Time and Time Again

Chapter 4: I'm Pretty Sure I'm Not Crazy

Я знаю, что веду себя так, словно я… слегка не в себе. Знаю, но не могу остановиться. Когда, чёрт возьми, я начал вести себя как грёбаная истеричка? Я был бы гораздо спокойнее, если бы Джастин не пытался сбежать от меня, но, думаю, я довольно сильно напугал его этим утром. Когда Майки заехал за мной, я заставил его отвезти меня в Сент-Джеймс. Мы добрались сюда довольно быстро — надеюсь, быстрее, чем Джастин на автобусе, потому что мне действительно нужно поговорить с ним и попытаться всё объяснить. Майки скулит на пассажирском сиденье, снова спрашивая, почему мы здесь, но я понятия не имею, как объяснить ему всё это, поэтому просто игнорирую его, и, в конце концов, он замолкает. А вот и Джастин! Я велю Майки оставаться на месте и бегу к моему Солнышку, стоящему на крыльце и разговаривающему с Дафни. — Привет, Дафни. Джастин, я рад, что смог застать тебя. Мне правда очень нужно поговорить с тобой, — начинаю я, стараясь вести себя как можно более спокойно и как можно менее безумно. — Простите? Мы знакомы? — Дафни прерывает мои попытки заставить Джастина выслушать меня. — Эм… — всё, что я смог выдавить. Возьми себя в руки, Кинни. Ты — выпускник колледжа. Ты главный рекламный агент в агентстве Райдера. Среди своих друзей и сверстников ты славишься своим остроумием, саркастичностью, а временами даже очаровательностью. И всё, что ты сейчас смог придумать, это «эм»? Причина, по которой я вдруг утратил всё своё красноречие в том, что я снова просчитался, и, судя по озабоченному взгляду Джастина, тот явно заметил эту мою маленькую оплошность. Конечно, с моей точки зрения, я знаю Дафни уже больше четырёх лет, и мы хорошие друзья. Я всегда нравился ей, и она всегда поддерживала наши с Джастином отношения. Тем не менее, этот Джастин встретил меня только вчера вечером, и я не должен был быть знаком с Дафни ещё несколько дней — по крайней мере, мне так кажется. Поскольку я переживаю один и тот же день уже в третий раз, я уже не знаю точно, что «реально», а что нет. И я так же не знаю точно, что «действительно» должно будет произойти в будущем. Но, судя по выражениям лиц Джастина и Дафни, я явно ещё не должен быть знаком с ней. — Даф, нам лучше пойти в класс, — говорит Джастин, дёргая Дафни за рукав, оттаскивая её от меня подальше. — Хм, увидимся позже, Брайан. — Джастин, пожалуйста, дай мне всего секунду, — умоляю я, но он уже дошёл до входной двери и не оглянулся. Я уныло плетусь обратно в джип к Майки. Боюсь, я снова всё испортил. ОПЯТЬ. Мне нужно придумать, как всё исправить, потому что я знаю, что недостаточно силён, чтобы вынести ещё одну потерю Джастина. — Брайан, пожалуйста, объясни мне, какого чёрта мы здесь делаем? — снова спрашивает меня Майкл. — Почему ты преследуешь этого парня, Джастина, кажется? Мало того, что ты притащил его в больницу прошлой ночью, но почему мы заехали к нему в школу? Серьёзно, это СОВРЕШЕННО не похоже на тебя. Я сажусь в джип, сжимаю руль обеими ладонями и кладу голову на руки. Мне всё ещё плохо от вчерашнего похмелья — или лучше сказать от следующемайского? Моя голова просто раскалывается, и я чувствую жуткую тошноту. Но самое худшее — это страх. Страх того, что я отпугнул Джастина навсегда. — Что ж, Майки, — начинаю я, пытаясь понять, что со мной происходит, — если бы ты мог прожить один день своей жизни заново, какой это был бы день? — А? Что? — как красноречиво. — Я имею в виду, если бы ты мог заново прожить один день своей жизни, ты бы выбрал лучший день