***
— Аномалии продолжаются: в Йокогаме уже пятый день не прекращается снегопад и, по прогнозам экспертов, на Новогоднюю ночь он достигнет своего пика. Большинство жителей остаются в своих домах, не желая выходить на улицы из-за сильного ветра. А также по этой причине барахлит телефонная связь. Движение машин затруднено сугробами. На дорогах гололёд, уже произошло пять аварий. Такой снежной зимы в Йокогаме не было много лет. Будьте осторожны при выходе на улицу и с Наступающим! А теперь о недавних новостях. На реке сегодня был проведен конкурс по фигурному катанию на льду и, не смотря на погоду, многие жители участвовали в нём. Результаты были тако… Приятный женский голос постепенно заглох, Доппо выключил старенький, с серенькой антенной, радиоприемник. — Н-да… — протянул Рампо, сидящей за столом, — ну и делишки. Поправив на голове новогоднюю шапочку, надетую набекрень, он окинул взглядом всех присутствующих и, вздохнув, подпер голову рукой, сказав: — Какая пурга на улице… Действительно, за окном просто завывала пурга, огромные пушистые хлопья снега прилипали к стеклу, буквально не оставляя возможности детективам увидеть то, что происходит за ними. Это были пушистые и мягкие снежинки, но они не кружились в медленном и плавном танце, словно лебеди, нет: они неслись в бешеном танце с ветром, они визжали, прыгали и безумствовали на улицах Йокогамы, и даже не думали перестать. Они лишь ускоряли темп своих вращений, ещё быстрее взметались белыми фейерверками вверх в уже тёмное небо и так же молниеносно падали на землю, кружа в воздухе мёртвые петли и потом вновь, подхваченные порывом необузданного ветра, устремлялись в высь. Покой снежные балерины обретали, лишь когда они касались своих собратьев, элегантно ложась на сугробы. Но даже здесь, на земле, ветер не оставлял их. Белые змейки извилистыми тропами ползали по земле, облепляя снегом обувь прохожих, попадавшихся им на встречи. Хотя, почему обувь? Все люди были в снегу: с ног и до головы. Дул ветер, завывала метель, падал снег, была зима и наступал Новый год.***
Время текло довольно медленно, неторопливо. В офисе агентства собрались все сотрудники: начиная от директора и заканчивая бухгалтерами. На небольшом столе были выставлены разные угощения, ведь детективы праздновали Новый год, хотя до него ещё было несколько часов. Но несмотря на такой масштабный праздник и царящее веселье, всё было довольно тихо, сотрудники разбились на небольшие группы и разговаривали. Наоми то и дело поправляла шапочку на голове брата, отчего тот жутко краснел. А на ней самой так же, как и у Харуно — они договорились — был ободок с милыми мягкими оленьими рожками. Такой же был и у Ацуши, и Кёка тоже всё время смотрела на него, а Накаджима нервно дёргал плечами, понимая, что брюнетка хочет с ободком или с ним что-то сделать, и от осознания этого тигрёнок ещё больше краснел и смущался. На других же были шапочки. У кого-то красные, у кого синие или светло-голубые, у одних с белыми помпончиками, у других нет. Некоторые шапочки были покрыты переливающимися на свету блёстками, на иных же были вышиты звёздочки, коробки подарков и новогодние игрушки с ёлочками, а остальные вовсе не имели рисунков, зато ткань была мягкая и бархатистая: такие шапочки легко надевались на головы, не спадали, белой опушкой прилегая к волосам своих хозяев, и, если их сгибали, то они плавным изломом спадали вниз и не шуршали. В такой мягкой шапочке был Фукудзава, который сидел в углу и забавлялся с кошками: гладил их и подкармливал. А они же в свою очередь тоже не оставались в долгу: приятно урчали и мурлыкали, довольно жмурясь. В мягких шапочках было всего два человека, не считая директора: Йосано и Рампо. И сейчас девушка, одетая в тёмно-синий брючный костюм и белую блузку, подошла к Эдогаве, который, не смотря на белоснежную пургу, из-за который было ничего не видно на улице, с довольной моськой уплетал конфеты за обе щеки. Завидев доктора, он немного нахмурился и пододвинул к себе сладости поближе: — Сегодня Новый год… — жалобно протянул он, — сегодня можно, сколько угодно… Акико улыбнулась. — О, нет, — ответила она, — я не по этой причине. Присев рядом, она закинула ногу на ногу и, протянув ладошку Рампо, мило попросила: — Поделишься? Брюнет посмотрел на неё своими по-кошачьи зелёными глазами и молча протянул ей одну конфетку, улыбнувшись. — И только попробуй сказать, что невкусно! — сразу же добавил он, — я с тобой больше не буду делиться! Йосано лишь тихо усмехнулась, дёрнув плечами и быстро лишив конфету обертки, закинула её в рот целиком. — Очень вкусно, — сообщила она, успокаивая явно разволновавшегося Эдагаву. Парень был обрадован таким ответом: