Show me what you're feeling

— Лу! Луи замер. Он так увлёкся выплёскиванием своей желчи на Гарри, что не сразу понял, что тот произнёс его имя. Буквально на несколько секунд он впал в ступор, пытаясь понять, что только что произошло. Стайлс назвал его имя? Он смог хоть что-то произнести? Но Луи быстро сориентировался и снова включил в себе стерву. — О, смотрите-ка, не понравилось, что я говорю правду? — издевательски спросил он, прекрасно зная, что у Гарри нет сил перечить ему, — что у него вообще нет сил. Его имя вырвалось из уст кудрявого случайно. Это ничего не значит. — Лу, — снова хрипло произносит Гарри, пытаясь приподняться. И Томмо ломается. Следующий вопрос звучит уже немного дружелюбней: — Стайлс, что такое? Кудрявый хочет сказать что-то ещё, и Луи наблюдает за его жалкими попытками. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — За…за-зам… Но в этот момент и, по мнению Луи, совершенно не вовремя в палату вернулась Джемма. — Гарри, — воскликнула девушка, подбегая к брату, — мне не показалось, ты что-то пытался сказать? — Лу, — повторил парень, слепо смотря на сестру. — О, милый, да, здесь Луи. Твой друг! Джемма повернулась к Томмо и шокированно уставилась на него. — Он совсем не разговаривал с тех самых пор, как пришёл в себя. Вы, ребята, похоже, были очень близкими друзьями, раз Гарри на тебя так реагирует. Луи хотелось рассмеяться ей в лицо. Близкие друзья? О, как же это далеко от правды. Но Томмо решил её пока не разочаровывать. — Да, просто не разлей вода, — поддержал он предположение Джеммы. — О, тебе нелегко с ним приходится. — Это точно. — Ты же знаешь, люди с синдромом Аспергера сложны в общении. Луи чуть сам себя не спалил. Какой ещё синдром Аспергера? Что это вообще такое? Какая-то инфекция? — О, порой мне хочется его прибить, — не подумав, ляпнул Луи. Джемма на это только улыбнулась и снова обратила всё своё внимание на брата. Луи наблюдал за ней и почувствовал себя лишним. Девушка крепко обнимала Гарри, пытаясь выяснить у того, что тот хочет. — Ну, я, пожалуй, пойду, — Луи спиной попятился в сторону двери. Джемма удивлённо посмотрела на него. — Оставайся, — тоном, не требующим возражений, попросила она, — мама вот-вот придёт, она будет в восторге. Луи совершенно не нравилась перспектива столкнуться нос к носу с матерью Стайлса. Она-то, возможно, знает, что он никакой не друг Гарри. Но не успел Луи сказать что-то в своё оправдание, как дверь палаты распахнулась и вошла темноволосая женщина, мама Гарри. — Как дела у моего мальчика? Казалось, мать Гарри совсем не заметила Луи. Томмо уже хотел было облегчённо выдохнуть, но тут опять вмешалась Джемма. И снова не вовремя. — Кажется, Гарри начинает говорить! — с восторгом сообщила девушка матери, — Он произнёс имя своего друга. — Какого друга? — мама Гарри оглянулась и только сейчас увидела Луи, который проклинал всё на свете. Женщина пристально смотрела на него. Остаётся только догадываться, знает ли она, кто Луи такой, или же нет. — Друг? Луи поёжился от изучающего взгляда голубых глаз. — Да, Луи, друг Гарри, — объясняла Джемма. Она, похоже, совсем не почувствовала напряжения, повисшего в воздухе. — Луи? Парень кивнул. Всю его напыщенность как ветром сдуло. — Луи Томлинсон? Да сколько же можно задавать вопросы? Так… стоп. Откуда она знает его фамилию? Наверное, этот идиот Хоран что-то ей рассказывал про него. И явно представил всё не в лучшем свете… — Я определённо видела тебя тогда на выходе из больницы, это был ты. Ты учишься с Гарри! Это не вопрос, это констатация факта. Но в глазах женщины нет вражды, лишь лёгкий интерес. Томмо сглотнул. — Зови меня Энн! — женщина мило улыбнулась. — Угу, — только и смог выдавить из себя Луи. Женщина ещё пару мгновений смотрела на него, затем повернулась к сыну. — Гарри, родной, как ты? — Ма? — Да, — на щеках женщины навернулись слёзы, — да, милый, это я! Вот он, удачный момент, чтобы смыться. Джемма дала возможность Энн обнять сына, а сама подошла к Луи. — Спасибо тебе, — улыбнулась она. И Томмо готов был всё отдать, чтобы ему всегда так улыбались и благодарили. Он скромно пожал плечами. Ему действительно не хотелось пытаться кого-то из себя строить перед этими людьми. Они были простыми и заслуживали уважительного к себе отношения. Вот только хорошее отношение к ним вряд ли изменит его презрительное отношение к Гарри, у которого, как выяснилось, какой-то непонятный, упомянутый вскользь Джеммой, синдром Аспергера, и Луи, честно говоря, слышит такой диагноз впервые, потому что он не тот, кто будет забивать голову ненужной информацией. Скомкано попрощавшись, Луи покинул палату. Он почти дошёл до лифта, как был окликнут Энн. — Луи, постой, пожалуйста. Её взгляд уже не был таким мягким, а в голосе появилось недоверие. — Мы с тобой столкнулись на выходе недавно. Я всё не могла понять, где же я тебя видела. Теперь вспомнила. Джемма не виновата, что не знает всех школьных друзей Гарри, но их знаю я. И тебя среди них нет. Я много о тебе слышала, Луи Томлинсон. От Гарри. Он всё мне рассказывал. Почти всё. Ты и твои друзья не сделали ничего хорошего моему сыну, и я не удивлюсь, если он здесь по вашей вине. Мне плевать, что первое, что сегодня сказал Гарри, было твоё имя, но держись подальше от моего мальчика! Не приходи больше, не сбивай его с толку. Ты никогда не был его другом и никогда им не станешь! О, ну наконец-то можно натянуть обратно маску мудака, которая чуть не пошла трещинами от нахлынувшего чувства уважения. — Терпеть не могу вашего сына, — голос Луи сочился ядом, и ему было приятно наблюдать, как вытягивается от удивления лицо Энн: она не ожидала отпора, — но у меня к нему небольшое дело, и я знаю, кто виноват в том, что он теперь похож на инвалида. Но, раз уж вы запретили к нему приближаться, это так и останется тайной. До свидания. Луи выпрямил спину и с гордым видом отвернулся, нажав кнопку лифта. Нет, Энн не упала в его глазах, она всё ещё идеал воплощения матери для него. Но он поступает с людьми так же, как и они с ним. Втаптывает их в грязь. И теперь Луи точно не отступится, он поквитается с Келвином через Стайлса, а затем устроит и последнему нелёгкую жизнь, вместе с его идеальной семейкой. И даже искренняя благодарность Джеммы никого не спасёт. Придя домой, Луи загуглил этот непонятный синдром Аспергера. И ничуть не удивился.

