Облачная рябь

Появление Ино предвещает Роши. Он выплывает из комнаты Изуны, мяукнув во всю глотку, и неспешно ступает к входной двери. Наблюдающая за ним с кухни Сакура едва сдерживает улыбку. Эта улыбка ощущается как из прошлой жизни, на которую обернешься и поймешь: было хорошо. Царапины на плечах ноют, а треснувшая кожица губ, стоит приоткрыть рот, резко болит. В голове слишком много всего и одновременно пусто. Сакура остывает окончательно, и это несет только дополнительные осложнения. Хочется отделаться от горячего сгустка стыда в горле, но не помогает даже холодная вода. Сакура смотрит присланный Ханаби рецепт и так и не запоминает, о чем он. Роши усаживается у двери, чтобы мерзко и тонко мявкнуть. В унисон ему раздается сухая трель дверного звонка. Ино влетает в прихожую с таким настроением, что Сакуре заранее становится не по себе. — Привет! — хищно скалится она и обдает вышедшего из комнаты Мадару продирающим до мурашек взглядом. — Шизуне обещала не потеряться. Вот-вот будет! — Поставлю чайник, — Мадара говорит это вместо приветствия, иронично и почти негрубо. Для человека, к которому много претензий, он невероятно спокоен. Ино вежливо и резко наклоняет голову, будто благодаря, и ловко просачивается в комнату. Плотно закрыв дверь, она разворачивается на пятках и обнимает Сакуру так, как если бы они не виделись вечность. От нее приятно пахнет цветочным магазином — пыльцой, влажными листьями, чем-то неуловимо густым и сырым. Сакура прижимается лицом к ее плечу, не давая себе глубоко вдохнуть. Один глубокий вдох — глаза станут мокрыми. Мадара часто видит ее плачущей, но Ино… перед Ино хочется казаться стойкой. Она ведь держит спину прямо и даже не покачивается, хоть Сакура и почти повисает на ней на секунду. — Сильно поругались? — Ино похлопывает по спине и вздыхает. От звука выступают мурашки, а на глаза все-таки что-то наворачивается. Становится так безопасно, будто они снова вдвоем на солнечной кухне… не хватает только запаха лимонной цедры и солнечных зайчиков. — Откуда ты знаешь? — отстранившаяся Сакура быстро смаргивает и заправляет волосы за уши. Она, вскинув брови, смотрит недолго, но очень иронично. В груди нарастает давление, становится тесно. — Потому что, — наклонившись в ее сторону, Ино покачивается, будто ловя баланс, — не верю, что ты с ним согласилась. После рабочего дня она кажется уставшей, но это никак не мешает ей иронично улыбаться. На кухне негромко открывается окно. По телу снова бегут мурашки. Сакура знает, что, когда они выйдут на кухню, там окажется холодно и будет пахнуть сигаретным дымом. Не выдержавшая паузы Ино заглядывает в лицо: — В этот раз он тебя ни за что не схватил? Дрогнувшая нотка в голосе подруги заставляет Сакуру присмотреться. Ткань голубого объемного свитера мерцает на свету. Зачесавшая блестящие волосы назад Ино должна смотреть с тревогой или с ожиданием, но она смотрит льдинками. Она не готова сделать из этого шутку и улыбнуться. — Нет, не схватил, — Сакура отвечает, не сдержав усталого вздоха. — Это я на него накричала. Чтобы справиться с воспоминаниями, от которых мерзко, она облизывает ноющий уголок губ. Одна боль закрывает другую. Хотя бы так. Так и замершая посреди комнаты Ино приподнимает светлые брови, иронично ахает в потолок, запрокинув острый подбородок. Пока она не разразилась обличающей речью, с которой сложно будет не согласиться, Сакура добавляет: — Я почти сказала, что жалею, что люблю его. И что… и что хотела бы в соулмейты его друга. Мне было так обидно, так противно… я дышала с трудом… и, знаешь, как обидно, что он прав? Я хотела сделать ему больно. Признаться в этом то же самое, как и признаться в человечности. С негативной коннотацией. Но Ино, которая смотрит жутко, с легкостью поддержит желание ответить насилием, вспыхнет и окажется жестокой, должна понять? — Он не сделал ничего, — она обнимает так, будто не выглядела только что ледяной изнутри, — чтобы помочь. Ты его соулмейтка, ты была в опасности, о, кстати, из-за кого? Что он сделал? Научил тебя защищаться? Хотя бы немного? Нет, он тебя запер. А сейчас снова. Ты расцеловать его должна за это? Кстати, я пропустила момент: вы теперь… — Да, мы теперь, — перебивает Сакура, которой не хочется вспоминать то доверие, почувствованное в розовом рассвете. — Но лучше не стало. Так он… я будто стала еще слабее. Я, знаешь, я столько раз задыхалась за два дня… я не знаю, что мне с этим делать. Я думала, что страх пройдет. Он не проходит. Я каждый раз попадаю в одно и то же место… всегда холодно, страшно, я одна, а пахнет кровью. Ка-аждый раз! Заикнувшаяся и тут же из-за этого вспыхнувшая Сакура встряхивает головой. Движение помогает волосам всколыхнуться и на пару секунд закрыть ими лицо. Когда пальцы Ино, холодные тонкие и с острыми ногтями, бережно разводят пряди и заправляют их за уши, Сакура уже успевает сморгнуть слезы. — Я это так часто говорю, но ничего не меняется. Я все еще там, — сдавленным шепотом, потому что теснота в горле вот-вот превратится в судорогу, говорит Сакура. — Я такая… такая… как ты справилась? От Ино все так же пахнет цветочным магазином. Сакура позволяет себе уткнуться в мягкую ткань свитера и вдохнуть поглубже. — Объяснить сложно… Но у меня есть в этом опыт. Я по-разному жила, с разным справлялась. А у тебя даже полгода не прошло, — с приятной настойчивостью заявляет Ино. — И началось все не с восхищения культурой, достижениями, возможностями!.. Сначала нападение, а потом соулмейт с загонами. Не требуй от себя столько. Ты уже со многим справляешься. А если… если будет слишком сложно… Есть люди, умеющие помогать в такой ситуации! Не знаю, как человек отнесется к твоей истории… но можно описать ситуацию и без подробностей! Хорошо? Что думаешь? Ты не одна! Мы справимся. Теснота в горле становится выносимее. Выдохнув в голубую пушистую ткань, Сакура выпрямляется и отрывисто кивает. Тут же утершая ей мокрые ресницы подруга улыбается хитро и с предвкушением. — Не тот момент, да, но ты все-таки поговорила с ним! Как тобой не гордиться? Расскажешь, как прошло? Если хочешь, — толкнувшая бедром Ино вгоняет Сакуру в состояние пустоты. Весь день, каждое брошенное слово, любой взгляд делают то решение бессмысленным и напрасным. Так-то все исправить можно? Но Сакура слишком устает, чтобы об этом говорить. Ино не настаивает. Она со вздохом утягивает ее на край кровати и, приобняв за плечи, вздыхает. От этого жеста, простого, но такого комфортного, теснота в груди сдувается. — Он сказал, что я смогу летать. Волосы только отрастут… просто мне нужно будет его предупредить. Он хотел исправить то, что… у нас всегда, ну, случалось. Я сказала — случайно вышло! — что он меня любит. Ты представляешь, он согласился… он умеет менять тему, но не стал. Как можно было не поверить? — Сакура опускает голову Ино на плечо. — Как думаешь, Мадара мог бы… мог бы говорить это, чтобы я не ушла сейчас? Мысли об этом похожи на горячий чай. Станет теплее, но так легко обжечься. Но с кем еще затронуть, если не с Ино? Шизуне все-таки опаздывает… Ранка между губ ноет сама по себе — это ослабленное жжение, которое перетягивает на себя внимание. Отвлечься можно, боль есть боль, а какая разница? Сакура знает, что подозревает, и решает не закапывать это хотя бы с Ино. Ей можно доверять. — Да, — соглашается она, и сердце Сакуры беззвучно проваливается в пустоту. — Тем более, перед таким событием. Очень выгодно. Но ты же не просто так ему поверила? Чтобы потрясти головой, нужно приподнять ее, поэтому Сакура только согласно вздыхает. Ино тут же похлопывает ее по спине и собирается что-то добавить, как звенит дверной звонок. Ино, прищелкнувшая пальцами, мгновенно встает и с все той же хитрой и холодной усмешкой. С торжествующим возгласом она выходит в прихожую: — Шизуне, неужели ты пришла вовремя? — Ого-о-о!.. Я и не знал, что у вас гости… — знакомый голос звучит растерянно. И без того собравшаяся выйти и встретить подругу Сакура вылетает в коридор с удвоенной скоростью. Оказаться прослойкой между Ино, попятившейся в сторону кухни, и Хаширамой достаточно забавно. Особенно если он смотрит на Ино с откровенным благоговением во взгляде. На его фоне Ино кажется маленькой, но совсем не хрупкой. Наоборот, удивительно стойкой. Даже на букет цветов, которые Хаширама прижимает рукой к груди, смотрит с насмешливо приподнятыми бровями. Так, будто это к ней заглянул непрошенный гость. — Ты невовремя, — лениво сообщает Мадара, появившийся в дверном проеме и заблокировавший проход на кухню. Ино, повернув голову, смотрит на Сакуру непонимающе. Приподнимает брови еще выше. Тут нужно объяснить, но она и сама не уверена, что понимает. Поэтому дергает плечами и старательно игнорирует, как Мадара смотрит на нее. Сложно выдерживать его исчезнувшую мимику и одновременно горящий и выжидающий взгляд. Что он надеется увидеть? — Уже понял, — Хаширама кивает, и с его шапки энергично слетают несколько снежных крупинок. — Здравствуйте, мне жаль, что я вторгся без приглашения… Сакура, это тебе! Рад, что вы стали встречаться! Он же тебя не обижает? Если обидит, говори мне. Я научу, как с девушками обращаться. Холодный, но пахнущий приятно букет оседает в руках Сакуры. Он небольшой, но в хрусткой бумаге и