его жертва не напрасна! Теперь великий детектив стал объяснять тонкости разных вкусов сладостей доктору, а та с улыбкой слушала. А вот сидящие за этим столом детективы были явно удивлены тем, что Рампо по собственному желанию поделился конфетой. Это было даже слишком не в его стиле, ведь сладости для Эдогавы — святое. Доппо протёр свои очки, боясь того, что ему померещилось, но нет, всё именно так: Рампо поделился. А Кенджи, удивленно моргал глазами, смотря на эту небывалую сценку. — О, — нарушил тишину Миядзава, переведя взгляд на часы. — Что? — спросил подошедший Джунчиро с сестрой. — Дазай уже давно должен был появиться, — проговорил паренёк, поправляя новогоднюю блестящую шапочку, на которую в честь праздника была замена его обычная, соломенная и родная. — Да эта скумбрия просто шла и решила похорониться в сугробе! — довольно раздражённо воскликнул Куникида. Его жутко бесило, что Осаму опаздывал уже на сорок минут. — Ну, он всегда так, — как-то виновато улыбнулся Танидзаки, а Наоми лишь крепче обняла его за руку. — А Рампо конфетами поделился с Йосано, — заметил Кенджи. — Действительно? — удивился рыжик, а потом посмотрев на Эдогаву, с упоением поедающего***
Это был один из таких же ужасных Новых годов, как и обычно бывало у Дазая. То его на задание отправляют, то он валяется в больнице из-за неудачной попытке суицида, то ещё чего… И так каждый Новый год. И даже когда он перешёл в ВДА ничего не изменилось: то экстренный вызов государственной важности, то ангина с простудой. Не везёт — так не везёт! Но на этот раз, на этот Новый год, всё было спокойно, всё должно было пройти гладко, без происшествий! Однако, нет: на этот раз Дазаю помешала пурга. Нет, нет, он не испугался холода и ветра, нет. Совсем другое. В предпраздничном настроении он, чуть опаздывая, торопливо шёл в офис агентства, где и было решено справлять Новый год. Думаете, он пострадал? О да, вы правильно думаете: он пострадал. А от чего же? От пурги, естественно. Метель, сильный ветер, из-за снегопада совершенно ничего не видно, гололёд… Машина? О, нет, нет, Осаму никто не сбивал, он сам сбился. Поскользнулся и упал. Подумаешь, упал! Упал, но жутко неудачно. Падая, он задел спиной садовую ограду, хотя, тут даже можно сказать, что он на неё и упал, а потом просто сполз на землю. А ограда оказалась крепкой, железной, с немного заострёнными наконечниками. В общем, Давай мог и сильнее пострадать, но, благо, он только порвал себе одежду и поцарапал спину. Осаму почувствовал острую боль, а когда изогнулся и дотронулся до места, которое болело, увидел на ладони кровь. Что ж, Дазаю пришлось возвращаться обратно домой, ведь даже если ему обработают рану и окажут первую медицинскую помощь в агентстве, то вот одежду ему там точно никто не выдаст. А в рваном и окровавленном… Да и Осаму не очень-то хотелось, чтобы ему оказывали помощь: он и сам себе её вполне окажет. Так что грустненький Дазай, ведь ещё один Новый год пошёл к чёрту, поплелся домой… Скажу прямо, это было неприятно: кроме того, что из-за рваной одежды, было холодно, так Осаму ещё чувствовал, как течет кровь по спине, как болят ушибы и как щиплет рану, как она ноет. Хорошо ещё, что из-за вьюги людей, которые могли бы пялиться на странный вид шатена, на улице не оказалось. По этим, совершенно нерадостным и ещё многим другим причинам, например той, что, похоже, суицидник опоздает на праздник в агентство, Дазай пришёл в общежитие в растрёпанных чувствах, немного расстроенный и разозленный. Он не закрыл за собой дверь — почему? Всё равно сейчас во всем здании он один, что может произойти? Парень просто скинул с себя рваный плащ и окровавленную рубашку, даже не заботясь о них. Теперь они просто валялись на полу, около двери, а сам шатен отправился, жмурясь от боли и неприятных ощущений, на кухню и стал искать перекись водорода с новыми бинтами. Осаму не торопился, ведь куда уж там? Он всё равно опоздает. Да и двигать рукой было больнова-то… Как раз в тот момент, когда всё необходимое стояло на столе, а шатен уже начал разбинтовывать себя, он услышал перепуганный голос в коридоре: — Дазай?.. Парень даже ушам своим не поверил. Но глаза говорили об обратном: в коридоре стояла Акико в пальто, покрытым снегом. Девушка была жутко испугана, ведь первым, что она увидела, были рваные вещи, перепачканные, очевидно, кровью их хозяина. И, признаться, крови было довольно много, а учитывая, что рубашка была белой, то алой жидкости, казалось, было ещё больше. Добавьте к этому взвинченное состояние Йосано из-за предположений, которых она наслушалась в агентстве, и то, что она почти сразу увидела Дазая с бинтами, порванными на спине и почти полностью