Diself

      До будильника остается еще почти два часа, когда Юнги с огромным трудом разлепляет тяжелые ото сна веки и сильно щурит глаза, пытаясь сфокусировать картину перед собой. Приходится моргнуть несколько раз, чтобы ресницы наконец оторвались друг от друга, а размытые силуэты все же приняли четкую форму. На этот раз причиной его пробуждения стали тихо доносящиеся звуки из другой комнаты, хотя обычно сон его не настолько чуткий, чтобы просыпаться из-за подобных мелочей. Возможно, причина в том, что когда он тянется рукой на другую часть кровати, под его пальцами не ощущается теплая кожа девушки, и это его беспокоит. Он отчетливо помнит, что погрузился в сон лишь тогда, когда полностью убедился в том, что ей все же удалось заснуть и ее подсознание не мучают непрекращающиеся кошмары — это было примерно три часа назад. Сейчас же он вглядывается в темноту и напрягает слух, улавливая приглушенный звук текущей из душа воды, из-за чего в следующую секунду расстроенно вздыхает — ей снова что-то приснилось. Он устало прикрывает глаза, разочарованно откидывая голову обратно на подушку, раскладывает руки во всю длину, принимая позу звезды, и невольно начинает подрагивать пальцами в такт приземляющимся каплям воды. На сколько бы ему хватило нервной системы, страдай он от такой ярко выраженной бессонницы и бесконечных неприятных снов? Юнги далеко не из тех, кто может себе позволить отсыпать ежедневно по восемь часов, но при желании ему не составляет труда опустить тело на мягкую поверхность и погрузиться в сон, чего, к сожалению, нельзя сказать о Хэран. Это продолжается с самого первого дня их встречи. Помнится, тогда он лег на левый край кровати к ней спиной и тихо прислушивался к звукам с ее стороны. Она беспрерывно шептала о чем-то, царапала свои ладони и просыпалась каждые сорок минут — в тот момент такое поведение было вполне объяснимым, но он понятия не имел, что от подобных вещей она страдает далеко не впервые. Хэран кажется, что так было всегда, словно она просто была рождена с бессонницей. Когда по квартире раздается негромкий щелчок двери, а затем еле слышные шаги от босых ног, Юнги продолжает держать глаза закрытыми, решив остаться незамеченным. Слышит, как она медленно и осторожно заходит в комнату, как открывает их общий шкаф и ненадолго замирает. Он почти бесшумно переворачивается на бок и немного раскрывает глаза, рассматривая ее со стороны: смотрит, как она стягивает с себя белоснежный махровый халат, как невольно сжимается от касающегося голых участков тела холода, завораживается ее черными длинными волосами, которые она откидывает на спину, спускается взглядом по линии позвоночника, который виднелся благодаря тусклому свету ночных фонарей за окном, подмечает то, что у нее стали выпирать ребра сильнее обычного и руки, которыми она тянется к верхней полке, дрожат еще хуже. Ее худое тело, бледная кожа, многочисленные царапины, сутулая спина и напряженные мышцы — все выдает ее вымученное состояние. Такую Хэран, слабую и хрупкую, никто кроме него не знает и не видит — она не позволяет, и от осознания этого у Юнги появляется неконтролируемое желание крепко-крепко обнять ее и спрятать куда-нибудь подальше ото всех и всего. Пока Хэран так и продолжает задумчиво сверлить взглядом верхнюю полку шкафа, пытаясь определиться с одеждой, Юнги все же не выдерживает и, осторожно отбросив их одеяло в сторону, бесшумно встает с кровати и практически на носочках сокращает расстояние между собой и ее спиной. Аккуратно, почти невесомо, пробегается пальцами по ее талии, чувствует, как она вздрагивает всем телом, покрывается мурашками и тут же успокаивается, когда запах его тела доносится до нее, вторую руку он кладет на ее живот и прижимает девушку вплотную к себе. Кокосовый гель для душа — в последнее время ей безумно нравится этот аромат. Хэран тут же замирает, как только чувствует его прикосновения — до дрожи приятно. В отличии от нее, только вышедшей из практически ледяного душа, Юнги был очень теплым, даже почти горячим, и каждое его касание громким импульсом удоряло в голову. Его дыхание щекочет ее плечо, когда он осторожно касается его суховатым губами. На ее коже все еще виднеются оставленные им же засосы, и он невесомо проходится по ним во второй раз, заранее зная, что они никогда не успевают приобрести нормальный цвет. — Ты обещала, что больше не будешь стоять под ледяной водой. — сонно шепчет он, уткнувшись подбородком в ее плечо. Ее кожа невольно покрывается мурашками от его голоса у самого уха. — Меня всю ночь бросало в жар. — так же тихо отвечает Хэран, накрыв его ладонь на своем животе своей, — Ты мне недавно тоже пообещал не просыпаться из-за меня. Юнги сгибает губы в легкой улыбке, после чего аккуратно целует ее в области шеи. — Тогда ничья. С того момента, как в его жизни появилась Хэран, фраза «к хорошему быстро привыкаешь» стала как никогда идеально описывать его состояние. Если же раньше даже мысль о том, что впустить кого-то в свою спальню, не говоря уже о том, чтобы позволить кому-либо спать рядом с собой, вызывала в нем дикий дискомфорт и отвращение, то сейчас даже одна ночь без тела девушки в своих руках кажется невыносимой пыткой. Он правда привык, практически с первого дня, когда та неосознанно прижалась к нему и наконец восстановила дыхание — ей, напротив, ужасно трудно лежать не обняв что-либо или кого-либо. Теперь же ее родной запах, аромат шампуня прям перед носом, ощущение кожи под подушечками пальцев, вес ее ног на своих — все это стало жизненно необходимой рутиной, без которой уже невозможно представить свой сон. — Как думаешь, — все еще чувствуя дыхание у своей шеи, Хэран тянется к двум вешалкам, на каждом из которых висит по пиджаку, — какой надеть? Первый пиджак классический черный с широкими пуговицами, второй более повседневный, с клетчатым узором и мягкой тканью — его она носит осенью и зимой практически не снимая. — Под низ свитер наденешь? — продолжает упираться подбородком в ее плечо. В ответ девушка согласно кивает, — Тогда этот. — касается пальцем клетчатого и переводит взгляд на ее легкую улыбку. Вполне ожидаемо. Хэран возвращает вешалку обратно в шкаф, что заставляет Юнги в тот же миг отвлечься от ее губ и устремить внимание на ее предплечье левой руки, которой она тянется. Многочисленные царапины, одна свежее других, некоторые практически не заметны, некоторые же проделали путь от изгиба до запястья — наверняка, от них останутся шрамы. Проверяет правую руку и видит такую же идентичную царапину, единственное отличие — ближе к середине она немного прерывается. — Давно ты царапаешь себя во сне? — полушепотом спрашивает он и замечает, как она опускает взгляд на свои руки и вглядывается в засохшие царапины, затягивая тишину между ними. — Сначала я делала это специально. — голос у нее тихий, — Пряталась от всех в пустой комнате и царапала себя до крови. Кому-то подобные действия помогают осознать ценность собственной жизни, для кого-то — это единственный способ попросить о помощи. — Я испытывала отвращение к себе, к своему телу. Хэран же просто яро ненавидела себя. Царапины — самая малая часть того, что она делала с собой, но сейчас это в прошлом, и вдаваться в подробности перед Юнги — последнее, чего она желает. — Потом я прекратила, но стала обнаруживать их после каждого сна. Должно быть, вошло в привычку. — девушка невольно поджимает губы от воспоминаний и тут же слегка вздрагивает, когда чувствует осторожное скольжение пальцев Юнги по покрывшимся красной корочкой линиям. Он заметил состояние ее рук еще при самой первой встрече с ней и после этого каждую ночь, когда она засыпала, наносил заживляющую мазь на каждую ее царапину. И каждую ночь он замирал в недоумении от того, что сколько бы он ни мазал, их становилось все больше и больше. Сейчас же радует только то, что теперь она не мучает себя так на постоянной основе, только лишь тогда, когда видит очень неприятные и пугающие сны, благодаря чему кожа все же иногда успевает заживать. Юнги проводит пальцем по каждой из них, а у самого в горле ком неясный застревает: как же он хочет, чтобы она просто могла жить спокойной жизнью. — Это он? — опускается он до шепота, но его голос все равно еле слышно подрагивает, — Это он довел тебя до этого? Застывшие плечи Хэран и на мгновение остановившееся дыхание невольно вызывают по телу Юнги огромную волну мурашек. Участившийся пульс и пустота в глазах — ей все еще больно вспоминать об этом. — Не люблю обвинять кого-то в своих проблемах. — прокусывает губу, не отрывая взгляда от пальца Юнги поверх своих царапин. — С перспективы твоего восприятия. — меняет форму вопроса он, но тон у него мягкий. Он ни в коем случае не хочет давить на нее. — С перспективы моего восприятия, каждое его слово резало больнее этих лезвий и ногтей. Она звучит твердо, словно таит глубокую внутреннюю злобу. Юнги слегка наклоняет голову, вглядывается в ее черные глаза и понимает, что в них совершенно иные эмоции. Непередаваемая тоска и боль, которые она прячет своим голосом. — Что он говорил при виде них? — продолжает водить пальцами по заживающим ранам. И Юнги чувствует сильный укол в области груди, когда ее голос подрывается при ответе: — «Сумасшедшая». Хэран медленно опускает голову, устремив взгляд на пол, и на некоторое время прикрывает глаза, чтобы не позволить эмоциям взять контроль над собой. Да, она никогда и ни при каких обстоятельствах не обвиняет в своих проблемах кого-либо кроме себя, живет по принципу «не человек довел, а я восприняла», «не человек не сделал, а мои ожидания не оправдались», и если посудить это с иной стороны, то в какой-то степени в таком мышлении присутствуют зрелость и правильность. Но Юнги соглашается с этим лишь до определенной степени. У Хэран было немало людей в жизни, которые открыто пользовались ее добротой и альтруизмом, отталкивали ее, когда ей была необходима помощь, и продолжали ломать, когда, казалось бы, хуже некуда. И если Юнги считает, что вина лежит на совести этих людей, то Хэран оправдывает это своим «я сама позволила обращаться таким образом ко мне». При этом если бы на ее месте оказался бы любой другой человек, ее выводы имели бы кардинально иное значение. Изменилось в лучшую сторону лишь одно — Хэран больше не позволяет чужим людям обращаться с ней так, как им вздумается. Только даже здесь в силу вступает не твердый характер и умение отстоять свои права, а простая изоляция и полное игнорирование неприятных стимулов. Зачастую причиняя боль другим, люди ожидают определенных реакций, соответственно отсутствие реакции приводит к потере мотивации — такой она сделала вывод для себя. Чужое мнение перестало иметь для нее какое-либо значение: от сказанных кем-то слов ничего не изменится, значит смысла заботиться об этом нет. Поэтому у любого, кто хоть раз пытался унизить, оскорбить ее или просто высмеять, сразу же пропадал интерес — Хэран не окидывает их даже взглядом. Однако сказать, что ей стало абсолютно все равно — слишком громкое заявление. Потому что когда заходит разговор об этом человеке, она вновь чувствует эту боль, от которой так и не смогла избавиться. Забавно, что он научил ее быть сильнее, но не вовлек в это самого себя. — Что ты чувствуешь к нему сейчас? — Юнги невесомо проводит носом по ее щеке и прижимает ее тело еще ближе к себе. У него в приоритете вовсе не собственный интерес, он хочет, чтобы она перестала носить в себе эту ношу в одиночку. — Ничего. — ее губы сгибаются в грустной усмешке, — Мои эмоции связаны лишь с воспоминаниями, как человек он для меня уже ничего не значит. И сомневаюсь, что значил когда-либо. Он исчез из моей жизни ничего не сказав. — она концентрируется на дыхании у своей щеки и аккуратно откидывает голову на его плечо, — То, что я считала любовью оказалось лишь созависимостью, мы нужны были друг другу, чтобы оправдать свои страхи и недостатки. — на секунду замалкивает, разворачивается лицом к Юнги и заглядывает прямо в его глаза, — Поняла я это только недавно. — осматривает каждый миллиметр его лица и медленно вдыхает родной запах орхидей, — Спасибо, что показал мне. «истинное значение любви» — хочет добавить она, но вместо этого лишь крепко сжимает его в своих объятиях.

