Облачная рябь

      Мадара разбудил её рано: солнце только поднялось над горизонтом, подкрашивая пепельно-фиолетовое небо персиковым оттенком. Сакура сонно моргала и никак не могла понять, чего хотел тормошащий её соулмейт. — Я тебя сейчас в душ отнесу, — пригрозил Мадара, когда понял, что вставать ей совсем не хочется.       Она разочарованно скривилась, выбралась из-под нависшего над ней соулмейта и сползла с кровати на пол. Зевнула, жмурясь, потянулась, вскидывая руки к потолку.       Ждущий, пока она окончательно проснётся, Мадара выглядел усталым. Залёгшие под глазами тени не придавали лицу дружелюбия, лицо потемнело тоже, отчего редкие синяки — один на линии челюсти, а второй на скуле — казались ещё страшнее. — А может ты поспишь часик? — она улыбнулась ему умильно, смотря из-под полуопущенных век. — Пожалуйста… так хочется спать…       Соулмейт лениво шагнул ближе к ней. Сакура заподозрила неладное сразу, но среагировать не успела — он был сильнее. Её вздёрнули на руки и бесцеремонно потащили в коридор. — Давай договоримся! Полчаса! — пискнула она, обхватывая обеими руками его шею и подтягиваясь так, чтобы быть к его лицу ближе своим.       Ванная неумолимо открылась с пинка.       Сакура, не собираясь сдаваться, намертво сцепила руки на его шее, а когда её попытались запихнуть в кабину, обхватила соулмейта ногами за пояс. Намертво. Быть распластанной по жёсткому и горячему человеческому телу ей не понравилось — щекам сразу стало жарко. Но ледяной душ был ещё страшнее. Впрочем, через пару секунд Сакура поняла, что лучше бы душ.       Мадара замер как-то неестественно, чуть ли не дыша. Она и сама дышать перестала. Внутри всколыхнулось что-то тёплое, лениво-томное, и растеклось в животе кляксой, даже начало подбираться к бёдрам.       Это её взволновало. Сакура нервно облизнула обсохшие от стресса губы и задрала голову. Может, удастся договориться, подумала она, рассматривая каменно-белое лицо соулмейта. — Я уже проснулась, — на грани слышимости сообщила она Мадаре, смотря в нехорошо поблескивающие чёрные глаза. — Пожалуйста, без воды. — Отпусти, — он медленно сощурился так, что по спине побежали ледяные мурашки.       Сакура покорно расслабила ноги, становясь на дно ванной. — И никогда больше так не делай, — соулмейт сверкнул глазами в прорезях прищура и буквально исчез из ванной. — Но это ты первым начал, — буркнула в пустоту Сакура, вздрагивая от хлопка двери. — И что это с ним такое?..       В кухне было холодно, окно оказалось распахнутым настежь. На подоконнике сидел Роши, трущийся головой о бедро Мадары. Он не обращал на него внимания, курил, стряхивая пепел в специальную круглую штучку — пепельницу, и выдыхал дым наружу белым облаком.       Сакура обхватила себя за плечи, подходя ближе.       Погода за окном испортилась. Откуда-то набежали тучи, накрывшие собой небо серой и мутной пеленой. Да, как же давно не было таких скучных и пасмурных дней.       Она налила себе воды из фильтра, без охоты выпила, помыла за собой стакан и осторожно поставила его на сушилку — несплошную полочку из нескольких металлических спиц. Под ногами завертелся Роши. Сакура присела на корточки, погладила приплюснутую морду, потрепала за ухом, а потом и вовсе взяла на руки. — Выпей йогурт и одевайся, — всё-таки обративший на нее внимание и повернувшийся Мадара кивнул на жёлтую бутылочку, стоящую на столе. — Мы куда-то… идём? — осторожно спросила она, отпуская кота. — Не хочешь? — Мадара обогнул стол и остановился напротив неё. — Боишься? — Нет, — Сакура, избегая его взгляда, протянула руку к бутылочке с йогуртом и попробовала открутить крышку. Крышка не поддалась. — Боишься, — Мадара забрал у неё бутылочку, с лёгкостью открыл и вернул. — Поверь, ничего страшного на улице нет.       