своей жизни, или худший, или какой-нибудь другой? — Ну, наверное, я бы пережил лучший день своей жизни. Ну, то есть, кто бы захотел снова пережить худший день своей жизни? Разве в первый раз не было достаточно плохо? — рассуждая, сказал Майкл. — Вот, где, я думаю, ты ошибаешься, Майки. В чём-то я с тобой согласен — я тоже не хотел бы снова пережить худший день своей жизни. Как ты и сказал, одного раза хватило. Но мне также кажется, что любой худший день должен был быть именно настолько плохим, насколько вышел, и даже если бы ты попытался улучшить его, он бы всё равно, скорее всего, по каким-нибудь да причинам не стал бы намного лучше. — Но и лучший день своей жизни я бы тоже пережить не хотел. Что, если бы, снова пережив этот день, я сделал бы что-нибудь, какую-нибудь совершенно незначительную вещь по-другому, и из-за этого каким-то образом всё изменил? Всего одной, даже самой маленькой ошибки достаточно, чтобы испортить этот идеальный день. Может быть, я сделал бы это — всего одну единственную вещь по-другому — просто не подумав, что из-за этого может что-то изменится, но всё равно всё ещё существует очень большая вероятность, что это может всё испортить. — Вот почему я думаю, что лучше всего было бы пережить совершенно обычный день. Возможно, его можно было бы даже как-нибудь изменить. Конечно, существует вероятность, что ты испортишь всё до такой степени, что этот день может стать самым худшим в твоей жизни. Но существует точно такая же вероятность его улучшить. Суть в том, чтобы точно определить, какие именно изменения приведут к тому, чего ты хочешь — это не так-то просто, знаешь ли… — Это всё, конечно, очень интересно, Брай. Я даже уверен, что когда-то читал нечто подобное в комиксе. Но почему мы всё ещё сидим здесь перед школой этого твинка и обсуждаем эту хрень? Мне нужно на работу, — проворчал Майкл. — Потому что, Майки, всё это взаимосвязано. Ты, я, те психопаты, которые написали «Пидор» на джипе, Джастин — все мы связаны, и стоит лишь слегка изменить всего одну-единственную мелочь, как «бац»… — Да… Хорошо, Брай. Не слишком ли ещё рано для наркотиков? Под чем ты? Давай лучше я сяду за руль, — сказал Майкл, начиная выталкивать меня с водительского сиденья. — Я не под кайфом, Майкл, просто боюсь, — говорю я своему лучшему другу, — ЕДИНСТВЕННОМУ человеку, которому я когда-либо признавался в чём-то подобном, — после чего бормочу себе под нос, — я пиздец, как боюсь, что снова всё испорчу. Опять. Хотя я могу с уверенностью сказать, что моё философствование явно немного раздражает Майки. Если я продолжу болтать, он лишь ещё больше убедит сам себя в том, что я под кайфом, и не позволит мне сесть за руль. Поэтому я временно откладываю свой глубокий самоанализ и везу Майкла в «Big Q» — правда, оставляю я его аж в пяти кварталах от магазина, потому что он не хочет, чтобы я высаживал его у самых дверей из джипа с надписью «Пидор». Затем я оставляю машину в автомастерской рядом с работой и иду в офис, опоздав на собрание всего на двадцать минут. Однако вместо того, чтобы заняться работой, я трачу большую часть дня на то, чтобы придумать, как убедить Джастина в том, что я не полный псих — боюсь, именно так он и думает после того, что я устроил этим утром. Я рано ухожу с работы, сразу же направляясь прямо к школе Джастина, и паркуюсь на своём обычном месте перед зданием, ожидая, когда он выйдет. Ровно в 3:45 звенит звонок. Одетые в форменную одежду школьники тут же начинают толпой выходить из здания. Затем я, с замиранием сердца, наконец, замечаю