слегка присыпанный сверху снежными блестками. Подумавшая, что его лучше убрать на кухню Сакура поворачивается для маневра: дать Ино выйти вперед, а самой сбежать. Мадара смотрит на цветы в ее руках так, будто хочет их выкинуть. Случайно пойманный взгляд кажется Сакуре слишком ярким. Она тут же отводит его — смотрит на подругу. Та непохоже, что испытывает какую-нибудь неловкость. — Если бы ты когда-нибудь это приглашение спрашивал, — скучно замечает Мадара. — Тебе пора. Румяный, в большой зеленой куртке, с объемной шапкой (наверняка под ней аккуратный пучок), Хаширама слегка морщится, но делает вид, что не расслышал. Он сдергивает шапку, демонстрируя — пучок есть, и расстегивает куртку. — Меня зовут Сенджу Хаширама, — представляется он, обаятельно и открыто улыбаясь. Выбившиеся кофейные пряди волос красиво ложатся, обрамляя лицо. Коситься на Мадару не лучшая идея: он, так и не закрывший дверь, издает странный звук — что-то среднее между фырком и выдохом. А Хаширама протягивает ладонь Ино с такой лучезарной улыбкой, что ему невозможно отказать. Подруга видна в профиль, чуть наклонившая голову. Улыбается она с тонкой и снисходительной насмешкой, острой, как снежинки. Сложно мельком не задуматься: а сколько из встречающихся людей протягивали ей руку с таким восхищением в глазах? Наверное, Ино привыкает к этому. Учится отвечать на такое восхищение таким выражением лица. А как Хаширама реагирует на отказы?.. Но случай не складывается. Ино, то ли делая так всегда, то ли создавая для Хаширамы исключение, плавным жестом зачесывает светлые сияющие волосы, чтобы они струились золотом, и протягивает руку. — Ино, — представляется она кратко и пожимает самые кончики чужих пальцев. Коситься на Мадару все еще неловко, но Сакура замечает его кривую улыбку. Об ноги обтирается пушистый бок. Роши обвивает хвостом лодыжку и мявкает так жалобно, что Сакура впервые пробует взять его на руки. Кот устраивается пушистым и кудлатым комом на одной руке, пока в другой Сакура неловко держит букет. Нет, так не пойдет. Балансировать сложнее, чем она думает. Да и все равно цветы нужно устроить в воде. Решившая выбраться на кухню, несмотря на преграду в виде Мадары, она не сразу понимает, что в коридоре тихо. Никто не спрашивает: «Ино, ты девушка Тобирамы?!» Сакура оборачивается. На смуглом лице Хаширамы, теплом, уверенном, таком добром, застывает неопределенное выражение. Так смотрят в пустоту, а Хаширама так смотрит Ино в глаза. Это не разочарование. От него не дышат тяжело и не краснеют. Хаширама краснеет так ярко, что это почти смешно. Он протягивает вторую руку, почему-то дрожащую, и накрывает ей так и не отдернутые пальцы Ино. Делает отрывистый шаг, непохожий на те ловкие движения, которыми он просачивается в коридор. В высоком и широкоплечем, уверенном в том, что можно ворваться к другу домой и взять за руку чужую гостью Хашираме проседает двигательный механизм. Все это время смотревшая только на него Сакура наполняется нехорошим предчувствием. У Ино на радужке мерцают тающие льдинки. Влажный и оцепенелый взгляд, который сложно не понять. Она миниатюрная и выгодно светлая на фоне фигуры Хаширамы, и это могло бы помочь ей гордо выпрямиться и сверкнуть острой усмешкой. Сама Ино бывает пугающе снежной, а сейчас самое время. Задрожавшая морщинка около уголка губ разглаживается, когда Ино с выдохом через рот покачивается. Щеки у нее белые. Хаширама, кажется, решает, что она падает. Потому что придерживает ее за локоть осторожно, как если бы пытался прикоснуться к горячему. Мгновенно отступившая Ино отталкивает протянутые к ней руки. Хаширама так их не опускает, смотрит, растерянно приподняв брови. Недовольно зевнувший во всю пасть Роши закидывает Сакуре на плечо когтистые лапы, за что хочется его тут же сбросить. Она, запутавшаяся в количестве сигналов и событий, растерянно оборачивается к Мадаре. Тот тоже не спешит оставить ироничное и ранящее замечание, только наблюдает за Ино и Хаширамой. Он явно понимает, что происходит. Мадара смотрит на Сакуру прищуром, и когда их взгляды встречаются, он молча опускает веки и кивает головой в сторону кухни. Не будь ситуация настолько странной, она бы еще подумала. Но Мадара точно разбирается, как реагировать. Просочившаяся мимо него Сакура хочет обернуться, но ее легко подталкивают в спину. — Мы поставим чайник, — прорывает пузырь тишины соулмейт, со щелчком закрыв дверь. Первое, что Сакура понимает — чайник уже кипит. Второе — это нехороший холодок от схожести. — Личные разговоры лучше оставлять без свидетелей, — обогнувший ее Мадара говорит спокойно. — А если я правильно понял… теперь это личное. Роши выворачивается из рук, и она не пытается его удержать. Какой он, все-таки, неблагодарный и когтистый… Это происходит не с Сакурой, но свернувшегося в животе пульсирующего и колючего комка такое осознание не убирает. Обернуться на дверь, в этой квартире закрываемую редко, выходит само собой. Как… как вообще… — Он же брат Тобирамы… а она… как это теперь? — она спрашивает как обычно, ни на мгновение не подумавшая, что Мадара может не дать ответа. Букет оттягивает руку. Сакура рассеяно кладет его на стол. Это Ино считает соулмейта чем-то особенным. Если твое — бери. А Хаширама все время соулмейтку ищет, попутно отбивая у друга девушек. Это самая странная связь, которую можно только вообразить… Даже опасения Мадары насчет связи с Изуной не такие странные. Обогревающий всех вокруг Хаширама и Ино, которая может полоснуть улыбкой? Сакура видит их с Тобирамой и думает, что они смотрятся очень правильно рядом. Даже если Ино с ним теплая. Оказывается, что в задумчивости Сакура прокладывает тропинку босиком до подоконника. Интересно, как чувствует себя Ино? Ей страшно? Может, она даже довольна? А если разочарована? После прикосновения сама Сакура чувствует надежду. Она жмет чужую ладонь, а потом почти бежит за широко шагающим Мадарой, готовая поверить, что все у нее кончится хорошо. В конце концов, теперь у нее был соулмейт! А Ино? Будет ли активный и добивающийся своего Хаширама думать о ней как о своей соулмейтке? (Конечно, будет…) Но почему без зова? Разве связь не должна была сложиться заранее? Неужели Ино ничего не чувствовала? — Хаширама добивается своего, — с шорохом подходит Мадара, становясь рядом, но так, чтобы не давить присутствием. — Одного брата на другого… карьерный рост. Чтобы усилить эффект он может добавить что-нибудь такое: Тобирама зайдет очень вовремя; Ино будто предчувствовала; теперь Хаширама потерян. Этого он не делает. Поводит подбородком, косо смотрит на Сакуру. — Ино тоже добивается, — она обнимает себя руками и смотрит, как в окнах дома напротив мелькает жизнь во множестве ее проявлений. Где-то она замечает движение, где-то колышутся шторы, а где-то открыта форточка, и около нее стоит маленькая фигура с характерно приподнятой рукой. Люди любят курить на кухнях. Глупое, если подумать, действие. Наверняка все они знают о вреде, но продолжают. Хмыкнувший Мадара не отвечает. Молчание становится болезненным, и чтобы перекрыть ощущения, Сакура в который раз надавливает языком на ранку. Мысли мутнеют, не успевая оформиться. Дверь на кухню открывается. Чуть дальше по коридору хлопает еще одна. — Куда Сенджу рванул? — спрашивает Изуна, который входит и тут же оборачивается через плечо. — Его же без кофе не выпрешь… Сакура не дослушивает — просачивается мимо него, чтобы выглянуть в коридор. Сразу понимает: теперь ее очередь придерживать Ино за плечи. Потому что она точно не в порядке. Это Ино-то будет стоять, как если бы ее заморозили? Она-то дрожит? Подошедшая со спины Сакура настороженно трогает за локоть. Дернувшаяся и едва не споткнувшаяся Ино поворачивается лицом — с упавшими на лицо светлыми волосами и с зажатой руками нижней частью лица она пугает Сакуру до дрожи. Это… это что, ей больно? На объятия Ино отвечает не сразу, замирает в руках, как ветер, дрожащий, слегка колючий и холодный. Сакура гладит ее по спине, плечам, теплому затылку, по впитавшим запах цветочного магазина волосам — до чего дотягивается. Нет, как такое представить? Это Ино, которая отмахивается от людей и легко руководит чем угодно? Та, самоуверенно набирающая Тобираме сообщение, чтобы ее забрал? Разве она не должна быть счастлива: соулмейт — уже твое? Тем более, она же рассталась с Тобирамой. В чем проблема? — Вот как это, — Ино невнятно бормочет, поудобнее устраиваясь в руках Сакуры. — Как ток, только приятно. — Если приятно, то почему дрожишь? — тоже тихо спрашивает Сакура, нежно поправляя ей волосы. — Тебе плохо? Ино мотает головой и шумно вдыхает. Выпрямляется, вздергивая подбородок, будто пробно улыбается — губы больше не дрожат. — Больше нет, — и улыбается шире. — Просто неожиданно. Я… я не знала, что можно так, без зова… Вот что действительно странно. Почему? Узнать не удается. — Здравствуй, Ино, что за мелодрама? — встревает к ним в разговор Изуна. Он наблюдает с кухни через тонкие стекла золотистых очков и выглядит как человек, которому нужно позлорадствовать. Посмотревшая на него с негодованием Сакура думает уже вмешаться и посмотреть, на какие чудеса способно волшебное слово «Хината»… — Смеешься? — сладко спрашивает Ино и отточенным жестом поправляет волосы. — Я