Сакура вспомнила толпы людей, машины на дорогах, качающиеся вагоны, вспомнила, что может встретить ту жуткую девушку, вспомнила ужас от мысли потеряться снова.       Действительно. — Думаешь, со мной тебе что-то грозит? — как прочёл её мысли соулмейт и усмехнулся снисходительно. — Пей давай.       На улицу решительно не хотелось. Сакура переодевалась из мягких домашних штанов и безразмерной футболки в узкие джинсы и плотную штуковину с горлом нарочито медленно, посматривала искоса в сторону двери.       Мадара был где-то там, ждал, пока она переоденется. Вошёл он обратно безмерно раздражённым и проворачивающим телефон в пальцах. — Так. Ты ничего не забыла? — поинтересовался он сурово, избегая смотреть ей ниже линии подбородка.       Сакура невинно помотала головой, потому что не забыла. Она ничего не забывала, но Мадаре об это знать было необязательно. Потому что… ну невозможно ходить в этой штуковине! И как девушки вообще могут это носить? Кошмарный ужас — стянутость, вдохнуть как следует нельзя, под застежкой натирает!       Мадара так не считал (наверное, потому что никогда не приходилось носить) и показательно залез в шкаф, на среднюю полку — там лежали все её вещи. Злосчастный бюстгальтер, который Сакура запихнула к самой стенке, нашёлся быстро. — Нет, нет и нет, — она скрестила руки на груди, когда Мадара попытался ей его впихнуть. — Ты меня не заставишь. — Сакура, — он улыбнулся ей как-то криво, угрожающе, — хватит капризничать. — Мне неприятно это носить, — она попыталась объяснить, но понимания в чужих глазах не нашла. — Я не надену.       Мадара потемнел лицом от бешенства. Сакура, понимая, что сейчас что-то будет, на всякий случай отошла на пару шагов назад. — Ты не на своём небе, — он заметил её маневр и двинулся вперёд медленно, но угрожающе. — Ты не можешь вести себя так, как хочется. — Что мне мешает? — она округлила глаза. — Я думала, что ты можешь защитить меня от всего…       Ткань водолазки собралась в его кулаке. Пискнувшая Сакура даже не успела отшатнуться. Её встряхнули, будто она снова стала бестелесной и невесомой, и заставили приподняться на носочки. Она вцепилась в его запястье обеими ладонями, упрямо вперившись в бешеные чёрные глаза своими. Внутри всё натянуто дрожало — тронь, и оборвётся. Пальцы дрожали тоже, но Сакура надеялась, что хоть это незаметно. — Как же иногда хочется тебя прихлопнуть, — так, будто говоря о чём-то невероятно приятном, закатил глаза Мадара. — Сейчас, например.       Она сжалась, но взгляда не опустила. Пускай попробует. Но пробовать он не стал. Отпустил и, развернувшись и печатая шаг, вышел из комнаты.       Конечно же, они никуда не пошли. Пускай Сакура этого и добивалась, но внутри всё равно было неприятно-гадко. И даже вид на спокойное и серое небо не помогало отделаться от этого ощущения.       Заглянувший в комнату Изуна отвлёк её от самокопания. — Что у вас снова произошло? — сердито спросил он, оглядываясь на дверь, как будто там мог появиться Мадара и ответить. — Истерика на почве кое-чей узколобости и неприятия чужого мнения! — брякнула в ответ подслушанное у телевизора выражение Сакура и поджала колени к груди, балансируя на подоконнике. — Сильно, — спустя пару секунд отозвался Изуна. — Мне кажется, что ты намеренно его спровоцировала. — Мне просто больно и неприятно носить эту штуку! — вспыхнула от такого обвинения Сакура, тыкая пальцем в валяющийся на кровати лифчик. — Но он сказал, что я капризничаю.       Изуна, посмотрев на предмет ссоры, как-то по-особому вздохнул. — Ему нужно всё контролировать, — спокойно сказал он и присел на край подоконника, рядом со ступнями Сакуры. — Если не может, то очень злится. В таком состоянии он плохо контролирует уже себя, — заметив, что она хотела возразить, Изуна приподнял ладонь. — Да, твоё мнение тоже имеет значение. Но постарайся понять и Мадару. А ещё понять меня! Я тут тоже живу, вообще-то. — Извини, — Сакура покраснела и спрятала взгляд.       