Лабиринт для Ариадны

Ариадна очень старалась не сорваться на бег. Только что она оставила в Лабиринте сворованный из арсенала меч, два больших кинжала и большой клубок ярко-алых ниток, самый большой, какой она только нашла среди вязальных принадлежностей Федры – сама Ариадна вышивала, но вязать не умела. Сердце у неё колотилось, как у насмерть перепуганного кролика. Добираться до Лабиринта с оружием пришлось со всеми возможными предосторожностями и сотней остановок, чтобы переждать, пока мимо пройдут стражники или слуги – как бы она объяснила меч у себя в руках, если бы столкнулась с ними в открытую? Кинжалы девушке удалось бы спрятать под одеждой, но о мече догадался бы даже слепой, несмотря на то, что Ариадна тщательно завернула его в ткань. Но сейчас все позади. Оружие лежит в углу недалеко от входа, и Ариадне осталось только молиться, чтобы Тесей нашёл его. Чтобы он сумел победить Минотавра и её братьев. Чтобы… Приостановившись посреди коридора, Ариадна судорожно стиснула ледяными, дрожащими пальцами пылающие виски. Боги. Если она продолжит думать об этом, то сойдёт с ума. Оставляя оружие в Лабиринте, она была в опасной близости от решения остаться там, в холодной и липкой тьме, чтобы увидеть всё своими глазами и, возможно, помочь Тесею в схватке с Минотавром… Но потом внутренне безрадостно рассмеялась над собственным порывом: как она, женщина, соплячка, которую этот же самый Минотавр не единожды трахал, может помочь здоровому и сильному мужчине в сражении против ещё троих здоровых и сильных мужчин? Глупость и смертельный риск. Лучше ей сейчас собрать вещи… Боги, собрать вещи! Она на самом деле об этом думает? Собрать вещи, чтобы уехать отсюда… Уехать, сбежать, как сбежал Икар… Боги… Ариадна поняла, что задыхается. Что-то внутри неё будто бы сыпалось, крошилось на мелкие кусочки. Казалось, внутри вздрагивают натянутые струны. Виски горели огнём, пальцы судорожно тряслись, девушка никак не могла собрать себя в единое целое и начать что-то делать, хотя умом, где-то за завесой лихорадочно мечущихся мыслей, понимала, что это необходимо. Сердце барабанило так, что, казалось, готово выскочить из груди через горло. «Успокойся… – Ариадна медленно провела ледяными ладонями по пылающему лицу. Она сама не заметила, как ноги все же донесли её до покоев. Теперь она стояла в сумрачной и прохладной комнате и старалась не упасть с подкашивающихся ног. – Успокойся, дрянь!» Щеку обожгла короткая, решительная пощёчина. Ариадна резко выпрямила спину, упрямо вздёрнув крутой подбородок и закусив губу – обычно яркие, сейчас они побелели, будто их кто-то присыпал мукой. Пощёчина пылала на её белой, как мрамор, щеке ярким пятном, но даже она не привела девушку в чувство. Слишком много Ариадне довелось пережить сегодня. Никогда в жизни она так не боялась, даже когда впервые осознала, что на самом деле делает с ней Минотавр, даже когда Главк приходил в неистовство или напивался, даже когда её впервые ласкал Икар, рискуя попасться на глаза слугам, даже когда отец за что-то гневался на Дедала – никогда прежде. Дрожа, Ариадна медленно подошла к зеркалу, и в его бронзовой мути отразилось её искажённое лицо. – Боги, дайте мне сил… – прохрипела Ариадна. – Прошу… Дайте мне сил… Пусть все закончится хорошо… Ну, пожалуйста! Она была сильной весь сегодняшний мучительный вечер, умудряясь обводить вокруг пальца всех, даже своего отца, даже братьев и слуг, она оказалась способна на то, на что даже подумать не могла, что способна, но сейчас Ариадна дрожала всем телом и казалась самой себе всего лишь маленькой, до смерти напуганной девочкой. Не в силах даже стоять, она упала на край широкой постели и судорожно вцепилась пальцами себе в волосы, ожесточённо, до крови кусая губы. Что, если она всё-таки раскрыла себя, и прямо сейчас кто-то из слуг рассказывает отцу, что видел принцессу Ариадну на пути к Лабиринту с оружием в руках? Что, если она раскрыла себя ещё раньше, и её отец и братья лишь позволили ей потешиться надеждами, чтобы потом особенно болезненно ужалить наказанием? Что, если Тесей окажется дрянным мечником, и Минотавр убьёт их всех несмотря на оружие? Боги… Как же ей страшно. Что, в конце концов, она возомнила о себе? Она всего лишь девушка, ей только пятнадцать лет. А она решила, что сможет сбежать с Крита? Даже у Икара и Дедала не получилось: солнце растопило воск в крыльях её Икара, и он рухнул в море, беспомощный перед солёным могуществом волн. И это – её умный, добрый, все на свете умеющий Икар! А она… Она всего лишь