***
Мирон стоял перед закрытой, слегка обшарпанной дверью и поправлял свой элегантный пиджак и чёрный галстук. Он и сам не знал зачем нарядился так официально. Наверное, это уже была его привычка. Одеваться только в парадную школьную форму. Глупо, но в его стиле. Фёдоров всегда выглядел просто идеально. Неважно, был ли это обычный будний день, выходной или какой-нибудь праздник. А сейчас он стоит перед дверью девушки, к которой испытывал весьма противоречивые чувства. С одной стороны она была далеко не той женщиной о которой он мечтал и с которой хотел провести всю свою жизнь. Но с другой, Соня, с каждым днём без неё, казалось всё лучше и была всё желаннее. Он не знал, что это было. Ему просто очень хотелось как-то помочь ей. Янович едва слышно выдохнул, набрался смелости и уверенно постучал в дверь. Он не знал чего хотел от этой встречи. Но то, что эта встреча должна была состояться, он знал точно. Парень уже решился, его не остановить. Дверь ему открыл засаленный мужчина с щетиной, наверное, трёхнедельной давности. Он был крайне неприятен Фёдорову. Но тот уже решился. Мужчина смотрел на него так пьяно и с таким отвратительным раздражением. — Здравствуйте, вы отец Софьи Карелиной? Я к ней. — максимально спокойно проговорил Янович. Он старался говорить твёрдо, чётко и максимально осторожно, чтобы произвести хорошее впечатление, ну и не получить по лицу, естественно. — К Соньке? Её дома нет. — грубо, без всякого интереса проговорил мужчина, внимательно осматривая своего гостя. — Она та ещё прошмандовка. Гуляет где-то целыми днями. Шлюха, в общем. Вот тут Фёдоров очень смутился. Как можно называть так родную и единственную дочь? Но виду он, естественно, не подал. Ему не особо хотелось, чтобы Соня потом получила из-за него. Это было бы слишком подло с его стороны. — Ясно, благодарю. — всё также спокойно сказал Мирон. — Просто она брала у меня учебник по биологии. И сейчас его нужно сдать в библиотеку. Можно я посмотрю? — А, так ты её одноклассник? Тогда заходи. — уже беззлобно проговорил Карелин. Он пустил Яновича в квартиру и показал где находится комната Сони. А потом ушёл в сторону зала, попутно что-то бурча себе под нос. Мирон вежливо поблагодарил его и зашёл в комнату. Он был приятно удивлён. Её комната была довольно уютной и чистой. Милые мягкие игрушки на кровати, плакаты с известными актрисами и певцами, разные книги и самые обыкновенные вещи. Всё в стиле самой обычной школьницы. Основная цель Мирона была выполнена. Теперь Янович понимал, что отец Сони действительно был не самым адекватным и уравновешенным человеком. Ему стало очень жаль свою бывшую одноклассницу. Ведь он совершенно не знал этого. Теперь ему стало безумно стыдно за то, что он думал о ней раньше. — Ох, Мирон? Здравствуй. — проговорила женщина средних лет. Это была мама Карелиной. Вот её парень знал достаточно неплохо. Она исправно ходила на собрания и в целом следила за жизнью своей дочери. Она была очень хорошей матерью. — Здравствуйте, Ирина Викторовна. Как ваше здоровье? — из вежливости спросил Янович. Он-то хотел уже было уходить, но мама Сони его остановила. Она была безгранично чувствительной и очень правильной. Поэтому не позволила гостю уйти так быстро. — Да нормально, Мирон. Спасибо, что спросил. Может чаю? — мило спрашивает женщина. На её лице красовалась довольная полуулыбка. Видимо, она ужасно хотела, чтобы Фёдоров остался ещё хоть ненадолго. Ирина Викторовна являлась очень хорошим человеком, поэтому Яновичу не хотелось её обижать. — Конечно, благодарю. — с натянутой улыбкой проговорил Фёдоров. Он не мог обидеть мать девушки, к которой испытывал чувства. Пускай даже такие незначительные. После его слов женщина сразу