На этом разговор как-то закончился, и Изуна предпочёл сбежать к себе в комнату, доучивать материал. Она не возражала. Когда младший брат соулмейта оказывался рядом, в ней просыпалось какое-то робкое и дрожащее чувство. Сразу хотелось согласиться, вжав голову в плечи, с чем угодно.       Мадара, видимо, имел какие-то планы на сегодняшний день. И планы эти отменять из-за их ссоры не собирался (и слава всем человеческим богам!). Он молча и быстро собрал какие-то вещи в свою спортивную сумку и хлопнул дверью.       Сакура, пока он собирался, смотрела исключительно в окно и морозилась от повисшего в комнате напряжения. И когда соулмейт ушёл, она смогла расслабиться. Стало легче даже дышать. Правда, в животе странно покалывало, но она списала это на нервозность и решила подыскать себе занятие. Подумав, что так и не выспалась, Сакура сползла с подоконника и плюхнулась на кровать. Завернувшись в одеяло по самые уши, она быстро согрелась и благополучно задремала.       Чтобы проснуться от нарастающей боли в животе, это было неожиданно.       Сакура, выпутавшись из одеяла, сползла на пол — там всё же было прохладнее — и растёрла живот ладонью. Лучше не стало. Боль хитро собралась в шипастый клубок. Сакура поджала ноги к груди, кривясь. Выворачивало так, будто все внутренности решили свернуться в один жгут. Дышать глубоко было больно, мелко и поверхностно — не лучше. Сакура свернулась в клубок сама, укладываясь на пол боком, и постаралась унять трясущуюся внутри панику.       От прохлады на некоторое время стало лучше. Ненадолго. Прохлада превратилась в холод. Пришлось стягивать на себя одеяло с кровати. Сакура, зажмурившись, тряслась от холода и одновременно плавилась от жары. Низ живота выкручивало так, что хотелось завыть.       Если сначала была мысль попросить о помощи Изуну, то потом, когда она, переворачиваясь, заметила на полу красные разводы, эта мысль пропала. В голове как-то померкло от страха. Сакура коснулась внутренней стороны бедра трясущимися пальцами, чувствуя влажное тепло. И не сдержала панического всхлипа.       Откуда кровь? Она же не могла порезаться во сне обо что-то и не заметить! Вот так люди и умирают… а чем она сейчас отличается от человека?       Сакура попыталась наладить дыхание, но хрипы всё равно мерзко висли в тишине — пришлось зажать себе рот. Ладно, от одной проблемы избавилась, появилась другая.       Неприятно-солёные слёзы рванули наружу.       От этого было избавиться гораздо сложнее. С огромным трудом заставив себя встать, Сакура побрела в ванную. Ноги едва держали, приходилось опираться на стенку. Прокравшись по коридору к нужной двери, она ввалилась в ванную, нервно дрожащей рукой закрылась.       От результатов осмотра захотелось разреветься ещё сильнее. Неизвестно только, от жалости к себе или от омерзения — бельё в крови, кровь останавливаться не собиралась. Как её остановить Сакура не знала, поэтому просто использовала салфетки как впитывающий слой. Руки вымыла, наверное, раза два, плача от отвращения. Сказать об этом Изуне показалось кошмаром, и она решила этого не делать. Может, кровь остановится сама?..       Сакура вернулась в комнату, стараясь передвигаться бесшумно. Движение её состояние только ухудшило. От проступающих слёз всё вокруг было видно смутно. Она опёрлась о подоконник влажными ладонями, прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза.       Живот будто резало изнутри. Терпеть это стоя было невыносимо, и она сползла на пол, поджимая ноги к груди. Всхлипнула, но тут же ущипнула себя за предплечье — если разреветься, это мог услышать Изуна. По полу тянуло прохладой. За окном медленно гас рыже-фиолетовый закат — комната погружалась в сумерки. Сакура наблюдала, как тускнела полоса света на полу, и кусала влажные и дрожащие губы.       