знаю четырех девушек нашего возраста. Обычно связь созревает, пока мы еще… — Звучит как угроза, — беззаботно перебивает ее Изуна, засовывая руки в карманы домашних широких штанов. Придержать Ино за локоть не выходит. К Изуне присоединяется Мадара — вторым заинтересованным планом. И Сакура вдруг осознает кое-что, прекратив следить за диалогом. Если у Ино теперь есть связь и соулмейт, то, скорее всего, она будет чувствовать боль Хаширамы. Мадара «ушел» с работы, а Хаширама? Они были вместе, но, вдруг, Хаширама попробует что-нибудь такое же опасное? Представив, как Ино, чтобы проучить соулмейта, проводит воскресенье на небе, Сакура содрогается. — …нет? Изуна, а откуда соулмейтки Мадары и Шисуи? — Ино прищелкивает пальцами и приподнимает указательный, чем отвлекает Сакуру. Спорная идея — посмотреть на соулмейта. Но Сакура не жалеет. Опершись об дверной косяк плечом, он складывает руки на груди и наблюдает так, будто брат и Ино его развлекают. Изуну это точно не развлекает: его беззаботный вид претерпевает изменения — глаза сужаются, а улыбка становится шире, но не дружелюбнее. Прозрачные линзы делают взгляд пронзительней, а тонкая оправа опасно мерцает желтым металлом на свету. Когда он так выглядит, Сакура предпочитает держаться подальше… — Хочешь, посчитаем вероятность, что у тебя будет наша знакомая? — Ино обнимает Сакуру за плечи и устраивается к ней щекой к щеке. — О, тебе очень повезет! Мы всегда поможем. У Мадары есть опыт, а Сакура прекрасно справляется. Советую задуматься. Вообще-то вероятность подсчитать очень сложно. Сакура, которая изучает теорию вероятностей всего лишь случайно прочитанной главой учебника, пытается прикинуть… Нет, определенно стоит читать с начала. Изуна за это не цепляется. Губы у него дергаются, но улыбка не исчезает. Он пожимает плечом, отклоняет корпус назад и полу-оборачивается на Мадару. Неприятно усмехается. — Да-а, опыта у него на двоих хватит. Спасибо за беспокойство, Ино. Ино вежливо кивает. О ноги Сакуры обтирается пушистый бок, и она отвлекается, не заметив, как реагирует Изуна. Роши требовательно мявкает и садится рядом, смотрит в глаза. — Не сваришь кофе? — в напряженный момент вмешивается Мадара и подходит к Изуне поближе. — Ино, кофе, если не ошибаюсь? А еще кота покорми. — Да, пожалуйста, — соглашается она и улыбается Изуне еще раз, видимо, помня, кто в этом доме готовит кофе. — Сакура? — На ночь вредно, — с безукоризненной вежливостью Изуна вытаскивает руки из карманов. — Но тебе лишним не будет. Алкоголя, — разводит руками, — нет. У Мадары лицо становится неприятно бесстрастным, а Изуна содрогается, как от толчка. Даже очки бликуют. — От твоего кофе, — делает акцент Ино, — точно ничего не будет. Сакура не уверена, как именно нужно толкнуть, поэтому просто мягко щипает за плечо. Как иногда легко почувствовать себя Мадарой… На кухне Изуна хочет отыграться, но — к удивлению Сакуры — Мадара смотрит на него тяжело и предлагает выбирать из шуток действительно смешные. Братья скрещивают взгляды. Изуна младше и слегка ниже, но преимущества Мадаре этот факт не дает. Две фигуры, опасно замершие и отбрасывающие длинные тени под желтым светом, поднимают напряжение до мурашек. Побеждает, в итоге, все-таки Мадара — Изуна неохотно подается назад, к плите, и фыркает. Даже находит для букета пустую банку с откидной пористой коричневой крышкой. Удовлетворенный победой Мадара неспешно заваривает чай. Братья, устроившиеся бок о бок около столешницы, перекидываются чем-то едва слышным и достаточно агрессивным. Потому что соулмейт ставит чайник на место и поворачивает голову, выглядя в профиль очень по-драконьи. У Ино пропадает настроение, от которого Сакуре хотелось поежиться. Хотя бы одна из двух конфликтных угроз нейтрализуется полностью. Но Мадара, похоже, не даст Изуне развернуться во всю мощь характера. Возможно, вторая угроза нейтрализуется тоже. Хотя бы временно. Несмотря на приобретенное спокойствие, Ино наводит видом рассеянной задумчивости на подозрения. Так как они устраиваются на подоконнике тоже бок к боку, Сакура видит только профиль. И в профиль у Ино, щурящей глаз и наблюдающей за игрой теней на полу, становится заметен тот расчет, которого ждешь от Мадары. Пары кофейного запаха окутывают комнату, но не делают ее уютнее. Горечь, даже если и теплая и ароматная, раздражает слизистую. Кашлянувшая Сакура сглатывает. Соулмейт поворачивается. И вовремя избежать столкновения не получается — Сакура засматривается на его напряженную широкую спину со смутным сосущим ощущением в животе. Хочется не заметить чужой оценивающий взгляд. Не решила ли сбежать через окно? Не планирует ли соединить силы с Ино и устроить новый скандал? Его хватает на попытку улыбнуться — слабая судорога губ. Как жжет. Щеки кажутся раскаленными. Но она не хочет отворачиваться. Многого, на самом деле, не хочется. Продолжения скандала, например, и быть усталой и слабой. Давно кончившийся заряд напоминает о себе, когда Сакура смотрит соулмейту в глаза и видит на его лице тени. Может, кофе на ночь и вредно, но от него хотя бы появится подобие бодрости. Горький вкус подчеркнет происходящее лучше запаха. Когда в квартиру снова звонят, Ино оживает. Шизуне приходит с опозданием на семь минут — о чем Ино не стесняется провозгласить — и не одна. Мадара с Шисуи здороваются сквозь зубы. От кудрявого и дружелюбного соулмейта Шизуне исходит плотная волна неприязни. Оба не демонстрируют ее явно, но соулмейт интересуется неоднозначным тоном, как Шисуи добрался. Шисуи забирает у Шизуне куртку, чтобы повесить ее, и расстегивает свою, небрежно добавляет что-то о долгожданной семейной встрече. Сакура и Ино переглядываются. Шизуне, приложившая ладонь к нижней части лица, молча закрывает глаза и качает головой. Вид у нее такой, будто ей не повредит поесть, поспать и не думать о парикмахерах и волнениях. — Люди, — шепотом говорит Ино. Люди, кивает Сакура. Шизуне едва заметно пожимает плечами и просачивается между Учихами. Сначала теплый запах и деликатное прикосновение получает Сакура, а потом и Ино. Уже втроем они кучкуются на кухне, где стоит подавляющий все запахи, кроме себя, кофе. Роши, недавно вертевшийся в ногах, с хрустом подъедает корм из маленькой черной миски. Если приход Ино он предугадывает, то на Шизуне, видимо, его кошачья предсказательная железа не срабатывает. — Привет, Шизуне, — отстранившийся от плиты Изуна улыбается добродушно. — Не замерзла? — Привет, Изуна. Пока нет, но ночь обещают холодной, — размеренно и легко отвечает ему Шизуне. — М-м, кофе… А чая нет? — Есть, конечно. Мадара бы нас без чая не оставил, — с тонкой насмешкой говорит. Изуна и кивает на стоящий рядом с плитой запотевший изнутри чайничек. В нем томится янтарная вода и тонкий темный слой листьев на дне. — Какой он с ней вежливый, — шепчет с возмущением Ино, ткнувшись Сакуре в висок лбом, и приобнимает. — Ты посмотри на него!.. Явно замечающий это перешептывание Изуна улыбается Ино, поправив очки прикосновением пальца. У Сакуры есть идеи, почему он с ней вежлив. Например, Шизуне не собирается с ним спорить или неприятно шутить… Во всяком случае, пока. Что она знает о том, какими могут быть подруги в гневе, если только сегодня узнает многое о себе? Повернувшаяся к ним Шизуне смотрит на Сакуру, потом Ино так внимательно, что проступают мурашки. Цепкие черные глаза ее не подводят, она замечает: не все в порядке. Она подкатывает широкие рукава свитера, из-под которых торчат белые рукава рубашки, приподнимает кисти рук и брови одноврменно. Получается это у нее изящно. Завороженная этим Сакура пропускает возможность ответить: я так сильно скандалила, мне так из-за этого неприятно. — Я соулмейта нашла, — признается Ино шепотом и наклоняется в сторону Шизуне. — Потом расскажу, ладно? Шизуне смотрит на Изуну, потом на Ино. Неуверенно приоткрывает рот. Снова смотрит на Изуну… — Нет, не он, — Ино возмущенно пихает ее локтем, — ты не поверишь! Брат Тобирамы. Мадара, заходя на кухню, говорит что-то, что вызывает у Шисуи неприятный смешок. До этого почти не видевшая Шисуи таким Сакура отвлекается от подруг. Соулмейт Шизуне легко щурящий левый глаз и удерживающий на лице остро-дружелюбную улыбку, кажется незнакомым. Хотя, что она о нем знает? Изуна передает чашку с кофе Ино через Сакуру, а потом и ей самой. Ждущая, что через нее передадут и чашку Шизуне, Сакура с удивлением смотрит, как это делает Шисуи. Ему ради этого приходится обойти стол. Поблагодарившая его соулмейтка смотрит исключительно насквозь, а в ее тоне проскальзывает что-то неосязаемое, но очень прохладное. Сакура привыкает к температуре пола, но сейчас кажется, что он подмерзает прямо под ступнями. Шисуи из-за этого застывает на мгновение, чтобы медленно и сдержанно выдохнуть через нос. Он поддергивает рукава большого зеленого свитера, чтобы они собрались складками на локтях, и скрещивает руки на груди. Взъерошенные после шапки волосы он даже не приглаживает — они так и пушатся… По его напряженному лицу Сакура считывает: он тоже на пределе. — Вообще-то, — прокашливается Ино и смело смотрит через всю комнату на Мадару, — мы тут ради обсуждения. Нет, этот взгляд не узнать сложно. Подруга собирается получить все, что захочет. Мадара наклоняет голову, внимательно