***

По натуре Юнги совсем не вспыльчивый человек, и если его может кто-то действительно раздражать, так это только собственное отражение в зеркале — так было до определенного момента. Он сидит на этом стуле уже около двадцати минут и понимает ровно ничего из услышанного, что и наталкивает его на мысль о том, что возможно стоит сделать исключение и добавить в этот список Ким Тэхена собственной персоной, иначе то состояние и недоумение, с которым он смотрит в экраны на стенах, никак не объяснить. Их психолог-криминалист тот еще загадочный тип: вечно молчит, говорит коротко, никакой личной информации от него кроме анкетных данных разузнать невозможно, никогда не дает полные ответы на вопросы, а иногда вообще даже не напрягается по поводу того, чтобы объяснить кому-либо свои действия как, например, сейчас, сидя в очередной раз в комнате допроса с утра по раньше и вновь просверливая взглядом насквозь непривычно напряженного Юнджэ. Если и может кто-то довести этого человека до такого состояния, этим «кто-то» однозначно может быть лишь Тэхен. Однако сам психолог считает несколько иначе. Сокджин стоит позади Юнги для подстраховки, на случай если у того окончательно сдадут нервы, что, судя по его внешнему виду, может произойти в любую минуту. Сколько он помнит этого детектива, тот действительно всегда выделялся своей сдержанностью, вступать в лишний раз с кем-то в конфликт никогда не входило в список его желаний. Но ведь у всего бывает предел, не так ли? — Исправь меня, если я услышал неправильно. — обращается к криминалисту-начальнику отделения Юнги, убавляя звук голоса коллеги, — Тэхен нашел доказательства подтверждающие то, что Юнджэ возможно убил не только наших родителей, так ведь? — Исходя из его слов — да. — спокойно кивает Сокджин, очерчивая взглядом его напряженные плечи. Юнги напряженно сглатывает ком в горле. — Теперь он постоянно спрашивает его о неком друге, которого, как он выразился, Юнджэ боится. — снижает тон детектив, на что коллега согласно кивает, — Почему он вообще вернулся к этому делу, я не понимаю. Тэхен ни раз говорил о том, что предпочитает не углубляться в несколько дел одновременно. «Селективное внимание человека не позволяет нам выполнять несколько задач с высоким качеством. Я сосредоточусь на одном» — с таким аргументом он нередко отказывает в сотрудничестве и лишь за редкими исключениями может пойти против этого принципа. Юнги эти исключения знает, причем отлично. Именно поэтому он и чувствует невыносимую тяжесть в груди. — Никто не знает, — тихо вздыхает Сокджин, сокращая расстояние между ними, — разве что Ким Намджун. Никто понятия не имел, что он собирается допрашивать Юнджэ. Не отрывающий взгляда от экранов детектив скептически выгибает бровь: — Ким Намджун? Команда из них двоих вряд ли предвещает о чем-то хорошем. — Они всю неделю бегают друг другу в кабинеты. — криминалист всматривается в лицо коллеги на экране, — Могу ошибаться, конечно. Исключения Тэхен делает в двух случаях: если дело требует форс мажорных решений, в причины углубляться не стоит, и если дело имеет связь с тем, что он уже расследует. — Ты убивал семейные пары, родителей, которые проявляли абьюзивное поведение в сторону своих детей. — Юнги вновь возвращает звук и прислушивается в монотонный голос психолога, — Из имеющихся доказательств, на твоем счету таких семей шесть, включая твоих родителей. Детектив пытается не реагировать на его слова, пытается просто поглощать информацию. Ему нельзя сейчас испытывать эмоции, нельзя. — Ты мне объяснишь, на кой черт ты решил откопать все это? — подает раздраженным тоном Юнджэ. Он жутко напряжен. — Этот друг, — Тэхен кивает на ту же самую фотографию, — он попросил тебя убить одну из этих пар. — выдерживает недолгое молчание, вычитывая каждую эмоцию с его лица, и медленно подвигается вперед, — И ты согласился. Сокджин осторожно придерживает спинку стула, за которым сидит его коллега, и в расстоянии метра замечает его подрагивающие руки. Для Юнги любое взаимодействие с братом — эмоциональная пытка. Как он умудряется оставаться сдержанным в этой ситуации — за гранью его представления. — Дело не в дружбе. — цедит сквозь зубы заключенный, а психолог вновь откидывается на спинку сиденья — ему нужно было, чтобы тот рассказал обо всем сам, и он этого добился, — Он предложил большую сумму денег за то, чтобы убить родителей той девчонки, так как они были против ее отношений с ним. — Но согласись, у них тоже были признаки абьюзеров, иначе бы ты не стал рисковать собой исключительно из-за денег. — Тэхен ритмично стучит пальцем по столу и даже не моргает, продолжая изучать сидящего напротив блондина. — Эта девушка была вынуждена жить по их извращенным правилам и ожиданиям. — подтверждает тот, — Моя цель проста: я ненавижу таких ублюдков, я считаю, что они не должны существовать в принципе, поэтому я их убиваю. «Заткнись» — единственное, что крутится в голове Юнги. Он ненавидит все его оправдания, ненавидит его эгоизм. Он все в нем ненавидит. Их родители действительно поступали неправильно по отношению к Юнджэ, они допускали немало ошибок, не уделяли должного внимания, вырастили недолюбленного ребенка — такова правда, Юнги никогда с ней не спорил. Но Юнги до конца своих дней будет помнить их трупы на холодном полу квартиры, будет видеть в своих снах окрававленные руки брата и ярость в его глазах, и он всегда, до самого последнего вздоха будет проклинать его за этот поступок. Они не заслуживали такой смерти. — Но ирония в том, что за это преступление срок отбывает другой человек, — Тэхен склоняет голову на бок, всматриваясь в слегка напуганное лицо, и чуть тише выговаривает, — Чхве Джонсок. В обоих кабинетах тут же повисает непробиваемая тишина. Сокджин не успевает среагировать сразу, когда по кабинету внезапно раздается оглушающий грохот. Юнги, все-таки, достиг своего предела терпения. В глазах криминалиста все происходит за одну секунду, а у Юнги, тем временем, словно срывает все тормоза по щелчку: он едва ли не выламывает дверь, надавливая на ручку с непривычной силой, вырывается из попытки коллеги остановить его, игнорирует охранников, которые, по сути дела, не имеют права впускать его в кабинет допроса — его разорвало моментально. Пугает то, что в последний и единственный раз с ним происходило подобное, опять же, из-за Юнджэ. Когда узнал, что он оказался их убийцей. — О каком Джонсоке ты говоришь? — Сокджин останавливается в проеме двери, бросив попытки успокоить его, и следит за тем, как часто вздымается грудь коллеги, — Тэхен, не молчи! Но Тэхен, смотря прямо в глаза детектива, даже не двигается У Юнги дрожит все тело, начиная от черных расширенных от внутренней паники зрачков и заканчивая едва стоящими на земле ногами, в добавок к этому его еще наверняка тошнит и больно сдавливает в груди — Ким подмечает про себя это практически сразу. — Чхве Джонсок, который был лишен двадцати пяти лет свободы за убийство Ли Хэчана и Чон Джинри. — отвечает Тэхен твердым тоном и наблюдает за плавными изменениями на его лице: сначала паника в глазах, затем лёгкое мотание головой, после чего возвращает внимание к Юнджэ и уже тише добавляет, — Родителей Ли Хэран. — Юнги продолжает судорожно мотать головой, — Их убил ты, Мин Юнджэ. Юнджэ в ответ лишь выдает тихую усмешку. — Ее зовут Ли Хэран? — пожимает плечами он, после чего поднимает взгляд на брата, — Тебя это так злит? Кажется, Сокджин видит такое состояние впервые: словно внутри детектива все с громким хрустом ломается и разбивается на осколки, и на секунду ему кажется, что он действительно слышит каждый звук своими ушами. Однако по плавным, но быстрым изменениям в лице Юнги можно понять, что он еще не до конца осознает суть услышанного — единственный способ защитить себя. Он полностью игнорирует вопрос брата, устремив наполненный противоречиями взгляд в стену, и практически перестает дышать. Его кадык не прекращает дергаться в одном направлении, вызывая колючий ком посередине горла. — Твой друг, — полушепотом выдавливает из себя детектив, из-за чего начинает дрожать сильнее, — это он был с ней? А Юнджэ внезапное потрясение своего брата лишь забавляет, хотя бы потому что он все еще не понимает, какой информацией делится. — Недолго правда. — скрещивает руки на груди, — После смерти своих родителей она словно испарилась. Он, в свою очередь, сбежал неизвестно куда, как только узнал, что в тот дом приехала полиция. Вы были там. — блондин поочередно окидывает полицейских отвращенным взглядом и останавливается на Тэхене, который, казалось бы, продолжает сидеть с безэмоциональным выражением лица, однако стоящий позади них Сокджин видит то, как сильно напряглись его плечи и мышцы на спине. — Мы понимали, что рано или поздно мы попадем сюда, поэтому Джонсок решил сдаться по собственной воле. — Чтобы ты смог убить родителей. — Юнги все еще ни на кого не смотрит. Он лишь дрожит, настолько сильно, что все в голове начинает медленно плыть. — Ты как обычно знаешь обо мне больше, чем я сам. — улыбается ему в лицо брат, ядовито и с надсмешкой, — Так было всегда. Кулаки детектива плотно сжаты, из-за чего на его руках заметно выступают синие вены и разбитые костяшки, а на ладонях уже привычно пробиваются новые царапины от ногтей. Возможно он делает себе больно нарочно, чтобы почувствовать что-нибудь, что будет сильнее, ярче той боли, которая разрывает его грудную клетку и его мысли, чтобы эта боль смогла заменить эту моральную пытку. Юнги сейчас готов на все, что угодно, лишь бы забыть обо всем. — Зачем, — на слова заключенного он снова не обращает какого-либо внимания и поворачивается к наблюдающему за ним психологу, — зачем ты вернулся к этому делу? Тэхен ведь сам все время убеждал его в том, что Юнги должен похоронить эту историю, оторвать от себя и не дать ей сломать себя. Он был тем, кто помог принять эту ситуацию, пройти через нее, и не погрязнуть в ней до конца своей жизни. Тогда почему сейчас он сидит здесь, напротив человека, который безжалостно истерзал жизни десятков людей, который превращает жизнь собственного брата в кошмар наяву? И почему безэмоциональность на лице Тэхена выглядит настолько тревожной? — Чтобы решить нынешнее дело. — спокойным тоном отвечает Ким, отодвигая стул назад, после чего резко переводит внимание, — Телефон вибрирует в кармане, проверь его. — принимает стоячее положение, кивая на его карманы, но Юнги лишь продолжает стоять вцепившись в него надломленным взглядом до тех пор, пока количество вибраций заметно не увеличивается. Он не понимает Тэхена, ненавидит его недосказанность, ненавидит его пустой взгляд и отсутствие каких-либо намеков, ненавидит то, что под конец дела он все равно возвращается обратно к Юнджэ — человек, с которого все начинается и на котором все заканчивается. Человек, который был рожден, чтобы стать чьим-то проклятием. Глаза Юнги с прежней тревогой пробегаются по экрану телефона, сфокусировать который удается с огромным трудом — в глазах все плывет и дрожит, буквы не собираются в единый текст. Тэхен, который секундой ранее собирался покинуть