший вновь вспоминает лишь в комнате, когда разбирает сумку. На пол летят ненужные тетради, пара карандашей, блокнот, бутылка воды, наушники и чистая футболка, а на самом дне под пальцами музыкант нащупывает металлический корпус девайса, наконец доставая его наружу. С пару секунд крутит в руках и заваливается с ним на кровать, так и не снимая верхней одежды. К слову, его соседа сегодня в комнате нет, поэтому Юнги позволяет себе некоторую вольность. Устраивается удобнее, раскидав конечности в стороны, и открывает меню телефона. Все стандартно, и ничего особенного на первый взгляд Юнги не видит. Стандартные обои, простой дизайн. Пару минут блондин бездумно нажимает на все папки подряд, но не находит ничего интересного: несколько файлов с материалами по истории искусств, книги по психологии и справочник по основам танца. Эта информация ускользает, и Юнги слишком не зацикливается, считая ненужным. А потом на глаза попадается альбом с фото и видео. Проходит несколько минут, прежде чем Мин заставляет себя откинуть ненужные мысли в сторону. Поначалу внутри душит совесть, кричащая о частной собственности, но она тут же затыкается, стоит Юнги пересилить себя и открыть первое фото. Забавное селфи с не знакомым музыканту парнем, затем следуют одиночные фото Чимина, но сделанные, по всей видимости, уже кем-то за кадром, потому как младший позирует, корчит рожицы и просто улыбается, делая пальцами «ви». Помимо фото знакомых и друзей, в ленте Юнги замечает фото расписания занятий и прочие полезные в учебе заметки, которые младший, по всей видимости, предпочитал фотографировать, чтобы не грузить голову лишней информацией. Но особенное внимание привлекают фото, сделанные будто случайно, когда Чимин был слишком увлечен чем-то: вот он разговаривает с баристой в кафе, бросает мяч в кольцо, забавно подпрыгивая, танцует или делает растяжку перед занятиями. Миллионы моментов, хранившие память минувших дней. Чимин сохранял все. Это трогало. А потом Юнги неожиданно промахнулся и открыл видео: оно было не очень четким, и снято словно впопыхах. На нем Чимин танцевал, не так, как Юнги доводилось видеть ранее. Иначе. В помещении был приглушен свет, и виден был только силуэт и его тень, отбрасываемая на пол. Движения были точными и плавными, будто выверенными по линейке, но это не смотрелось странно. Юнги нравилось. Танцор умело двигался, подстраиваясь под ритм; он будто жил мелодией, пропуская ее через себя. Юнги оставалось лишь молча, открыв рот, смотреть, не отрываясь от экрана, прежде чем наконец дошло. Ведь тихая мелодия, лившаяся из динамиков, — тот самый первый минус его песни, ЕГО. Той самой для их совместного проекта. Пусть набросок был сырым, нескладным, не таким идеальным, как хотелось бы, но он жил. Благодаря чиминовому старанию простая мелодия превратилась в нечто волшебное, искреннее. И Юнги впервые в жизни почувствовал по отношению к собственному детищу столько гордости. Это было правильным решением, он не ошибся. Осознание этого заставило широко улыбнуться. Все не зря. Юнги уже планировал заблокировать телефон, убирая его в сумку, но тот вспыхнул от уведомления раньше, заставляя блондина замереть. Он не планировал влезать в чужую жизнь так глубоко, но любопытство в очередной раз сыграло злую шутку. На экране светилось несколько строк пришедшего сообщения. «Я вернулся. Давай поговорим?» И что на такое отвечать? Высокий парень с фотографии широко улыбался на камеру. А у Юнги в голове бился лишь один вопрос: «Кто это, черт возьми, такой?» Он видел его фото у Чимина в альбоме, датированное прошлым годом. Единственное, к слову, но, кажется, весьма значимое. И для друзей на нем они выглядели слишком уж влюбленными, Юнги в этом уверен.