прищуривается со снисходительной усмешкой. Да, он не выглядит полным бодрости, но, похоже, стоит кому-то на него напасть — и Мадара стряхивает с себя прошедший день и держит удар. — Рад, что ты вспомнила, — он складывает руки на груди. — Я не совсем понимаю, что знание тебе даст… Чтобы быть рядом, но не между, Сакура устраивается на подоконнике. Там можно поджать ноги к груди и наблюдать в безопасности. Рядом с ней садится Шизуне, свешивая ноги. Она в этот раз закутана в несколько однотонных слоев теплой одежды: широкий свитер, под ним светлая рубашка, не заправленная в штаны и торчащая уголками, прямые и свободные брюки. Из-под штанин торчат маленькие ступни в ярко-желтых носках. Вот у кого не будет мурашек от заледеневшего пола… Рядом с бедром Шизуне ставит серую чашку, к боку которой прикладывает ладонь. Если Сакура с Шизуне предпочитают подоконник, то Ино не боится быть в центре внимания — она предпочитает стул. Скрестить ноги и смотреть на Мадару, подняв острый подбородок, у нее получается чудесно. Только Мадара — Сакура уверена — от этого совсем не теряется. — Раз ты и Тобирама за нас уже все решили, — Ино разводит руками. — Мы хотя бы… о, знать, что за план, например?.. Выслушавший ее Мадара наклоняет голову. У него птичий прищур, от которого по рукам и ногам бегут мурашки. Растирая шершавые предплечья, Сакура решает: в следующий раз попробует надеть носки. Если и с ними будет так температурно непредсказуемо… Мадара замирает напротив, так, чтобы между ним и Ино был стол. Неподалеку от него останавливается Шисуи, прислонившись спиной к рабочей столешнице, смотрит оценивающе. Изуна прикрывает собой холодильник и собирается наслаждаться общением. Так получается, что Ино оказывается в треугольнике… в повисшей тишине это отчетливо ощутимо. Подумав о несправедливости, Сакура сползает с подоконника, чтобы встать рядом с подругой и погладить ее по плечу. Стула и чашки с кофе, дымящейся и нетронутой, для полноценного барьера не хватит. Тут же запрокинувшая голову Ино улыбается самоуверенно. — Вы, может быть, нас задвинули, — добавляет Шизуне, которая с подоконника не встает. — Но Ино права. Что вы вообще собираетесь делать? И почему вы, — ее тон становится мягче и бархатней, — думаете, что с вами, — она снова акцентирует, — мы будем в опасности? У Шисуи дергается кадык. Неизвестно, куда смотрит Шизуне, но ее соулмейт точно смотрит на нее и не мигает. — Я для тебя не авторитет, — он опускает подбородок и ставит ударение на каждом слове, используя такой же низкий тон, — но уточни у Мадары: что такое человеческий фактор и стечение обстоятельств! И это Шисуи с Шизуне, которые предпочитают обращаться друг с другом очень тактично и заботливо? Ну, да, именно так, Шисуи по-другому это и не обосновывает. Изуна покашливает в кулак, демонстративно смотря в пол. Шисуи кидает на него опасный острый взгляд. — Все просто. Заходим в гости и проводим беседу, — Мадара делает небрежный жест кистью, но смотрит не на Шизуне или на Ино. На Сакуру. — Я сказал Шисуи, а Тобирама… пропустим эту часть. Вот и всё. У нас действительно прекрасный кофе — бариста все-таки член семьи. Но собираться ради кофе Изуны после рабочего дня… Все в Сакуре разогревается. Для соулмейта это момент насмешки. Но не для них! Усталость становится менее заметной, как пенка с кофе, если на нее подуть. Ладони болят, но Сакура все равно сжимает кулаки. Хватит иронии, сарказма и болезненных выпадов на сегодня. Даже если очень хочется. Хватит быть похожей. Она облизывается, ощущая привкус крови. Треснувшая кожица снова расходится. Ноющая и усиливающаяся боль слегка остужает голову. Заметив, что Мадара не отводит взгляда, Сакура быстро моргает и пытается найти что-нибудь, стоящее внимания. Например, то, как у Изуны торчит вихор прямо на виске… — Беседу? — Ино уточняет с горловым смешком, запрокинув голову еще выше, и говорит в потолок. — Серьезно? Это все? — Нет. Но остальное тебе лучше спросить у Тобирамы, — отвечает ей Мадара с неприятной усмешкой. Чувствуя, как плечи подруги напрягаются, Сакура аккуратно поглаживает Ино. Под руками приятно шуршит шерстяная ткань, и сосредоточение на этом ощущении помогает ей отвлечься от собственных мыслей. — В каком смысле беседа? — Шизуне выплывает с другой стороны стула Ино. Несмотря на характерную тактичность, сейчас подруга демонстрирует, насколько может быть ощущение обманчивым. Переглянувшийся с Мадарой Шисуи морщит нос. На секунду Сакура замечает в чертах соулмейта подруги ту семейную жестокость, которая легко укрывается за красивыми лицами. — В переносном, — Шисуи отвечает терпеливо, как если бы еще не обсуждал это с соулмейткой. Хочется поморщиться, закатить глаза, как Изуна, и вздохнуть одновременно. Можно подумать, это тот ответ, который поможет успокоиться! У Сакуры нет надежд, но Шисуи мог бы… сгладить ситуацию, как часто делает Шизуне, например? — Мы собрались после тяжелого трудового дня, — с чувством артикулирует Ино и вежливо кивает Изуне, — чтобы еще и… — Вы пришли, чтобы кого-то обвинить. Ну, и чтобы найти соулмейта, — прерывает ее Мадара, прекративший быть вежливым, но не спокойным. — Ты можешь злиться, но ситуация не изменится, — и взгляд стрелой проходит сквозь Сакуру. — Ино, столько прожила с людьми, но не усвоила: не всегда получаешь то, что хочешь. Странно. До этого у Сакуры складывается впечатление, что Мадара не воспринимает их всерьез. Он и соглашается только для того чтобы она не имела дополнительной причины для злости. Но, похоже, она ошибается либо Ино все-таки добивается своего… Если Мадара повторяет практически теми же словами, что говорит Сакуре, то можно поставить на второе. Либо, если он тоже устает, но не хочет этого показывать, все же первое… — Я прожила с людьми достаточно, — подавшаяся вперед Ино дергает головой, — чтобы в них разбираться. Чтобы от них защищаться — тоже. Гулко вздохнувшая Шизуне придерживает ее за плечо. Так усердно, что костяшки пальцев светлеют, ткань свитера собирается в складки, а Ино дергает левой стороной тела, пытаясь освободиться. — Не расскажешь, как лишилась волос? — приподнявший брови Мадара не выглядит впечатленным Вдох становится тяжелым. В груди стреляет множество крохотных искр, как брызг от масла… Как можно говорить такое, зная, что произошло? — Так я виновата, что на меня напали? — Ино становится настолько выразительной, что не нужно видеть ее лица, чтобы узнать ядовитое предупреждение. Нужно вдохнуть поглубже, чтобы массив воздуха вытеснил из легких горячее и взрывное. Жуткий лязг, темнота и визгливый смех — вот что она вынуждена вспоминать, потому что не может защититься. Но разве она в этом виновата? Или Ино? Кто из них выбирает быть… нет, неужели… Сакура углубляет вдох, потому что не может справиться с мыслью: соулмейт обвиняет тех, кому сделали больно, а не тех, кто сделал больно. Она снова надавливает на ранку на губе. Посмотревший поверх головы Ино Мадара выискивает что-то на ее ставшим горячим лице, как с подсказкой упирается взглядом ей в губы, потом в глаза. Опустившая голову, чтобы посмотреть на плечо Ино, Сакура не может выдохнуть от обиды. — Нет, но как ты защитилась? — Мадара предлагает Ино поделиться. — Ты можешь за себя постоять, так? Многолетний опыт есть? Часто имела дело с нападениями? Я имею в виду настоящие. Ты, несколько громил, ограниченное пространство. Часто? Нет? Я часто. Поверь мне, на одном самомнении не выберешься. Снова потрескивает и стреляет. Тело действует быстрее разума — Сакура, вспыхнув, вздергивает подбородок. Нападение на Ино задевает ее слишком сильно. Может, потому, что и это Мадара уже ей говорил. Даже если не так жестоко. У соулмейта, которого она видит до мельчайших подробностей, небрежно приподняты брови. Он держит руки в карманах штанов и больше не выглядит усталым. Соулмейт говорит не с ней, но будто отвечает на ее невысказанные и только что придуманные аргументы. — Ну, несколько громил будут на моей стороне, — с легкостью находится Ино, чем сразу вызывает у Шизуне смешок. К сожалению, это не тот аргумент… — Ино, твой опыт — не общий, а частный, — Шисуи, до этого следящий за тем, как идет разговор, все-таки вмешивается. — Бери ответственность за себя. У Шизуне и Сакуры такого опыта нет. Не подначивай. Не надо тащить за собой. Это неприятно и для тебя, и для меня, но Мадара прав, — он чуть наклоняет голову в сторону старшего. В его тоне нет остроты или насмешки, а сам соулмейт Шизуне не производит такого же впечатления, как Мадара. Нет опасных взглядов, нет ощущения давления, нет и ощущения, что он может напасть. Около его ног трется уже поевший Роши, и Шисуи еще пару минут назад косится на него с умилением. Сакура не считает Шисуи похожим на Мадару. Но общее у них все-таки есть. Оба легко вскрывают то, что люди предпочли бы не слышать, и говорят об этом прямо. Разница в том, что Шисуи не использует это как брешь для насмешки. — Шисуи занимался с нами. Потом ушел, но навык запылился, а не исчез, — Изуна, который до этого выглядит довольным и наблюдающим, становится серьезнее. — Он прав. Прекрасно, что вы не хотите быть дамами в беде… — Выражение дамы в беде, — Ино ловко заполняет повисшую паузу иронией, — спасибо за сравнение, Изуна, не к месту. Слов