Juego

Кровь стучит в висках, пульсация настолько сильная, что на мгновение Чимину кажется, что он вот-вот потеряет сознание. Чувства внутри обостряются, и танцор часто-часто дышит, сжимает пальцами голову и сильно зажмуривается. Перед глазами плывут цветные мушки, и вокруг становится так тихо, будто мир замирает. Чимин крупно вздрагивает, втягивает носом воздух и резко выдыхает, открывая глаза. Слепит от прожекторов; блуждающие лучи по сцене то и дело останавливаются на танцоре. Чимин стоит за сценой и медленно считает про себя, стараясь наладить ритм биения собственного сердца. В паре метров стоит Чонгук, смотрит внимательно и цепко, но не подходит. Молчит и следит, словно выжидает чего-то. Чимин на это старается не реагировать, но все равно каждый раз опасливо озирается, чувствуя на себе этот липкий кусающий долгий взгляд. Музыка в зале стихает, сопровождаемая неоднозначной реакцией зала. Чимин смотрит туда, где минуту назад стоял один из его сокурсников, и хмыкает. Делает шаг в сторону, пропуская парня, и слегка бьет того по плечу в качестве поддержки. Посторонние звуки вновь стихают. Музыка на сцене остается играть фоном, люди вокруг только перешептываются в ожидании следующего номера. Краем глаза Пак замечает шевеление справа. За музыкальную установку становится Юнги, и у Чимина сердце почти перестает биться на секунду. Медленно приходит осознание того, что следующий на очереди — он. Позади уже не одно показательное выступление, но трясет почему-то не меньше. Чимин сотни раз ощущал на себе этот невероятный прилив адреналина, когда до выхода на сцену буквально секунда, а перед глазами начинает плыть. Чимина ведет, и только неожиданный жест со стороны Чонгука дает устоять на месте. Младший не дает пошевелиться, крепко двумя ладонями держит за пояс и опять смотрит. Ни слова не произнося, порывисто обнимает, словно и не было года расставания; чуть больше положенного касается носом местечка за ухом и отпускает, подталкивая в сторону сцены. Чимин, точно пьяный, непонимающе ступает вперед на сцену и тут же сталкивается взглядом с Юнги. Глаза музыканта не выражают ровным счетом ничего. Лишь одна пугающая пустота. Глубокое безразличие, от которого у Чимина кружится голова и начинает подташнивать. Но времени на себя и реакции организма нет от слова совсем. Свет в зале потухает вместе с ухнувшим вниз сердцем танцора. Вокруг полутьма, и только свет небольшого прожектора освещает центр сцены. Чимин встает в позицию, прикрывает ресницы и погружается в музыку. Теперь у него есть лишь один шанс показать, на что он на самом деле способен. С самого детства со всех сторон он только и делал, что слушал упреки и замечания. Все вокруг словно заведенные продолжали повторять, что Чимин должен стать самой яркой звездой балета, чего бы ему это ни стоило. Годы тренировок, больше десятка травм и потерянное детство. Всю свою сознательную жизнь Чимин жил только танцами. Пока другие дети во дворе играли в мяч или обкидывали камнями соседние дворы, он отчаянно растягивался у станка и учился делать шпагат. Вместо велосипеда и роликов главным сокровищем были танцевальные чешки и выпрошенные у матери пуанты, как у знаменитых балетных прим. Тогда Чимину было абсолютно плевать, что танцуют на них в основном девушки. Для него важнее танцевального трико и пары сменных маек не было и нет ничего. Танцы стали неотъемлемой и самой важной частью жизни, променять которую на что-либо Пак не был готов никогда. Или почти никогда. Потому что безразличие в глазах Юнги пугает. И вот уже выступление не кажется такой страшной вещью. Мин не смотрит в его сторону… Чимин набирает в грудь побольше воздуха и закрывает глаза с первым звучащим аккордом. Теперь есть только он, сцена и собственный голос, льющийся из колонок. Танцор делает отчаянный шаг вперед, опирается правым носком в паркет и делает разворот. Руки взмывают вверх, следуя ритму. Тело, словно пластилиновое, принимает причудливые формы, поспевает за ритмом; Чимин, мысленно заканчивая строку, падает на колени. Рубашка, что чуть велика по размеру, задирается до груди, открывая кусочек оголенного тела. В зале раздается возбужденный шепот, но Чимин будто оглушен. Следующий выпад приводит к двум подряд фуэте. Чимин крутится юлой, держа взгляд на одной точке, чтобы сохранить равновесие. Перед глазами серая дымка, но это не мешает танцору в следующее мгновение распластаться на полу звездой, чтобы уже через секунду снова взметнуть в воздух, подобно птице. По сцене раздаются глухие удары от танцевальных шагов, в колонках смолкает второй припев, и до конца номера остается несколько секунд. Последний пируэт и шпагат в прыжке как финальная точка. Чимин почти бесшумно приземляется в центре сцены, и музыка наконец стихает. В зале раздаются овации. Чимин неловко улыбается, словно в бреду делает поклон и на ватных ногах покидает сцену. За кулисами дает волю эмоциям и обессиленно валится на пол. Грудь тяжело вздымается, и в глазах стоят слезы. Чимин дает себе несколько минут, чтобы прийти в чувства. А затем медленно поднимается на ноги. Вокруг по-прежнему шумно. Туда-сюда снуют однокурсники, но Чонгука, как ни странно, не видно. Это дает танцору возможность выдохнуть спокойно. Но он глубоко заблуждается. Потому что за сцену проходит Юнги, перекидывается со знакомым парой слов и, отрешенно взглянув на Чимина, уходит, не сказав и слова. Пак обиженно поджимает губы, смотрит вслед на удаляющуюся спину старшего, а потом просто плюет на происходящее. Ему нужно поговорить с Юнги сейчас, пока ситуация не стала еще более запутанной.