кабинет, вдруг решает остаться и продолжить следить за другом, когда замечает как резко расширяются его глаза в ужасе и напрочь сбивается дыхание. Как он все быстрее водит зрачками по тексту и бледнеет так, словно в любую секунду готов упасть в обморок. Тэхен его уже видел его таким однажды. — Хэран. — едва шевеля губами шепчет он, после чего поднимает наполненные диким испугом глаза на психолога, — Сообщение от Хэран. Неконтролируемый страх и постепенно накатывающая паника — все читается в его взгляде прямым текстом. Тэхен, насторожившийся из-за резкой смены поведения друга, тут же забирает телефон с его нездорово дрожащих рук и быстро вычитывает полученное сообщение — самоконтроль на секунду дает слабину. Не успевает вернуть взгляд обратно на Юнги, как тот резко срывается с места и, оттолкнув стоящих коллег в сторону, выбегает из кабинета — он понял суть сообщения только сейчас. «Только убив ее, я смогу добиться твоей смерти. Она будет в разы больней моей, клянусь» В эту же секунду в кабинет заходит не менее удивленный Намджун, которого едва не снес детектив в коридоре. Однозначно, понимает он, здесь что-то не так — это можно понять по гробовой тишине и, на удивление, по взгляду Тэхена. Он в отчаянии. — Проверь откуда пришло это сообщение и скинь Юнги координаты. — Ким без каких-либо объяснений протягивает киберследователю телефон друга и, не окинув его ни единым взглядом, делает шаг в сторону двери. Киберследователь, очевидно, мало что понимает из происходящего. — Я смог связаться с таксистом. — переходит сразу к делу Намджун, чтобы остановить коллегу, — Вот примерный портрет человека, которого он отвозил на тот берег. Тэхен тут же замирает, находясь одной ногой в коридоре, в неясном страхе прикрывает глаза, делая глубокий вздох, после чего резким движением разворачивается лицом к коллеге и берет в руки вытянутую бумагу. На несколько секунд задерживает дыхание и едва заметно кивает — снова никаких слов и объяснений. Лицо, которое он и ожидал там увидеть. — Не может быть. — внезапно раздается полностью растерянный тон стоящего позади них Сокджина, который краем глаза заметил изображенное лицо. Его глаза невольно расширяются, пульс увеличивается в несколько раз за секунду — он, кажется, впервые испытывает на себе настоящий шок. — Возьми ордер на обыск квартиры и езжай туда. — Тэхен поворачивается лицом к криминалисту и, убедившись в том, что тот хорошо услышал его слова, обходит его и быстрым шагом удаляется из кабинета. В руках его крепко сжатый телефон, на экране — контакт Рэй.

***

Что определяет реакцию человека на определенные ситуации? Какие факторы играют основную роль в этом? Почему, подставляя себя опасности, некоторые люди не предпринимают каких-либо мер, но когда дело доходит до людей, которые им близки, они готовы пожертвовать всем, что имеют, включая собственную жизнь? Возможно, эти люди являются лишь опорой, без которых невозможно почувствовать себя в комфорте и безопасности — подобная связь, в какой-то степени, эгоистична. «Я без тебя не смогу, не справлюсь», «Мне плохо без тебя», «Не оставляй меня, я не выдержу» — и тысяча подобных фраз, которые такое же количество людей приравнивают к разряду романтичного и приятного. Мало кого смущает, что подобные выражения не включают в себя какого-либо волнения за чувства другого человека. В таком случае, вряд ли человек станет жертвовать собственной жизнью, разве нет? А что если, допустим, действительно есть это огромное сумасшедшее и неконтролируемое чувство, из-за которого люди готовы закрыть глаза на все, кроме того, на кого это чувство направлено? Чувство, из-за которого счастье другого человека делает тебя в разы счастливее собственного, из-за которого переживание другого человека делает в разы больнее собственных и из-за которого каждая цепочка мыслей, так или иначе, возвращается к этому человеку. Да, здесь тоже присутствует «не смогу, не справлюсь», но оно далеко не в приоритете. «Не сможет, не справится» — вот, что действительно пугает. Вот, ради чего не страшно потерять собственную жизнь. Люди называют это чувство любовью. В субъективном понимании Юнги, оно имеет именно такое значение. Юнги мчится со скоростью сто километров в час не потому что боится того, что будет испытывать в худшем исходе, а потому что его трясет от мысли о том, что Хэран заставляют испытывать боль. Он не прекращает названивать на ее номер со служебного телефона не потому что боится того, что если потеряет ее, не сможет выдержать, а потому что произнесенное ею одним вечером «сколько бы боли от этого ни было, я все равно хочу продолжать жить» еще ни разу не покинуло его мысли. Координаты, которые пятнадцать минут назад скинул ему Намджун, указывают на тот же самый берег реки — для Юнги он навсегда останется проклятым. Сегодня он в этом убеждается в очередной раз. Ладони, до побеления костяшек сжавшие руль, все никак не прекращают дрожать и потеть, сердце в груди бьется о ребра с неконтролируемой скоростью — на самом деле ему чертовски тяжело дышать. У него все еще жутко кружится голова и, если бы основное внимание не было бы уделено всему происходящему, то его наверняка бы уже вырвало. Только об этом он не задумывается совсем, в его голове лишь страх. Он не замечает того, как невольно шепчет тихое «пожалуйста», как покрываются его иссохшие губы новыми трещинами. Брови его нахмурены, губы поджаты, зрачки то и дело бегают из одной стороны в другую — ему никогда не было настолько страшно. «Хэран», «Хэран», «Хэран». Юнги паркуется в безлюдной местности — вокруг лишь непрекращающийся шум воды и шелест листьев на высоких деревьях. Он едва ли успевает затормозить, когда раскрывает дверцу машины, которую позже даже не захлопывает, выбегает к берегу и ни на секунду не останавливает движение зрачков. Осматривает всю местность, путаясь в ногах, вглядывается в каждую деталь, но кроме беспокойной из-за сильного ветра реки ничего не видит — здесь, как и обычно, пусто. От этого только хуже. В дали виднеется небольшой камень с выступом к воде, он с напрочь сбитым дыханием щурит глаза, делает несколько шагов вперед и внимательно рассматривает его сквозь легкий туман — возможно он сходит с ума, но ему кажется, что он отчетливо видит силуэт стоящего человека. От этого тоже легче не становится. Легкие пронзает пронизывающая боль, когда он срывается на бег и несется в сторону недвигающегося силуета — его словно разрывает бесчисленными иглами. Трава под ногами скользкая, грязь то и дело липнет к подошве обуви, у Юнги дерет горло от сильного кашля и холода — тело всеми способами кричит ему о том, что оно вымотано. Но в то же время, оно не прекращает бороться, из-за огромного страха в его голове. С приближением к этому камню его предположения постепенно подтверждаются — это определенно силуэт человека. Он стоит боком к нему и не двигается, и чем ближе Юнги подбегает к нему, тем больше он начинает различать знакомые черты. Когда между ними остается расстояние в несколько метров, туман перед глазами наконец рассеивается и перед ним отчетливо предстает знакомая фигура: Хэран стоит на краю этого острого камня, устремив свой взгляд в неизвестную точку на воде, и практически не дышит. Рядом никого. Если бы его попросили когда-нибудь описать значение слова «боль» ничего не произнося, то он бы просто поставил этого человека рядом с собой и заставил бы его смотреть на то, что он видит сейчас. У Хэран растрепаны волосы, и однозначно дело не только в сильном потоке ветра, на ее теле лишь тонкая белая рубашка, ее голова опущена, руки выставлены перед собой, повернутые ладонями к лицу. Она стоит, устремив взгляд на них и даже не моргает. Юнги никогда бы не подумал, что в глазах человека может быть такое количество ужаса. Ее дрожащие руки, искусанная до крови губа, красные от слез глаза и плотно сжатые челюсти — все предстает перед ним страшным кошмаром. И это настолько пугает, что он теряется и оказывается в полном несостоянии предпринять что-либо. — Хэран, — тихо зовет он ее дрожащим голосом и делает короткий шаг на встречу, в ответ лишь приглушенный шум реки. Синяков или царапин не виднеется, одежда на теле сидит в обычном виде, а вокруг все также — никого. Юнги одергивает себя от всех мыслей и, выпустив тяжелый вздох, делает несколько шагов навстречу к ней, осторожно берет ее ладони в свои, смотрит на них несколько секунд, проверяя на наличие каких-либо следов, после чего поднимает взгляд на ее все еще напуганные глаза. — Что произошло, Хэран? — тон взволнованный, скрыть это оказывается непосильной задачей, — Тебя кто-то трогал? В голове не прекращает вертеться текст сообщения, сжимая все изнутри. — Я не знаю, что происходит. — едва слышно шепчет она, а по ее щеке скатывается обжигающая капля слезы. — Как ты здесь оказалась? — он хватает ее за плечи, пытаясь привести ее в чувства. У самого внутри все разрывается на кусочки и кричит, он готов ломать себя по частям и вопить от боли — что угодно, лишь бы не видеть больше этих эмоций на ее лице. Ее словно выворачивает от страха. — Я ничего не знаю, Юнги. — повторяет она и, задрожав еще сильнее, до скрежета зубов стискивает челюсти в попытке взять контроль над собой из последних сил, но не выдерживает и, опустив голову, срывается на громкий плач. «Чтобы заставить меня заплакать, должно случится что-то трагически невыносимое. И дело вовсе не в равнодушии, меня просто съедает эмоциональное онемение» Детектив прижимает ее к себе сразу, прячет ее лицо от холодного ветра и почти невесомо поглаживает рукой ее затылок. У Хэран сильно дрожат плечи от всхлипов и с огромной скоростью бьется о ребра сердце — настолько, что он чувствует его удары на своем. Он до боли прикусывает губу, пытаясь сдержать собственные эмоции, и тут же отбрасывает все свои допросы к чертям — сейчас это не так важно. Он не имеет представления о том, что произошло с ней за это время, что могло ее довести ее до такого состояния и кто прислал ему это сообщение — ему совершенно ничего неизвестно. Хэран жива, Хэран в целости и сохранности — это единственное, что хоть немного успокаивает его. — Ты в безопасности. — тихо шепчет он ей прямо в ухо, осторожно касаясь его губами, — Никто тебя не тронет, я обещаю. Тело в его руках медленно успокаивается, однако плакать она не прекращает. Она вцепилась руками в края его куртки и держит так крепко, словно в любую секунду он может испариться. Насколько страшно ей сейчас? — Меня начало сильно тошнить. — подает она свой дрожащий голос, из-за чего Юнги немного отдаляется, но из объятий не выпускает, — Мне казалось, что я начинаю терять сознание, после чего в глазах потемнело. — тихий всхлип, — Я очнулась здесь, Юнги. — голос вновь срывается из-за подступающих слез, — Я остановила себя от прыжка. Дыхание в его легких на секунду выбивается. Он уже без былой осторожности отстраняется от девушки, окидывает сначала ее взглядом с ног до головы, замирает на несколько секунд, после чего разворачивается и подрагивающими шагами подходит к краю выступающему над рекой обрыва: внизу бесчисленное