маленькая, глупая пташка, думающая, что сможет справиться с целой семьёй безжалостных медведей. Задыхаясь, Ариадна зажимала ладонями рвущийся наружу беспомощный крик. Её губы беззвучно шевелились, повторяя бессмысленное «Пожалуйста…», «Я глупая, глупая, глупая», «Икар… Дедал… Помогите мне, умоляю, я не справлюсь одна, мне так страшно, прошу, помогите…», называя имена всех богов подряд… «Дионис». Ариадна не знала, почему вдруг с её губ сорвалось это имя: уж кто-кто, а бог разгульного веселья и вина точно ей был сегодня не помощник. Хотя… Ариадна порывисто вскочила с кровати и резкими движениями налила из графина лёгкого, сладкого вина, расплескав по пути половину, и одним движением опрокинула в себя сразу весь кубок. Она никогда раньше не пила вино так, а сейчас оно даже не опалило ей горло, пролившись внутрь, будто простая вода… И, как ни странно, принеся с собой облегчение. Оно не хлынуло по венам жарким, игристым огнём, чего, пожалуй, стоило бы ожидать при упоминании разгульного весельчака-Диониса, но опутало её разум почти отупляющим спокойствием. Мысль, что нужно, нужно, нужно что-то делать, прямо сейчас и немедленно, продолжала трепетать в её мозгу, но Ариадна физически не могла заставить себя хотя бы двинуться в сторону собственных вещей. Дыша неглубоко и редко, она вновь бессильно опустилась на постель и опёрлась лопатками о подушки. Пелена отупляющего спокойствия и отрешённости заволокла все вокруг. Она сделала все, что могла. Она пережила ужасно напряжённый и долгий день… Ну, хорошо, вечер. Боги, все это было в течение одного только вечера… Ариадна облизнула мучительно сухие губы – и почему-то даже не вздрогнула, когда на пороге появился весёлый и взбудораженный Минотавр. – Сестрёнка! – Мужчина тут же плюхнулся рядом с ней на кровать и бесцеремонно стиснул в объятиях покорное тело, обжёг влажным дыханием щёку. Ариадне было настолько все равно, что даже его прикосновения, дыхание и поцелуи не казались столь отвратительными, как обычно. Она не шевелилась, покорно позволяя делать то, что он посчитает нужным. – Я же обещал, что зайду к тебе ночью… – жарко прошептал Минотавр, мокро целуя её в шею. Ариадна тихо, глухо застонала, запрокидывая голову – от бессильной злости. Боги, ну почему она должна терпеть его, почему, почему… Он уже нетерпеливо, алчно лез под её хитон горячими руками, от которых пахло сырым мясом. Девушка безвольно прикрывала глаза, вяло упираясь в его плечи слабыми ладонями в безнадёжных попытках хоть немного задержать неизбежное… пока внутри у неё словно бы что-то не щёлкнуло. – Минотавр… – хрипло позвала Ариадна, властно обхватывая его лицо холодными, омерзительно-слабыми руками и заглядывая в глаза. В её взгляде читалась невыразимая усталость, та усталость, когда истощено не столько тело, сколько измочаленная душа. – Прошу тебя… Не сегодня. – Да что с тобой? – нахмурился Минотавр. – Ты же хотела. Сама на мне висла. «Если бы ты знал – ради чего…» Ариадна сдержала кривую, неуместную усмешку. – Я знаю, просто… Я так устала… Пожалуйста, мы можем просто немного полежать вместе? Пожалуйста, Минотавр. Прошу тебя. Голос её чуть заметно дрогнул. В общем-то Ариадна была готова к его злости. К тому, что её бесцеремонно подомнут под себя, разорвут на ней одежду, или, может, разрежут её ножом, и грубо возьмут, невзирая ни на какие просьбы, как Минотавр часто делал до этого, но… Может, это Дионис улыбнулся ей? Или Минотавра поразила искренняя усталость и мука, звучащая в её голосе? Ариадна не бралась судить, что происходит в его немного безумной и жестокой голове – но почему-то Минотавр кивнул, немного растерянно, будто впервые видел, глядя ей в лицо. – Хорошо… Тогда… Всё-таки это по-прежнему был Минотавр – Ариадну даже потянуло не очень-то весело, но рассмеяться, когда брат бесцеремонно взял её, будто куклу, лёг в постель и уложил с собой рядом, как ему захотелось, прижав её к груди и заставив закинуть на себя ногу. Его ладонь опустилась ей на ягодицы. Да что ж такое, сдался ему её зад! Ариадна спрятала в груди Минотавра короткую гримаску… Но в следующее мгновение расслабилась и послушно прижалась к нему сильнее. Тепло большого, сильного тела окутывало её со всех сторон, настолько приятное, что даже всегдашний аромат сырого мяса и охотника, исходящий от его кожи, не так сильно резал ноздри, как это бывало обычно. Глубоко вздохнув, Ариадна по-детски прильнула к брату и почувствовала, как его руки неожиданно надёжно стиснулись вокруг её тела. Грудь Минотавра вздымалась медленно и