вся засияла и спешно направилась в сторону кухни. Мирон был вынужден последовать за ней. — Присаживайся. Тебе чай с сахаром? — спросила Карелина быстро наливая две кружки чёрного чая. — Или может быть лучше кофе? — Лучше чай, без сахара. — коротко сказал Янович и от нечего делать стал рассматривать кухню. — У вас всё хорошо? Это была обычная маленькая комната со старыми обоями. Он заметил пару милых детских фото Сони. На одном из них она стояла радостная в парке со сладкой ватой, которая была больше её самой раза в два. Фёдорова это сильно умилило. Когда-то она была совершенно другой. Не такой, как сейчас. — Вот, держи. — сказала женщина и поставила перед ним кружку ароматного чая. Чёрный, с кардамоном и имбирём. Мирону не нравился такой, но сейчас он с улыбкой пил его. Ведь ему совсем не хотелось расстроить мать Сони. Вежливость его всё. — Благодарю. — спокойно проговорил Янович. Он понемногу пил чай и осматривал кухню. Но ему это довольно быстро наскучило. Помимо фотографии на стене, ничего интересного в этой комнате не было. И тут парень вспомнил зачем пришёл сюда. — А где Соня? — вдруг спросил Фёдоров. Он подумал, что возможно родная мама знает где она. Ведь с ней у неё вроде были вполне нормальные отношения. По крайней мере, так казалось с первого взгляда. Хотя всё было возможно. — Эх, я честно говоря и не знаю. — грустно вздохнула Ирина. — Я потеряла её ещё года три назад. Она постоянно неизвестно где пропадает и дома появляется до ужаса редко. — Наверное, для этого есть какая-то очень веская причина? — уверенно сказал Янович. Не может же быть так, что ребёнок не хочет идти домой просто так. Это же было невозможно. Нормальные подростки не сбегают из дома, где их понимают и любят. Никто не бежит от доброты и заботы. — Есть. — ещё печальнее проговорила женщина. — Но с этим, увы, сделать ничего нельзя. Совсем. — Ясно. — коротко сказал Фёдоров, он не хотел вытягивать что-то слишком личное. — Извините, мне не стоило это спрашивать. — А знаешь? Я кажется знаю, где она может быть. — с воодушевлением проговорила Ирина, вспоминая кое-что. — Она говорила, что работает в каком-то баре. Название ещё какие-то цифры. — Не семнадцать ноль три? — спрашивает Фёдоров, параллельно вспоминая ещё бары с цифрами в названии. — Или, может быть, тысяча девятьсот семнадцать? — Да-да, точно. Год основания Санкт-Петербурга. Она работает там то ли барменом, то ли официанткой. Я уже точно не помню. — сказала женщина с улыбкой. Она была рада, что знала хотя бы место работы своей собственной дочери. — Хорошо. Большое спасибо за чай, а я, наверное, пойду домой. — проговорил Янович и встал из-за стола. Женщина кивнула ему и пошла в сторону входной двери. Они быстро оказались возле входной двери. — До свидания, Ирина Викторовна. — с натянутой улыбкой сказал Мирон, выходя из квартиры и тихонько добавил. — Спасибо за Соню.***
Мирон спешно шёл по дороге, сейчас он очень торопился. Парень сам не знал почему. Но ему безумно сильно хотелось увидеть Софью вновь и нормально поговорить с ней обо всём. У него было много вопросов к ней. И Фёдоров был просто обязан задать их ей. Он узнал слишком многое. И не мог держать язык за зубами. Бар "1703" находился не так далеко от дома Карелиной, поэтому он решил пройтись пешком. Янович не любил подобные места, но всё-таки сейчас ему придётся зайти туда. Этот бар считался самым элитным и престижным в городе. Как в такое место могли принять на работу самую обычную школьницу? — Э, куда пошёл? — грозно спросил крепкий мужчина лет тридцати. Он закрыл проход своей накаченной, забитой татуировками рукой, не давая Мирону пройти внутрь. Тот вздохнул и достав зелёную купюру из заднего кармана джинс, молча