количество острых камней и неостанавливающееся течение реки. Спрыгнув отсюда, обратного пути быть не может. Ком в горле начинает царапать все изнутри. — Кто был рядом? — брови его сведены к переносице, сердцебеение вновь учащается. Он смотрит на стоящую перед ним Хэран и едва ли сдерживает истошный крик. Как же ему невыносимо больно смотреть на нее. — Никого. — мотает головой она, до побеления поджимая губы, на щеках — обжигающие дорожки от слез. Такое бывает, пытается успокоить себя Юнги. Сколько за время его работы было случаев, когда жертвы не могли вспомнить главных деталей событий из-за реакции психики, порой эти детали были искажены и они были абсолютно уверенны в их правдивости — подобное далеко не редкость. Наверняка, Хэран просто не может вспомнить. Ей нужно немного времени и отдыха, потом все станет яснее. Так ведь? — Это происходит уже давно, Юнги. — девушка обхватывает свои плечи руками из-за холодного ветра пробирающегося под рубашку и не может остановить поток слез, сколько бы ни пыталась. Она напугана, она в неизвестности — два состояния, которые никогда раньше не брали вверх над ее самоконтролем. — Что именно? — с опасением спрашивает он, не двигаясь с места. — Провалы в памяти. — сквозь слезы мычит она и судорожно ловит их ладонями. Неизвестно откуда взявшиеся закладки на страницах книг, до которых она еще не доходила, за секунду пролетвшие два-три часа, неясные просьбы людей, убеждающие ее в том, что она что-то им обещала — это преследует ее все больше и больше. Это пугает хуже ночных кошмаров и тревожных мыслей по ночам. Юнги же от своих предположений (надежд) не отказывается. Для него это может значить только одно — она просто не может вспомнить человека, который сотворил все это. Он не хочет понимать услышанное, не хочет признавать, что тоже замечает эти изменения в ее поведении. До вновь лопнувших царапин на ладонях не хочет. Как много страхов люди прячат под банальным «не хочу». Он вновь разворачивается лицом к обрыву и прожигает его напряженным взглядом. Погода становится все хуже и хуже, на небе собираются темные густые тучи, запах влаги все сильнее въедается в нос. От одного лишь представления тела Хэран на этих глыбах вызывает в нем острое чувство паники, оно настолько огромно, что легкие тут же туго сжимаются от неконтролируемой боли. — Где твой телефон? — не разворачиваясь к ней, спрашивает Юнги и не может спокойно вздохнуть, слыша ее непрекращающиеся всхлипы. Хэран ненавидит плакать. Ей противно от слез, которые текут по ее щекам, она никогда добровольно никому их не покажет. Она плачет редко и недолго, и дело не только в страхе выражения эмоций. Она прячет их как можно глубже ради людей, которые ее окружают. Ради тех, у кого и без того мало намеков на счастье в жизни, и для которых ее слезы станут еще одной причиной подавленного состояния. Она никогда не заботится о себе. Юнги никогда не видел человека, который был бы настолько безразличен по отношению к себе. «Мне кажется, мое самое большое проклятие — я сама. Сколько бы не пыталась, я никогда не смогу полюбить себя. И не знаю, смогу ли перестать ненавидеть» — Там, внизу. — практически шепотом отвечает она и вновь поднимает ладони ближе к лицу. Телефон соскользнул с ее рук ровно в тот момент, когда она очнулась, — Юнги, давай уйдем отсюда. — шмыгает носом она, в голосе лишь сплошное отчаянье, — Пожалуйста. А у Юнги внутри разгорается неясное пламя, разжигающее все изнутри. Он напуган и зол, его накрывает отчаянье и беспомощность, он не знает чего ожидать и что нужно делать — он настолько бессилен, что это чувство выедает его изнутри. От слов Хэран только хуже. В ее голосе отчетливое беспокойство, и даже сейчас не за себя. Он на секунду прикрывает глаза, пытаясь собраться с мыслями, но рычаги внутри него заставляют его развернуться, устремить взгляд на стоящую в одной рубашке девушку и сократить расстояние между ними за несколько секунд. Вновь хватает ее за плечи и не отрывает взгляда ни на секунду. Смотрит как дрожат ее черные глаза, как они округляются и продолжают выпускать из себя соленую влагу, как бегают по его лицу и выдают пожирающую ее изнутри боль — ему впервые трудно смотреть в них. — Тебя хотят убить, Хэран. — цедит сквозь зубы он и начинает несильно потряхивать ее за плечи, контролировать эмоции становится сложнее, — На этом все закончится, ты понимаешь это? — не замечает того, как повышается его тон. Тело в его руках начинает дрожать еще сильнее, — Кроме тебя никого не осталось. Ни Чжуен, ни Мингю, ни Мэттью с Элл — они все мертвы. Они были убиты из-за меня, Хэран, я не смог их защитить, хоть и прекрасно обо всем знал. — в уголках его глаз собирается влага, которую он усиленно сдерживает, — Я хочу тебе пообещать, что с тобой будет все в порядке, что никто тебя не тронет, но я, черт возьми, не могу. — сглатывает тяжелый ком в горле и мысленно проклинает себя за каждую слезу на ее щеке, — Потому что я бессилен. Что бы я ни делал — все бесмысленно. — Юнги, — едва шевеля губами шепчет Хэран и осторожно тянется ладонью к его лицу. — Прекрати. — перехватывает ее руку, — Прекрати игнорировать себя, прекрати ставить других выше себя. Твоя жизнь может закончиться в любую минуту, ты осознаешь это? — у Юнги нездорово дрожат зрачки и непривычно напряженны скулы. Он зол, но эта злость не результат гнева. Это отчаянье, с которым он уже понятия не имеет как справляться. — Мне все равно. — девушка пробегается по каждому милиметру его лица, крепче сжимая его ладонь в своей, — Если ты сможешь продолжать после этого спокойную жизнь, я готова сама отдать себя в руки убийцы, клянусь. — из-за непрекращающихся всхлипов дышать становится практически невозможным. Детектив все еще пытается держать себя в руках. Опускает голову и начинает судорожно мотать головой. — «Сколько бы боли от этого ни было, я хочу продолжать жить» — произносит он сказанную ею фразу в очередную бесонную ночь, и плотно зажмуривает глаза, — Ты не могла соврать мне об этом, я запомнил эти слова на всю жизнь. В ответ Хэран недолго молчит, чувствуя, как хватка на ее плечах постепенно ослабевает. — Я никогда не жила ради себя. — тихим голосом отвечает она, из-за чего по его телу пробегается огромная волна мурашек, — Я не врала. Пока ты есть, я хочу продолжать жить, и мне все равно на то, насколько порой нестерпимо желание прекратить все это. — За что ты цепляешься, когда не видишь смысла продолжать? — За надежду. Ты? — За людей. Иногда мне кажется, что я только ради них и живу. Хэран никогда не врала. Человеку, который живет ради другого человека, умереть за его же жизнь — вопрос мелочи. Ее совершенно не пугает смерть. Юнги готов истошно кричать. Готов сорвать горло от крика и оглушить всю местность вокруг, только бы она перестала говорить об этом. Ему больно, больно осознавать, что ей так и не удалось найти в себе причину для того, чтобы продолжать жить. Эти слова режут по самым чувствительным местам и оставляют ноющие шрамы. Поэтому он обещал сделать ее счастливой, поэтому он не может позволить кому-то так просто отобрать ее жизнь. — Давай просто уйдем отсюда. — снова просит она, заглядывая в его все еще зажмуренные глаза, но тут же прерывается, как только слышит за спиной громкий звук приближающегося автомобиля. Она поворачивает голову назад и невольно жмурит глаза, когда замечает горящие поверх автомобиля сине-красные лампочки. Следом за ней повторяет Юнги, что тут же отрезвляет его и заставляет отдернуться от накрывших мыслей. В нескольких метрах от них останавливается полицейская машина. Ничего в этом неожиданного нет, Тэхен наверняка направил сюда людей так как предположительно убийца должен был находится здесь, однако у Юнги все равно появляется неясная тревога, из-за которой он практически неосознанно стягивает с себя куртку, накрывая ею замерзшие плечи девушки и, крепче сжав ее запястье меж своих пальцев, отводит ее за спину. Хэран тоже теряется из-за его неожиданного поведения, но задавать лишних вопросов даже не пытается, лишь продолжает наблюдать за тем, как крепко вцепился его напряженный взгляд в остановившийся автомобиль. И как больно он впивается в ее кожу пальцами, когда из салона по очереди выходят Хосок с Чимином, Тэхен и, самое неожиданное, Юнджэ, руки которого по прежнему окованы в наручниках. Глаза Хэран в эту же секунду расширяются до своего предела, рука тут же накрывает собственный рот, выдавить из себя какой-либо звук становится невозможным — перед ее глазами лицо, каждую черту которого она знает наизусть. Только принадлежит оно совершенно другому человеку, не Юнги. Перед ней Мин Юнджэ — человек, которого она могла лишь представлять в своей голове. Именно это и заставляет детектива напрячься всем своим телом. Он окидывает каждого взглядом по очереди: Хосока, привычно поправляющего свою кожанку на плечах и с необъяснимой неуверенностью в глазах, Чимина, который стоит рядом с заключенным и нервно бегает зрачками по окресности, самого Юнджэ, который ничего своим внешним видом не выражает, кроме въевшегося наигранного безразличия, и Тэхен, который делает несколько шагов им на встречу и останавливает свой взгляд прямо на Юнги, сложив руки по карманам брюк. Прочесть в нем что-либо невозможно — все по-прежнему, и скорее всего именно это приносит столько напряжения. — Здесь никого нет. — начинает Юнги разговор первым и с трудом пытается не обращать внимания на присутствие брата и Хэран рядом. Не для этого он так отчаянно отказывался рассказывать ей о нем, чтобы в итоге все произошло подобным образом. — Я вижу. — обычным сдержанным тоном отвечает психолог и замолкает на некоторое время, рассматривая лица стоящей пары. Хэран совершенно не выглядит здоровой. Ни цвет ее кожи, ни глаза, ни губы и поза — ничего не выдает хоть капли нормального состояния. Тэхен сомневается в том, что для нее это в новинку. Скорее всего большинство того, что она так долго и упорно держала внутри наконец вывалилось наружу, поэтому такая картина мало чем удивляет. Однако его глаза все равно невольно дергаются, что не ускользает от взгляда друга. Ким переводит взгляд на местность и внимательно осматривает ее, вероятнее всего, вырисовывает в голове картину того, что здесь могло произойти. Широкими шагами доходит до края обрыва, проверяет высоту над рекой, возвращает внимание обратно на девушку и, ненадолго задумавшись, выдает: — Прыгнуть пыталась? Плечи ее тут же невольно вздрагивают. — Не намеренно. — она пытается звучать чуть тверже, но дрожь в голосе никуда не исчезает. Психолог на это лишь слабо кивает и делает тяжелый напряженный вздох. Ни к чему хорошему это не приведет — Юнги запомнил многие его реакции наизусть. — Зачем ты привел его сюда? — детектив следит за тем, как Тэхен возвращается на свое место и чуть щурит глаза. Самое невыносимое на данный момент — это то, что взгляд Юнджэ напрямую прожигает стоящую за спиной детектива Хэран. — Он поможет нам в расследовании дела. — Тэхен складывает руки в карманы и смотрит на коллегу в упор. — Каким образом? — Ему известна личность убийцы. Нервная система Юнги и