нет, насколько Сакура ей сейчас гордится. Потому что очевидно, что из такой ловушки вывернуться сложно. Но Ино, которая берет голос и несет его с энтузиазмом, справляется прекрасно. Конечно, это никак не убедит в полезности предложения взять их с собой… Но как приятно, как же приятно понимать, что Изуна наталкивается на кого-то, кто умеет ему отвечать! Отвечая Изуне, Ино отвечает и Мадаре. Вот, кстати, кто берет паузу. Из-под ресниц Сакура рассматривает соулмейта, видя, как тот углубляет дыхание. Предчувствие нехорошее… Шисуи приподнимает лицо к потолку, чтобы вздохнуть. — Спасибо за заботу, — серьезно сообщает Шизуне, перебив только открывшего рот соулмейта, — но ее чересчур, Изуна. Не будем сходить с темы. Действительно, только навестить, поговорить и — если что — избить? Это ваша стратегия? Мы это и сами можем, дайте полгода. И волосы отрастут, и через бедро научимся перекидывать. Я думала, что вы… что… Сакура кивает, демонстративно смотря Мадаре в лицо. Тот практически не реагирует, только взгляд становится пронзительней. Так и не начавший Шисуи устало покачивает головой, снова подняв лицо к потолку. — Без обид, Шизуне, — Изуна, приподняв ладони, лениво ими разводит, — но начистоту: свойства волос, сталкерство, нападения, попытка убийства, — его голос выделяет последнее ледяным тоном. — Это что, совпадения? — Только не снова… — иронично тянет Ино. И с ней сложно не согласиться — только не сно-ова! — От кого-то они узнают, — соглашается с ним вдруг Шизуне, — но не от нас. Это просто глупо! Справиться с эмоциями сложно. Сакура и не пытается: нагнувшись в сторону Шизуне, поглаживает ее по плечу, как раньше это делала с Ино. — Вот именно! — добавляет она, чтобы посмотреть на Изуну возмущенно. — Кто, думаешь, из нас это делает? Ино? Они нападают на меня, но я тогда ее еще не знала! Шизуне? На нее нападают дважды! Я? Но на Шизуне нападают, когда мы еще не знакомы! Сколько раз повторять? Поймавший ее взгляд Мадара смотрит откровенно и пронзительно, так, что кожу покалывает. Вскинувшая подбородок Сакура приподнимает руки Изуны же ленивым и показательным жестом. Приподнимает брови. Прищур соулмейта удовлетворяет: Мадара принимает это за выпад. — Это необязательно… — Шисуи говорит это на шумном выдохе, но успевает. — Нет-нет, нет! — выступает Изуна и плавно оттекает от холодильника, прикрывая двоюродного брата плечом. — Еще раз начистоту… — оборачивается на Шисуи. — Твою Шизуне я ни в чем не подозреваю. Так, заранее, так что не пинайся. — Вот еще не хватало, — иронично поддевает Шизуне и приобнимает Ино за плечи, коснувшись руки Сакуры своей. — А кого подозреваешь? — Да, действительно, — фыркает Ино. До этого молчавший, но ловко подстроивший вектор беседы Мадара с такой же иронией поднимает брови. Несмотря на это Сакура все равно опознает: напряженная челюсть, готовность усмехнуться или оскалиться, выжидающий оценивающий взгляд. Его врасплох не застать. Самое обидное — она знает, что дальше скажет Изуна. Ведь Мадара уже это говорил. — О, ну, давай, — Ино выпрямляется, чтобы откинуться на спинку стула с гордо поднятым подбородком. — Обвини во всем меня… Как она вообще может к этому так спокойно относиться? — Обвинять я не могу, Ино. Это просто гипотеза… — младший из Учих дипломатично наклоняет голову в сторону Ино. — Только гипотеза. Доказательств у меня нет… Если Сакура что-то и понимает в общении с ним, то вот такие мягкие моменты — подготовка к чему-нибудь раздражающему. — Эту часть можно пропустить, — раздраженно подает голос Шисуи, который не соглашается стоять сзади и молчать. — Мы все знаем, кого ты тут подозреваешь. Давайте к сути. Громкий мряв, изданный Роши, будто поддерживает сказанное. Изуна смотрит на него недоверчиво и почти обиженно. — Без обид, это все еще гипотеза, — он скрещивает руки на груди и сбить себя с темы не дает даже Роши. — Ино, ты тут давно, но взлететь могла. Узнать, что кто-то спускается, как-то проследить — ну, как-то вы там же общаетесь? Ты же тратишь свои волосы на… на документы, так? Но жить проще на сто процентов ведь не стало. Для жизни многое нужно. А если есть такой старт-ап… Можно воспользоваться и потом просто больше всех возмущаться, — последнюю фразу сообщает с улыбкой. От Шизуне слышится: «Ками-сама, он серьезно… Не надоело?» — и Сакура с ней согласна. Даже Шисуи, который слушает это со сдвинутыми к переносице бровями, закатывает глаза. В нейтралитете удачно обосновывается Мадара, наблюдающий почти со скукой. Сама Сакура не знает, как можно в такой ситуации скучать! Даже слов нет, чтобы выказать всю бездну возмущения, которая образовывается в голове… — Не стесняйся, — Ино фыркает, — что-нибудь еще начистоту? «Как-то» — твоя логическая цепочка! Если бы я навестила остальных, об этом знали бы все. На небо мало кто возвращается! О, я знаю, что для нас волосы! Может, у вас в порядке вещей… а, нет, почему «может»? У вас нормально нажиться на чьей-нибудь слабости! Не у нас! Внезапно Шисуи замирает с таким выражением лица, которое бывает иногда у его старшего двоюродного брата. Так смотрят в пустоту, от навалившейся усталости и когда накатывает внезапная мысль. Только переплавившая возмущение в слова Сакура теряет их, наблюдая, как у Шисуи сходятся брови на переносице. Он что-то… придумал? Лучше бы ему придумать что-нибудь, не обвиняющее Ино. — Если я не прав, — Изуна тщательно контролирует громкость голоса и не повышает его ни на тон, — все пройдет, как и запланировано. Я принесу извинения и буду до конца жизни стыдиться. — Отличный план! — Ино с хлопком складывает ладони. — Но подыгрывать не стану. Знаешь, меня обвинить проще всего!.. Фигура Шисуи покачивается, когда он поворачивается к Мадаре. Братья недолго смотрят друг на друга с одинаково непроницаемыми лицами. Сакура в каком-то смысле их понимает — что-то царапает внимание и ей. — Необязательно девушка… — медленно, поэтому отчетливо и пугающе замечает Шисуи. Температура понижается. Сакура чувствует, какой ошибкой было не надеть носки — ступни леденеют. Два слова — и всколыхивается целое море из обрывочных мыслей. Мадара вынимает руки из карманов, чтобы сложить их на груди. — Со-ул-мейт… — из его голоса исчезает и насмешка, и ирония, он становится серьезным. — Соулмейт. Как ты, говоришь, зовут твою подругу? Соулмейт тоже мог… или не соулмейт. Замершая Ино подается вперед, чтобы опереться ладонями о край стола, и чудом не задевает чашку. — Ками-сама… — шепчет Шизуне, и когда Сакура смотрит на ее профиль, та прикусывает губу. — Это… это вообще-то… имеет смысл? В этот раз Шисуи смотрит на нее с нескрываемой тревогой и не удерживается на противоположной стороне — медленно, но решительно подходит. Все-таки, им есть, чему поучиться у них, думает Сакура с горечью, имея в виду и себя. Приобнявшая соулмейта Шизуне опирается лбом об его грудь и изнеможденно закрывает глаза. — Что значит «не соулмейт»? — Ино наклоняет голову и покачивается, как и Сакура, на передних ножках стола. Вообще-то это многое значит. И смысл есть. Потому что сложно поверить, что кто-то с неба соглашается так подставить других. Люди могут судить по себе, но Изуне хочется подавить Ино, а Мадара пристрастен, потому что Ино не доверяет… между прочим, стоило бы. Холод распространяется по всему телу. Сакура медленно моргает. Невесомое ощущение мокрого обесцветившегося шелка в руке, толчков крови и свиста ветра отпечатывается на внутренней стороне век. Не Мадаре в чем-то обвинять Ино. Но он и не пытается — он перекладывает это на Изуну. Задрожавшие губы она поджимает, чтобы не выдать себя и не дать соулмейту повода. Его взгляд — в который раз становится понятно, что такое чувствовать на себе чей-то взгляд — жжет кожу. Мадара легко поступит, как Шисуи. Этого не хочется. Сейчас ей не повредит способность мыслить здраво. Стоит коже получить прикосновение от Мадары, и становится слишком… слишком. Мысли в такие моменты раздваиваются. На построение цепочки придется потратить больше сил, чем есть. Не ее соулмейт в этом замешан… Сакура не может об этом подумать даже в шутку. Нет. Не он, да и не сходится… на нее нападают спустя минут… сколько проходит после того, как он пожимает ей руку? Это как представить в роли предательницы — Ино. Удивительно, как ей вообще приходит такое в голову. Обводить контуры пальцев и дышать сейчас — это дать соулмейту еще один повод нарушить баланс. Уж с этим она справится. В конце концов, это он говорит, что однажды получится. Сложно чувствовать благодарность — ее почти забивает собой обида, но от отголосков никуда не денешься. Мадара говорит ей то, что стоит услышать: она сможет справляться сама. Сакура решает: самое время. — Тобирама? — с сомнением спрашивает Шисуи, смотря на старшего брата. Шизуне из-под его руки вздыхает и отстраняется. Ино подозрительно молчит. Внезапно представить, что она скажет или о чем думает, оказывается невозможно. Сакура даже не видит ее выражения лица — только задумчивый профиль сверху вниз… — Нет, он бы в таком не пачкался. Даже потенциальной опасности для своей девушки не допустил бы, — Мадара качает головой и рассеянно похлопывает себя по карману на бедре. Заметив действие, он с раздраженным вздохом снова складывает руки на груди. — Да, его обвинить будет посложнее, — ехидно