Почему это случилось? Она ничего ведь не делала. Мадара будет зол. Последнее билось в голове какой-то совсем уж неподходящей для ситуации мыслью. Сакура всхлипнула снова, вытирая слёзы рукавом водолазки, и улеглась на пол боком. Так оказалось чуть легче. Закрыв глаза, она попыталась не думать. Босые ноги мёрзли. Низ живота уже не резало, а кололо — и неизвестно, что было хуже.       Из болезненного оцепенения её вывел хлопок двери и звук шагов. Вспыхнул свет. Сакура заморгала, пытаясь избавиться от поплывших перед глазами красных кругов.       Рядом что-то грохотнуло.       Её, ничего не соображающую от боли и плохо видящую, вздёрнули за плечи, потрясли, рявкнули что-то в лицо… Она сморщилась, поняв, что это вернулся Мадара, всхлипнула и расплакалась во весь голос, вываливая на него, что она, кажется, умирает, но оно само — она ничего не делала. — Так! Тихо. Что произошло? — рявкнул соулмейт, жёстко впиваясь пальцами ей в плечи. — С чего ты взяла, что умираешь?!       Сакура не сразу смогла ответить — губы нещадно тряслись. — К-кровь, — выпалила она, кривясь от омерзения.       Даже сквозь пелену слёз было видно, как побелело лицо Мадары. Он не успел спросить ничего, потому что дверь хлопнула снова. Зашедший в комнату Изуна замер, а потом обрушился на брата раздражением: — Да что ты опять натворил? — Н-не он, — Сакура, решив, что справедливость должна быть восстановлена, подала голос первой и постаралась придать ему уверенности. — Это с-само… К-кровь идёт. И болит живот… Я ничего не делала! — и, не выдержав, расплакалась снова.       Мадара пересадил её к себе на колени, мельком и сноровисто ощупал плечи, спину, живот. — Где кровь? — спросил он растерянно. — Сакура, ты уверена, что тебе эта кровь не приснилась? — Кровь на… кхм… белье? — перебил его Изуна и присел рядом. — А откуда ты знаешь? — от удивления даже закончились слёзы. Сакура уже по инерции всхлипнула, округлив глаза.       Лицо Изуны, бледное и напряжённое, расслабилось. Он даже облегченно выдохнул, будто что-то понял. — Не умираешь ты, — бесконечно устало сказал он и встал. — Это… ну… у девушек естественно. Присмотри за ней, а я в аптеку схожу… Напугали, вашу же…       Мадара такой деликатностью не страдал и выругался так, что ушам стало жарко. Сакура вздрогнула и, пока он не слишком сильно её держал, попыталась сползти с чужих коленей на пол. Соулмейт мгновенно усадил её обратно и перехватил поперёк плеч. — Почему с тобой вечно что-то случается, скажи мне, — выдохнул он ей в висок. — Я же случ-чайно, — икнула Сакура, ёрзая у него на коленях. — От-тпусти. Б-больно.       Мадара решил всё по-своему — просунул одну руку ей под колени, второй крепко сдавил плечи и встал. Сакура пискнула, хватаясь за его шею, и напряглась. Что он собрался делать?       Ничего ужасного, как оказалось. Он всего лишь донёс её до кровати и уложил так, чтобы голова оказалась у него на коленях. От этого положения внутри поползло прохладное и щемящее чувство беззащитности. Сакура скрестила руки на груди, смотря на Мадару снизу-вверх. Он криво улыбнулся ей, щуря тёмные усталые глаза, погладил по голове — и так руку на макушке у неё и оставил. — К-когда это закончится? — чтобы не молчать и не краснеть, спросила она, морщась. — Режет… больно. — Скоро, — пообещал Мадара и просунул ей руку под голову, чуть приподнимая. — Потерпи.       Сакура зажмурилась, закусила губу и мужественно пообещала сама себе, что не расплачется. Впрочем, зря. Новый приступ скрутил её так, что слёзы выступили сами. Она, чуть не воя, свернулась вокруг Мадары в кольцо, вжалась лицом ему в толстовку и постаралась дышать спокойно. Любое движение заставляло невидимый нож кромсать внутренности активнее.       