без того на опасном пределе, идея Хэран уйти отсюда уже не кажется настолько бессмысленной. — Тогда почему мы все стоим здесь? — детектив хмурит брови и вновь осматривает каждого коллегу: все избегают зрительного контакта. — Потому что убийца тоже находится здесь. — тон опасно безэмоциональный. Юнги инстинктивно сжимает ладонь девушки и заводит ее подальше за спину, попутно осматривая местность, словно в любую секунду из куста выберется тот, о ком говорит психолог. Однако, ничего не происходит. Ни через тридцать секунд, ни через минуту и две — вокруг гробовая тишина, нарушаемая лишь сильным ветром и шелестом растений. Юнги возвращает взгляд на коллег и немного теряется, когда Чимин кивает смотрящему на него Тэхену и, запустив руку в карман, двигается на встречу Хэран и Юнги. Краем уха слышно, как учащается дыхание у девушки. И Юнги не до конца понимает, почему Чимин так решительно идёт к ним на встречу и почему, дойдя до них, задерживает взгляд на коллеге, после чего без каких-либо объяснений обходит его и, приблизившись к Хэран, тихим, но каменным голосом выговаривает: — Ли Хэран, вы задержаны по подозрению в серийном убийстве. Вода в реке из-за сильного ветра неимоверно бушует — это доносится до их ушей только сейчас, когда внезапно в воздухе повисает тяжелое молчание. Чимину на самом деле произносить эти слова вслух не приносит ни капли удовольствия, он стоит, бегая взглядом то к Юнги, то к Хэран и не упускает из внимания то, как эмоции на их лицах сменяются одна за другой. С каждой из них внутри него что-то с громким треском ломается изнутри, из-за чего он все еще не решается вытащить ладонь из кармана, которая до побеления костяшек сжала холодный метал. Контрасты на их лицах открыто кричат сами за себя: Юнги из растерянного состояния вновь возращается к агрессии, это можно понять по его сведенным к переносице бровям, напряженным скулам и впившемся ногтям в ладонь девушки, в то время как лицо Хэран с момента произнесенных слов не поддается каким-либо изменениям — в нем отражается лишь огромный непередаваемый страх. Стеклянный взгляд — Тэхен ни единожды видел его на людях, и именно он наводит неясную тревогу внутри него. Видеть этот взгляд в глазах Хэран оказалось в разы тяжелее. — Не вздумай. — почти шепотом произносит детектив и оттягивает девушку еще дальше, прожигая Чимина напряженным и в то же время растерянным взглядом В его кармане наручники, которые по правилам он должен надеть на ее запястья. Юнги это знает, поэтому и сжимает ладони девушки в своих так сильно, что та не знает, от чего ей будет больнее — от твердого метала на ее коже или от его дрожащих пальцев поверх своих. — У меня нет выбора. — со скрытым сожалением в голосе проиносит в ответ Чимин и делает еще один шаг навстречу. — У тебя нет оснований. — уже сквозь сжатые челюсти цедит Юнги и, подняв голову на все еще наблюдающего за ним Тэхена, обращается к нему, — Я чего-то не понимаю, Ким Тэхен? Гений среди сотрудников полиции, имеющий за своей спиной сотни раскрытых расследований, человек с уникальным складом ума и поразительной проницательностью, обладающий непоколебимым характером и устоявшимися принципами, которым никогда не изменяет — Юнги не нужно долго думать, чтобы понять, кто стоит за всем этим и почему девушка, находящаяся за его спиной, вынуждена выносить на себе такое количество взглядов. — Ли Хэран задержана по подозрению в убийстве четырех человек. — повторяет психолог равнодушным тоном, не разрывая зрительного контакта. Он видит, что Юнги на самом деле не до конца понимает суть сказанного Чимином, поэтому повторяет в очередной раз, попутно определяя смену эмоций в его глазах и мышцах лица, — Кан Чжуен, Чхве Мингю, Мэттью Ким и Элл Брайтен, — на секунду замолкает, — вероятнее всего, они были ее жертвами. У Юнги, наблюдающего за тем, как развиваются пепельные волосы Тэхена на ветру, невольно начинают дрожать губы. Злость никуда не уходит, но ее становится меньше, так как на смену ей постепенно приходит испуг, который он так отчаянно пытается подавить в себе. — Ты собственным глазами видел сообщение, которое я получил, о чем речь? — Видел. — подтверждает Ким, чуть выпрямляясь в спине, — Оно было написано ею. Самое страшное сейчас — развернуться и посмотреть на лицо Хэран, увидеть ее глаза, поэтому детектив даже не вздрагивает. Он стоит твердо и ни на секунду не расслабляет руку, словно пытается дать ей понять, что происходящее здесь — нелепая ошибка. Или, может, себе самому. — Она ничего из произошедшего не помнит. — продолжает держаться на своем Юнги, но уверенности в его тоне с каждым словом становится все меньше и меньше, — Ни то, как она оказалась здесь, ни то, почему пыталась спрыгнуть с обрыва. — Я знаю. — говорит в ответ Тэхен, и это окончательно вводит детектива в ступор, — Она не помнит ни одного своего убийства, ровно также как и большую часть своего детства и незначительной ежедневной информации. Хэран от услышанного чувствует себя так, словно ее только что ошпарили кипятком с ног до головы, и это ее добивает. Она тут же отдергивает свою руку, попятившись назад, но почувствувший это Юнги, не позволяет ей сдвинуться с места. Ее округленные стеклянные глаза вызывают ком в горле у каждого, кроме самого Юнги, который все еще не находит в себе силы развернуться к ней лицом. — Это происходит уже давно, Юнги. — Что именно? — Провалы в памяти. — Я ведь не ошибаюсь, Хэран? — обращается Тэхен к ней напрямую, — Ты ведь сама давно стала замечать это: тебе нечего рассказать о своем детстве не потому что в нем не было чего-либо яркого, как ты обычно выражаешься, а потому что ты просто не можешь вспомнить большую часть того времени. Тоже самое и произошло в день смерти твоих родителей, большинство из произошедшего нет в твоей памяти. В ответ тишина — другого он и не ожидал. Юнги же, в свою очередь, все еще не понимает, почему Хэран не предпринимает каких-либо действий, а лишь продолжает вырывать свою ладонь из его захвата. — Это не имеет какого-либо отношения к этому делу. — мотает головой детектив и невольно сжимается от пробирающего под одежду холода, — Если бы это являлось действительностью, я бы в первую очередь заметил это. По земле ударяют первые капли дождя, из-за чего река за их спиной становится еще шумнее и нагнетает и без того напряженную атмосферу. Становится холодно, но никто из присутствующих не обращает на это какого-либо внимания. — Но ты не заметил. Ни того, что она была на «ночной смене» в момент убийства троих из них, ни того, что под утро, когда был убит Мингю, ты проснулся без нее. — Тэхену мало приятно смотреть на его внутреннюю борьбу с самим собой, но он пришел сюда не для того, чтобы утешить кого-либо. Его задача как психолога-криминалиста — содействовать в расследовании преступления, вне зависимости от того, кто в нем задействован, — Проницательность, знания в области медицины, педантичность. Доступ к фенобарбиталу и всей инофрмации о жертвах, синяки на теле Брайтен из-за ударов о стены — результат плохой физической подготовки. Детали сходятся. — Использование левой руки и предположительная жажда мести — не игнорируй этих факторов. — Юнги вновь подавляет в себе ненужные эмоции, — Они полностью противоречат описанию Хэран. Тэхен делает несколько шагов навстречу и начинает с прищуром рассматривать смену поведения в Хэран: то, как она внезапно жмурит глаза, несколько раз отдергивает голову и теряет контроль над дыханием. Сейчас она испытывает сильную головную боль, он подмечает это только для себя. — Ты прав, это описание не подходит ей. — продолжает наблюдать за ее действиями, — Это подходит тому, кто живет с ней на протяжении всей жизни, начиная с раннего детства. — Прекрати этот бред. — детектив с трудом подавляет в себе желание сорваться с места, но держится ради стоящей позади него девушки. Как ему, на самом деле, хреново. Юнги понимает, что он вымучен настолько, что ноги едва позволяют ему стоять на земле, но он открыто игнорирует это. Все его мысли в сплошном отрицании, и никто его в этом не обвиняет. Это привычная реакция психики на стресс, в этом нет ничего глупого. Ему настолько трудно принимать полученную информацию, что он едва ли разбирает суть сказанных слов, из-за чего секундами позже замирает, не понимая, что конкретно пытается донести до него Тэхен. — Ты испытываешь головные боли перед потерей сознания и после того, как приходишь в себя, я прав? — обращается психолог к девушке, которая внезапно падает на корточки и начинает сжимать голову руками, из-за чего в ответ ей удается лишь едва заметно кивнуть. Юнги не понимает, откуда ему обо всем это известно и почему сейчас он смотрит на Хэран так, словно именно этого поведения и ожидал от нее. Терпение Юнги обрывается ровно на той секунде, когда ладонь девушки соскальзывает с его захвата, он тут же поворачивается к ней лицом, также принимает сидячую позу и обеспокоенно заглядывает в ее искаженное от боли лицо. — Что ты натворил? — сильнее окутывая ее в куртку цедит детектив и не замечает того, как сильно подрывается его голос из-за волнения. — Не говори ничего. — чуть громче произносит Ким и делает несколько шагов вперед, останавливаясь рядом с ними, чтобы внимательнее разглядеть происходящее, и это действительно невыносимо раздражает, — Только хуже сделаешь. — видит, как та начинает периодически моргать, — Ей. Это до сумасшествия мучительно смотреть на то, как Хэран мечется из стороны в сторону от внезапной боли в голове, как расширяются ее глаза до нездоровых размеров, как она едва держит себя в сознании и буквально задыхается, не в состоянии контролировать свое тело. И это до абсурда глупо и ненормально, что Юнги, судя по всему, единственный, кто понятия не имеет о том, что с ней происходит и почему все стоят в ожидании чего-то. — Хэран, — не выдерживает детектив и тянется ладонью к ее плечу, но тут же чувствует, как ее перехватывают мертвой хваткой. Он поднимает взгляд наверх и видит непривычно напряженное лицо Тэхена, его губы плотно сжаты, глаза прищурены, и это пугает еще больше, чем возможно. — Я же сказал, ничего не делай. — тон ледяной. Юнги до крови впивается ногтями в свои ладони, ему требуется много усилий, чтобы побороть себя и свое желание броситься к ней, и у него это получается, хоть и подобно пытке. Все, что он может делать — это смотреть. Смотреть на то, как ее губы неразборчиво нашептывают что-то, как трясутся ее ладони, которыми она обхватила свою голову, как широко раскрываются ее глаза и часто хлопают ресницы — он никогда не видел ее в таком состоянии. Ей больно, но ей также страшно, она словно теряет контроль над своим сознанием и вновь уходит в темноту, и от этого хочется кричать до тех пор, пока эта пытка не прекратится. Пытка, в конечном итоге, прекращается. Только совсем не благодаря крику. Когда девушка перед его глазами неожиданно замирает, медленно опустив руки на землю, а ее зрачки перестают двигаться, Юнги теряется окончательно. Когда заметивший это Тэхен подходит еще ближе и кладет ладонь на плечо коллеги, прося его подвинуться, и садится на