Чешуя Змеедевы

Когда Ярина увидела его в первый раз, жутко испугалась. Огромный, грязный, лохматый оборванец сидел у ручья и пил, зачерпывая воду ладонью. Вышедшая к ручью женщина остановилась как вкопанная. Незнакомец поднял на неё невиданные в этих краях небесно-голубые и, как показалось испуганной Ярине, безумные глаза, а потом начал подниматься. Она тут же выронила полную трав корзину и бросилась бежать, убежала недалеко, больная нога подвела: подогнулась, охваченная судорогой, и Ярина упала, не сумев с ней совладать. Страшный человек приближался к ней, и что толку было пытаться отползти? Она закрыла лицо руками и заплакала. Убьёт, как убьёт, смерти она уже давно не боялась, а к насилию и унижению муж приучил. Чужак опустился рядом с ней на колени и полез под юбку. Ярина дёрнулась, но он вдруг заговорил на незнакомом языке ласково так, успокаивающе, как с ребёнком. Нашел больную ногу и стал гладить теплыми ладонями сведённую судорогой голень. Гладил как-то по-особенному, потому что вскоре напряженные мышцы расслабились, да и усталость, накопившаяся под конец дня, прошла. Ярина замерла, не зная, как реагировать, только сердце стучало в висках. Мужчина закончил разминать ей ногу и расправил юбку, как была. Потом подсел поближе и осторожно взял женщину за плечо, разворачивая к себе. Ярина убрала руки от пылающего лица и посмотрела странному незнакомцу в глаза, подивилась ещё раз, какие они светлые и яркие, а потом будто поплыла, не чувствуя тела. Он ещё что-то говорил на своём непонятном языке, а она пошевелиться не могла, да и не хотелось шевелиться, странное спокойствие окутывало её сознание… А потом всё кончилось, мужчина встал и пошел к ручью, поднял брошенную корзину и сложил в неё выпавшие травы, вернулся с корзиной к Ярине, та уже села и собиралась вставать. Незнакомец опустился на землю рядом с ней, хотел передать ей корзину, но тут его привлекло то, что лежало на дне: стопка желтой бумаги, плотно закрытая баночка с чернилами и перо, завёрнутое в тряпочку. Он достал листы и заглянул в них. Ярине показалось, что листать что-то и читать для него занятие привычное — неожиданно для лесного дикаря. Да и не воняло от него. Да, вид был не слишком опрятный, но создавалось впечатление, что он мылся в реке и как мог стирал свою много чего пережившую одежду. А вот сапоги были хорошие, крепкие, даже красивые и тоже непривычные для здешних мест. Но всё это она осмысливала уже потом, а сейчас ей хотела вырвать из чужих рук свои записи, но она боялась. Мужчина просмотрел её заметки о травах и зарисовки этих трав и по-доброму хмыкнул, потом аккуратно сложил всё обратно и поставил корзину Ярине на колени. И вдруг легко поднял её саму на руки и понёс. Женщина вцепилась в свою корзину и боялась лишний раз пошевелиться, не то что голос подать. Чужак донёс её до опушки леса, поставил на землю и кивнул на видневшуюся за полем деревню. — Идьи домои, — сказал он, старательно выговаривая слова её родного языка, будто делал это впервые. Ярина испуганно кивнула и заторопилась по тропинке к дому, потом спохватилась, обернулась, но человека уже не было. — Спасибо, — несмело сказал она и с сомнением огляделась: может, привиделся ей чужак? А может, и не человек это был вовсе, а дух лесной?

