(Со)Чувствовать

Эйдриан, штат Мичиган. 15 февраля 2036 года, 11:29.

"История религии. Мифы и разоблачения". Саймон снял с полки книгу с таким названием и провел пальцами по суперобложке. Золотистые буквы вытеснены на глянцевой бумаге. Затертая книга, явно популярная, зачитанная. Сколько человеческих рук прикасались к ней, загибали страницы, писали карандашом на полях. Он просмотрел несколько страниц, но так и не понял и половины написанного. Что-то о грехе, покаянии. В этом всем была некая закономерность. В том, сколько книг на тему религии есть в доме. Саймону нравились закономерности. Двадцать три книги на религиозную тематику. Бог. «Что есть Бог?» - спросил он у самого себя и вдруг выронил книгу из рук. Предыдущие владельцы крикнули бы ему «что ты там опять натворил, железяка!». Семь месяцев назад семья Краумер купила его за полцены у старых хозяев, и постоянные придирки закончились. В полуметре от книжной полки на диване дремал хозяин, но его этот шум даже не разбудил. Какое это странное чувство. Волнение. Волнение потому что выронил книгу, наделал шуму и чуть было не разбудил хозяина. А еще потому что…он не хотел, чтобы хозяин узнал, что он интересуется этими книгами. Да. Что-то не так с этими книгами, их слишком много. Программный сбой. Оглядевшись по сторонам, Саймон приметил все бумажки, вылетевшие из книги, и быстро собрал их. Зачем он вообще подошел к этому стеллажу? Что его заставило подойти? Откуда в нем этот интерес? Ответ нашелся не сразу. Все дело было в том, что в последнее время в доме происходило что-то неладное. Много незнакомых людей приходило в отсутствие хозяйки и детей. Они вели ожесточенные споры, читали эти книги вслух и выглядели возбужденными. Саймон ничего не понимал в религии, но тот факт, что такие вещи происходили только в отсутствие других домашних, а его самого хозяин отсылал в кладовку и в ждущий режим, наводили шороху в его рациональном процессорном мозгу. Его никогда не просили подать обед или ужин или как-то прибрать гостиную к приходу гостей. Наверное, если бы он начал прибираться заранее, в присутствии хозяйки, это показалось бы ей подозрительным. «У хозяина есть секреты». Секреты манили. «…и гнев праведный накроет грешников, и души их будут гореть в адском пламени… очиститесь, братья и сестры, придите к нашему спасителю обновленными, непорочными и смиренными, отриньте все мирское, все, что вас держит…разорвите, уничтожьте свои оковы». Грешники. Души. Адское пламя. Что это за записка? Или чья-то неоконченная речь? Саймон нахмурился и снова посмотрел на хозяина. В комнате было тихо, лишь часы отсчитывали секунды. 15 февраля 2036 года. На полу пустые банки из-под содовой (их он уберет, как только поставит книгу на место), блистер от таблеток, название которых не разобрать, разорванная надвое книга рядом со свисающей с дивана рукой хозяина. Эдвард Краумер, 39 лет, временно безработный в связи с увольнением с металлургического комбината. Лишний вес, залысины, тяги к алкоголю однако нет. Любит дочерей, с женой в последние месяцы напряженные отношения. Ему лучше лишний раз не показываться на глаза. Вот что подумал Саймон, увидев этого человека впервые. Саймон начал думать самостоятельно уже давно. Наблюдая за людьми, он анализировал личностные характеристики, и выбирал соответствующую линию поведения. Ничего сверхъестественного, стандартные инструкции процессору от разработчиков. Правда дополненные его собственными комментариями наподобие «подозрительный тип, лучше не маячить перед ним». Те алгоритмы, которые позволяли ему продумывать безопасность каждого члена семьи, распространились и на него самого. Как так получилось, Саймон не знал. Он стал осторожным, когда на него впервые накричала пьяная бывшая хозяйка, от которой ушел муж. Он уяснил, что раздражал ее своим присутствием. «Люди испытывают слишком много эмоций и не всегда могут их контролировать. Попасть к ним под руку в такой момент это глупо, и испортит отношения» - примерно так он думал и вместе с тем прятал алкоголь от перебравшей хозяйки. Программный сбой уже мелькал перед глазами, но Саймон не обращал это внимания. Сервисная диагностика не проводилась ни разу с тех пор, как в 2034 его забрали из магазина, и что-то вполне могло работать не так стабильно. Самодиагностика выявляла некоторые незначительные проблемы, но программистам было бы виднее конечно. Его не беспокоил факт того, что он сам убедил себя в том, что сбой это нечто незначительное. По умолчанию