***
На небе светит яркое солнце, которое всеми способами пытается озарить лучами любой уголок мира, лишь бы насытить его светлыми красками. Пухлые губы прикасаются к нежной коже на плече младшего, длинные и немного прохладные пальцы голубоглазого бегают по широкой, но ещё такой детской груди. Всё эти действия постепенно выводит полузащитника из крепкого сна. Лучи яркого утреннего солнца, будто бы нарочно останавливаются на прикрытых глазах, а в прочем, и на всём лице младшего. В последствие тяжёлые и чуть опухшие веки приоткрылись, глаза устремились в белоснежный потолок и на люстру, висевшую чуть дальше того места, где находился Саша. Продолжая находиться в лежащем положении, взгляд полузащитника побежал по очертаниям комнаты. Глаза от увиденного резким движением открылись ещё шире, потому что в голову пришло осознание того, что он находится в абсолютно незнакомом для себя месте. Юноша вздрогнул, когда ощутил на коже плеча горячее, и такое тяжёлое, приятное даже в каком-то смысле дыхание. К такому полузащитник был явно не готов. Повернув голову, перед ним предстала такая картина: на второй половине кровати вальяжно лежит обнажённый Черышев, который так мило улыбается, глядя на него. Не прерывая зрительный контакт, старший снова начинает нежно целовать зеленоглазого в молочного цвета кожу. В этот момент в голове Саши творился настоящий хаос. К нему не могло придти осознание того, что вообще сейчас происходит. Он снова пробежался глазами по парню, который лежал на животе, и только сейчас заметил, что на его спине красовалось неимоверно большое количество царапин и ссадин, которые сам же Головин и «нарисовал» этой ночью. Он шумно, глубоко вдохнул через нос и рывком сел, желая поскорее сбежать от этого пиздеца, который сейчас происходит с ним. Эти действия стали большой ошибкой, потому что в эту же секунду по его телу будто бы пробежал электрический разряд, поразивший каждую клеточку. Зеленоглазый, превозмогая боль, собирался уже было вставать, как понял, что полностью голый, а его тело прикрывает лишь тонкое белое одеяло. Наблюдавший за за его поведением Денис, обеспокоенно поспешил схватить младшего за запястье, как бы утягивая обратно на кровать, в свои тёплые объятия. — Малыш, ты чего? Что-то не так? — Этот голос и значение сказанных слов ещё больше усугубляют ситуацию. — Ч-что ты сд-делал со м-мной? — запинаясь, произносит Саша, а кристальные слёзы тут же появляются в его глазах и уже через считанные секунды бегут мокрыми дорожкам по его щекам. — Как ты мог? Ты вос… — Голос предательски дрожит при произношении каждого из слов. Чёрные ресницы обволакивает влага, мешая нормально видеть. Всё тело в прямом смысле уже трясёт. Руки и ноги, кажется, перестают слушаться. Каждая часть и орган тела сильно напрягаются, что ещё больше накаляет эмоциональное положение младшего. У Дениса от такого вида своего мальчика просто встаёт ком в горле, из-за которого он не может вымолвить и слова. В сознание врезались такие ужасные мысли Головина, которые он так и не смог озвучить нормально, но старший понял то, о чём именно он думал. Он воспользовался им. Саша не мог больше находиться в присутствии этого человека, который, как он думал, был ему настоящим другом, но оказался лишь предателем, действующем только в своих интересах. Превозмогая боль, он постарался как можно скорее встать, попутно собирая вещи, разбросанные по полу, дабы поскорее натянуть их на себя, на своё тело, которое использовали в грязных целях. Глаза заполонила пелена слёз, не давая нормально видеть. Солёная вода просто непрерывно вытекала из глаз, скользя по нежной коже его лица, а позже падая, разбиваясь о пол. Не выдерживая всего этого, Саша скорее схватил первую попавшуюся верхнюю одежду, которой оказалась футболка Черышева (но об этом он поймёт позже), и поспешил к выходу из этого злополучного номера. Денис тут-же будто бы очнулся и подлетел к Головину, снова хватая того за руку. — Нет-нет-нет, постой, нам нужно поговорить, нам нужно поговорить! — Он произносил всё это как в бреду. Младший оказался в крепкой хватке Черышева, который был не намерен отпускать его куда-либо без разговора. Только вот Саша совсем не хотел слушать эту чушь, которую ему сейчас буду вливать в уши, эти жалкие оправдания, если их таковыми вообще