корточки прямо перед ней, ему кажется, что внутри из него вырвали нечто ценное и разорвали прямо перед его глазами. Этот взгляд Тэхена он уже видел. Давно, когда тот еще работал психиатром в больнице. — Вы слышите мой голос? — тон психолога внезапно смгячается и понижается до едва слышного. «Вы»? Глаза присутствующих в недоумении бегают от девушки до Тэхена и наоборот. И если у второго особых изменений во внешних проявлениях не имеется, то у первой это выражается ярко и отчетливо: сначала ее широко распахнутые глаза сужаются почти до прищуренного состояния, затем восстанавливается нормальное дыхание и возобновляется движение зрачков. Она словно в замедленном действии поднимает свой взгляд и внимательно, даже с неким презрением окидывает каждого вокруг. Тэхен сразу подмечает то, как вздрагивают ее мышцы лица, когда к ней приходит осознание того, в какой ситуации она оказалась. — Какой абсурд. — раздраженно выдыхает девушка и плотно сжимает кулаки. Юнги готов поклясться, что впервые слышит подобную тональность ее голоса. — Представитесь? — обращаетсяя к ней Ким, ни на секунду не отрывая изучающего взгляда. Ему важно заметить каждую деталь. Детектив, в свою очередь, чувствует себя так, словно ему лезвием по сердцу режут. — Нет. — холодно произносит она в ответ, вернув взгляд на Тэхена, после чего встает обратно на ноги, — Так и знала, что все этим закончится. — смотрит на конец обрыва и отчаянно выдыхает, — Хэран невыносима. Должно быть, думает Юнги, он окончательно сошел с ума. Должно быть то, что сейчас происходит перед его глазами — это лишь нездоровая иллюзия, бред, галлюцинация. Он просто хочет верить в то, что проблема лишь в его голове, но он вновь смотрит на девушку с ног до головы и понимает одно: Перед ним стоит не Хэран. — F44.81, — Тэхен встает на ноги и слегка отряхивает пыль с ладоней, — или диссоциативное расстройство личности. — поворачивается полубоком к Юнги, — вот, что я имел ввиду. И Юнги этого достаточно для того, чтобы напрочь забыть о том, как нужно правильно дышать. Потому что, в конечном итоге, он оказывается прав: перед ним стоит не Хэран. Перед ним совершенно другой человек, который разделяет одно тело с Хэран. Человек, который появился на этот свет только для того, чтобы спасти маленького ребенка. — Людям потребовалось больше двадцати лет, чтобы наконец понять это. — девушка прячет ладони в карманы мужской куртки и начинает изучать взглядом психолога, — Ирония лишь в том, что существую я для того, чтобы обо мне никогда не узнали. — в голосе раздраженость, — В особенности, Хэран. Поэтому мне приходилась жить ее жизнью. Жесты, выражения лица, тон голоса, взгляд — все совершенно отличается от того, что они привыкли видеть. Юнги ощущает разницу моментально, в каждой детали, в каждом движении и слове. Осознание происходящего нещадно избивает его и не позволяет ему встать на ноги — у него больше нет сил. Ни моральных, ни физических. Эмоции, которые вроде как должны накрыть его, постепенно испаряются, оставляя за собой лишь огромную мучительную пустоту. — Но ваша жажда мести оказалась слишком большой для этого. — Тэхен следит за ее колыхающимся на ветру локоном, — Мы стоим здесь, потому что убийца четырех жертв сейчас перед нами. Вода в реке с громким грохотом ударяется о камни. Человек, который прислушивается к этому звуку, в ответ лишь выдает неясный смешок. Отчаяние. — Не хотела, чтобы все так закончилось. — на лице вымученная улыбка, — Но я все равно довольна результатом. Все, что я хотела получить — я получила. Сотрудники полиции за весь свой опыт работы видели многое: страх, отчаянье, истерики, горе, мольбы, но чтобы люди, которых только поймали за преступление, имели столько счастья в глазах — никогда. — Нет, — Ким склоняет голову на бок и отбивает пальцами ритм падающих на землю капель дождя, — вы совершенно ничего не получили. Несколько пар глаз тут же устремляются на психолога, который среди всей этой суматохи, остается единственным, кто все еще способен размышлять объективно и трезво. И он чувствует каждый этот взгляд на себе, но не знает, какой из них давит на него больше: отчаянный взгляд Юнги, в котором кроме мольбы больше ничего не отображается, или пылающий взгляд Хэран, а быть точнее, человека, который разделяет с ней это тело. Привыкнуть к такому разнообразию эмоций на ее лице все еще катастрофически сложно. — Человек, которому вы мстили, Мин Юнги, так ведь? — Тэхен запоминает ее смену выражений лица и кивает головой в сторону детектива. Смотреть на него было, пожалуй, плохой идеей. Девушка медленно поворачивает свою голову к Юнги и, наконец обнаружив его, резко замирает, плотно стиснув челюсти. Сведенные к переносице брови, чуть раздутый нос, напряженные скулы и учащенное дыхание — она зла. Контраст заметен на лицо — Хэран никогда не выражает свою злость. — Да. — тон резкий и жутко строгий, — Двуличный ублюдок. — цедит сквозь зубы, — Насколько сильно должна ненавидеть себя Хэран, чтобы любить его? Настолько, что я, будучи личностью, которая должна защищать ее, оказалась бесполезной несмотря на все свои попытки. — сглатывает ком в горле, но голос ее по прежнему громкий и твердый, — Воспользоваться амнезией, которой она страдает из-за моего появления, и сыграть на чувствах сломленного человека — самое мерзкое, что я видела в своей жизни. Над ней издевались будучи ребенком, над ней издевались будучи подростком, и даже сейчас, когда, казалось бы все закончилось, это делаешь ты. — указывает пальцем на него, не замечая того, как все тяжелее становится дышать, — Не силой и не словами. Поступками. Гребаным существованием. — Юнги вслушивается в каждое ее слово, следит за каждым ее жестом и понимает, что он действительно способен принести кому-то столько боли, — Альтруизм, в ее случае — отклонение. Она любит тебя до абсурда, и мои попытки остановить ее были бесполезными. Поэтому я сейчас стою здесь, напротив полиции. Я мстила за нее, за ее страдания. Хотела, чтобы ты понял, какого это жить в постоянном аду. Хотел, чтобы твоя незаконная свобода обернулась тебе кошмаром. — ее голос внезапно затихает, — И я показала тебе, большего мне и не надо. Только ни сейчас, думает Юнги, когда чувствует, как легкие постепенно заполняются тянущей болью, а, а голову поступает все меньше воздуха. Только ни сейчас, умоляет он и жмурится от боли, пытаясь контролировать дыхание. — Тогда зачем, — он закрывает один глаз, чувствуя как боль разрастается, и тяжело дышит, но взгляда от нее не отрывает, — зачем ты прыгнула с обрыва? Ему сейчас не так важно то, что его обвиняют, будь то правда или нет. Ему все равно, что его проклинают прямо в лицо — он может думать лишь о Хэран. — Сколько еще людей могло пострадать от твоих рук? — девушка прищуривает глаза и выставляет ногу перед собой, — Только убив это тело, ты бы по-настоящему испытал боль потери дорогого человека. — Боль, которую Хэран испытывала после смерти родителей? — вмешивается Тэхен, сделав шаг на встречу, что тут же заставляет ее развернуться обратно, — Возможно, он ее испытал. Но во всем этом вы совершили одну грубую ошибку. — чуть вздирает голову и, прочистив горло, отходит в сторону, — Человеком, который убил ее родителей, был не Юнги. — смотрит, как ее взгляд судорожно поднимается на заключенного в наручниках, — Тот, кого вы видели в момент убийства родителей, когда спрятались под столом и наблюдали за происходящим, был Мин Юнджэ, его близнец. Капли дождя неприятно липнут к одежде и телу, вызывая нежеланные мурашки. Пальцы и кончик носа уже заметно красные из-за усиливающегося холода, волосы беспорядочно разлетаются по сторонам — погода их сегодня не щадит. Юнджэ, стоящий рядом с Хосоком под его присмотром, пытается обхватить себя руками, чтобы согреться, но его движения ограничены ледяным металлом на запястьях. Юнги знает, насколько сильно он ненавидит холод. Но даже несмотря на это, он стоит спокойно и, возможно, ему вся эта ситуация кажется забавной: начиная от взгляда брата на Хэран и заканчивая внезапным поворотом событий, в котором виноват вновь оказался он. И невозможно понять, действительно ли ему приносит счастье видеть столько боли на лицах других, или он просто не умеет показывать свои искренние эмоции, пряча их под имиджом непоколебимого человека. И Юнги снова знает, что правильный ответ — второй, но это никак не влияет на факт того, что он все еще ненавидит его всей своей душой. Отныне, в разы сильнее. — Хэран никогда не влюблялась в убийцу собственных родителей, а его брат до сегодняшнего дня не знал о том, что они были его жертвами. — Тэхен сначала наблюдает за самим Юнджэ, затем за девушкой, которая смотрит на заключенного то с испугом, то с неконтролируемой яростью, и с трудом сдерживает вымученный вздох, — Кан Чжуен, Чхве Мингю, Мэттью Ким и Элл Брайтен, — голос едва не подрывается под конец, — никто из них не имеет какую-либо связь с Юнджэ. Ваша месть, как вы и хотели, превратила жизнь человека в ад. Только этот человек никогда этого не заслуживал. — Нет. — тихо шепчет девушка в ответ и начинает судорожно мотать головой, — Нет. — повторяет. В ее тоне ярость, в ее тоне страх, и это вполне объяснимо. Месть — одно из тех чувств, от которого люди становятся одержимыми и, благодаря которому они же находят себе смысл. Они живут, дышат, функционируют для того, чтобы усмирить свою жажду мести, все их мировоззрение строится лишь вокруг нее. И если на секунду задуматься и представить, какого это, когда наконец удается получить то, вокруг чего крутилась вся жизнь, а потом осознать, что все потраченные годы оказались бессмысленными, то становится страшно от того, насколько сильно это может сломать человека. Как бы абсурдно ни звучало, но от этого представления становится больно. По крайней мере, Тэхену, который видит как постепенно каменеют зрачки в ее глазах. — Да. — внезапно раздается голос за их спинами, — Я убил ее родителей. — спокойным тоном произносит Юнджэ и смотрит на девушку уверенным взглядом, — И как видишь, я уже отвечаю за это. — поднимает закованные в наручниках запястья и натянуто улыбается, — Мне очень жаль. Ему совершенно не жаль, и Юнги ненавидит это в нем больше всего. Тэхен, тем временем, впервые за долгое время теряется, не зная чего ожидать от девушки. Она стоит, устремив застывший взгляд на Юнджэ и словно не дышит. Не ясно, какая реакция последует за этой, поэтому он готовится к самому худшему исходу. Сохранять равнодушие на лице становится все труднее и труднее. И он не знает, вздыхать ли ему с облегчением или волноваться, когда девушка внезапно отдергивает голову и вновь обхватывает ее ладонями, едва заметно хмуря брови от, видимо, головной боли. Становится ясно одно: она не способна справиться с этой ситуацией, поэтому подсознание защищается, отодвигая ее на задний план. Когда девушка начинает медленно моргать, устремив глаза в несуществующую точку, Ким вновь наблюдает за тем, как рассеиваются в воздухе ее черные волосы и небрежно падают ей на лицо — кто бы мог подумать, что все может обернуться таким образом. Диссоциативное расстройство