долгожданную золотоволосую макушку. Я буквально выскакиваю из машины и перехватываю Джастина и Дафни у главного входа. — Брайан? Что ты здесь делаешь? Опять? — всё ещё немного испуганно спрашивает Джастин, хотя теперь в его голосе явственно слышатся гневные нотки. — Джастин, прошу, не убегай снова. Я просто хочу поговорить с тобой. Хорошо? Пожалуйста, — и вот я стою и умоляю — Брайан Кинни не просто таскается хвостом за кем-то, но ещё и умоляет «поговорить» — куда катится этот мир? — Я не знаю, Брайан… — Джастин неуверенно смотрит на Дафни в поисках совета, и я готов расцеловать её, когда она пожимает плечами, давая Джастину добро. — Ладно, хорошо. — Спасибо. Мы могли бы пойти выпить кофе или что-нибудь поесть, — предлагаю я. Еда — всегда хорошее начало для Солнышка. Заметив, что он снова собирается отступить, я быстро добавляю: — Ты тоже могла бы присоединиться к нам, Дафни. — Да, хорошо. В паре кварталов отсюда есть кофейня. Что скажешь? — предлагает Джастин. — Звучит отлично, — я едва сдерживаюсь, чтобы не сказать ему: «Конечно, я знаю эту кофейню, мы почти всегда заходили туда, чтобы выпить кофе, когда я подвозил тебя в школу». — Садитесь, я подвезу нас туда. Поездка прошла в неловком молчании. Наконец, мы добрались до кофейни. Я отправляю Джастина и Дафни выбирать нам столик, а сам пока делаю заказ. Забрав полный еды и напитков поднос, я отношу его за наш столик и сажусь рядом с Солнышком. — Мокко для Дафни и капучино с двумя ложками сахара для Джастина. Ещё я взял булочки, шоколадное печенье, и шоколадный маффин для Дафни*. Всех всё устраивает? — спрашиваю я, раскладывая еду на столе. Чёрт, ну теперь-то что не так? Они снова пялятся на меня. Как я мог всё испортить, просто сделав обычный заказ? — Брайан, откуда ты знаешь наши любимые напитки? — Дафни как обычно переходит сразу к делу. — Сегодня Джас немного просветил меня насчёт вас двоих. Итак, нас обоих беспокоит то, что ты так много знаешь, причём не только о Джастине, но и обо мне — я ведь не спала с тобой, так откуда ты знаешь моё имя и любимый напиток, и даже то, что я всегда заказываю здесь шоколадный маффин? Это уже не просто странно — это на грани безумия. Объяснись, или мы с Джастином немедленно уйдём отсюда! И что мне на это ответить? Я знаю, что никто из них не верит ни в экстрасенсов, ни в реинкарнацию, ни во всю ту прочую подростковую хрень — и обычно я только поддерживаю это — но как ещё я могу всё объяснить? Этот «сон»? Всё происходящее явно гораздо серьёзнее какого-то странного кошмара. Я понятия не имею, что именно со мной происходит, но это точно не сон. Больше похоже на второй шанс. — Я знаю, что это звучит немного… странно… но, понимаете, у меня был какой-то странный сон, или видение, или что-то типа того, — судя по их косым взглядам, начало уже явно не ахти. — Хм, Джастин, мне приснилось, что мы с тобой встречались несколько лет. Каким-то образом, я увидел во сне вещи, которые не могу объяснить — например, в какую школу ты ходишь, или как зовут твоего отца. И даже несмотря на то, что я думаю, что всё это звучит как полный бред — вернее, я это знаю, — это единственное объяснение, которое у меня сейчас есть. — Потом сон, вроде как, изменился. И я увидел, как всё это происходит снова, только на этот раз мы с тобой не были вместе, и ты пострадал — вернее, погиб, — и я чувствовал, что это отчасти моя вина, потому что меня не было рядом с тобой. Поэтому, когда я проснулся сегодня утром и увидел тебя рядом с собой, я просто был так счастлив, что ты в порядке — что ты