можно назвать. Денис всё также крепко держит Головина за руку. Он вцепился в него, как в единственный спасательный круг, соломинку, без которой ему не жить. Создавалось впечатление, что он просто не сможет ослабить хватку, а тем более отпустить его руку. Без него он не будет существовать. Только Головин не собирается останавливаться. Он рывком дёргает рукой, пытаясь освободиться от медвежьих лап, от капкана, в который угодил. — Саша, ты… Ты должен поговорить со мной. Пожалуйста, пойдём, давай просто сядем на кровать и поговорим? — Говорит Черышев с явной дрожь и волнением в голосе. Нет, он не может потерять его сейчас. Старший тянется ближе к лицу зеленоглазого, надеясь его поцеловать, тем самым успокоить и заверить его в том, что ничего страшного не произошло, им же двоим было приятно и хорошо… Головин просто не может вытерпеть, когда понимает, что Денис тянется к нему за поцелуем. В его голове творится полная неразбериха, беспорядок, которым он не в силе управлять. Парень вообще не понимает, на что надеялся старший, когда решил сделать это. Может быть на то, что Саша сейчас же ответит ему? А может быть Черышев снова хотел совершить это с ним? Звонкий и одновременно хриплый крик отдаёт в уши будто бы ударной волной. Складывается такое впечатление, что сейчас он слышит хруст и скрежет зубов старшего, звуки их трения друг о друга. Вот уже и нижняя губа предательски истерзана, кажется, что Черышев полностью прокусил её в момент того, когда Саша со всего размаха ударил ему ногой в паховую зону. Парень с небесно-голубыми глазами сразу от такого действия «сложился пополам», подогнув ноги под себя. Большие ладони опустились на пах в надежде хоть как-то заглушить эту нереальную боль. Он весь бьётся в конвульсиях от нанесённых увечий, как, приоткрыв глаза, замечает, что дверь, ведущая из номера в коридор, осталась наполовину открыта. Саша ушёл. Младший уже всё решил для себя. Этой ночью они совершили роковую ошибку. Ту ошибку, которая кардинально поделила жизни двух парней на «до» и «после».***
Выйдя на улицу из этого ужасного здания, с которым у парня будут возникать только самые ужасные ассоциации, он направился туда, куда глядели его глаза. Сейчас, скорее всего, было раннее утро, потому что людей на улицах не было совсем. Младшему это было даже на руку. Ему будет лучше и удобнее находиться в одиночестве. Теперь никого он не подпустит к себе. Больше никогда слепо не доверится кому-то. Такого не будет.***
Через несчастные двадцать минут красные и опухшие от нескончаемых слёз глаза замечают какой-то дворовый парк, куда Саша хочет направиться, чтобы обдумать всю произошедшую ситуацию. Он уходит вглубь ёлок, дабы найти самую дальнюю лавочку, на которой его никто не найдёт и тем самым не потревожит. Сев на скамью, он сразу прижал ноги к телу и обнял их за коленки, утыкаясь в твёрдые кости лицом. Сейчас мысли Саши метались от одного к другому: «Черышев поступил мерзко, он нисколько не думал о нём во время происходящего, он не слышал «нет», которое пытался выдавливать из себя младший. Стоп. Выдавливать? Почему именно это слово, Головин? Ты должен был орать об этом, срывать голос в попытках донести нужную информацию до него, но что по сути ты сделал? Ха, всё более чем просто, ты ведь еле ворочал языком в попытках произнести это несчастное «нет». Только что из этого вышло? Исход у всего этого был более, чем ужасен. Ты лежал под ним, он прикасался к твоему телу, пытался доставить «удовольствие», а что делал в этот момент ты? Ответ также более чем ясен, ты стонал, извивался, запрокидывал голову от наслаждения как последняя шлюха, готовая раскинуть свои ноги перед любым, наплевав на свои жизненные принципы. Кстати о жизненных принципах. Как тебе там живётся, а Сань? Круто, наверное, когда ты презираешь представителей лгбт, являешься просто ярым гомофобом, для которого всё это — дико, а потом просто берёшь и и подставляешь свою задницу, казалось бы, другу. Но какой он друг после всего произошедшего?» И только после этих слов в своей голове Саша начал осознавать, что между ними не было дружбы. По крайне мере, именно со стороны Дениса. Младший начал прокручивать все моменты и события своей жизни, в которых присутствовал Черышев, и с ужасом, наконец-таки, понял, что этот парень был явно влюблён