пропитанными кровью. Мягко говоря, Акико была на столько напугана, на сколько позволено было бояться не до потери сознания. Хотя, у Йосано даже началась небольшая истерика. Скинув с себя пальто так же небрежно, как и несколько минут назад Дазай скинул свой плащ, девушка подбежала к Осаму, который лепетал: — Ты не правильно поняла! Это не суицид! Нет, нет… Стой, не надо, со мной всё в порядке, правда! Ч-что ты делаешь?! Но Акико и слушать не хотела парня, по крайней мере, сейчас. Сейчас её задача была установить, что за рана, насколько она опасна и оказать медицинскую помощь. И только после этого все разговоры, оправдания и объяснения. Подбежав к Дазаю, Йосано молча стала осматривать рану, но через бинты почти ничего не было понятно наверняка. Поэтому она всё в такой же тишине, разбавляемой лишь редкими восклицаниями шатена, стала разматывать его. Но это дело скоро прогорело, ведь разбинтовывать оказалось жутко неудобно и долго. Но Йосано не растерялась. Окинув помещение взглядом, она нашла ножницы. Их-то и схватила Акико и, не смотря на протесты Дазая и его испуганный вид, просто разрезала бинт, покромсав его на множество кусочков, словно снег, упавших на пол. Трудно сказать, что сейчас Акико стало легче, когда она избавилась от бинтов. Большая часть спины была испачкана кровью, но через неё была видна длинная рана, раскинувшаяся от верха плеча и почти до поясницы, с небольшим наклоном наискосок. Девушка сразу же поняла, что надо делать дальше: промыть и внимательно осмотреть. Возможно, это был не лучший вариант, но Йосано была испугана и растеряна, поэтому ничего другого в голову ей не пришло. Брюнетка потащила Осаму, который всё же оказывал слабые попытки сопротивления, в ванную. А там — уже в душевую кабинку. — Ты чего задумала?! — воскликнул Дазай, округляя глаза от удивления из-за действий Йосано. — Спиной ко мне повернись! — в ответ прикрикнула девушка, тоже залезая в кабинку, благо, там с горем пополам могло поместиться два человека, — делай, что я говорю! Врач я или нет?! Осаму всё ещё непонимающе смотрел на Акико, поэтому ей пришлось действовать самой. Она просто взяла его за плечи и повернула к себе спиной, заставив прижаться к холодной стене кабинки. А потом загремел душ: вода с шумным звуком застучала по полу, по стенам, по всему; она с головы до ног окатила Дазая и Йосано, немного приводя их обоих в чувство. Девушка взяла душевую лейку, так как она была подвижной, и, убавив напор, быстро смыла кровь со спины Осаму. А ему, конечно, это было жутко неприятно, хотя он был в лёгком шоке от происходящего. Он стоял неподвижно, облокачиваясь о стену, но вот когда дело дошло до раны, он всё же не сдержался и тихо пискнул от неожиданности, а потом сразу же прикусил язык и сжал ладони в кулаки, ведь ему совсем не хотелось показаться Йосано каким-то безвольным мешком с картошкой, который от малейшей боли кричит и плачет. Естественно, было множество других путей промыть рану, но этот в действительности оказался самым быстром, хотя детективы поплатились за этой своей одеждой: та стала насквозь мокрая. Меньше, чем через минуту, вся эта неприятная процедура закончилась и Дазай мог расслабиться. Но не на долго. Ведь теперь предстояло самое сложное — обработать. Эсперы всё ещё стояли в душевой кабинке, Акико всё ещё держала в руках лейку, только из той уже не текла вода, а Осаму был повернут к девушке спиной и пытался отдышаться, ведь, честно признаться, он всё ещё не понимал, что к чему. Мокрые волосы прилипали к лицу Йосано, но та на них вовсе не обращала внимания: брюнетка смотрела лишь на рану. Сейчас она успокаивалась: рана была не опасная, хотя болезненная и неприятная. Длинная, местами рваная, но не глубокая. Разве что крови было много, но сейчас Акико остановит кровотечение и вся опасность этой раны исчезнет. Наконец, она с облегчением вздохнула и, шумно выронив лейку из руки, облокотилась спиной о другую стену душевой кабинки. Несколько секунд эсперы молчали, не шевелились, просто дышали и пытались успокоиться. Но вот, когда уже оба более-менее овладели собой, Дазай первым начал, задав довольно робким тоном вопрос: — Что там? Йосано подняла голову, посмотрев на потолок пустым взглядом и убрав прилипшие к лицу мокрые волосы, на выдохе сказала: — Ничего страшного. Жить будешь. — Какая жалость, — ехидно заметил Осаму. — Пф, — фыркнула Акико, — кто бы сомневался, что ты так скажешь? — и перевела взгляд на парня. — Никто, — усмехнувшись, ответил он. — Ладно, пойдём, я обработаю твою рану и ты мне расскажешь, как умудрился её получить. С этими словами Йосано вылезла из душевой кабинки, а после оттуда вышел и Осаму. Они оба были мокрыми с головы до ног, но