Il nostro business

      Тони Старк горел в аду.       Он никогда не верил в жизнь после смерти, но понимал: если ему и уготовано где-то место, то только в геенне — среди пламени и демонов.       И теперь их черные глаза, напоминающие бездонные пропасти, устремились к Тони. Демоны стали подбираться к нему, и Старк почувствовал, как дыхание из мерзких клыкастых пастей испепеляет кожу, и увидел, как тянутся когтистые лапы, с единственной целью — разорвать плоть Тони, растерзать его грудь в клочья и вырвать сердце.       Старк попытался пошевелиться и тут же закричал от боли — в грудь словно вонзили добела раскаленные штыри, и один из них прошел сквозь сердце и окровавленным острием вышел наружу из спины.       Тони хотел броситься прочь, хотя бы попытаться спастись, но оставался неподвижен, он пытался зажмуриться, но не переставал видеть окружавшее его. Здесь не действовали законы жизни, здесь царили только ужас и страдания.       Тони задыхался, не в силах унять боль. Из-за жара вокруг губы и горло пересохли, и Тони мучила жажда. Он отчаянно раскрывал рот в тщетных попытках облегчить это состояние.       Демонов веселили его страдания, и они издевались, меняя свои обличья. Тони видел, как раскрывается пасть одного, готовясь зайтись в хриплом пугающем лае, и как через миг этот лай вырывается из разверзнутого горла Антони Церрера, пародируя широко распахнутый от ужаса, но неподвижный рот. Тони видел, как болтается разбухший язык и как вразнобой крутятся невидящие глаза на запрокинутой голове. — Помоги мне… Тони… — прохрипел Церрера, и губы его на этот раз шевельнулись.       Старка забила дрожь. Какими бы ужасами ни полнилась жизнь, но из нее можно было сбежать, а ад уничтожал души, делая их беспомощными. Его друга мучили, а Тони ничего не мог с этим поделать. — Прости меня, — Старк смотрел на Антонио, не отрываясь. Он не смел отвести взгляд, потому что смотреть на друга и быть с ним в эти ужасающие моменты — единственное, что он мог. — Ты… Убил… Меня… — новый хрип вырвался из горла, — Убил меня… Убил меня… Убил меня…       Голос Антонио изменялся, а рана начала разрываться изнутри, и из нее показалась когтистая лапа демона. Язык мешал ему, а потому в следующий миг он был оторван и брошен на раскаленную землю. — Убил меня… Убил меня… — это хрипел уже сам демон, все больше вылезающий из раны.       Старк закричал снова, не в силах вынести это.       Демон расхохотался, он ликовал и наслаждался страданиями души.       Тони готов был молить о пощаде, но существа ада не ведают чувства жалости. Они способны только мучить и уничтожать, не зная усталости и милосердия.       Демон, надругавшийся над духом Церрера, теперь подбирался к Старку, меряя землю под собой рывками и подтягиваясь на когтистых лапах. Тони замер, готовый принять свою участь, когда тварь остановилась рядом с другими и захрипела, не в силах подойти ближе. Они по-прежнему махали своими лапами, силясь достать Старка, по-прежнему их дыхание доносилось до Тони суховеем.       Он не успел ничего сообразить или понять, лишь почувствовал, как чьи-то ладони легли на его грудь.       Жар ада стремительно отступил, Тони дернуло и понесло куда-то вверх, перед глазами мелькали белые вспышки, а голова сделалась чугунной и раскалывалась от боли.       Сделав судорожный вдох, Старк распахнул глаза, и взгляд в одно мгновение выхватил склонившегося над ним Паркера.       Тони шевельнул губами. Он хотел назвать Питера по имени, хотел что-то сказать ему, не ожидая увидеть снова. Но лицо Паркера заволокло дымкой, а через миг Тони снова провалился в темноту.       Было невыносимо жарко, жажда вернулась, но ада вокруг больше не было. Тони ворочался в пустоте и темноте, на лбу выступила испарина.       Его мучила боль и какие-то смутные образы, пляшущие перед глазами. Старк видел их, но не осознавал, и это раздражало воспаленный разум. Он силился прогнать видения, отворачиваясь и размахивая руками, он хотел покоя и тишины, но образы смешивались и замыкались в один ужасающий сводящий с ума цикл.       В висках пульсировала кровь, грудь вздрагивала от толчков, и Тони не понимал, что это — его собственное дыхание. Штырь, вонзенный в его сердце, оставался на месте и отзывался гудящей болью.       Тони застонал, и на лоб опустилась чужая ладонь. Она несла в себе какую-то спасительную прохладу, и Старк дернулся навстречу. Он отдал бы все, лишь бы это касание не прекращалось. И пусть боль не отступила, но прикосновение чужой руки принесло необъяснимое спокойствие.       Во рту стало влажно, Тони не сразу сообразил, что кто-то поднес воду к его губам, и теперь он делает жадные большие глотки.       Рука исчезла со лба, и Тони недовольно замычал. Тогда касание возобновилось — на этот раз руки легли на его плечи, очертили их контур, перешли на грудь. Они гладили мягко, успокаивая и лаская, и эти касания были полны какой-то особенной жизни.       Руки спускались до живота и возвращались к плечам, заботливо гладили волосы или дотрагивались до лба, желая удостовериться, что Тони не мучает больше жар.       Старк чувствовал, что не в состоянии открыть глаза, но ощущал, что ада больше нет. Больше не будет демонов и страданий, никто не потревожит душу Антонио или его собственную. И он цеплялся за прикосновения заботливых рук и растворялся в них, зная, что найдет спасение.