отдал её охраннику. Фёдоров довольно ухмыльнулся и многозначительно выгнул левую бровь. Мужчина сразу широко улыбнулся во все тридцать два и без лишних слов впустил молодого человека. Итак, Мирон попал в бар. Осталось только найти её. Долго искать не пришлось, она стояла за барной стойкой и сосредоточенно наливала коктейль какому-то напыщенному парню. Янович стремительно направился к ней. Он незаметно присел за высокий стул и негромко постучал пальцами по деревянному столу. Она повернула голову в его сторону и обомлела. Шок на её лице был слишком явным. Наверное, если бы в этом баре не был такой приглушённый свет, то он бы заметил её пылающие щёки. Но зато он заметил кое-что другое, более интересное. Расширенные до предела зрачки. Парню это очень не понравилось. Мирон пришёл к выводу что либо он ей настолько нравится, либо она приняла что-то не то. Это неистово вывело его из себя. Но внешне он всё также оставался предельно спокоен. — Не сделаешь мне чаю, милая? — с несвойственной для него лаской в голосе, проговорил Янович. Теперь пришёл его черёд издеваться. На лице парня красовалась довольная ухмылка. В нём вновь проснулось то чувство уверенности. Соня быстро начала искать чайную кружку и оставленный где-то пакетик зелёного чая. В этом баре обычно не заказывали чай, поэтому она копалась чуть дольше обычного. Но всё же, спустя две минуты рядом с Фёдоровым стояла маленькая кружка ароматного зелёного чая с клубникой. Парень с довольной улыбкой протянул смятую купюру бармену. Карелина слегка дрожащими руками взяла деньги и стала отсчитывать сдачу. — Сдачу оставь себе. — всё также хитро улыбаясь, говорит Мирон. Он быстро допивает чай и встав с неудобного, но изящного стула, поманил за собой Соню. Фёдоров знал, что она пойдёт за ним. И он был прав, девушка медленно последовала за ним. Янович зашёл в первую попавшуюся дверь и недовольно фыркнул, когда понял, что это был туалет. В одной из кабинок какая-то чересчур страстная пара громко поддавалась плотским утехам. Это показалось ему немного забавным и в каком-то смысле даже символичным. — Что тебе нужно от меня, Мирон? — как можно уверенно сказала девушка. Было видно, что слова давались ей с трудом. Девушка невыносимо сильно переживала. Ей почему-то было безумно тяжело говорить с этим парнем. — Да так, спросить у тебя кое-что хотел. Вот, к примеру, какого хуя, Сонь? Вот какого? — слегка грубовато проговорил Янович. Он без труда затащил ничего не понимающую слабую девушку в кабинку и закрыл дверцу на шпингалет. Соня замялась, ей стало крайне неловко и даже немного страшно. Она никогда не видела такого Фёдорова. Уверенного, твёрдого, жёсткого и до дрожи пугающего. Его глаза были всё такими же ледяными, но при этом казалось, что они пылали. Теперь ей было очень страшно. — Что ты принимала? — яростно спросил Фёдоров. Он и не заметил, как прижал бедную Соню к холодной кафельной стене. Его руки будто бы сами схватили её за предплечья. Парень совершенно не думал в эту секунду. Сейчас им двигали эмоции. Злые и непередаваемые чувства. — С-спиды. — её голос чуть дрожал. Она не могла соврать этому взгляду и грубому чуть хрипловатому тону. Карелина вот-вот заплачет, ей с каждой минутой становилось всё страшнее. Она даже не могла предположить, что с ней может сделать этот парень. Сейчас девушка ничего не понимала. За неё говорил амфетамин. — Блять. Вот как ты так можешь, а? Спиды, кокс, ЛСД, что будет дальше? Героин? У тебя есть хотя бы какая-нибудь мораль? — громко спросил Янович, теряя последние капли самообладания. Он пылал от ярости. Всё, что накопилось за эти годы огромной чёрной массой выливалось из него. Парень не мог себя больше сдерживать. — Я... — хотела