это, по большому счёту, они послали к чёрту, молча, не сговариваясь. Единственное, что сделала Акико, так после того, как усадила Осаму на табуретку спиной к себе, промокнула ему спину полотенцем, чтобы она не было такой мокрой. А потом стала обрабатывать перекисью водорода рану, максимально аккуратно и бережно, понимая, что Дазай сейчас испытывает далеко на самые восхитительные ощущения. — Ну, что? — спросила девушка, меняя ватку, — как ты себе такое сделал? — Я не делал, — фыркнул Дазай, — разве это похоже на самоубийство? — Ох, ладно, — усмехнулась девушка, прикладывая уже другую ватку, намоченную перекисью водорода, к ране, — а что же это? — Тсс, — цикнул Осаму, рану неприятно защипало, — это несчастный случай. — То есть? — продолжая своё дело, спросила Акико. — Я шёл, поскользнулся, упал и ударился спиной об ограду сада… Или огорода… Не знаю. — Н-да уж… — протянула девушка, смотря на эту рану, — ты так мог и умереть, знаешь ли, если бы с бо́льшей силой грохнулся. — Уж лучше бы умереть, чем так, — фыркнул шатен. Эта фраза разозлила Йосано, но она слишком хорошо понимала, что ничего не может поделать с этой позицией Осаму, а спорить с ним — бесполезно. Так что брюнетка просто промолчала, сжав губы в недовольную трубочку. — А ты сама… — неуверенно начал Дазай, рассчитывая на то, что девушка поймает его мысль. — Тебя долго не было, мы заволновались, — равнодушно сообщила та, хотя беспокоилась и паниковала именно она и, надо признать, не зря. Осаму лишь хмыкнул и продолжил смирно сидеть и ждать, когда кончиться эта пытка перекисью водорода. И вскоре он дождался этого. Акико тихо вздохнула, отложила уже какую по счёту ватку на стол и облегчённо сказала: — Всё. Теперь и Дазай выдохнул. А Йосано тем временем стала выкидывать использованные ватки. Она заметила, что в квартире сейчас сущий беспорядок: вещи валяются где попало, на полу вода и кровь, ведь сами эсперы не удосужились вытереться после принятия душа. Если заглянуть в ванную, то можно увидеть, что вся комната забрызгана водой, ведь когда Йосано смывала кровь с Осаму, то она не закрыла дверцу душевой кабинки. Словом, в квартире был настоящий кавардак. Да и сами детективы имели ещё тот видок: растрёпанные, мокрые до нитки, но довольные, ведь всё обошлось. — Ох, — тяжело протянула Акико, обозревая всё это, — ну, я у тебя и набардачила. — О, нет, нет, — закачал головой Осаму, смотря на Йосано, — я тут и сам приложил руку, — и неловко улыбнулся. Акико не ответила, лишь стала расставлять всё по полочкам — она знала, что и где стоит, ведь уж слишком часто она бывала в этой кухоньке, делая для её владельца чай. Правда, остановившись на бинте, девушка не убрала его, а оставила на столе. Но когда Дазай потянулся за ним, то она довольно строго, немного игриво сказала: — Ай, нет, нет, не трогай. Подойдя к шатену, она дотронулась до его плеча, чуть облокотившись, и посмотрела на рану, не обходя парня со спины. — Подожди капельку, — сообщила она, — пусть немного затянется, а потом уже и перебинтуем. Хорошо? — А, ладно, — растерянно пролепетал Дазай, поднимая тёмные, как чёрные дыры, в которых наверняка и есть само убежище тьмы, но от этого излучающие не менее мягкий и теплый свет, глаза. — О, кстати! — воскликнула Акико, перемещая свою руку на голову Осаму, и потрепала его мокрые волосы, от чего по комнате брызги воды разлетелись в разные стороны, — надо бы переодеться! И волосы высушить. Брюнетка улыбнулась, продолжив: — Я схожу к себе переоденусь, а потом вернусь и помогу убраться, хорошо? У тебя есть фен? — А, нет, — растерянно ответил Дазай, — а что? — Тогда я принесу, — улыбнувшись, сказала Йосано и направилась к двери, — через несколько минут вернусь! Оставив в одиночестве Дазая, Акико через секунду оказалась в своей квартирке. Скинув с себя мокрую одежду, девушка быстро облачались в сухую. Так как возможность того, что ей придется выйти на улицу, всё ещё была, Йосано решила надеть тёмно-синие джинсы, и белую вязанную тунику, с треугольным вырезом. Десять минут — и волосы девушки вновь стали сухими. Быстро расчесав их и захватив с собой фен и два подарочка для Осаму, Акико поспешила вернуться к суициднику. Дверь так и оказалась не запертой: очевидно, Дазай решил не запирать её, ожидая прихода брюнетки. В квартире, на удивление, Йосано, был уже порядок, похоже, Осаму первым делом решил убраться. Сам шатен, о ноги которого тёрся Химитсу, стоял рядом с футоном. Девушка отметила, что Дазай и себя уже привёл в порядок: вместо привычных брюк, которые были на нём во время душа, сейчас парень был облачён в зеленоватые штаны. Йосано облокотилась о стену и стала смотреть на спину суицидника, как он пытается