не погиб — и я немного переволновался. Я правда не хотел тебя пугать. Я просто хочу получить ещё один шанс всё уладить с тобой. Это ведь не звучит слишком отчаянно или безумно, верно? В эту секунду я замолкаю и вижу, как по лицу Джастина проносится волна эмоций — недоверие, к сожалению, явно доминирует над всем прочим. Всё, что мне остаётся делать — ждать, что он скажет. — Что значит «я погиб»? Сегодня утром ты сказал тоже самое. Должен признать, именно это напугало меня больше всего, — спрашивает Джастин, воздерживаясь от суждения о моём здравомыслии, пока я не отвечу на этот главный вопрос. — Крис Хоббс напал на тебя на выпускном. Он ударил тебя по голове бейсбольной битой из-за того, что ты гей, — прямо отвечаю я. — Крис Хоббс? — переспрашивает Джастин, переглянувшись с Дафни с выражением на лице, которое я не могу прочитать. — Да, Хоббс — горячий безмозглый качок. Ну, знаешь, — парень, в которого ты влюблён уже много лет? Итак, он узнал, что ты гей, и после, так скажем, «небольшого продвижения» в ваших отношениях, он начинает издеваться над тобой, и после выпускного он… — я замолкаю, потому что в этот момент Джастин вскакивает, хватает свой рюкзак и отступает от меня. — Джастин, подожди, что случилось? Что я сказал не так на этот раз? — умоляю я, идя за ним, Дафни за нами. — Ты НЕ можешь знать об этом. Никто не знает о Крисе — даже Дафни не знает о… Я не знаю, откуда ты знаешь всё это, и мне всё равно. Это просто безумие. Я не верю тебе — всё, что ты говоришь, просто не имеет абсолютно никакого смысла. В общем, спасибо за прошлую ночь, но теперь оставь меня в покое. Идём, Даф, — на ходу таща за собой Дафни, сказал Джастин. — Джастин. Не надо. Пожалуйста, я не смогу пройти через это снова без тебя, — кричу я, пытаясь догнать Джастина. — Я люблю тебя, Джастин. Я не смогу… Я смотрю ему вслед. Я не могу его остановить. Я никогда не буду пытаться удержать кого-то — кого угодно, и уж тем более кого-то, кто мне действительно дорог — от того, чего они хотят. Но у меня разрывается сердце, когда я смотрю, как он уходит. Я сказал ему, что люблю его — перед всеми этими людьми — и он действительно собирается просто взять и уйти? И что мне теперь делать? Я жду. Я жду следующего шанса. В первый раз я шутил, что Джастин «преследовал» меня. Теперь преследую я. Только на этот раз это не шутка — я действительно слежу за ним. Я не могу его отпустить. Я не шутил, когда говорил, что не смогу пройти через всё это без него. Я не могу спать. Я похудел — не в хорошем смысле. Мне снятся кошмары о выпускном и нападении. Немного слишком, нет? Я просто не могу смириться с мыслью о том, что, если я не буду с Джастином в эту ночь, то всё повторится снова. Ещё больше я беспокоюсь о том, что может случится с ним за всё остальное время. Что, если в этот раз я изменил что-то ещё, и Джастин пострадает не только на выпускном балу. Да, я предупредил его насчёт Хоббса, — но вдруг на него попытается напасть какой-нибудь другой спортсмен или гомофоб? Это может произойти КОГДА угодно. Это может произойти ГДЕ угодно. Я начинаю следить за ним — после школы, по выходным. Иногда я даже сижу в машине возле его дома. Я просто не могу выкинуть из головы воспоминания о том, как он лежал в луже крови. В этот раз я должен быть рядом, чтобы успеть помочь ему. Я просто обязан успеть. Думаю, я выразился недостаточно ясно. Я стараюсь быть незаметным — не хочу, чтобы он знал, как нелепо я себя веду. Несколько раз я даже брал автомобили напрокат, — мой джип довольно вычурный и явно будет слишком