было оправдать себя девушка, но её грубо перебили. Сейчас Мирону было не до правил приличия. Наверное, в первые в своей жизни его по-настоящему прорвало. Парень безумно желал высказать всё, что он думает. — Соня, ну вот как так можно? Тебе, блять, всего семнадцать, а ты уже алкоголичка и наркоманка. Какие у тебя вообще планы на жизнь? Сдохнуть от передоза в двадцать? Или умереть от цирроза печени в двадцать один? О, или ты хочешь выйти замуж за какого-нибудь модника Васю и всю жизнь терпеть его избиения, рожая при этом ему каждый год по дауну? Чего ты хочешь от жизни? — наконец-то высказался Фёдоров. Он слишком долго держал это всё в себе. Соня не выдержала, из её глаз начали быстро течь слёзы. Ей было больно от осознания того, что всё это была кристально чистая правда. Мирон был полностью прав. Все его слова били в точку. Карелина и сама понимала раньше, что живёт неправильно. Но никто до этого не говорил ей об этом. Хотя, на слова других, возможно, ей было бы наплевать, но только это сказал он. Фёдоров сжалился. Он никогда не видел, как она плачет. Теперь он чувствовал себя полным скотом. Ей, скорее всего, и без него было несладко. — Да, блять! Ты прав, я такая. Но знаешь что? Попробуй хотя бы один день провести с моим отцом. Сразу к бутылке потянешься. — сквозь слёзы прокричала Соня. — Ты думаешь я не хочу стать лучше? Не хочу нормально учится, сдать ЕГЭ и поступить куда-нибудь? Я пиздец, как этого хочу. Но что-то, блять, не получается. Мирон попытался осторожно приобнять её, чтобы та хоть немного успокоилась и почувствовала его поддержку. Он твёрдо решил, что поможет ей. Фёдоров не знал точно почему, но теперь она казалась ему очень хорошим человеком. И ему хотелось сделать из неё действительно достойную и образованную девушку. Это будет сложно, но парень справиться с этим. Она этого достойна. Соня чуть успокоилась в тёплых мягких объятьях. Ей стало немного легче и она быстро пожалела о сказанном. Как вдруг, Янович немного отстранился от неё и пронзительно посмотрел ей прямо в глаза. Он подумал меньше секунды и прикоснулся к её губам своими. Это был неловкий, медленный и очень-очень нежный поцелуй. Она просто таяла в его руках, была не в силах сделать что-то. Ей было хорошо. Соня чувствовала его горячие руки уже на своих плечах. Он был так близко. Спустя минуту он нехотя оторвался от её вкусных губ и взяв за руку, повёл прочь из этого грязного места. Она не стала с ним спорить, молча шла вместе с ним. Они вышли из бара и направились к нему домой. Вместе, они прошли без лишних слов, наверное, минут десять. Никто из них двоих не решался сказать и слова. — Куда мы? — неловко спросила Карелина. Теперь она чувствовала себя немного странно и непривычно. Что значил этот поцелуй? Они будут вместе или он просто решил поиздеваться над ней? Этого она не знала. Поэтому ей всё ещё было страшно. Неизвестность пугала её. Но так же манила. — Ко мне. — коротко ответил Мирон и продолжил. — И ты больше здесь не работаешь. Ещё к себе домой ты тоже не пойдёшь. — Но почему? Эта работа приносит мне хотя бы какие-то деньги. В других местах платят очень мало. — попыталась возразить Соня. — Я просто не могу бросить её. — Просто нет и всё. — твёрдо проговорил Янович. — Мы найдём тебе вариант получше. Это мироновское «мы» грело Карелиной душу. Может Юля была права и он действительно что-то к ней чувствовал? Кто знает? Соня пока не готова спрашивать у него это напрямую. Она ничего не понимала. И не знала, что будет дальше и почему Фёдоров так с ней поступает. Но она была ему благодарна. И ей хотелось быть рядом с ним. Карелина сама не знала, что это было. Любовь? Сильные чувства? Или может простой интерес? Она опять не знала.