замотать себя бинтами. — Хей, может, помочь? — улыбнувшись, спросила Акико. — Не, — ответил Осаму, — я сам справлюсь. Девушка лишь пожала плечами, продолжив смотреть на шатена. Только по мере того, как она смотрела на него, её внимание переключалось с того, что он делает, на то, что было на его коже, точнее, какой она была. Всё тело Дазая было в ужасных шрамах от ожогов, впрочем, Йосано он об этом рассказывал, но не показывал. А до этого Акико была слишком сильно увлечена раной, так что не обращала внимание на них. А сейчас, когда девушка уверена в безопасности парня, она заметила их, хотя, тут надо удивляться не тому, что она их заметила, а тому, что она их не замечала до этого. Помимо этих тёмных ожогов, Йосано разглядела несколько шрамов от огнестрельных. Очевидно, Акико слишком внимательно смотрела на Дазая, ведь он, чуть обернувшись, но не отрываясь от дела — перевязывания себя — немного недовольно сказал: — Хватит так смотреть, — вздохнув, он нахмурился, — я тебе не экспонат какой-нибудь. Эта фраза оказала огромное влияние на Акико. Та вздрогнула, поняла, что поступила довольно некорректно, но говорить ничего не стала: и так получилось жутко неловко. Осаму же в свою очередь понял, что смутил Йосано этими словами, поэтому, продолжив бинтовать себя, но получалось у него это не очень — всё же двигаться было немного больно — усмехнувшись, добавил: — Не ожидала увидеть такое, да? — Ну… — неуверенно протянула девушка. — Хех, — горько улыбнулся парень, — ужас, м? Я даже удивлен, что ты ничего не сказала по этому поводу в душе. — Я была занята раной… — словно оправдываясь, промямлила Акико. — Ты доктор до мозга костей, — ответил шатен, а потом случайно выпустил бинт, — ах! — он попытался его поймать, но было уже поздно: всю работу придется начинать сначала. — Ну, вот, — расстроено протянул Осаму, смотря на бинт. — Ох, Дазай, — улыбнувшись, Йосано подошла к нему и отобрала бинт, — совсем ничего не умеешь! По-дружески щёлкнув парня по носу, Акико начала аккуратно забинтовывать шатена. К слову, ножницами она избавилась лишь от бинтов, которые были на груди и спине суицидника, а другие, на руках и шее, находились на нём во время душа. Но сейчас на Осаму не было ни единого бинта, из-за чего все его ужасающие шрамы были видны. Да и выглядел парень не привычно: Дазай не Дазай без бинтов! — Руки подними, — тем временем попросила девушка, когда стала бинтовать его уже на груди. Дазай сделал слабые попытки возразить Акико, но они не увенчались успехом, и поэтому ему пришлось повиноваться: неуверенно Осаму поднял руки. Дазай чувствовал себя крайне странно. Сейчас, с Йосано… Парень, вообще, ощущал себя каким-то уязвленным и беспомощным с доктором, но сейчас это лишь усилилось. Сюда примешалось ненужное смущение, какая-то невинная неловкость и дурацкое непонимание. «Зачем она помогает? Почему ничего не говорит о шрамах? Из-за чего она так добра? Это всё как-то не правильно, совсем не правильно! Совершенно не правильно! Так не должно быть! И… Почему именно мне? Чем я это заслужил?..» Дазай находился в смятении. Он совершенно запутался в себе и в своих чувствах, он не понимал, что испытывает, да и не хотел понимать, а если даже и понимал, то отрицал всё и вся, лишь бы не признавать эту правду. А правда была в том, что… — Ну, и чего ты застыл? — вывела Осаму из раздумий Йосано, — всё готово. Девушка собиралась отойти от парня, но сделала очень неосторожный шаг: о её ноги тёрся Химитсу и она, не заметив его, чуть не споткнулась о кота, из-за чего и потеряла равновесие, начав падать. Акико издала тихий «ой» и уже приготовилась к «поцелую» с полом, но Дазай успел подхватить Акико за талию и притянуть к себе, не позволяя девушке упасть. — Спасибо… — Йосано удивленно смотрела на Дазая, в глазах которого было так темно и тепло, что просто хотелось навечно сгинуть в этом мраке, окунуться в это с головой, погрязнуть в грехах, лишь бы эти глаза смотрели только на неё. Но как ни странно, сейчас во взгляде Осаму не было ни жестокости, ни холодности с отстранённостью, так присущими ему, нет, этого не было. Взамен Акико видела какое-то непонятное для неё тепло, которое проникало в самые далёкие уголки её души и согревало. Даже так, даже из дали, даже без жарких прикосновений и слов, Акико становилось тепло и хорошо в объятиях шатена. А Осаму тонул в глазах Йосано, таких серых, словно серебристые тучи, гонимые ветром с лепестками сирени — безмятежная буря. И это буря не отпускала Осаму, она притягивала его, накидывая ему удавку только не на шею, а на сердце. А это, согласитесь, ещё опаснее. — А, эм… — первой очнулась Йосано и, опустив взгляд, положила свои ладони на руки