Мадара её не отталкивал, осторожно гладил по спине и казался островком спокойствия. Это было неожиданно и очень трогательно. Настолько, что внутри в довесок к боли ещё и защемило.       Изуна вернулся спустя вечность, как показалось Сакуре, но с какими-то белыми горькими кругляшками, которые нужно было проглотить. Пока она запивала горечь водой и старалась не стучать зубами о край стакана, Изуна негромко объяснял Мадаре, что у неё, скорее всего, низкий болевой порог. Сакуре хотелось спросить, что такое «болевой порог», но казалось, что если сейчас попробовать заговорить, удастся только заплакать.       Боль отходила медленно. Когда наконец-то дышать стало легче, Сакура расслабленно выдохнула и попыталась сесть. Изуна сразу же сообщил, что бельё надо сменить, вручил белую полоску-прокладку и проводил до ванной. Никуда не девшийся Мадара сообщил, что если через двадцать минут она не выйдет, то дверь он откроет сам.       Опешившая от такой заботы Сакура не сразу пришла в себя и несколько драгоценных минут простояла в оцепенении, закрывшись от братьев Учиха на два оборота. Включив воду в душе, она недолго посидела под теплыми струями, сжавшись в комок, и вскоре почувствовала себя лучше. Боль никуда не делась, но её можно было терпеть и игнорировать.       Из ванной она вышла с неловкостью внутри. Надо же так было всех напугать… Мадара, прислонившийся к стене напротив двери, ждал — как и обещал, впрочем. Он внимательно посмотрел на её голые ноги. Сакура поёжилась и одёрнула край водолазки вниз, но это не помогло — водолазка была ей по размеру. Штаны она, попробовав отстирать, оставила сохнуть. Кулак жгла записка с номером Ино, который она забыла в прошлый раз достать из кармана (хоть в этот раз вспомнила). Хорошо, что та не успела сильно намокнуть. — Идем, — хмуро сказал соулмейт и отлепился от стены, чтобы тут же приобнять её за плечи. — Ты ела вообще? Шатаешься.       Сакура отрицательно помотала головой. — Прекрасно, — тон Мадары потяжелел. — Понадеялся на Изуну, называется. Ты чего ему не сказала? Он всё это время дома был. — Потому что… мерзко, — пробормотала она, опуская голову. — Ты злишься? — Поговорим об этом позже, — Мадара настойчиво потянул её к кухне.       Ей не хотелось есть, но ему удалось впихнуть в неё полтарелки риса с овощами. Сакура сопротивлялась вяло. Ей хотелось спать, глаза слипались, а из рук валились палочки. Мадара, заметивший это, смягчился и разрешил не доедать.       На кровать она буквально упала. Свет почти сразу выключился. Рядом с ней опустился соулмейт, накидывая на них обоих одеяло. Сакура прижалась к его тёплой и широкой спине и закрыла глаза. Расслабляющая темнота почему-то сработала в обратную сторону, и теперь Сакуре казалось, что соулмейт напряжён. От этого поневоле напряглась и сама.       Сон всё никак не хотел наступать. Мадара не спал тоже — дышал глубоко, но иногда нервно поводил плечами, когда она пыталась пошевелиться. — Ты всё-таки злишься, — тихо шепнула ему между лопаток Сакура. — Я не злюсь. Спи, — соулмейт к разговору был не расположен. — Я на тебя тоже не злюсь, — она потёрлась лбом об его спину. — Давай ты больше не будешь так раздражаться из-за лифчиков? — Мы обязательно должны говорить об этом сейчас? — раздражённый Мадара перевернулся на другой бок, оказываясь с ней лицом к лицу. — Никто не злится, отлично. Спи!       Сакура грустно вздохнула и приподняла руку над чужим боком: — Можно?       Его лица не было видно, всё-таки у темноты были и минусы, но Мадара ответил согласием как-то запоздало. Наверное, не стоило, но Сакура всё равно придвинулась к нему почти вплотную, положила руку поверх тёплого бока, обнимая, и прижалась лбом куда-то, приблизительно, в ключицы. Соулмейт вдохнул глубоко, будто она его ударила, но промолчал.       Сакура фыркнула довольно, поёрзала немного, притираясь, и закрыла глаза, на этот раз засыпая мгновенно.