личности — диагноз окруженный неадекватным количеством предрассудков. Люди не говорят об этом расстройстве достаточно, чтобы другие имели хотя бы приближенное понятие того, что оно из себя представляет, они приплетают этим людям клеймо опасных для общества, хоть те и вынуждены жить с этим диагнозом и прятаться от других. Люди, психика которых развивает в себе несколько «личностей», приходят к этому состоянию не по своей воле и зачастую даже не знают о нем. Оно развивается исключительно в детском возрасте, в случае если ребенок подвергается физическому, эмоциональному или сексуальному насилию, и, если говорить простыми словами, еще не до конца свормировавшаяся психика оказывается не в состоянии вынести на себе эту травму и уберечь ребенка, она создает грань в памяти, которая помогает малышу жить и развиваться дальше без воспоминаний о травматическом событии. Грань в памяти, в данном случае, можно назвать стеной амнезии — одна часть сознания имеет определенные воспоминания, вторая хранит другие. Зачастую, именно самые негативные, которые в противном случае, могли бы привести к самым худшим исходам. Поэтому так много людей, имея диссоциативное расстройство личности, даже не подозревают о его существовании — оно и создано для того, чтобы человек не знал о произошедшем. Это незнание спасает ребенка. Но так или иначе, перед ним стоит девушка с подобным диагнозом и картина не раз обсуждаемая — она убийца. Только Тэхену это ни о чем не говорит. Людям свойственно выбирать единые случаи из тысячи и обобщать их до нелепого абсурда. С такими у него разговор максимально короткий: «они не более или менее опасны, чем любой из вас». Сейчас, когда девушка наконец прекращает моргать, медленно опускает руки и недоуменно начинает оглядываться на каждого присутствующего, Тэхен впервые теряется из-за того, что не знает что делать. Или знает, но понятия не имеет каким образом. Он ведь столько лет проработал доктором, ему ни раз приходилось сталкиваться с людьми с этим диагнозом, свою последнюю и самую известную исследовательскую работу он посвятил диссоциативному расстройству личности, из-за чего позже его круг пациентов сузился с углублением в эту сферу. Он профессионал, он опытен и умен — только сейчас, смотря на едва живое состояние Хэран, это не имеет какого-либо значения. — Хэран? — осторожно обращается он к ней, усиленно пытаясь не выдавать внезапно накрывшее его волнение. А Хэран продолжает смотреть на них округленными глазами, после чего ее губы начинают едва заметно подрагивать. Она полностью опускается на землю и судорожно прячет ладони в рукав куртки детектива. — Снова. — тихо шепчет она, ибо голос предательски дрожит, — Я снова потеряла контроль. Ей до одури страшно. — Ты когда-нибудь предполагала причины? — понижает тон Ким и внимательно смотрит ей в глаза. Знает, что у нее наверняка сейчас адски болит голова. Хэран в ответ лишь молчит. — F44.81, — повторяет он и, смотря на ее реакцию, понимает сразу: она догадывалась. Хэран может и не доктор, у нее нет медицинского образования и отдельного обучения для лечения этого расстройства, она может и не обладает достаточными навыками, чтобы работать с такими пациентами, но база знаний у нее есть — в этом никто не сомневается. Ей известны общие симптомы и структура расстройства, поэтому удивительного в том, что она догадывалась об этом сама ничего нет. Но когда в голове столько отрицания, пугающие догадки отодвигаются в сторону насильным путем. У Хэран выражение лица не меняется совсем — все такие же чуть расширенные глаза и дрожащие губы. Меняется лишь одно: в ее взгляде появляется пустота. И это чертовски пугает. Юнги, все это время наблюдавший со стороны, тоже замечает это, поэтому тут же плюет на нестерпимую боль в легких и, скривив лицо от боли, подрывается ближе к ней и накрывает ее ладонь своей. Как же невыносимо хочется увезти ее отсюда подальше и спрятать ото всех и всего. — Фактически, твоей вины в этом деле нет. — Тэхену на самом деле больно смотреть на то, как они до последнего цепляются друг за друга, — Я заметил твои провалы в памяти и боли в голове, как раз таки в тот момент, когда у меня начали появляться подозрения о тебе. Поэтому попросил Рэй еще раз поговорить с тобой. Она подтвердила диагноз, но сказать о нем сама не смогла. — прочищает горло и отстегивает верхнюю пуговицу на пальто, — Предыдущий диагноз не был неверным, ты сама ведь знаешь, они не могут существовать друг без друга. Но отсутствие воспоминаний о дне убийства родителей не связаны с посттравматическим расстройством, в тот момент вторая личность была на твоем месте. И так происходило каждый раз, когда ты попадала в опасные ситуации. Для этого личности в этом расстройстве и существуют. — Хэран на касания детектива не реагирует никак, взгляд ее, тем временем, продолжает пустеть, — Я не буду затрагивать тему детства и самой травмы, это меня не касается. Кого-либо из присутствующих — тоже. — акцентирует внимание на последнем предложении, краем глаза оглядывая остальных, — В тот день, твоих родителей убили прямо на твоих глазах. Только вместо тебя на это смотрела другая личность, это она видела убийц в лицо. Сначала в ее лице ничего не меняется — ожидаемо, однако прокрутив его слова в голове в очередной раз, она вдруг резко вздирает голову и чуть хмурит брови в недоумении: — Убийц? — уточняет она, только ее голос звучит нездорово вымученным. — Их было двое. — подтверждает он, — Первого мы задержали. Задерживать второго не было необходимости, он уже был в тюрьме. — поворачивается лицом к задержанному и, ненадолго замолкнув, кивает в его сторону, — Это был он, Мин Юнджэ. До боли знакомая пара глаз смотрит на нее расслабленным взглядом, и это едва ли не выворачивает ее наизнанку. Перед ней стоит окованный в наручниках и промокший от дождя Юнджэ — она видит его впервые. Для нее никогда не было секретом, что у Юнги есть брат-близнец, но смотреть на него сейчас, видеть почти идентичные черты лица и понимать, что это совсем другой человек, с совершенно иными намерениями и характером — она не была готова к этому. Ни к встрече с ним, ни ко всему услышанному. Сегодня должен был быть простой рабочий день. Хэран чувствует как крепко сжимает Юнги ладонь, как он злится от одного лишь вида и упоминания своего брата — никто не знал искреннее отношение детектива к близнецу настолько, насколько знала об этом она. Именно поэтому ей сложно перестать думать о том, что сейчас он чувствует. Но куда больнее понимать, что этот человек стал отправной точкой, что причина, по которой они сейчас находятся в забытом людьми месте, промокшие, разбитые, вымученные, теряющие последние капли надежды — это он. Мин Юнджэ. — Почему? — спрашивает она в отчаянии, не разрывая зрительный контакт с заключенным, — Почему ты сделал это? В ее голосе нет злости или обиды. У нее просто не осталось сил на выражение эмоций. Она снова чувствует себя так, словно внутри все парализованно — говорить сложно, выдавливать из себя слова — пытка. — Человек, которого ты любила до отказа от себя. — после недолгого молчания отвечает он и чуть сводит брови к переносице. Тон серьезный, расслабленность постепенно испаряется, — От которого ты терпела унижения и психологическое насилие. Это была его просьба. — Юнджэ склоняет голову на бок и смотрит на нее с некой жалостью, — Он считал, что твои родители — причина, по которой ты начала от него отдаляться, я ему поверил. — тихо шипит от трения наручников, но получает от этого лишь крепкую хватку Хосока, — Я преследовал лишь одну цель — избавиться от родителей, которые превращают жизнь собственных детей в ад. Я ее выполнил. Поэтому тебя никто не тронул. Ладони Юнги сильно сжимаются в попытке остановить внезапное желание причинить боль брату. Он уже выставляет ногу, чтобы подняться, но ему не позволяет крепко вцепившаяся в его локоть рука Хэран. Ему дико хочется ударить его, выбить из него все, что он так ненавидит в нем, заставить страдать и кричать, чтобы он понял, какую боль он причиняет другим. Его сдерживает лишь одно — это ничего не изменит. Юнджэ никогда не интересуют чувства других, он эгоистичный и хладнокровный. Он будет вечно жить в своих обидах, он никогда не примет и не осознает свою вину, сколько бы лет ему не дали, сколько бы ударов он ни получил. Он проклятие не только для других, но и для самого себя. В первую очередь. — Мои первые подозрения появились еще тогда, когда я был задержан сам. — не дождавшись какой-либо реакции от девушки, продолжает Тэхен объснение, но так и не может избавиться от волнения из-за ее каменеющего взгляда, — Поэтому я не торопился с освобождением — это единственное место, где я мог бы спокойно поразмышлять над этим. Мы были зациклены лишь на коллегах, потому что в узком кругу Юнги подозревать больше было некого. Ты — последний человек, о ком можно подумать как о преступнике. — неожиданно делает несколько шагов навстречу и садится на колени прямо перед девушкой, вызывая у всех напряжение, — Сначала я обратил внимание на твой зуд в области предплечья и только недавно осознал его причину. — осторожно берет ее руку под прожигающим взглядом детектива и медленно, без лишних движений, задирает рукав куртки и рубашки под ней, открывая вид на длинную царапину покрывшуюся корочкой, после чего тоже самое проделывает со второй стороны. У Юнги от этого внутри все сжимается: он ведь все время видел эти царапины, обрабатывал их перед сном и убирал ее руки посреди ночи от этих мест — только бы она ни сделала себе хуже. — Сначала можно подумать, что причина в твоих снах, — Тэхен детально изучает детально каждую царапину и с трудом сглатывает ком в горле, — но на деле это следы от ногтей Элл. Рука Хэран в эту же секунду невольно дергается. Она опускает голову на свои царапины и дрожащим взглядом смотрит на них: на иссохшие корочки, на местами восстанавливающуюся кожу и надрывающиеся раны, и до крови кусает губы, потому что ей совершенно нечего сказать в ответ. Она не помнит откуда они взялись. Царапины, которые повляются под утро — маленькие, на тыльной стороне ладони и запястья. Эти совсем иные. — Когда ты.. — находит в себе силы продолжить психолог, но тут же запинается, осознав ошибку, — когда твоя вторая личность накрыла пакетом голову Элл, ее единственным способом спастись были ее ногти. Только они все равно оказались бесполезными. Хэран немыслимо воротит с каждой секундой. Воротит от осознания того, что этими руками была убита Элл. — Потом я увидел твое черное пальто. — он опускает рукава ее одежды вниз, вновь поднимается на ноги и поворачивает голову в сторону, — На нем была шерсть. Белая шерсть бродячей собаки, которая обитает здесь. — наблюдает за сидящем в нескольких метрах от них животным и застывает так на некоторое время. Никто из присутствующих понятия не имеет, сколько всего он ломает в себе, чтобы произносить все это вслух. И, возможно, никто никогда и не поймет — он делает это принципиально. Со своими эмоциями он умеет справляться в одиночку, ему не нужны дополнительные свидетели того, как его сейчас гложет