Дазая, — может, отпустишь? Девушка вновь посмотрела в глаза Осаму. Тот явно смутился и отпустил брюнетку, потупив взгляд и неуверенно сказав: — А, да, точно. Будь осторожнее, ладно? — Ладно, ладно, — звонко рассмеялась Акико и, присев на корточки, стала гладить Химитсу, — ох, какой ты шебутливый! А я ведь чуть не упала! Спасибо твоему хозяину, он поймал меня, — посмотрев на Осаму, та улыбнулась и шутливо позвала, — эй, хозяин! Спасибо~ Осаму явно растерялся от таких слов, а Йосано лишь улыбнулась и воскликнула: — Точно! У меня ведь подарочки для вас. — Подарочки? — удивлённо переспросил Дазай, смотря за тем, как девушка отправилась в прихожую, где что-то вытащила из кармана пальто, — а… Ну, мы же складывались друг другу на подарки на работе, мне должны купон на бинты подарить… Нет? — Да! — радостно воскликнула Акико, подбегая к шатену и пряча руки за спиной, — а это лично от меня подарки! — Да? — оживлённо спросил Дазай, он даже как-то забыл, что без рубашки да и забинтован лишь на половину, если так можно выразиться, — а я ведь тоже тебе подарок купил! — Вот и обменяемся подарочками, — хитро протянула Акико и, посмотрев на Дазая, сказала, — в какой руке? В правой или в левой? — В левой? — неуверенно раздался вопрос. — Хм… — протянула Акико, чуть нахмурившись, — а я надеялась, что ты скажешь в правой, — и она показала, что у неё в левой руке: чёрный футляр для очков с принтом петли. — Вай! — радостно воскликнул Дазай, а потом поднимая полные счастья глаза на брюнетку, словно ребёнок, спросил, — это мне?! — Тебе, — ласково ответила Йосано, — я подумала, что у тебя нет футляра… А в нём ещё несколько тряпочек, чтобы протирать очки, вот. Осаму осторожно принял подарок и сразу унесся с ним на кухню, ведь там на единственном столе во всей квартире и лежали его очки. А потом уже вернувшись со всем этим набором, сообщил: — Идеально! Словно этот футляр создан специально для моих очков! Спасибо! На щеках Акико даже появился лёгкий румянец от такой похвалы. Она смущённо опустила взгляд. — Но почему ты надеялась, что я выберу другую руку? — недоверчиво посмотрев на девушку, спросил Осаму. — В общем-то, — улыбнувшись, сказала Йосано, — вот поэтому. Девушка протянула правую руку Осаму. В ней она держала небольшой рыженький, насыщенно-медового оттенка ошейник. — А я так надеялась, что надену его на тебя, — сокрушенно протянула брюнетка, прикладывая ладонь к своей щеке и чуть наклоняя голову. Не дав шатену окончательно превратиться в спелую помидорку, Акико улыбнулась и, рассмеявшись, сказала: — Дазай, нельзя быть таким доверчивым. Это новогодний подарок для Химитсу. Сев на футон, девушка взяла котика, которой всё ещё вертелся под ногами эсперов, на руки и собралась надеть ошейник, но черныш оказал сопротивление: он никак не хотел стоять смирно, а всё топтался и топтался, не давая и шанса брюнетке. Отойдя от шока, Дазай отнёс футляр уже с очками на кухню, ведь стол там был единственным на всю квартиру, и вернулся к Акико. Сев рядом с брюнеткой, он взял Химитсу себе на руки и подержал его, пока Йосано надевала подарок котику на шею. Как только Химитсу оказался в ошейнике, он не понял, что это такое, но потом, очевидно, ему это стало безразлично, и он продолжил требовать ласку от людей. — А я боялась, что ему не понравиться, — сказала Акико, смотря на довольную мордашку котика. — Зря боялась, — улыбнувшись, ответил Осаму. — Твоя очередь, — переведя взгляд на Дазая, сообщила девушка. — А теперь моя очередь! — радостно подтвердил парень и, передав Химитсу гостье, отправился к своему шкафу, ведь подарочек был спрятан именно там. Наконец, выудив оттуда пакет, Осаму подошёл к Акико и, протянув его, сказал: — С праздником! — Ооо, — приняв подарок, девушка стала рассматривать содержимое, заглянув внутрь. Но так делать было неудобно, поэтому она вытряхнула всё из пакета и начала смотреть, что тут есть. А здесь было много чего, но по мелочи. Вязаная белая шапка-ушанка, на концах ушек которой были пушистые помпончики, и такой же белый вязаный шарф. Также здесь обнаружилось полировочное средство для тесака, бутылочка сакэ и несколько пар чулок. Дазай не знал, что подарить, поэтому составил такое странное ассорти, из которых чулки довольно сильно удивили Йосано, и это не скрылось от Осаму. — Не понравилось? — расстроено спросил шатен. — Ох, нет, нет, — поспешно сказала та, — просто… Тут всего так много… — Ну, я не знал, что тебе нужно, да и, вообще, я никогда не дарил подарки, поэтому решил перестраховаться! — уже вновь радостно сообщил парень, поднимая указательный палец вверх. — А чем ты руководился, выбирая, что купить? — спросила Йосано, подняв взгляд на шатена. — Ну, — серьёзно протянул