выделяться. Я знаю, что мне не очень-то удаётся следить за ним тайно — я слишком часто попадался ему на глаза — в библиотеках, на улице, даже в этом пригородном аду под названием «Торговый Центр». Иногда мне просто необходимо увидеть его лицо. Увидеть его издалека не всегда достаточно. Так что я почти уверен, что Джастин знает, что я слежу за ним. Но он никогда не признаёт меня. Боже, я готов отдать всё, что угодно, лишь бы снова иметь возможность обнимать его. Но я не позволяю себе даже думать об этом — слишком больно. Видеть его, наблюдать за ним — этого должно быть достаточно. По крайней мере, пока — я не собираюсь отказываться от попыток вернуть его. Пока нет. Майки и все остальные постепенно отказались от попыток вытащить меня куда-нибудь. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз был с ними в баре или клубе. Я рад, что они сдались, потому что у меня уже давно закончились оправдания, почему я в очередной раз не смог присоединиться к ним. До сих пор мне удавалось скрывать истинную причину, по которой я перестал ходить с ними куда-то — в противном случае, я не сомневаюсь, что Майки и Деб уже давным-давно отправили бы меня к психотерапевту, если не в психушку. Чем ближе к весне, тем хуже мне становится. Выпускной в мае. К марту я почти полностью утратил рассудок. Я почти не сплю. Я выгляжу как зомби. Я больше не могу сосредоточиться на работе, и я действительно подпортил пару презентаций своей кампании. В последнее время Райдер много наседает меня — в ход уже пошли угрозы. Чёрт с ним — я был лучшим рекламным агентом все те годы, что работал на него, если не считать последние несколько месяцев. Так что от пары поблажек с него не убудет. Последняя неделя мая — весенние каникулы. Его не будет в школе целую неделю. Я начинаю немного паниковать, думая о том, что может случится, пока он будет бродить бог знает где, где попытаться убить его может кто угодно и когда угодно. Что мне делать? Сегодня понедельник, и всё своё рабочее время я думал только о нём. Я уезжаю в обед и еду в пригород к его дому. Правда я не знаю, дома он или нет. Я просто сижу в своём джипе на другой стороне улицы, пытаясь решить, что мне делать, когда вижу, как Крейг подъезжает к дому и ставит свою машину в гараж. Примерно через 15 минут я всё ещё сижу и смотрю на дом, не имея ни малейшего понятия о том, что мне делать дальше — я просто знаю, что мне нужно увидеть Джастина, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, и только тогда я смогу уехать, — когда Крейг выходит из дома и направляется прямо к моей машине. Чёрт! Какого хрена ему от меня нужно? — Я могу помочь тебе чем-нибудь, приятель? — рявкает Крейг — как всегда, само очарование. — По словам моей жены, ты уже давно сидишь здесь и просто смотришь на наш дом. Если тебе не нужно здесь ничего конкретного, то тебе лучше уйти. Я всегда ненавидел Крейга. Может быть, потому, что в первую нашу встречу он протаранил мой джип своей машиной, а затем на следующую ночь ударил меня и попытался переломать мне рёбра. Может быть, всё дело в том, что он всегда говорит со всеми как будто свысока. Какова бы ни была причина, он действительно выбрал не тот день, чтобы наехать на меня. За последние три-четыре дня я проспал в общей сложности около пяти часов, мои нервы на пределе, и я буквально жажду выместить на ком-нибудь свою злость. И Крейгу повезло оказаться единственным доступным для этого человеком. — Это ведь общественная улица, не так ли? Я не нарушаю никаких законов, паркуясь здесь. Поэтому, ПРИЯТЕЛЬ, почему