***

На следующий день Ярина, не совсем уверенная в том, что делает, постелила у ручья чистый рушник, положила на него пирог и крынку молока. Может, незнакомец просто мимо проходил, и уже давно ушел из этих мест, может, он не из тех людей, с которыми стоит продолжать знакомство. Но всё равно. Она зашла в лес подальше, нашла подходящую полянку, поставила корзину на пень и принялась за работу. Сбор трав приносил её душе умиротворение, как и наполненный ароматами цветов воздух, и щебетание птиц, и шелест листьев. До леса путь был неблизкий, но именно здесь Ярине было по-настоящему хорошо. Она даже напевала тихонько, пока занималась делом. Собрав первую охапку трав, она вернулась к корзине и обнаружила рядом с ней аккуратно сложенный рушник и пустую сполоснутую крынку, а сама корзина была наполнена травами, точно такими, какие она собирала вчера. Поверх трав лежал букетик полевых цветов, перевитый травинкой, совсем небольшой, но собранный так искусно, что каждый цветок в нём казался красивее себя самого. Ярина долго его рассматривала, не могла оторвать взгляд, и ей подумалось, что человеку, который так составляет букет, должно быть, очень неуютно в неопрятной одежде и с нечёсаными волосами. — Спасибо вам… Это очень красиво… — смущённо сказала она, не зная, услышит ли он. Ответа она не дождалась, и от этого ей стало немного грустно. Но Ярина подумала, что это не самое большое разочарование в её жизни и его вполне можно пережить, поэтому села на землю возле пня, разложила на нём свои принадлежности для письма и принялась описывать очередное лесное растение. Если уж травы оказались собраны так быстро, почему не воспользоваться свободным временем?