***

      С походом в дом Старка пришлось повременить.       Первые дни после случившегося Питер предпочел бы провести в постели и одиночестве. Но школу никто не отменял, а тетя не должна была заметить состояния племянника, поэтому приходилось терпеть.       Особенно невыносимо стало на физкультуре, и Питеру пришлось соврать про боль в колене, а потом провести остаток урока в медпункте, отвечая на вопросы врача и пытаясь убедить его, что боль наверняка сама скоро пройдет.       Но такое положение вещей имело и положительные стороны: Питер успел разобраться с тем, как ему поступить. Будет бессмысленно и глупо вламываться в дом Старка тайно, а значит, ответ на его вопросы должен дать сам хозяин.       При мысли о том, что им придется снова увидеться, внутри все сжималось от волнения и необъяснимого страха. Но почему-то Питер упрямо убеждал себя, что на этот раз все будет по-другому. И он не позволит Старку перехватить контроль над ситуацией. Ну почему ему не живется спокойно?       Ведь он вполне мог бы забить, узнав о какой-то там броне, предположив, что Старку не чуждо понятие морали. Но нет, нужно тащиться обратно в дом к тому, кто однажды уже разрушил твою жизнь.       Иногда в этих раздумьях Питер смеялся над собственной наивностью. Он ведь опять может обманывать самого себя, ища в Старке что-то хорошее. Он ведь может многого не знать и придумать ту версию, которая его попросту устраивает.       Но за этим он и пойдет к Тони Старку. Тот вмешался в его жизнь, запутал его чувства, и теперь он обязан расставить все точки над i. Пусть он подтвердит догадки Питера или окажется мудаком окончательно, но тогда Паркер хотя бы не будет засыпать с мыслями, что Тони Старк способен на большее, чем разрушать судьбы.       К концу недели, когда боль и дискомфорт прошли окончательно, Питер решил, что пора.       Заскочив домой после уроков, он предупредил тетю, что пропадет на весь вечер, и в пять часов, когда с домашней работой было покончено, Питер выбежал по крыльцу на улицу.