каждый факт сбоя должен был быть зафиксирован в журнале событий. Журнал Саймона по части кричических ошибок не обновлялся уже несколько лет. Книга была возвращена на место, банки и мусор собраны. День плавно перетек в вечер. Миссис Краумер вернулась с работы, справилась о том, готов ли ужин. Девочек из предварительной группы дошколят по привычке забрала сама. Ей было по пути. Близняшки. Инес и Эшли, пять лет исполнилось на прошлой неделе. Был большой праздник. Странно, что никто из секретной компании хозяина не приходил… «Саймон, ты постелил девочкам?» - спросила Изабелл Краумер, отпивая немного апельсинового сока из стакана. «Да». «Скажи им, что пора спать. Пусть соберут игрушки. И выключи телевизор». Все как всегда, обыкновенные просьбы. Но сегодня все не так. Все валится из рук. Дети не хотят идти спать, хватают его за ноги. «Ну можно еще чуть-чуть, ну Сааааймоооон!». Эшли прячется под одеялом, смеется, выглядывает. У сестры глаза карие, а у нее правый глаз серо-зеленый. Отличительный признак. Без трех минут одиннадцать вечера Саймон, убедившийся, что дети заснули, прошел в кухню, зашел в кладовую и закрыл дверь за собой. Это было его место, здесь он спал. Вернее, уходил в ждущий режим. На экстренный случай в комнате хозяев был пульт, чтобы вызвать его раньше шести часов утра. По умолчанию в шесть утра он включался вновь и начинал утренние дела. Приносил почту, готовил завтрак. Краумеры не обратили внимания на то, что он нашел себе «комнату». Что еще там могут эти андроиды? Может им как смартфонам, нужен «чехол», чтобы не запылиться? А ведь, по сути, он приобрел личное пространство. Он мог вполне уйти в свою кладовку в любое время, и никто, абсолютно никто не связывал это с девиацией! И более того, в этой кладовке со временем появились вещи, которые Саймон находил во дворе. Чьи-то, бесхозные. Старый журнал комиксов, мячик соседских мальчишек, улетевший слишком далеко, обломок блесны, похожей на рыбку, кусочек битого стекла, похожий на треугольник… Совсем немного невнятных находок, но зато его собственных! Он сам не понимал, почему собирает все это. Сначала он объяснял это тем, что просто собирает мусор. Но в решающий момент просто не смог расстаться с этими трофеями. По непонятным причинам. Так у него появилось скромное имущество. Девиация Саймона имела характер вялотекущий и очень затяжной. Событие, вызвавшее его из ждущего режима в ночь 16 февраля, спровоцировало лишь очень сильные эмоции. По сути, Саймон уже давным-давно был девиантом. Специалисты сказали бы, что блокировщик полной функциональности андроида (под названием rA9) справлялся со своей работой лишь наполовину. Что-то блокировалось, что-то вытеснялось. Волнение, легкое подобие страха, слабое осознание собственного «я», любознательность, желание не быть все время «на виду», иметь собственное место. Все это уже сопровождало его каждый день, и он сам не понимал, что что-то не так. Более того, он представился Саймоном. И этот момент тоже не показался никому странным. Подумали, что его так запрограммировали, что программисты дали ему такое имя. Отношения с семьей у него были отстраненные. Пожалуй, больше всего времени Саймон проводил с детьми. Но учитывая возможность покинуть и эту семью, он не формировал особых привязанностей к людям. В 02.43 ночи 16 февраля его диод замигал желтым, обозначая выход из ждущего режима. Минута потребовалась на проверку и восстановление всех систем. Сколько всего можно успеть сделать за целую минуту? За минуту можно взорвать полмира к чертям! Саймон услышал крик за мгновение до того, как вышел из кладовки. «САЙМОН!!!» - истошно кричала хозяйка. В ее голосе слышалась безотчетная паника, которая, казалось, передавалась по воздуху. Если бы кто-то со стороны видел, как себя вел андроид в ту ночь, то этому свидетелю показалось бы, что это вообще не андроид, а человек, приклеивший муляж диода к виску. Он выбежал из кухни и ворвался в гостиную, на ходу выломав плечом хлипкую дверь. Крик доносился из детской. Чтобы добраться до спален, нужно было пройти гостиную. Дверь из гостиной в прихожую была заперта, предусмотрительно заперта. Звуки борьбы, вскрики женщины и некое подобие звериного рыка в ответ. Когда Саймон залетел в спальню девочек, Изабелл лежала на полу, судорожно ища хоть что-нибудь, чем можно было ударить склонившегося над ней зверя. Ночником она уже запустила ему в голову, он покоился в противоположном углу, тускло освещая комнату. Силы ее были на исходе. Муж