колет Ино и принимает расслабленную позу. Изуна тонко ей улыбается. — Вообще-то… — Мадара прищуривается, — необязательно он. Я помню, у тебя есть подруга… Почему ему всегда хочется найти виноватых среди них. — Да, я уже говорила, — перебившая его Ино раздраженно вздыхает. — Она ничего не знает! Мадара наклоняет голову, чтобы посмотреть пронзительно. — Точнее, ты ничего ей не рассказывала, — поправляет он с мягкой настойчивостью, сквозь которую просвечивает снисходительность. — Но если она узнает без тебя? Допустим… — он пропускает паузу, чтобы взять давно забытую чашку с чаем, — ссорится с соулмейтом. Возвращается к вам. Рассказывает, что больше с ним быть не может. И ваша Чиё, помогающая девушкам без соулмейта, рассказывает ей о свойстве волос… До этого внимательное лицо Шисуи пустеет. — Для нее проще было связаться с Ино, — вступается он, приподняв ладонь. — Ино вжилась, у нее есть опыт и знакомые. Зачем возвращаться? Она знает, если вернется — будет больно и ей, и ее соулмейту. Только если не хочет сделать назло. Да, может быть. Но и все-таки… К кому она пойдет: к Ино, которая обязательно поможет подруге, — Шисуи переводит взгляд на Ино, — или вернется без уверенности в помощи? Встретившая историю Ханаби с неприкрытым возмущением Сакура решает не вносить поправку: назло очень даже можно. Очевидно, что со стороны человека, конечно же… да, у нее самой бывали такие желания, но разве она им следовала?.. Кто бы из них на такое пошел? В чем-то они все же лучше людей. А, ну… Ино же получает соулмейта… Представив, Сакура передергивает плечами. В любом случае, что бы она ни сказала об этом, Изуна и Мадара смогут это легко вывернуть в свою пользу. — У тебя всегда были проблемы с солидарностью, — замечает Изуна в сторону и наклоняется, чтобы взять Роши на руки. Роши ловко уходит из-под захвата и трусит к Шисуи, чтобы снова обтереться об его ноги. Изуна невозмутимо выпрямляется, делая вид, что ничего не произошло. Мелочно, но Сакура удовлетворена. — Нам нужны не очевидные, — Шисуи пропарывает Изуну бритвенным взглядом исподлобья, — а рабочие гипотезы. Домыслы и передергивания оставь при себе. Что-нибудь еще? Сакура потрясенно смотрит на Шисуи, как будто видит его впервые. У Изуны тоже отнимается дар речи, только непонятно: от потрясения или от перенесенной наглости? Он, поправив очки, поднимает уголки губ и почти отвечает… Но Ино успевает первой. — Спасибо, Шисуи, хоть кто-то тут думает головой, а не эго! — Ино поворачивается и кивает. Шисуи смотрит на нее мельком — тут же опускает взгляд на Шизуне. Она со вздохом опирается об него и прижимается к груди не лбом, а щекой. Изуна, так и не взявший слово, крепко сжимает губы. По нему видно, что это он запомнил. И раз уж о памяти… Есть еще один вопрос, который Сакура удерживает в себе. Вопрос: «вы же с Мацури не общаетесь». Есть, как минимум, две причины не упоминать и это. Она все еще считает, что они лучше людей в этом моменте. Также сейчас совсем не тот случай, чтобы усомниться. Мадара сочтет это за аргумент в сторону его теории. Когда внутри приятно покалывает, Сакура гордо отмечает — уместность! — Человеческий фактор и стечение обстоятельств, — Изуна поднимает брови в ироничной манере. — Может, стоит спросить у твоей подруги… — Давайте не перекладывать ответственность, — предлагает Шизуне, которая достаточно долго слушает. — Ты не можешь утверждать, что виноваты мы. Тебе не нравится Ино, но это ее виноватой не делает. Если не мы, то следующие по очереди — это вы. Мадара наклоняет голову и щурится на Шизуне так, что на ее месте Сакура бы напряглась. Подруга только отстраняется от соулмейта, выпрямляется и скрещивает руки на груди. В профиль она кажется очень подходящей семейству Учиха — без ответа не оставит. — Перекладывать ответственность… — тянет Изуна. — Мы? — Шисуи смотрит на нее так, будто она его толкает. — «Мы» — это собирательное понятие. Я, — Шизуне делает акцент мягким и бархатным тоном, — никого не обвиняю. Кроме тебя, Шисуи, и тебя, Мадара, есть еще люди. Может, соулмейт Мацури — Ино, это только вариант. Может, кто-то еще, кого мы не знаем. Будем обвинять друг друга сейчас — проще нам не станет. В повисшей тишине несколько хлопков Ино кажутся очень уместными. Даже мурашки выступают. Поразительно, как у подруг получается держать удар. Сакура прижимается боком к плечу Ино, и та, запрокинув голову в который раз, солнечно улыбается. — Все будет хорошо, — обещает она и крепко обнимает Сакуру за талию. — И, если дело в нас или в вас, — с осязаемой иронией в голосе добавляет Ино, — все пойдет не так. Может быть, я даже не против понаблюдать со стороны. Нет, она против. Холодный блеск голубых глаз не спутать с дружелюбным интересом. Ино держит лицо — дает диалогу кончиться. У Сакуры нет надежды, что они действительно пойдут все вместе. Но… но Ино роняет небрежно согласие, и хочется опустить голову. Такое ощущение, что все внутри расползается, а остается только бессмысленная и гулкая пустота. На что она вообще наделась? — А если что-то и правда пойдет не так? — на Шизуне слова Ино действуют совсем не успокаивающе. — Не будем спойлерить, — предлагает Мадара, но по тону становится понятно — это не подлежит обсуждению. — У них команда мечты, — Изуна выступает с братом почти в одно и то же время. — Шисуи за ними присмотрит. — Изуна, пей кофе, остывает, — Шисуи становится вполоборота, чтобы и придерживать за плечи Шизуне, и смотреть на Изуну в упор. — Спасибо за твою заботу. Младший из Учих замирает с приподнятыми бровями. По его переносице медленно съезжает тонкая золотистая оправа. Острый прищур Мадары, последовавший за этим, Шисуи никак не тревожит. — После того, как вы поговорите с ними, — Ино сгибает указательные и средние пальцы, — они просто возьмут и прекратят. А мы сделаем вид, что так быть и должно. А можно спойлер: это иметь смысл вообще будет? Поддерживающая этот вопрос Сакура перенятой у соулмейта манерой приподнимает бровь. — Почему «просто». С нами будет Тобирама, — Шисуи успевает раньше братьев и кривит края губ, когда замечает, что Изуну перекашивает. Смотрящая на них Шизуне хмурится, переводит взгляд на Ино, молча качает головой. — Мы за ним присмотрим, — соглашается Мадара и снова нащупывает рукой карман штанов. — Это будет иметь смысл. Иначе мы бы этим не занимались. Сложно представить, что под взглядом Ино кто-то способен со скучающим видом достать сигареты… Сакура смотрит на нее в профиль, но и так морозится. Подобравшийся к окну Мадара методично пододвигает к себе пепельницу, будто находится в комнате один. — Если он тебя достанет, — шепотом, но таким, который легко услышать, предлагает Ино, когда подтягивает Сакуру к себе за талию, — у меня есть второй халат и одеяло. Шисуи покашливает, косясь на Мадару. Соулмейт все с той же невозмутимостью тянется к ручке окна. Но так и не открывает. Недовольно посматривает на ноги Сакуры и с беззвучным выдохом опускает руку. — Прекращай переманивать, — предупреждает ее Изуна, прищурившийся и насмешливый. — Сакура не твоя соулмейтка. — И очень жаль, — тут же находится Ино и запрокидывает голову, чтобы посмотреть Сакуре в лицо. — Ты была бы лучшей соулмейткой в мире. Если это попытка задеть Мадару, то она проваливается. Соулмейт молча убирает сигарету в пачку. — Ты бы тоже, — Ино легко вспоминает о том, что подруги у нее две, и поворачивается к Шизуне. — Но тебя не переманишь. Но если захочешь, я найду третий халат. Моргнувшая несколько раз Шизуне со смешком качает головой. — Тогда если что — приходи со своим! — победно припечатывает Ино таким самодовольным тоном, что у Изуны дергается бровь. Лучше такая мстительность, чем та жуткая злость, которую Сакура наблюдает у подруги в начале. Интересно, как сама Сакура выглядит, когда злится… эту мысль приходится сразу отогнать. Вряд ли это так же эффектно. — Появится у меня такая соулмейтка — не дам вам познакомиться, — Изуна решает восстановить баланс сил и съязвить: — Вы с Хаширамой неприятно похожи. Все время пытаетесь у Мадары кого-то увести… Сакура обнимает подругу за плечи, не зная, попытка ли это успокоить или придержать. — Я не животное, чтобы меня уводить, — вмешивается она и надеется, что Ино чуть-чуть выдохнет. Внимательно посмотревший на нее Мадара поводит подбородком. — Мы же соулме-ейты… не всем соулмейтам быть противоположностями, — сладко отвечает Ино. — А то, что увести получается… а почему получается? Когда накал спадает, хочется верить, что будет проще. Но не становится. Шизуне прихватывает Ино за локоть, когда виснет тишина. До этого Мадара, так и не отошедший от окна, смотрит только на Сакуру. У нее кожа из-за этого горит. — С обаянием Хаширамы сложно справиться, — соулмейт прищуривается на Ино, поигрывая блестящей пачкой сигарет в ладони. — Скоро поймешь, почему получается… Поразительно, но Изуна это делает — возвращает толчок. По-другому, просто бросает в брата чем-то… Поймавший маленькую пластинку у лица Мадара приподнимает брови. Это зажигалка? — У меня есть, — он подкидывает пачку небрежным движением и ловит ее двумя пальцами, — но спасибо. Шисуи с выдохом смотрит в потолок и качает головой. Пушистые кудрявые волосы пружинисто подпрыгивают в такт. Наблюдающая за ним Шизуне пытается спрятать