Карамель

— Итак, — хлопнул в ладоши Акинфеев и посмотрел на форварда, хитро улыбнувшись. — Сначала у меня было два варианта ужина, но сейчас остался один. Потому что прежде я думал о пасте с морепродуктами, но так как ты за обедом съел всех обитателей средиземноморского побережья, то… я вижу, ты запутался. Короче, доставай бекон из холодильника, он на верхней полке у стеночки. — Есть, шеф, — сказал Дзюба, отдал честь и стал искать бекон в холодильнике. — Захвати ещё сразу яйцо, пармезан, лук, чеснок и сливки. Ой, блин… Кто-то звонит. Артём постарался тихо достать из холодильника перечисленные Игорем продукты, искоса поглядывая на мужчину. — Алё, да, Серёг? — Акинфеев явно был не настроен на беседу с его другом Сергеем Жуковым, но что делать-то? — Игорёк, привет. Какие планы на вечер? — А… В общем-то, никаких. Я уже скоро пойду помоюсь, побреюсь да лягу. Устал че-то сегодня. В пробках, конечно, время проводить… Когда тренируешься весь день, не так устаешь! — Ну да, я видел, народ с тобой фотки выкладывал. Ты в центр ездил, да? — Да, Кате подарки вот покупал. А то потом уже некогда будет. Седьмого же с утра у нас игра, а восьмого я уже в Москве буду. А Катя с детьми, вроде, седьмого вечером возвращается, она мне написала сегодня. — Я-ясно… А то я приехать хотел. Думал, ещё не поздно, думал, дай позвоню Игорю, шесть вечера всего. Думал, не занят, поди. Посидим. Но вот… Не судьба. — Ну прости, Серёг, кто ж знал. Ладно, давай. — Покедова. Игорь положил телефон на стол и посмотрел на Артёма. — Господи, как же хорошо, что он такой… амёба, которой, что воля что неволя, — выдохнул Акинфеев. — А то прикинь, припёрся бы сейчас? «Посидим». А меня вообще кто-то спросил, хочу я его видеть у себя дома или нет? — Да ладно, спел бы для нас, — пошутил форвард. — Так, чё с этим всем делать? — Из чайника воду в кастрюлю набери и поставь на плиту. Я пока сыр потру. — А макароны разве в кипящей воде варят? — сдвинув брови, спросил Дзюба, явно удивившись. — Замечательно, — сказать, что Игорь был в шоке от вопроса Артёма - ничего не сказать. — поразительно, гениально! — Понятно, значит, в кипящей, — опустил взгляд в пол Дзюба и поставил кастрюлю на огонь. — Хозяюшка моя, — съязвил Акинфеев и хихикнул. Тридцать пятый номер тёр пармезан на тёрке и наблюдал за тем, как нападающий внимательнейшим образом следит за водой в кастрюле. — От того, что ты на неё так смотришь, она быстрее не закипит, — усмехнулся Игорь. — Давай, смена караула. — Мне сыр тереть? — Артём удивился, потому что, на его взгляд, сыру было достаточно. — Порежь бекон, — вратарь положил в воду ложку соли. — Пополам и каждый этот кусочек ещё напополам. — Ага, — Дзюба поднял глаза наверх; лицо его выглядело так, словно он пытается доказать в уме, как минимум, гипотезу Ходжа. — Понял. Пока форвард разбирался с тем, как открыть упаковку бекона, Акинфеев успел дождаться бурления воды и бросить туда спагетти. К превеликому счастью, Артём справился с этой трудной задачей, открыл её и выложил бекон на доску. — Не бойся, он не превратится обратно в свинюшку, которая тебя потом съест, — сказал Игорь, когда увидел, как двадцать второй номер, еле касаясь рукой бекона, придерживает его, а ножом водит туда-сюда, будто ещё и больно боится сделать этому куску. — Да оно просто какое-то… — Дзюба загадочно посмотрел на куски бекона. — Липкое. — У вас в семье шашлык кто маринует? — Кристина. Но вообще, чаще всего это делает Карен. А то у неё ж маникюр, все дела… — Окей, — «Кто такой Карен?..» - подумал про себя тридцать пятый номер и стал очищать лук от шелухи. — а на шампуры нанизывает? — Специально обученный этому человек, то есть, Карен, — «Вот и получил я представление об этом таинственном незнакомце». — А ты, в принципе, как?.. — Игорь намочил нож водой и начал резать лук. — Ты готовить умеешь что-то, кроме заранее сделанных пельменей или вареников? Форвард определённо оскорбился, когда услышал этот вопрос и начал в красках описывать Акинфееву, как он шикарно готовит и как «все балдеют от моих кулинарных шедевров». Игорь его терпеливо слушал; верилось, конечно, в слова Артёма с трудом. «Балдеть-то балдеют, только всё никак не попробуют чертовы макарошки от шефа Дзюбы», - решил про себя капитан и на его лице появилась едва заметная ухмылка. — Сними макароны, они готовы уже, — попросил голкипер, наливая масло на сковороду. — Дуршлаг вон в том шкафчике. Видно было, что Артём очень старается. По крайней мере, глядя на его сосредоточенное лицо и чуть поджатые губы, можно было сделать такой вывод. Явно боясь ошпариться, он осторожно слил воду. — Замечательно, поразительно, гениально, — похвалил его Игорь, размешивая лук и чеснок в раскалённой сковороде. — А теперь помой яйцо. — Ща батя разберётся, — усмехнулся Дзюба и выполнил просьбу Акинфеева. — И дальше что? — Сейчас-с… Положи яйцо, чего ты в него вцепился-то аж двумя руками? Так, вываливай сюда бекон. — А-а-а! Это типа карбонара? — восхищенно спросил форвард. Наверное, (если верить этой легенде) Архимед сказал «Эврика» именно с такой интонацией. — Если всё пойдёт по плану, то да, — тридцать пятый номер дал Артёму деревянную лопатку. — Помешай ты. — По часовой стрелке? — серьезно спросил Дзюба, но после того, как увидел лицо вратаря, выражающее: «Тём, ну ты дурак?», опустил взгляд в пол. — Понял. Игорь пока, не торопясь, выложил сваренные спагетти на тарелки и положил столовые приборы. Затем подошёл к форварду и вылил в сковороду сливки. — Мешай-мешай, — подбодрил любимого Акинфеев и допил остатки сливок прямо из пачки. — О-о, какие же они вкусные! Так, всё нормально тут. Не мешай. Разбивай яйцо. — Давай лучше ты? Вдруг скорлупа попадёт… — Понятно всё с тобой, — засмеялся тридцать пятый номер и разбил яйцо. — шеф Дзюба. — Мешать? — смущённо спросил нападающий. — Подожди, оно должно схватиться чуточку. Сейчас. Да, теперь мешай. Наконец, процесс готовки завершился. Они выложили соус сверху на спагетти, посыпали сыром и сели за стол. — Добавим ещё немного Италии, — Дзюба заметил, что на подоконнике росли разные травы, в их числе был и базилик. Артём оторвал пару листочков и украсил блюдо. — Потряса-а-а-юще! — Звучит, как сарказм. — Нет, ни в коем случае. Приятного аппетита. — Ох, надеюсь, ты меня не задумал отравить. Шучу. Приятного.