***

      Дом Старка тонул в мягком вечернем свете. И хотя солнце еще не опустилось за горизонт, в саду вдоль дорожек и на террасе уже зажглись фонари.       Попасть внутрь оказалось довольно проблематично — Хэппи ни в какую не хотел пускать Питера, сославшись на то, что мистер Старк не ждет посетителей, а особенно — Паркера. Поэтому пришлось пойти на обман и обходить дом вокруг, чтобы забраться по плющу на изгороди.       И теперь Питер стоял у задней двери, прислушиваясь к звукам внутри дома.       Казалось, время замерло — настолько тихо было вокруг. Питер сделал шаг и толкнул дверь, проникая в дом.       Память выстроила уже привычную карту владений Старка, поэтому попасть не туда Питер не боялся. Оставалось только быть начеку, чтобы не привлечь внимание Хогана.       Он прокрался через коридор и столовую и шагнул на лестницу. Каждая клеточка его организма была напряжена изо всех сил, Питер обратился в слух, в ощущения, и ему показалось, что он даже смог распознать местонахождение Хогана. Судя по звукам сверху, тот смотрел телевизор в проходной комнате. Питера трясло от волнения. Ему несдобровать, если Хэппи обнаружит его раньше, чем он доберется до Старка.       Чтобы попасть в кабинет Старка, нужно будет прошмыгнуть мимо. Питер сделал вдох и закрыл глаза, сосредотачиваясь.       Выдох.       Он бесшумно взлетел по лестнице, оставшийся путь занял несколько секунд, и Хэппи остался позади.       Дверь кабинета поддалась, но, к удивлению Питера, комната была пуста.       Однако… если Тони Старк не здесь, то где?       Спальня — догадался Питер. Добраться до нужной комнаты уже было проще, и все же меры осторожности он соблюдал, не желая провалить все в последний момент.       У двери он помедлил. Почему-то заходить в комнату не хотелось, слишком смешанные чувства вызывали воспоминания о ней. Но слуха коснулся странный звук — это было похоже на стон — и Питер, ведомый интересом, вошел.       В комнате было совсем темно. Шторы плотно задернуты, но в области кровати ложился мягкий голубоватый свет. Питер не сразу сообразил, что он освещает и фигуру лежащего в постели Старка. А приблизившись, понял, что источником является странное небольшое устройство, встроенное прямо в грудь мужчины.       Паркер замер, с удивлением разглядывая ровные очертания устройства. Он вряд ли мог дать объяснение его применению.       Но помимо этого внимание Питера привлекла повязка, идущая от ключицы через плечо.       Присев на край кровати, Питер осторожно протянул руку, стремясь прикоснуться к Тони, но тут же отдернул, потому что Старк измученно застонал и заворочался.       Питер ощущал жар, исходящий от тела мужчины, видел пот, выступивший на лбу, и сдвинутые нахмуренные брови. Старк дрожал и дышал прерывисто и нечасто, словно каждый вдох давался ему с трудом.       Питер даже не мог предположить, что способно было вызвать у Тони Старка горячку.       В памяти тут же всплыло то, как сам Старк прогонял подобное состояние Питера. И пусть его не колотило в бреду, но образы лихорадки куда ужаснее кошмаров.       Питер одернул себя. Он не станет помогать Тони Старку после всего, что пришлось испытать по его вине. Нет, он не будет.       Мужчина застонал снова, коротко, словно пытаясь что-то сказать. И Питер почувствовал, что не помочь он не сможет. Пусть Старк мерзавец, но почему-то Питеру Паркеру было его жаль. Даже Старк успокаивал его в минуты кошмара, и оставить его сейчас Питер не сможет.       Рука легла на грудь мужчины, и ладонь мягко скользнула по ней. Старк затих, сделал глубокий вдох, действительно успокаиваясь. Питер почувствовал изменения, произошедшие под своей рукой. Тони дернулся, запрокинул голову и приоткрыл глаза. В них стоял нездоровый блеск, а взгляд метнулся и замер только на Питере. Губы шевельнулись, но расслышать что-нибудь оказалось невозможным, а через миг веки снова закрылись.       Питер заметил на столике у изголовья стакан и графин с водой. Должно быть, Старка мучила жажда. Неудивительно в таком состоянии.       Питер пересел ближе, и осторожно положил голову Старка себе на колени. Он не хотел быть нежным с тем, кто мучил его, но иначе не выходило. Наполнив стакан, поднес его к губам мужчины, и тот жадно прильнул, не открывая глаз.       По необъяснимым причинам Питер ощутил странную радость. Тони становилось легче, и почему-то было приятно быть причастным к этому.       Отставив стакан, он принялся гладить Старка уже смелее.       От плеч руки скользили к животу, а затем обратно. Питер трогал волосы Старка, перебирал их кончиками пальцев и убирал упавшие на лоб пряди.       Старк стремился к этим касаниям, благодарно постанывая. Питер ощущал странное спокойствие, и страха больше не было.