суицидник, — сакэ ты любишь — это я знаю, средство должно быть полезным, по крайней мере, я надеюсь на это, а шапка с шарфом, потому что у тебя их нет, а на улице вон как холодно! — А чулки? — мило улыбнувшись, поинтересовалась девушка. — А это мне продавец посоветовал, когда я выбирал шапку и шарф, он сказал, что девушкам такое нравиться, — легкомысленным тоном объяснился Осаму, — а что? Йосано не удержалась и хихикнула. — Дазай, ты совсем ничего не знаешь, — сказал та, — такие вещи, ну, то есть нижнее белье, колготки, и чулки в том числе, обычно дарят только очень близкие люди, например, те, которые встречаются. — Д-да?! — удивлённо вскрикнул шатен, моментально краснея, — я-я не знал! Прости! — Но мне очень кстати чулочки, — улыбнулась Йосано, — у меня как раз последняя пара порвалась, — уложив всё обратно в пакет, она встала и подойдя к Осаму добавила, — ничего страшного. — И всё равно… — неловко протянул он, — как-то не очень получилось. — Успокойся уже, — хихикнула девушка, — просто продавец подумал, что ты своей девушке ищешь подарок на Новый год. — Н-но… — Осаму всё ещё был как на иголках. Акико лишь тяжело вздохнула и, пристав на цыпочки, дотронулась своим носом до щеки Осаму, чем повергла того в шок. — Всё в порядке, мне очень нравится твой подарок. Спасибо, — прошептала Йосано ему на ухо, и потом, встав на полную ступню, лучезарно улыбнулась так, что Дазай не мог не улыбнуться в ответ. Несколько минут эсперы просто стояли, смотрели друг на друга и улыбались. Тишину комнаты разбавляли лишь их беззвучное дыхание да урчание Химитсу, который никак не мог решить, о чьи ноги тереться: Осаму или Акико? — Так ладно, — девушка прервала эту идиллию первой и, отложив пакет, вновь взяла в руки бинт, сообщив, — кажется, я тебя ещё не добинтовала, так что давай, протяни мне руки~ Дазай лишь улыбнулся и послушно протянул руки Йосано, которая быстро и качественно замотала их. Шатен, конечно, и сам умел и очень неплохо, но у него это дело отнимало всё равно больше времени, да и получалось не так хорошо, как у Акико: она всё же доктор, а Осаму самого себя бинтовать неудобно. А сейчас ему это делать было ещё и больно. Если руки и шею ему просто неудобно бинтовать, то вот туловище… Рана на спине ныла и любое движение отдавалась в ней болью, а уж когда к ней прикасались бинты — помилуйте! Конечно, от того, что бинтовала Йосано, боль не исчезала, она всё так же была, но не в таких количествах, как было бы, если бы Осаму бинтовал сам себя, ведь сейчас он двигался намного меньше, чем в противном случае. Забинтовав Дазая, Акико не остановилась, не отпустила парня. Найдя розетку, девушка заставила шатена сесть рядом с ней, а сама Йосано включила фен и оперативно высушила волосы Осаму, хотя, шум от фена напугал Химитсу и тот убежал на кухню. Вскоре, эта процедура была завершена, и Дазай, отрыв бежевый вязанный свитер с горлышком, натянул его на себя и изрёк: — Ну что? Пойдём! — Куда? — Акико не поняла, о чём идёт речь. — Как куда? В агентство, — сообщил Осаму, разводя руками, — ты забыла, сегодня мы празднуем Новый год! — Но ты ведь ранен! — возмутилась брюнетка, — тебе должно быть жутко больно от такой раны! Она у тебя на всю спину! И вообще, у тебя же плащ порван, что ты найдешь?! — Ну… — протянул Дазай, а потом, достав из шкафа, накинул на себя довольно теплую красную накидку с капюшоном, с белой пушистой опушкой и с прикрепленным на правый бок маленькой искусственной веточкой алой рябины. Сама накидка была не длинной, еле доставала до поясницы. Спереди не было ни пуговиц, ни замка, была только незаметная заклепка, с помощью которой, в общем-то, и можно было закрепить эту новогоднюю накидку на плечах. — А вот так! — радостно сообщил шатен, — а что касается другого… — он заметно помрачнел, а потом заныл, — ну, Йосано! Ну, пойдём! У меня ещё ни разу не было нормального Нового года! Я хочу хоть разочек отпраздновать его среди коллег без приключений! Ну, пожа-алуйста! Девушку довольно сильно удивила такая реакция Осаму, но она, усмехнувшись, ответила: — Судя по ране, ты уже нашёл себе приключения, и я бы посоветовала тебе постельный режим, — заметив, как при этих словах Дазай погрустнел, ведь он подумал, что Акико запрещает ему выходить из дома, та добавила, — но раз ты так хочешь, то пойдём! В конце концов, сегодня Новый год! Все мечты должны сбываться, да? В глазах шатена загорелся яркий радостный огонёк такой, какой горит в глазах детей, когда они находят под ёлкой долгожданную игрушку от Деда Мороза. — Да! — Дазай не смог сдержать улыбки, направляясь к входной двери.***
