Знак сущности

Как бы Артём не хвастался своим хорошим здоровьем, но всё же умудрился заболеть. Игорь лишь вздыхает, говорил ведь льву, что не нужно лезть к больным, но разве его кто-то слушает? Артём из-за болезни превращается в самого настоящего ребёнка, как будто до этого вел себя как взрослый. Всё время капризничает, не хочет принимать лекарства и упрямо липнет к Игорю, настаивая, что без своего барашка никуда не пойдёт. Черчесов для порядка на него поорал, но быстро понял, что дело это гиблое. Поэтому Артём таскался с Игорем всюду. Дзюба с тихим урчанием трется носом о шею Акинфеева, мокро целует в шею и всё никак не отпускает. У Акинфеева дрожат звериные уши, но лицо остаётся каменным. Вообще-то он просто хотел сходить в туалет, но до него так и не дошёл. Дзюба перехватил его у самой двери, утащив в подсобку. - Тёмочка, я тебя, конечно, очень люблю. Но если простою здесь ещё минуту, то обоссусь, - хмуро сообщает Акинфеев. - Игореш, ты в курсе, что весь энтузиазм во мне убил, - вздохнул Дзюба, прижимаясь кончиком носа за чужое ушко. - Я не виноват, что хочу ссать, - нахмурился Акинфеев, выворачиваясь из объятий. - Давай я с тобой, - пошёл за ним Дзюба, вопреки своим словам, энтузиазма не теряя. Акинфеев тяжко вздохнул, чувствуя, что одному ему побыть не удасться, и Дзюба сразу его обнял, подтверждая его предчувствие. Игорь жалеет о многом, но именно в этот момент о том, что ляпнул не подумав. Ну, его за язык никто не тянул, в общем-то, но о последствиях думать сразу надо было. Поэтому Артём прижимает его к стене, крепко стискивая запястья и рычит, обнажив клыки. Игорю, вроде бы, не страшно, но Артём причиняет ему боль. Лев клацает зубами рядом с беззащитной шеей и нависает сверху, застывая и глядя внимательно, выжидающе. - Тём, - зовёт его Игорь и тот сразу срывается. Прижимает Игоря к стене всем телом. Артём жестоко впивается в его губы, до боли сжимает ладонью чужое бедро, на завтра обязательно появятся синяки, и порыкивает, низко и угрожающе. - Мой, - жарко повторяет Артём, переключаться на чувствительные уши. - Только мой. Никому тебя не отдам. Игорь стонет, прижимаясь виском к родному виску. Артём отлепляет его от стены и скользит ладонью по спине на ягодицы, сжимает маленький хвостик. Игорь стонет громче, особожденными руками оплетает сильную шею. - Игорёк? - вдруг зовёт его Артём, поднимает под бедра, целует в кадык и вскидывает на вратаря горящие глаза. - Ну же, барашек мой, скажи ... Скажи, что только мой. Голос у Дзюбы бархатный становится, просящий. В обычной ситуации Акинфеев бы не попался, но сейчас его ведёт только от чужого голоса. - Твой. Только твой, Темочка, - спешно подтверждает Игорь, поглаживание ушки льва, блестит ореховыми глазами. - Ну же, мой лев, продолжай. - Рррр, - рычит во сне Дзюба, но сразу получает по лбу. - Ты меня уже достал, - злится Акинфеев, дергая льва за хвост. Дзюба вскакивает в постели, растерянно озираясь по стронам. Акинфеев тоже садится, прикладывает ладонь ко лбу. - Где мы? - всё ещё не понимает Дзюба. - Мы в номере? - спокойно объясняет Акинфеев, поглаживая своего льва по голове. - Хорошо, - успокаивается Дзюба, как вдруг вскидывается м хватает вратаря за плечи. - Ты целовался с Васей Березуцким? - Что? Нет, - качает головой Акинфеев, недоумевая. - А с каким- нибудь другим? - не унимался Дзюба. - Вагнером и Артёмом Ребровым, - покорно ответил Акинфеев. - Я их прибью, - рычит вдруг Дзюба, опрокидывая опешившего овна на кровать. - Но сначала, мы тебя немного украсим, к примеру, засосами и укусами. - Это было ... Это было до тебя, - горло в миг пересыхает и Акинфеев облизывается, предчувствуя что-то жаркое. - Но я и без украшений хорош.