изнутри. Терпимо. — Нож, которым изначально должен был быть убит я, — поворачивается к Юнги и чуть задирает подбородок, — он из вашей квартиры. Сейчас там находится Сокджин с бригадой, они проводят обыск. Пистолет еще не найден. «Хеклер-унд-кох», если быть точнее. Вы говорили с Хосоком о нем, но ты этого, очевидно, не помнишь. « — Я посмотрю? — взгляд Хэран внезапно падает на лежащий на краю стола пистолет. Она вопросительно выгибает брови, на что Хосок обращает внимание в первую очередь и только после замечает ее тянущиеся руки к пистолету. — Да, только осторожней. — внимательно следя за ее движениями, предупреждает он. Девушка кивнув на его слова, аккуратно берет оружие в руки, тут же ощущая давление его веса, и медленно, но внимательно начинает разглядывать его. Чувствует, как постепенно учащается пульс и подкрадывается головная боль: внутренний страх дает о себе знать. Люди часто рассказывают ей то, как она пугается при звуках выстрела, будь то просто нечто похожее или настоящий, однако сама таких моментов практически не помнит. Очень смутно. Руки ее подрагивают сильнее обычного, но в целом ощущает себя спокойно. Мысленно напоминает себе о том, что никакой опасности это оружие сейчас не предоставляет. Головная боль, тем временем, постепенно усиливается» Хосок, вспоминая тот разговор, невольно покрывается мурашками. Детали — первое, что всегда нужно держать на чеку. Его всегда этому учили, но он и представить себе не мог, что это необходимо делать даже тогда, когда необходимости, казалось бы нет. Делать это, когда рядом Хэран — последнее, что могло прийти в его голову на тот момент. — По поводу убийств Чжуен и Мингю у меня не так много объяснений. — Тэхен приближает к своему лицу наручные часы и внимательно вглядывается на время, только бы не смотреть на взгляд девушки, — Вчера Намджун нашел записи видеокамеры в ночь смерти Мингю. Ваша машина была припаркована в соседнем квартале, остальное расстояние было преодолено пешком. Видимо, так было продумано. Тело девушки дрожит. И дело совершенно не в холоде. Она не чувствует ледяного ветра и стучащих капель дождя, ей даже не слышны громкие всплески воды — в глазах и ушах словно все затуманено. В ее голове только эхом отдается каждое слово Тэхена и заседает изнутри. Больно. — Но я ведь проснулась дома. — мотает она головой, опустив взгляд на свои дрожащие ладони, — В своей спальне. Юнги от каждого ее произнесенного слова задыхается. — В ту ночь мы заснули на диване. — тихо шепчет он, но стоящий рядом Тэхен слышит это отчетливо. Каждая секунда словно иглой впивается в кожу. Каждый вздох только и делает, что разрывает все изнутри. Юнги сейчас мечтает лишь об одном — забрать Хэран отсюда раз и навсегда. Только бы перестала выслушивать все это. — Сны, которые тебя мучали в последнее время — это попытки второй личности связаться с тобой. — Тэхен прячет руки в карманы пальто и медленно выдыхает пар изо рта: погода действительно ухудшается с немыслимой скоростью, — Полагаю и то, что вы считали лунатизмом тоже не являлось таковым. Это совершенно нормально, что ты не знала о своем диагнозе. Возможно, личность появлялась лишь по мере необходимости. Часть этой необходимости — месть Юнги за убийство родителей. — окидывает детектива нечитаемым взглядом, скрывая неконтролируемое волнение за друга, — Только все это время она мстила не тому человеку. Родиться идентичными близнецами для одного оказалось спасением, для другого самым страшным проклятием. Обычное детство превратилось для одного в борьбу за выживание, для другого в борьбу за родительскую любовь и внимание. Один эту борьбу выиграл и выжил, второй проиграл, но так и не смог принять этого. А возможно, убийство собственных родителей и было для него самой большой победой. Юнги никогда так не считал. Но сейчас, сидя коленями на мокрой холодной земле, смотря на людей с обеспокоенными лицами, видя Хэран, у которой все разбивается прямо на глазах, чувствуя непрекращающуюся боль в легких и понимая, что во взгляде брата нет ни капли сожаления, ему кажется, что, в конечном итоге, проиграл здесь он. В конечном итоге, его борьба была не за жизнь, а за существование. — Она признала своою виновность? — едва шевеля иссохшими губами, спрашивает Хэран и поднимает голову на Тэхена. В глазах ничего кроме пустоты не осталось. — Да. — выдержав долгую паузу, отвечает он. Поплачь, покричи, выдай хоть что-нибудь, мысленно просит он, но девушка так и продолжает смотреть на него без единого намека на жизнеспособность. И он ненавидит, ненавидит то, что будь на ее месте, он поступил бы также. А у Юнги дыхание окончательно сходит на нет, когда Хэран молча поджав губы, еле как поднимается на своих дрожащих ногах, перводит взгляд от психолога на стоящего в пару метрах от них Чимина и, без лишних размышлений, протягивает свои руки. — Хэран.. — Юнги едва выдавливает из себя шепот, но все же встает на ноги и цепляется мертвой хваткой в ее предплечья, — Прекрати, пожалуйста. Девушка в ответ молчит, не отрывая взгляда от приближающегося детектива. Возможно наличие диссоциативного расстройства личности и может оправдать человека в определенных ситуациях, но так или иначе, ответственность лежит на теле, а не на конкретной личности. Эти руки вонзали иглу с ядом, резали вены, стреляли и душили — она не имеет какого-либо права на сопротивление. Эти руки забрали жизни невинных людей. Эти руки превратили жизнь Юнги в бесконечный ад. «Мне все равно. Если ты сможешь продолжать после этого спокойную жизнь, я готова сама отдать себя в руки убийцы, клянусь» У Чимина выбора нет, он как детектив и сотрудник полиции следует строго по закону. Достает из кармана холодные наручники, обжигает ими ее запястья и тихо произносит, так, чтобы кроме них двоих никто не слышал: — Судебная медецинская экспертиза подтвердит твою невменяемость. — крепко скрепляет два кольца между собой, не поднимая взгляда, — Тебя отправят в спецпсихбольницу с решением принудительного лечения. Наверное, он пытается успокоить ее, но на Юнги эти слова не оказывают какого-либо впечатления. Он видел эти больницы, он знает, что происходит внутри этих выбеленных стен. Лучше ли это, чем заключение в тюрьме — тяжело сказать. Однако ему все равно ничего не остается кроме того, как наблюдать за ее покрасневшими запястьями и опустошенным лицом. Перед ним стоит убийца его близких людей. При встрече с ним, думал он раньше, у него окончательно сорвет крышу от гнева и отчаяния. Сейчас же, его единственное желание — обнять крепко этого человека и увезти, как она и просила. Поздно. Картина перед ним словно зарисовка стоит перед глазами: молча развернувшийся к машине Тэхен и следующий за ним Чимин, Хосок направляющий Хэран в отдельный автомобиль и стоящий на том же месте Юнджэ. На его лице облегченная улыбка, в глазах ни капли сожаления. Он смотрит детективу прямо глаза и чуть задирает голову, словно подтверждая размышления Юнги. В конечном итоге, он ничего не потерял. Юнги же потерял все. Детектив делает несколько шагов на встречу брату, встает перед ним, не разрывая зрительного контакта и понимает, насколько жалким он выглядит на его фоне. Задыхающийся, хромающий от боли, эмоционально истощенный, потерянный и загнанный в угол. Он действительно единственный, кто проиграл. Юнджэ счастлив, он чувствует справедливость и удовольствие, он горд собой и доволен своими поступками. Совершенно противоположно тому, о чем толкуют все заученные сказки: тот, кто так отчаянно боролся за справедливость, в конечном итоге, получил больше всего ран. Нет никакого «добро побеждает зло», здесь, в реальном мире, счастливыми могут быть лишь те, кто плевать хотел на чувства других, кто из кожи вон лезет, чтобы подстроить под себя мир, а те, кто так отчаянно живут по адекватным моральным устоям в пользу другим лишь отказываются от своего комфорта, вгоняя себя в бездну апатии. Все, что бы Юнги ни делал, никогда не имело какого-либо смысла. Он обещал сделать Хэран счастливой, но вместо этого смотрит на то, как она медленно перебирает ногами по мокрой траве с окованными запястьями. Он обещал себе вычеркнуть Юнджэ из своей жизни, но вместо этого стоит напротив него и смотрит без каких-либо эмоций. «Смотри, что ты сделал с нами» Его глаза невольно краснеют, кадык беспрерывно дергается, пытаясь избавиться от неприятного кома в горле — бесполезно. — Когда-то ты говорил мне, что не веришь в любовь. — подает Юнджэ голос первым и слегка ухмыляется, — Теперь я понимаю, почему. У Юнги нет сил на злость. У него лишь наполняются слезами глаза, но он упорно не пускает их наружу. Он ненавидит, ненавидит этот голос всем своим существованием. — Тебе никогда не понять этого. — он смотрит на него с гневом перемешанным с отчаяньем и с трудом сглатывает ком, игнорируя острую боль в легких, — Ты ни черта не знаешь о любви. В ответ лишь тихий смешок и расслабленный взгляд — ожидать от него чего-либо еще было бы наиглупейшим решением. Ему действительно все равно на каждый свой поступок, на каждое его последствие. Он продолжает смеяться даже тогда, когда Чимин оттаскивает его от детектива и насильно толкает в машину. Это не смех отчаяния или истерики, это смех человека, который наконец смог утолить жажду мести. Который добрался до желаемого, добился своего счастья. В самом деле, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Юнги же смотрит на стоящие две машины и понимает, что смеяться он больше никогда не сможет. Понимает это даже тогда, когда посадивший в машину девушку Хосок подходит к нему вплотную, и убедившись в том, что рядом никого нет, хлопает его утешающе по плечу. Бесполезно, но единственное, что он может дать от себя. Даже когда он дожидается, когда последний человек сядет в салон автомобиля и, наклонившись к его уху, шепчет едва слышное «я отвезу ее домой». Хосок, который никогда не позволяет себе отступать от закона. Хосок, который единственный, кто хоть немного может понять, что сейчас чувствует Юнги. Юнги продолжает стоять на месте подобно вкопанному даже тогда, когда Хосок садится в машину и уезжает вместе с Хэран, которая продолжала смотреть на него сквозь затонированное стекло. Когда даже Тэхен внезапно подходит к нему и смотрит на него не скрывая ни единую эмоцию. И только тогда, когда Тэхен начинает поддерживать его ладонью за локоть, его окончательно ломает: он сгибается пополам, падает на колени, упершись ладонями в грязную траву и едва ли может сделать вздох. Его сташнивает, его рвет и выворачивает наружу. Он задыхается в слезах и кашле, с единственным желанием заснуть, чтобы больше никогда не просыпаться. Ему противно, его выворачивает от себя. Он думает, что хуже уже быть не может, но оказывается совершенно неправ. Он пытается смириться и принять ситуацию, но все рушится прямо перед его глазами во второй раз, когда он все же возвращается домой и не находит там Хэран. Хосок не соврал, он привез ее домой. Потому что Юнги находит ее. Находит ее на крыше высокого небоскреба, посреди ледяного ветра и непрекращающегося ливня. Она стоит одна - в руках ее тяжелый металл.