улыбку, поджимая губы. Громкий смешок Ино бередит повисшее напряжение, но не разбивает, а только делает хуже. — В общем, потом выясните, кто волнуется за Сакуру больше, — Изуна, которого это очевидно выводит, закатывает глаза. — Назначьте друг другу время и спорьте сколько угодно. Сейчас давайте к делу. Выяснили, что хотели? Нет. Выясните, когда Мадара и Шисуи с Тобирамой разберутся. Увиделись? Увиделись. Даже склоку развели. Что-нибудь еще? Может, нам тут ринг устроить? — Удивительно, но я согласен, — спокойно говорит Шисуи, а когда на него возмущенно смотрит Сакура, с усмешкой поясняет: — Не на ринг. Обсуждение и скандал были… уже поздно. Стоящая рядом Шизуне иронично приподнимает бровь. Шисуи то ли делает вид, то ли действительно не замечает. Во всяком случае, от него исходят волны умиротворения. — Сложно поспорить, — кивает Ино так, будто не ей предлагают уйти. — Изуна, спасибо за кофе. Кофе она так и не пробует. Нетронутая чашка давно остывает. Если Изуна и оказывается этим оскорблен, он не показывает. Вежливость, идеальнее которой только холодная и зыбкая в своей безвредности вежливость Мадары, на Ино не действует. Она обнимает Сакуру так, что не хочется отпускать. Когда Шизуне и Ино уйдут, ей придется остаться с Мадарой и справляться с совестью. Нет, она способна на это. В конце концов, ей нужно научиться еще и этому. Но момент хочется отложить до покалывания в груди. — Если он применит силу, — Ино смотрит на нее всерьез и очень внимательно, ни тени, что это шутка, — беги ко мне. Соулмейт не выходит их провожать — остается на кухне. А Изуна, перебрасывающийся с Шисуи вежливыми колкостями, пока Шизуне заправляет концы шарфа под сам шарф, их не слышит. — Ты слишком волнуешься, — только и может сказать Сакура, которой становится очень не по себе. — Он так не сделает. Ино только вздыхает, всем видом показывая, как она в это верит. Тонкие щупальца холодка раздражают позвоночник. Если подруга думает о Мадаре вот так, она… нет, она не может быть права. Это неприятно. Но Сакура думает, что у Ино есть причина для волнений. Она ведь знает Мадару гораздо хуже и не знает, что он сегодня не отвечает на ее крик ничем. Ни подобным, ни чем-нибудь тяжелее. Конечно, он не удерживается — тоже больно, тоже неприятно. Но то, на что намекает Ино… — Ты меня услышала, — она крепко сжимает ее плечо, выбивая из размышлений. — Ты будешь в порядке? — Сакура аккуратно берет ее ладонь и опускает вниз. — У тебя же… теперь тоже есть соулмейт. Подруга качает головой. Что-то в ее взгляде очень Сакуре не нравится. Если на братьев Учиха она смотрит с попеременным льдом, иронией и сарказмом, то сейчас, смотря в никуда, Ино кажется подозрительно расчетливой… — Я это решу, — обещает Ино, будто говорит о проблеме, а не о человеке. — Помни, что я тебе сказала. Приходится кивнуть, чтобы прекратить разговор. Несложно понять ее волнение. Сакура сама волнуется за нее так, что ждет с нетерпением звонка или сообщения: все в порядке. Ей неважно, что выберет Ино. Главное, чтобы она выбрала себя, вариант, где ей больше не придется бороться с приручением. Тобирама… да, сложно представить, какой их ждет разговор. Если Ино вообще захочет с ним говорить. Когда все уходят, Сакура опирается на подоконник без сил. На белом пластике все еще стоит кружка с остывшим чаем. Он слегка темнеет, но пахнет все так же приятно… Сакура вертит кружку за ручку, чтобы та с шорохом выписывала круги. За стеклом холодно. Она оставляет чашку в покое и прижимается лбом к стеклу, смотрит вниз, на выходящие из подъезда фигуры. Светлая фигура Ино быстро шагает в сторону остановки. Как так получилось?.. Мадара встает плечом к плечу с ней. Прослеживает внизу движение. К ним не присоединяется Изуна. Слышен хлопок двери в его комнату и сдавленное возмущение, которое он кому-то высказывает. — Я ждал от твоей Ино чего угодно, но не… не Хаширамы в соулмейтах, — говорит он, вертя в пальцах пачку сигарет, и не отрывает взгляд от стекла. Сакура не отвечает. Она помнит напуганную подругу в тот момент, когда Хаширама берет ее ладонь в две своих, и это говорит лучше всяких слов. Ино не знает, что делать. Как бы она ни обещала, что все будет хорошо… Теперь очередь Сакуры поддерживать ее. — Изуна неправ, это не Ино, — сообщает она, чтобы сменить тему. — Кто угодно, но не она. Чей-то соулмейт подходит больше. Как бы дико это не звучало. Не всем попадаются такие Шисуи. Ну, и похожие на Мадару. При всех его… да, при всех его действиях. Он бывает разным, от неприятного и едва выносимого до внимательного и поддерживающего. Во рту кислый привкус — так Сакура определяет вину. От этого хочется отвлечься хотя бы на минуту. Теплый желтый свет греет ей плечи, но снаружи люди кутаются в одежду. Сакура всматривается в движение с высоты и не может поверить, что где-то среди людей есть та девушка. Такая же, как и остальные, улыбающаяся на фото, наверняка смеющаяся и с кем-то добрая. Неужели можно быть и такой, и такой? — Может, и знакомый или знакомая соулмейта. Родные. Друзья. Не зря же, когда человека убивают, в первую очередь подозревают ближний круг, — Мадара вертит в пальцах зажигалку, красную матовую полоску. — Узнаем, когда разберемся. — Ближний круг? — переспрашивает Сакура, повернувшись к нему и округлив глаза. — Ты… ты серьезно? Но почему? Разве… должно же быть наоборот! Как можно убить близкого? Ты же наверняка бы не смог! Мурашки, от которых хочется съежиться, делает кожу чувствительными. Поэтому взгляд соулмейта оказывается особенно пронзительным. Сведенные брови на переносице и мелькнувшее разочарование на лице отдается внутри ледяным эхо. — Наверняка? — Мадара тоже поворачивается к ней и наклоняет голову. Небрежный тон его никак не выдает. Что бы он сейчас ни чувствовал, он хоршо это прячет. Если бы не то разочарование, то Сакура не поверила бы, что задела его. Когда он отворачивается, чтобы вытащить сигарету, что-то дергается в животе, нехорошее и холодное, Сакура решает: сейчас. Ей не за кем прятаться, да и не хочется. Локоть Мадары сухой и шершавый. Коснувшаяся его Сакура чувствует, как рот пересыхает. Внимательный и ожидающий взгляд соулмейта испаряет ее уверенность и любые идеи, как начать. В животе снова холодно дергается. Вдохнув, она понимает: не получается. Как сказать, что ей жаль, чтобы он понял — правда жаль? Видимо, пауза длится слишком долго. — Иди в комнату, — предлагает он и приподнимает руку с зажатой между пальцев сигаретой. — Я открою окно. Лицу становится жарко. Сакура вдыхает снова, сжимает его локоть и на выдохе говорит совсем не то, что нужно. — Ты ведь даже не почувствуешь, — и отпускает, чтобы обнять себя руками. — Это я все чувствую. Тебе же не будет больно. У соулмейта меняется выражение лица. Крепко сжавшиеся челюсти и проступившие желваки дают понять: слова были неподходящими. — Я не чувствую? — он спрашивает резко. — Это что, должно меня осчастливить? Думаешь, я… это… Почему это вообще аргумент? Думаешь, мне легче должно стать? Что я не чувствую, когда тебе больно?! Сакура фиксирует раздувшиеся ноздри, ставшее тяжелее дыхание, прожигающий кожу взгляд. Он зол. Мгновенно и даже не осознавая этого, Сакура отшагивает. Мадара следит за этим с таким лицом, что в груди леденеет. Но не так, как было до этого, а серьезно. До новых мурашек. До ощущения, что придется защититься. Усмешка соулмейта пропарывает по живому. Он приподнимает руки, безвольно обрушивает их. — Почему мне должно быть из-за этого легче? — тише и вкрадчивей интересуется он. — Был бы выбор, я бы выбрал чувствовать. Знаешь, почему? Я бы хотел знать, когда тебе больно. Когда ты в опасности тоже. Любой человек, который лю… — оборвавший предложение Мадара шумно выдыхает. — Любой предпочел бы знать. Сакура крупно вздрагивает. Волна ощущений наваливается на нее разом: ногам холодно, она ужасно устала, а от слов Мадары хочется плакать. Чтобы что-то решить, она хотя бы решает не плакать. Непонятно, почему хочется, но внутри все скручивается и скручивается. Надавив на уголок губ, Сакура немного успокаивается. Но соулмейт все понимает неправильно. — Я сам виноват, — он проводит по ней замершим и мерцающим от эмоций взглядом. — Да, я совершил ошибку. Не объяснил вовремя, пошел на поводу — сорвался. Ты до сих пор это помнишь. Это я изменить не могу, как бы ни хотел. Все, что я делаю — пытаюсь это исправить. Но, знаешь, Сакура… ты забываешь обо всем, когда не получаешь, чего хочешь. Он плавным движением щелкает зажигалкой, прикуривает, прихватив сигарету губами и оставив на весу. Потянувшись к окну, соулмейт не открывает форточку — останавливается, встряхивает рукой и упирается ей в подоконник. Посматривает на ноги Сакуры с раздражением. — Нет! — выпаливает она и нарочно подходит, чтобы продемонстрировать: она его не боится, — и это правда. — Я не это имела в виду! Почему… да почему ты такой… такой… Тобирама. Запрокинувший голову Мадара делает глубокий вдох сигаретного дыма, но не открывает окно и долго не выдыхает. Держит внутри и мерзкую белесую муть, и то, что мог бы сказать. — Потому что один раз, — с густым клубом дыма, вытекающим изо рта, говорит соулмейт, — ты уже… да даже не один, Сакура. Знаешь, когда на твою подружку напали… когда меня ударили, могли и не сбежать. А я