в него. Он просто не видел этого, не замечал, или же просто не обращал на это должного внимания. Всё эти взгляды, улыбки, шутки, которые были адресованы ему, Саша воспринимал просто как обычное дружеское общение. И всё. Ничего более этого даже быть не могло. В его голове не было ни единой мысли о таком повороте событий. Только вот сейчас всё приобрело совсем другие краски. Каждое мимолётное нежное касание, объятие, разговоры обо всём, абсолютно на любую тему — всем этим Денис хотел приблизиться к младшему, подобраться вплотную. Его желание заключалась в том, чтобы всегда быть рядом со своим мальчиком, оберегать его от любых невзгод, оказывать постоянную поддержку, дарить ту самую «любовь», о которой так красиво пишут в книгах, да и просто быть рядом несмотря ни на что. «Как же глупо получилось. Я постоянно ему говорил о том, как мне до жути «мерзко» смотреть на то, в какой именно манере проявляют свою любовь друг к другу наши сокомандники. Из моих уст при, казалось бы, не значительном их поцелуе, вырывались самые нелицеприятные высказывания. А он молчал. Он никогда не говорил мне в открытую, что поддерживает мою точку зрения, или же, наоборот, того, что он оправдывает такое их поведение. Нет, такого не было. Денис всегда уходил от ответа, или же коротко бросал: «Пусть делают, что считают нужным», и переключался на другую тему для разговора. Как я мог не заметить его напряжение в те секунды, когда я произносил всё это дерьмо?» Как же он запутался во всём этом. «Ты каждый божий день оскорблял его чувства, само собой, он отомстил тебе. Хотя, на самом деле, это не было похоже на месть. Он делал всё так аккуратно, старался причинить как можно меньше боли. Стоп. О чём ты сейчас вообще? Головин, ты защищаешь его чувства, совсем наплевав на свои? А как же твоё кредо, твои жизненные принципы? Где твои слова о том, что геи — это мерзость, ошибка природы, больные люди, которые, от нехуй делать, страдают этой ерундой? Может быть ты такой же?» Парень сам себя угнетает всё больше и больше. Прохладные ладони находят своё место на его лице. Руки немного подрагивают, а Саша тяжело и хрипло дышит от всей этой ситуации, от своих мыслей и довыдов, в которых совершенно потерялся, пропал. Он не может с этим разобраться. Совсем не может. Ему нужна помощь.***
Дрожащими руками он стучит в дверь капитана команды. Волнение просто распирает этого парня. Он ещё не до конца уверен в том, что будет говорить, как он будет это делать, и что по итогу из этого получится, но теперь уже пути назад нет. Младший судорожно оглядывается по сторонам, будто боясь чего-то. Хотя, есть только одно, что в данный момент его страшит: он боится увидеть того самого парня, из-за мыслей о котором теряется. Проходит пара минут, и дверь открывается. За ней стоит озадаченный и заспанный Акинфеев, который, видя такое потерянное и заплаканное лицо мальчика, ни на шутку пугается. Он отходит назад, как бы говоря этим жестом о том, чтобы младший проходил. Он закрывает за ним дверь и тут-же спрашивает: — Саша, что-то случилось? Что с тобой? — Игорь, пожалуйста, помоги мне, умоляю. Я не справлюсь со всем этим один. Старший взял зеленоглазого за руку и повёл ближе к кровати, чтобы сесть и спокойно поговорить, разложив все мысли в голове Саши на места. — Что случилось? — Повторный вопрос со стороны кареглазого звучит более трепетно, но при этом обеспокоенно. — О-он из-знас-силовал меня. — Голос предательски дрожит. В это же время в глазах начинают скапливаться всё новые и новые слёзы. Услышав это злополучное слово, Акинфеева просто начало трясти. Игорь аккуратно положил свою ладонь на спину мальчика и стал поглаживать её, как бы говоря этим жестом о том, что он рядом, он здесь, он поможет. — Что за мразь посмела это сделать с тобой? — Футболист опустил взгляд на шею зеленоглазого, на которой просто не было живого места. Почти каждый сантиметр был утыкан кровавым засосами и потёртостями. — Саша, нужно идти в полицию, пожалуйста, идём. — Старший встал и начал тянуть за руку Головина. Только вот зеленоглазый не был намерен куда-то идти. Он резко выдернул свою верхнюю подвижную конечность из хватки Акинфеева. — Я н-никуда не пойду. — Саша тяжело и рвано вздохнул. — Это сделал Ч-чер… Чер-рыш… Денис. То, что сейчас кареглазый удивился от