***

Гарри пытается собрать себя по кусочкам. Отвратительные слова Луи о его состоянии до сих пор эхом отдаются в его голове. Он не хочет быть бесполезным. Он всю жизнь был таким, но скоро всё изменится. Гарри будет видеть, нормально говорить, двигаться. Нет, он бы предпочёл жить в своём мире, чтоб его никто не трогал, но это та самая бесполезность, о которой говорил Луи. Его друг. Друг, которого Гарри не помнит. Разве друзья такое говорят? Найл вот всегда говорит Гарри только хорошие вещи. На днях он узнал, что рассказывал Найлу о гитарах, хотя об этом увлечении знает только его семья. Гарри зовёт Найла Ни… Ему так легче. Гарри спрашивал про Луи, но мама ответила, что тот занят. Она отвечала ему так несколько дней подряд, и Гарри понял, что тот не придёт. И он не знает, огорчило ли его это. Ему нравилось, что у него откуда-то появилось целых двое друзей, хотя один из них уже пропал. Как в считалочке. Джемма вернулась на учёбу, но пообещала доставать Гарри звонками, чтобы тот обязательно отвечал ей. И от волнения в их первый телефонный разговор, который случился через два дня после отъезда Джеммы, Гарри просто слушал голос сестры. Он только что проснулся после операции и был не в состоянии что-либо воспринимать, но голос сестры удерживал его в реальности. — Тебе ещё не сняли повязку? — нетерпеливо спросила Джемма. — Нет. Гарри пока не мог нормально отвечать, но сестра была рада и таким ответам. Главное, что её брат поправляется. — Луи приходил? — Нет. — Жаль. Он мне понравился. Симпатичный. Гарри молчал. Он не обижался на друга за то, что тот не приходит. Наверное, он до сих пор считает, что Гарри с его состоянием никуда не годится. Никто не хочет дружить с неполноценным. — Я уверена, что у него просто куча дел, — ободряющим голосом сказала Джемма. И Гарри захотелось сменить тему. К его радости, в палату как раз зашёл Сэм и сообщил, что ближе к вечеру можно будет попробовать снять повязку. Джемма в трубке пожелала удачи и попросила перезвонить. Мир вокруг был в размытых цветных пятнах. На секунду Гарри запаниковал. Это нисколько не лучше темноты. — Зрение ещё восстановится, но не полностью, возможно, что придётся носить очки, — сообщил ему Сэм, — мы назначим тебе лечение. Когда доктор ушёл, Гарри дал волю слезам. Очки? Он и так изгой, а с очками над ним будут ещё пуще смеяться. Он на самом деле никчёмен. Лучше сдаться сейчас и даже не пытаться что-либо улучшить. Толку никакого. Он даже на гитаре теперь не сможет сыграть, потому что руки не слушаются, а глаза плохо видят. Гарри не перезванивает Джемме. Он медленно погружается в себя. От напряжения начинает болеть голова. Одна слеза, вторая слеза. Он устал. Просто пусть все оставят его в покое. Джемма, мама, Робин… пусть они перестанут ожидать от него многого, — он не тот, кто сможет оправдать их надежды. Он бесполезный неудачник, который даже не помнит, почему оказался в таком состоянии.