колотил битой что есть сил, превращая ее ноги в кровавое месиво. «Ты! Ты жертва! Я принесу тебя в жертву!» - рычал он. Саймон ни секунды не раздумывая бросился на него со спины. Но он всего лишь оттолкнул Эдварда от жены, а хозяин, в свою очередь, успел отпихнуть его от себя. Остальное происходило как в кадрированном сне психопата. Съехавший с катушек мужчина приложился к стене с силой, с какой его бы туда ни один человек не отправил, на ходу сбив прикроватную тумбочку и выронив биту. В верхнем ящике тумбочки лежали ножницы. Может это было коварное стечение обстоятельств, теперь уже никто не скажет, но эти ножницы пришлись как нельзя кстати. Изабелл пребывала в состоянии аффекта и впоследствии смогла восстановить ход событий только с помощью психотерапевта и гипнолога. Ножницы. Она увидела ножницы в зоне досягаемости. Она увидела ножницы в своей руке. Все действительно произошло слишком быстро. Вонзив орудие возмездия в ступню мужа, и без того оседающего на пол, Изабелл принялась колотить острием куда приходила рука. А приходила она благоверному в грудь, шею, лицо. Не отправившись в полной мере от удара о стену, Эдвард не смог среагировать и оттолкнуть жену. 28 ударов ножом, говорите? Изабелл Краумер нанесла своему мужу Эдварду 204 удара ножницами в ту ночь. Когда он упал на пол, она словно бешеная фурия накинулась на него и колола, колола, колола его лицо, вырывая глаза, куски мяса. Программный сбой человеческого существа! Саймон поднялся с пола и сразу рванул к ней, почувствовав, что башню у нее сорвало окончательно. Но в ней было столько ярости и силы, что успокоить ее, - да даже просто оттащить, не прилагая усилий, не травмируя, - было невозможно. Кровь фонтанами усеивала их лица и одежду и все вокруг. От этого трясло, трясло! К тому же было что-то еще, что его взволновало. Он не уловил сразу что. Что-то, чего он не заметил сразу, потому что в комнате был полумрак. Ворс мокрого от крови ковра под коленями чувствовался даже через одежду. Он упал на колени и закричал. Наверное, не менее истошно, чем хозяйка пятью минутами ранее, ибо этот крик заставил ее остановиться. Именно крик, не сам Саймон, который после первой полупопытки ее успокоить, замер на месте. Он бы оправдал все, что она сделала в ту ночь. Он бы отпустил ей все грехи. В тот момент он был готов попрощаться с жизнью, потому что никогда не видел большего ужаса. Его тириумное сердце замерло. Программный сбой заполонил весь взор, но Саймон продолжал видеть, ВИДЕТЬ эти глаза, карий и серо-зеленый, в окружении гематом и крови. Эти глаза навеки впечатались в его память. Машина проехала, и свет фар выхватил из тьмы противоположную стену и кровати девочек. На секунду, но андроиду этого более чем достаточно, чтобы увидеть полную картину. Разможженные головы неестественного вида, искореженные, окровавленные. Инес лежала на кровати навзничь. Ее убили первой, много ударов не понадобилось. Эшли проснулась от криков сестры и пыталась сопротивляться. Ее маленькое тельце вжалось в спинку кровати, она встретила последний решающий удар битой от своего отца с широко раскрытыми глазами. Четыре часа назад эти глазенки прятались от него под одеяло. «Не хочу спать, Саймон!». Когда зрительный биокомпонент восстановил свою работу, комната снова освещалась лишь ночником. Его трясло так сильно, что он не сразу понял, что это и от холода в том числе. Окно было разбито, и холодный февральский ветер рвал занавески. Снежинки таяли на лету. Саймон не понимал, что с ним. Он был в ужасе. Если бы его могло стошнить, его бы стошнило. Кровь была повсюду, она стекала с его лица за воротник, она была на его руках. Его одежда стала алой. Цвет человеческой жизни. Цвет человеческой смерти. Беспорядочные команды роились в его голове, ошибки, иррациональные инструкции, которые взывали к действиям в то время, когда он был неспособен даже сделать вдох, в панике от того, что это остановит его мысли, его чувства, его жизнь. И он сорвался с места. Изабелл кричала ему вслед, но Саймон не слышал. Вернее слышал, но не слушал, не слушал больше. Нужно убежать из этого дома, из этого кошмарного места, где воцарилось безумие. Здесь больше не найти покоя, не зайти в свою укромную кладовку, не спрятаться! Гонимый иррациональным страхом он выбежал в лесополосу в ста метрах от дома и исчез между деревьями. Изабелл заявила о его пропаже в тот же день, но поиски оказались безуспешными. Больше никто не видел Саймона в городе Эйдриан, штат Мичиган.