сказанных Сашей слов — ничего не сказать. Эта новость по-настоящему ещё больше шокировала старшего. У него в голове был полный беспорядок и неразбериха по этому поводу. Игорь не мог в это поверить, потому что заметил уже давно, что Денис явно не ровно дышит в сторону Саши. Он постоянно крутился рядом с Головиным, ох, а как голубоглазый смотрел на него. Неужели он на самом деле совершил такое? — Эмм, Саш, как такое могло произойти? — Мы были в клубе, немного выпили, а пот-том я уже плохо помню, ч-что было и как именно мы ок-казались в каком-то отеле. — Младший шумно выдохнул через рот и шмыгнул носом. — Потом он сделал это. Утр-ром я еле как ушёл оттуда. — Каждое слово Саше давалось с большим трудом. Ему невероятно было стыдно и страшно рассказывать об этом капитану, но дороги назад не было, поэтому он решился на такой шаг. Саше было необходимо кому-нибудь высказаться. Игорю было не менее тяжело переваривать сказанную информацию. «Каким же дерьмом оказался Черышев, если действительно совершил это», — подумал про себя Акинфеев, но не стал озвучивать это при Саше. Старший хотел было что-то сказать, как его опередил зеленоглазый: — И, п-понимаешь, я говорил «нет», а он всё равно продолжил. Ем-му было плевать, что я э-этого не хотел. — Как же сложно говорить, когда снова нечем дышать. — О-он сп-пециально это сделал? Чтобы отомстить мне, ведь т-так? — В попытках продолжить свою речь, он всё глотает и глотает эти солёные слёзы. Мальчик утыкается лицом в свои ладони, убирая ими всю ненужную влагу с поверхности лица. — И-Игорь, умоляю, прости меня! — Практически воскликнул младший. — Я постоянно говорил Д-Денису, что мне мерзко и неприятно смотреть на то, как вы с Тёмой, например, целуетесь или обнимаетесь. Это, с моей стороны, было с-сказано и в отношении других членов команды. Для меня всё эт-то — так дико и неправильно. Я н-не понимаю, з-зачем и почему вы так делаете, если есть множество красивых дев-вушек. — Снова громкий всхлип. — Какой бред, мне самому от с-себя противно, гомофоб пришёл просить помощи у гея. Я п-пойму, если ты сейчас пошлёшь меня куда подальше, правильно сделаешь. — Стоп! Довольно! Просто замолчи, остановись, пожалуйста! — Игорь переводит дыхание, услышав столько всего. — Саша, я не обижаюсь на тебя, это твоё дело, конечно же, но я не думаю, что Денис хотел тебе подобным образом отомстить за это. На него это совсем не похоже, правда. Я наблюдаю постоянно за каждым членом нашей команды, потому что я должен быть уверен, что всё хорошо. Когда мой взгляд останавливался на Денисе, я не мог не улыбнуться, потому что видел, как он заворожено смотрел на тебя. Ох, мне даже иногда казалось, что он конкретно зависает, вот серьёзно. А как этот мальчишка улыбается, когда ты рядом. Я правда не могу до конца поверить в то, что после всего этого он смог причинить тебе такую боль. — Э-это не было больно. Даже приятно. Стоп, что я несу? Боже мой, Игорь, я т-так проебался. Я никогда не понимал отношений между людьми одного пола, но что я говорю сейчас? Приятно? Какой же ужас. — Последние слова младший просто выплёвывает от отвращения к самому себе. — Не говори так, пожалуйста. В этом нет ничего плохого, правда. — И с-сейчас я не могу ничего понять. Вообще ничего, просто абсолютно. Может быть я тоже что-то чувствую к нему? Я не понимаю своих чувств, просто не понимаю, с-серьёзно. — Может быть ты всё это время подавлял свои чувства к нему, потому что считал отношения между парнями неестественными? — Я-я уже ничего не знаю, п-правда. «Головин, а может быть так и есть? Может быть ты правда что-то чувствуешь к Денису? Тебе всегда было приятно и интересно общаться с ним, проводить с этим человеком достаточно большое количество своего времени. Или это всё было дружеским общением?» Как ему разобраться в себе и в своих чувствах? Как сделать выбор, о котором потом не пожалеешь в дальнейшем? Надо слушать своё сердце. Просто успокоиться, вдохнуть полной грудью и попытаться со всем разобраться. Они с Игорем сидят минут пятнадцать в полной тишине. Оба погружены целиком и полностью в свои мысли. Акинфеев понимает, что младшему нужно время, поэтому он ни в коем случае не будет торопить его. Кажется, Саша находит единственно правильное решение. «Головин, пора бы признаться в своей любви к гею».