знаю, что можно сделать с девушкой в таком месте. Ты не думала, что не поможет? Что станет еще хуже? Нет. Хватит. Я больше это обсуждать не хочу. Во мнениях не сойдемся. Одного скандала достаточно. Иди в комнату, я открою окно. Ты босиком. Простудишься. Втянутый им снова дым медленно вытекает из приоткрытых губ. Красиво, считает Сакура, которая не может отвести взгляда. Дым становится полупрозрачным от движения воздуха, но около четко очерченных губ он кажется густым и почти облачным. Если забыть, как он пахнет… — Я не хочу скандал, — Сакура кашляет, взмахнув ладонью у лица, и игнорирует предложение. — Я… я не хочу. Да, ты прав, как и всегда. Знаешь, как это… как… бесит! Она хочет сказать, что это раздражает, но другое слово вылетает само собой. Мадара изгибает бровь, но сказать не успевает. — Ты сильнее — и это тоже… бесит! Я всегда буду хуже, как бы ни старалась… — она задыхается, чтобы попытаться и сдержать слезы обиды. Сложно объяснить. Скорее всего, он и не поймет. Тогда бесполезно рассказывать, что из-за этого она и была такой жестокой. Не потому что ненавидит или напоминает, каким он был. Это было несправедливо, но ей хоть в чем-то хотелось быть правой!.. Как ее тогда раздражает, что соулмейт всегда считает себя умнее и действительно знает лучше. Только это не оправдание. Как ей, небесной жительнице… Чувствуя, что краснеет от стыда, Сакура отводит взгляд. — Ты не хуже. Тебе не хватает опыта, — не дожидается Мадара и устало проводит ладонью по лицу. — И все. Ты не должна быть, как кто-то. Это тебе перенимать у людей не стоит. Иди… — Я хотела, чтобы тебе было больно, — Сакура поднимает подбородок и не дает загнать себя в комнату, не подхватывает скользящее предложение закрыть тему. — Даже если ты все решил сам… я… я не была справедливой. Брови Мадары вздрагивают, а морщинка на переносице углубляется. Соулмейт замирает, забывая про сигарету, которая неспешно тлеет у него между пальцев. Дернувшийся в животе холодный ком вынуждает Сакуру впиться в свои плечи и надавить кончиком языка на трещину в угле губ. Как ей не хочется чувствовать этот взгляд — просвечивающий ее насквозь и выжидающий. — Не скажешь, что тебе нужен кто-то другой? Что я как ребенок? Что жалеешь, что я… — Сакура предлагает ему варианты, действуя наперед, и стойко смотрит в глаза. — Нет, — Мадара качает головой, медленно моргая, и стряхивает пепел щелчком пальцы. — Только ты. И что? И все? Содрогнувшаяся Сакура смотрит подозрительно, обнимает себя руками, не зная, как реагировать. — Хоть я и не понимаю, почему это ты… — с усилием добавляет он и затягивается. — Таких, как ты, лучше держать на вашем небе. Тебе сложнее, чем какой-нибудь Ино… Он снова прав. Это снова больно и снова хочется защититься. — Это потому, что я слабая? — подсказывает ему Сакура горько. Пусть не думает, что скажет что-нибудь непредсказуемое. Она знает, что можно сказать, и предлагает заранее. Если он согласится, то ожидание подтвердится. Конечно, от этого станет только хуже. Услышать от Мадары, не сбегающего в страхе и не задыхающегося от эмоций, держащегося в толпе уверенно и умеющего навести жути, что она слабая… Сакура сжимается, концентрируясь на ощущении боли в плечах. Она знает, что делала больно ему зря, но не верит, что он просто об этом забудет. Пускай сделает сейчас. Чтобы она могла выдержать то, как сейчас… как… как ей горько от вины. — Потому что тебя наш мир не интересовал, — Мадара стряхивает пепел снова. — Но, как видишь… Я ни о чем не жалею. Горло сдавливает, будто перед слезами. Быстро моргающая Сакура не знает, как реагировать. Потому что легче ей не становится. Она говорит, что ей жаль, но Мадара не пользуется шансом и не нападает. Не нападает и сейчас. Ни гадостей, ни насмешки, ни снисходительности, от которой зубы сводит. Он молча втягивает дым и кивает ей на дверь. Подвоха нет. Мадара оказывается лучше нее. Можно сбежать и переварить это, ноющее и сдавливающее что-то в груди, в тишине и одиночестве. Но… снова бежать? Поддавшаяся соблазну только мысленно Сакура вскидывается. Это она-то? Она, относящаяся к людям и их порокам с неприязнью? За это время она учится ненавидеть и даже злиться как человек. Так же бессмысленно и разрушительно. Громко — чтобы лучше задеть. Нет, нужно не бежать хотя бы от этого! — Я хотела, чтобы тебе тоже стало больно. Как и мне. Ты можешь простить меня за это? — Сакура упрямо шагает еще ближе и старается говорить твердо. Когда Мадара, кашлянувший дымом, поворачивается к ней, она отводит взгляд. В этот момент Сакура в полной мере ощущает, что чувствуют люди во время извинений. И как же оказывается это тяжело. Признать, что это она была хуже. — Если не можешь сейчас, прости потом. Я могу подождать, — добавляет она неловко и снова обнимает себя за плечи. — А я тебя сейчас. — Спасибо, — с долгожданной иронией благодарит Мадара и несколькими тычками тушит сигарету. — Передо мной никто так честно не извинялся. Даже не знаю, что сказать… Это немного стыдно, но самочувствие становится лучше. Отвечающий иронично соулмейт ей привычнее того честного и нежелающего ее задеть. — Скажи, что не обижаешься на меня, — стойко выдержавшая Сакура предлагает, пожимая плечами. — А еще, что будешь говорить мне сразу. Я не хочу… я чувствую себя такой глупой. Зачем ты говорил, что мы справимся вместе? Тяжелый вдох приводит ее в замешательство. — Это сложно объяснить, — прижавший пальцы к переносице Мадара опускает веки. — Не хотел, чтобы мы скандалили все это время. Лучше бы тебе не стало. — Но и так не стало, — Сакура морщится. — Ты знаешь, что было бы проще… — Просто поверь, не проще, — обрубает Мадара и бросает на нее пронзительный взгляд исподлобья. — Сколько еще объяснять? Может, мне из-за тебя и не больно. Но я не хочу, чтобы тебе было больно вообще. Завишу я от этого или нет. Ты моя соулмейтка. Защитить тебя — моя обязанность. Если я приму твои извинения, мы закончим этот разговор? Сакура кивает. Ей хочется сказать и много, и ничего. Потому что понимать его совсем не легче, чем понимать себя. Можно подумать, он действительно не смог бы ее защитить! Но… Вдохнув поглубже, она вспоминает нарочно: холод, кровь, ветер и собственное бессилие. Да, вот что случилось. Если бы она не побежала… а она не могла не побежать. Тогда она сделала по-своему. Даже в голову не пришло объяснить Мадаре, что происходит. Пострадали все. Сакура облизывает ноющую трещинку. Смогла бы она справиться с тем, что кто-то из-за нее пострадал? Когда Мадара приближается, первое, что хочется сделать, — это спрятаться. Сил хватает чтобы не отшагнуть. Обволакивающее тепло дает почувствовать весь упадок. Ледяной ком, дергающийся в животе, медленно тает. Сакура думает, что соулмейт удержит ответ на ее извинения и предпочтет некоторое время молчать, чтобы заставить ее понервничать. Мадара обнимает ее молча, укладывая лицом к себе на плечо. Туда мгновенно хочется расплакаться от облегчения. Она действительно смаргивает раздражающую глаза влагу и прижимается крепче щекой, обняв соулмейта за пояс. Кажется, проходит вечность с последнего раза, когда Сакура чувствовала себя вот так. — Я и не ждал от тебя понимания, — говорит он, и гудение в его груди действует на Сакуру успокаивающе. Она мгновенно притирается к его груди левой стороной лица, чтобы слышать это гудение лучше. — Извинения приняты. Кто бы мог подумать, что ты об этом попросишь… — Я же не человек, — вскидывается Сакура с возмущением, которое копила весь день. — Я не хочу быть на вас похожей! Ну… — неловко добавляет она, понимая, что прозвучало не совсем понятно, — в этом точно не хочу быть похожей. Это преимущество! — Еще бы. Ты выше и лучше нас, — хмыкает Мадара, но звучит это не угрожающе, да и он ее не отпускает. — Но помнишь ты это избирательно. Когда Сакура собирается оттолкнуть его и высказать, что она думает об этом обвинении, Мадара обнимает ее поперек спины. Нет никакого желания сопротивляться. Усталость и воодушевление идут рука об руку. Что с ними делать — непонятно. Так что Сакура решает переждать их в руках соулмейта. — Давай закончим, — предлагает он и опирается подбородком об ее макушку. — Я хочу сегодня заснуть раньше одиннадцати. А… нет. Напрягшаяся Сакура осторожно запрокидывает голову, чтобы не боднуть соулмейта лбом. — Ты не ужинала, — бескомпромиссно припечатывает Мадара, чтобы отпустить ее и подойти к холодильнику. — Если хочешь быть сильной, надо есть. Плохо поела или мало поспала — стресс усилится. Справляться будет сложнее. Будь добра, вспоминай и сама, что нужно поесть. Хорошо? Если чего-то Сакура и ждет, то точно не этой отповеди. Нет, посмотрите на него, а сам? Можно подумать, много спит и хорошо ест! А в какие драки ввязывается? Но Мадара поднимает брови и жестом указывает ей на стул. Решив, что новой перепалки ей будет достаточно для усиления стресса, Сакура тяжело вздыхает и садится. Слишком многое накапливается, чтобы она смогла разобрать все по порядку. Безумный и бесконечный день приносит столько эмоций, что следующий хочется провести в самом тихом углу. Сакура обмякает, опустив плечи и сгорбившись. У нее есть ощущение, что она может заснуть прямо за столом. Разберусь завтра, решает Сакура и кладет голову на руки, чтобы хоть на минутку закрыть глаза.