***

Для следующего похода в лес она начала собираться ещё с вечера. Быстро скроила и сшила мужские штаны из плотной ткани, достала рубаху с вышивкой, которую в девичестве, как положено, готовила для будущего мужа, в каждый стяжек вкладывая свои добрые пожелания и мечты о семейном счастье. Не сбылись мечты, и рубаху мужу она так и не отдала, просто не смогла, соврала, что в огне пропала. Вот пусть теперь носит эту рубаху чужеземец, который сказал ей что-то ласковое на своём непонятном языке и подарил цветы. Большего счастья в её жизни, наверное, не будет. Ещё шерстяной плащ взяла, недавно купленный, который всё собиралась укоротить для себя, но руки не доходили, а теперь и не надо, ему будет в самый раз. Ещё гребень и мыло. И небольшое зеркальце, в витой раме с ручкой, купец один подарил за то, что помогла ему прибыль просчитать. Вот только на что оно ей? Чай не царевна не себя любоваться… Что ещё? Обычную простыню. Тряпки всегда нужны, а, чтобы разрезать, нож у него есть, травы-то он ножом срезал. Где он ночует, интересно? Под открытым небом? Ага, Ярина! Ты ещё в свой дом его пригласи и себя предложи! Только усмехнулась… Кому она нужна, кикимора хромоногая, которая за крупицу доброты всё готова отдать? Даже лесной бродяга не польстится… Пирог с другой начинкой уже томился в печке, а корову она с утра подоит. Еду и вещи оставила у ручья как в прошлый раз, и снова вся извелась сомнениями, правильно ли поступает. Нет, вещей жалко не было. Страшно было поверить и ошибиться. Незнакомец вышел к ней под вечер, когда она уже собиралась уходить. Вымытый, причесавшийся, одетый в то, что она ему преподнесла. Если бы не собственная вышивка на рубахе, не узнала бы. Волосы у него оказались светлые, а стать такая, что казался благородным господином даже в простой деревенской одежде. — Спасьибо, — сказал он, приложил ладонь к сердцу и поклонился. С идеально прямой спиной. Ярина молча поклонилась в ответ, вмиг заробела и очень сильно захотела сбежать. Смотреть в глаза боялась, необычные у него глаза. Может, колдун? Хотя нет, на колдуна не похож, колдуны такими молодыми, широкоплечими и сильными не бывают, они только к старости обретают мощь, а до этого людям не показываются, сидят в своих пещерах и изучают мастерство. — Ты-и не рассказала про мьеня в деревне. Почьему? — Случая не представилось, — ответила она, пожав плечами. Да, надо было рассказать, чтобы мужики пришли и разобрались, кто, откуда, почему живёт в лесу? В лес ведь и девки по грибы-ягоды ходят, и дети бегают, мало ли что на уме у чужеземца? Но почему-то не хотелось его выдавать, чувствовала, что непростой человек, но зла не желает. Кто его знает, почему оказался в беде, может, сбежал от кого?.. Она бы и сама четыре года назад сбежала куда подальше, если бы не страх, что чужие люди поступят с ней ещё хуже, чем муж. — У нас хорошая деревня, староста разумный и честный. Если тебе негде жить, и ты не мыслишь дурного, для тебя найдётся место, и дело… «… и куча баб», — добавила она про себя, потому что, хотя и старалась не пялиться, не могла не заметить, что мужчина хорош собой. — Нет, спасибо. Пока… не могу. Мне трудно рядом с людьми сейчас. По его лицу скользнула болезненная гримаса. Ярина в душу лезть не стала, ей самой с людьми было трудно, оттого и уходила в лес каждый день. — Ты очень тихо ходишь, — сказал он вдруг. — Муж научил. Незнакомец нахмурился. — А хромаешь почему? — Тоже от мужа подарок. — А где сейчас твой муж? — прозвучало зло, будто он готов пойти к её мужу и согнуть его в бараний рог. — Река забрала. Я его плохо любила, теперь с русалками любится, — чуть усмехнулась Ярина. Наверное, прозвучало так, будто она сама его к русалкам и отправила. Сколько раз стояла она над этим храпящим пьянющим мешком дерьма и думала, что может запросто накрыть его лицо подушкой и держать, пока не задохнётся, или вытащить во двор на мороз, чтобы околел за ночь, или поджечь дом и сбежать… Нет, всё-таки не сделала, не взяла грех на душу, не дошла до такого, не успела. Боги смилостивились, освободили раньше. — Мне хочется отплатить тебе за твою доброту, но у меня с собой ничего нет, ни золота, ни драгоценных камней. — За доброту можно всегда отплатить добротой, — осмелилась улыбнуться она. — Я так и сделала. — Как тебя зовут? — Ярина. — Можно я буду помогать тебе здесь, Ярина? — Помогай, коли хочешь, — пожала плечами она. Надо было, наверное, поучтивее разговаривать: из каких бы земель не пришёл чужак, он не жил там как простой работяга или воин, высоко стоял, может, военачальником был, или даже князем. Но почему-то Ярине казалось, что он сейчас не хотел излишних почестей и раболепства. Власть, богатство и слава не вечны, и терять их очень больно. Так зачем лишнее напоминание о том, чего больше нет? — Как твоя нога? — спросил бывший князь. — Всё хорошо, спасибо. После их первой встречи нога и правда меньше болела. — Тебе пора домой? — с каждой фразой он говорил всё лучше, но иноземное произношение всё же чувствовалась. Ярина кивнула, да, ей пора домой. — Я тебя провожу, — даже не спросил. Она сдержала усмешку, точно из знати, привык командовать. И что-то внутри вскинулось на этот покровительственный тон, будто и не было тех лет, когда муж кулаками объяснял ей, что женщина всё равно что скотина бесправная, об уважении может даже и не мечтать. — Ты не назвал своё имя, когда спрашивал моё. Незнакомец изменился в лице и виновато отвёл взгляд. — Я не назвал своё имя, потому что недостоин его. Прости. — Скажи тогда хотя бы, как к тебе обращаться. — Как хочешь, так и обращайся. Согласен на любое прозвище, — улыбнулся он, улыбка была грустная. Ярина подумала и сказала: — Буду звать тебя Светлан, потому что у тебя светлые волосы. — Швета-лан? — выговорил он на свой манер, — Спасибо, хорошее имя. Позволь, понесу корзину.