На улице было жутко холодно, а из-за лёгкого ветерка холод становился ещё более неприятным. Всё бы ничего, если бы падал снег большими хлопьями, но нет, даже здесь природа злобно подшутила над детективами. Вместо пушистого снега была безумная метель, снежинки которой были так малы, что неразличимы, и так быстры, что сливались в единую массу, которая заметала людей, мешая им идти и заставляя буквально двигаться с закрытыми глазами. И эсперы пробирались в агентство через эту пургу. Йосано ещё хотя бы была в пальто и шапке с шарфом, подаренными суицидником, а вот он сам уже порядком подмёрз: в конце концов, он был лишь в свитере и тёплой, но всё же продуваемой накидке. Белые сугробы были просто невообразимых размеров: некоторые были даже выше человеческого роста! Это немного пугало, ведь в Йокогаме такого никогда раньше не было, да и из-за этих сугробов движение транспорта было приостановлено, а движение пешеходов жутко усложнилось: кроме того, что в большинстве случаев надо было идти по колено в снеге, так ещё из-за этих однотипных на взгляд японцев сугробов всё вокруг сливались в пушистую белую массу, в которой можно было и заплутать. В общем, именно это и произошло с детективами. Сперва они поняли, что не могут идти привычной дорогой в агентство из-за снежных наносов, в которые велика опасность просто провалиться и застрять. Потом они пошли обходом, но и там оказался тупик: слишком много снега. И снова обход. Обход за обходом и стоило им один раз ошибиться с поворотом в этом снежном лабиринте, попытаться сделать ещё несколько обходов, и всё: детективы уже потерялись. А пурга им не давала возможности сориентироваться по высоткам, ведь их просто не было видно. И кто бы мог подумать, что в снежном городе так легко заплутать? — Где мы? — продолжая движение в неизвестном направлении, задала риторический вопрос Йосано. Она всё надеялась увидеть хоть что-то в этой пурге и понять, где же они находятся. Но все её попытки оказались тщетными. — А мне почём знать? — протянул шатен, — чёрт, я никогда не думал, что можно заблудиться в Йокогаме! Я ведь даже все её закоулки знаю… — Но сейчас это нам не поможет, — усмехнувшись, ответила девушка, — чтобы это помогло, надо увидеть хоть что-то, а мы не видим ничего! — Твоя правда, — хмыкнул Осаму, а потом уже радостно добавил, — а если мы замерзнем насмерть? Это же будет почти двойной суицид! — А ну молчать! — разозлившись, прикрикнула на шатена Йосано, — двойной суицид?! Я тебе покажу двойной суицид — тебе мало не покажется! Всю жизнь будешь шарахаться этих слов! — А я не против умереть вместе с тобой, — задумчиво протянул Осаму. Девушка резко остановилась, разворачиваясь, ведь шатен шёл позади неё. Она с каким-то вызовом посмотрела на детектива, в её глазах застыл немой вопрос: «Что? Ты серьёзно?» Но Акико ничего не сказала, потому что внимание двух эсперов было переключено на сугроб: нет, не тот, который был с них ростом, а тот, через который они шли, который им был где-то по колено, а где-то чуть выше. В этом снеге лежал человек-демон. Несколько секунд детективы молча пялились на него, не веря своим глазам. — Ты его тоже видишь? — робко спросил Дазай, боясь, что этот человек окажется миражом. — Да, — послышался глухой ответ Йосано, который ветер сразу же унес в небо. В снегу, раскинув руки и ноги в разные стороны лежал никто иной, как Достоевский собственной персоной. Одежда на нём была, как и обычно: тёплая длинная накидка, сюртук, брюки и шапка-ушанка — куда же без неё? Брюнет лежал неподвижно, он даже не отреагировал на появление детективов. Он не шевелился, а лишь молча смотрел в небо, хотя, на что там было смотреть — на снег в воздухе?! Но парень именно этим и любовался, наслаждался холодом зимы, по которому так соскучился в этой южно-восточной стране, ощущал ветер и снег на лице и восхищался всем этим. — Он, вообще, жив? — зябко спросила девушка, вздрогнув от очередного порыва ветра. — Конечно, — фыркнул Осаму, — вопрос в другом: как он не замёрз?! Наконец, Фёдор соизволил отреагировать на детективов. Он медленно, как-то лениво поднял своё туловище, опираясь руками без перчаток на холодный снег, от вида чего у Дазая и Йосано пробежали мурашки, ведь они представили, как это, должно быть, холодно. Весь плащ брюнета был усыпан белым, безумно пушистым и объемным снегом, да и шапка казалась ещё более мягкой от того, как её покрывал снег. Но Достоевский даже не обращал на снег, пургу и холод внимания, казалось, ему всё это не почём. Сев, брюнет также, как и детективы на него, безотрывно смотрел на них, а потом, подтянув к себе ноги, обнял их руками и, положив голову на колени, как-то странно, чуть пугающе улыбнулся, с таким присущим холодком во взгляде, и сказал: — Неожиданная встреча, да?To be continued*…