размеренно, и это ощущение, звук биения его большого, сильного сердца странным образом успокаивали. – Спасибо, Минотавр, – прошептала Ариадна, щекоча ему шею горячим, влажным дыханием. Минотавр чуть стиснул её ягодицу ладонью: «Будем считать, что это было “пожалуйста”», – нервно хихикнула про себя девушка. Несколько долгих секунд – минут? или часов? – она лежала неподвижно в объятиях человека, которого ненавидела, должно быть, сильнее всего в жизни, и слушала собственное дыхание, постепенно делающееся единым с его дыханием. Так странно… В его руках оказалось надёжно и безопасно. Как обнимать ручного медведя. – Жаль, что мы раньше так не делали, – негромко прошептала Ариадна, чуть приподнявшись, чтобы взглянуть в лицо брату. – Будем делать, если тебе нравится. Улыбаясь, он выглядел почти красивым. Как тот юноша-афинянин, что, возможно, был бы ей братом, настоящим братом, в другой жизни. Ариадна мягко улыбнулась, мягко касаясь его подбородка. «Нет, не будем. Если мои молитвы были услышаны – не будем». Его кожа была горячей и чуть шершавой под её осторожными, ласковыми пальцами. Она впервые касалась его вот так – ласково… Минотавр наклонился и чуть куснул мягкие подушечки, заставив Ариадну поморщиться: ей не нравились такие игры. Ручной зверь. Воистину, ручной зверь... ручной до поры до времени. – Ты какая-то странная сегодня, – мягко пробормотал Минотавр, поглаживая её задницу. Боги, да перестанет он когда-нибудь лапать её там, а? Ещё немного, и Ариадна подумает, что на деле он предпочитает мальчиков. – Ластишься ко мне, как кошка… Что случилось? Ариадне даже не потребовалось усилий воли, как это бывало раньше, чтобы не напрячься в его руках от опасного вопроса – её все ещё окутывала пелена безразличия, теперь кажущаяся тёплым одеялом, спасающим её от страха и боли. Она слегка пожала плечами и легонько потёрлась кончиком носа об его шею. – Ты же мой брат. Даже не видя его лица, Ариадна знала, что Минотавр улыбнулся. Макушкой она ощутила его щеку, прижавшуюся к её волосам. Пелена блаженного безразличия становилась гуще, плотнее, постепенно превращаясь в сонливость – может, и в её вине тоже были сонные травы? Ариадну вправду клонило в сон. Что происходит с ней? Почему объятия того, кто превращал её жизнь в мучение активнее всех остальных, вдруг сделались настолько уютными и безопасными, что в них даже тянет поспать, освободить свой разум от тревог слишком долгого дня? На мгновение сердце Ариадны словно окунулось в липкую смолу страха и непонимания: что с ней происходит?! Это оттого, что она знает, что Минотавр должен вскоре умереть, и это кровь тянет Ариадну к нему – кровь, которая должна вскоре пролиться, кровь, которая течёт в их с Минотавром жилах? Он действительно её брат. И он, вполне вероятно – и Ариадна всем сердцем надеется на это – сегодня погибнет, погибнет от меча, который она принесла для его убийцы… Ариадна прижалась к брату сильнее и слегка потёрлась кончиком носа об его грудь, пряча улыбку. Сладкие мысли. Хорошие, очень хорошие мысли. Он заслужил смерть. «…Миносиды…» – донёсся из памяти голос слуги, в котором страх странным образом смешивался с благоговением. Ариадне всю жизнь хотелось верить, что она отличается от своего отца и ненавистных братьев, что она другая, такая, как Дедал и Икар, светлые, вечно стремящиеся вверх и вдаль, способные создавать нечто прекрасное, а не только разрушать – ведь, в конце концов, она писала неплохие стихи, и Икар из всех принцесс Крита влюбился именно в неё! Но сейчас, лежа в объятиях того, чьей смерти радовалось её сердце, Ариадна спрашивала себя: настолько ли они различаются, как она думала? Или, возможно, ей просто жизненно необходима поддержка, и она готова принять её от кого угодно. Липкая смола вновь сменилась серыми волнами густого тумана отупляющего спокойствия. Не хотелось даже шевелиться, не хотелось вставать, куда-то идти… Где-то далеко, за стенами замка, бушевало неприветливое море с холодными и чёрными свинцовыми волнами, и Ариадну почти пугала мысль о том, что ей придётся выйти к нему, ощутить на лице его солёные брызги, вдохнуть его горький аромат с привкусом стали, что ей придётся плыть куда-то – в неизвестные, далёкие Афины, о которых она не знает ничего, кроме рассказов Икара и Дедала. Они рисовали свой родной город как воплощённый на земле Элизиум, но в реальности такого не бывает, ведь так? Что ждёт её в далёких Афинах? Будет ли она там хоть немного счастлива? Или все окажется ещё хуже, чем здесь? Может, ей вообще не стоит уезжать?..