бы тебе не отвалить и не оставить меня в покое, — рявкаю я в ответ, изо всех сил копируя тон Джека Кинни. — Я так не думаю, уёбок. Мне плевать, что ты здесь делаешь. Я хочу, чтобы ты убрался отсюда к чёртовой матери. Сейчас же! — выплёвывает Крейг в ответ. — Иди нахуй, Крейг! — теперь я довольно сильно повышаю голос, открывая дверь джипа, удобно проходясь ей по бедру Крейга. — Я уйду, когда мне, блять, захочется. — Ты уедешь отсюда сейчас же, — говорит мне Крейг, хватая меня за лацканы пиджака и пытаясь затолкать меня обратно на водительское сиденье. — Убери от меня свои грёбаные руки, Крейг, — с ненавистью рычу я. Спустя двадцать секунд руки Крейга всё ещё сжимают мой пиджак, и я просто перестаю соображать. Бессознательно отпустив в себе старого Джека, я просто спокойно наблюдаю за тем, как мой кулак бьёт Крейга в челюсть. Это абсолютно идеальный удар — Джек бы гордился мной — хотя я просто в ужасе от того, что делаю. Глаза Крейга закатываются, и он грациозно оседает на землю. Я замираю, в шоке от того, что только что сделал, и поначалу не замечаю шум вокруг себя. Зовущий меня по имени голос Джастина, наконец, выводит меня из оцепенения. — Брайан! Какого хрена ты делаешь? — кричит Солнышко и тянет меня прочь от своего уже начинающего приходить в себя отца. — Крейг. Боже! Крейг, милый, очнись, — Дженнифер опускается на колени рядом с лежащим мужем, гладит его по щеке и пытается помочь ему сесть. — Прости, Солнышко. Твой отец просто вывел меня из себя, — пытаюсь объяснить я, радуясь тому, что, наконец, после стольких месяцев, могу снова коснуться Джастина и поговорить с ним. На данный момент я прилагал все возможные усилия, чтобы не обнять его. Теперь я был достаточно близко, чтобы чувствовать его запах. Боже, аромат шёл прямо к моему члену. И он держал меня за руку. Я поднял другую руку, чтобы прикрыть его ладонь своей. Ощущение его обнажённой кожи было невероятно приятным. Я полностью отключился от всего, что меня окружало. Слишком поздно я понял, что Крейг уже достаточно оправился, чтобы встать на ноги. Он похлопал меня по плечу, заставляя обернуться. Именно тогда он ударил меня в живот так сильно, что я согнулся пополам, предоставив ему идеальную мишень для апперкота в мой подбородок. Второй удар сбил меня с ног. Не теряя ни секунды, Крейг тут же нанёс мне пару хороших ударов в живот и рёбра. Теперь Джастин оттаскивал своего отца от меня. К этому времени один из других прекрасных почтенных жителей улицы вызвал полицию, которая тут же бросилась на защиту благородных и добропорядочных граждан пригорода. Как так вышло, что даже в своём костюме от Армани, который, вероятно, стоил больше, чем месячный доход Крейга, — независимо от того, насколько он сейчас был помят, — полиция всё равно инстинктивно знала, кому здесь не место? У меня что, на лбу написано «Безродный Ирландский Педик» невидимыми чернилами, которые могут прочесть только пригородные полицейские? Как бы то ни было, копы сосредоточили всё своё внимание исключительно на мне и грубо потащили меня к патрульной машине, прежде чем я успел сказать в свою защиту хоть слово. Меня заперли на заднем сиденье, после чего принялись брать показания Крейга и Джен. Всё, что мне оставалось делать, это смотреть в окно, наблюдая за Джастином, который печально смотрел на меня. Хотел бы я знать, грустит ли он из-за того, что со мной случилось, или из-за того, что я сделал. Но зато я хотя бы смог увидеться с ним и даже коснуться, пусть и ненадолго, и я знал, что, по крайней мере сейчас, он был в порядке.