***

Вкусно отужинав, они пошли собирать раскиданные по всему дому вещи, что они сняли друг с друга, только вступив за порог дома. Навели порядок, оба позвонили или написали женам, мол, завтра тренировка ранняя, поэтому уже сейчас будут ложиться. Для Кати и Кристины легенда была следующей: футболисты решили днём встретиться «по делам», а сейчас каждый сидит по домам. — Ты готов? — спросил Артём Игоря, когда они лежали перед телевизором и смотрели новости. — Тебе понравилось быть ведущим, — хитро улыбнулся Акинфеев, посмотрев на форварда. — Хочешь меня второй раз за день осчастливить? — Ну да-а, — Дзюба был сейчас похож на наглого счастливого кота. — Я не отошёл ещё от еды, — горько усмехнулся мужчина. Он поудобнее устроился на груди у любимого. — Но ты же съел меньше меня! И не говори мне ничего, я же видел, что ты себе положил раза в два меньше, чем мне. — Ну да, я мало ем, — пожал плечами голкипер. А в мыслях: «На самом деле, я просто хотел, чтобы тебе больше вкусного досталось. Какой же я чуднóй стал, господи… Влюбился. Зашёл по пояс в это холодное, на первый взгляд, море, а теперь, каждый раз, когда пытаюсь выйти, чтобы зайти снова (но уже с ощущением того, что море теплее), оно просто не отпускает. Хватает крепко-крепко нежными волнами за ноги, я спотыкаюсь, а оно меня подхватывает и снова зовёт в объятья. О боже, ну вот что это за состояние такое, когда резко становишься романтиком, когда на деле ты - хренов футболист?..» — Ты всегда, когда ты поешь… — двадцать второй номер чуть задрал Игорю футболку. — Нет, не смей меня щекотать, нет! — сопротивлялся Акинфеев и опустил футболку. — Тёма, не-е-т! — А ты боишься? — умилительно спросил Артём. — Я становлюсь неадекватным! — предупредил вратарь. — И за последующие свои действия не ручаюсь! — Что ж, буду знать, — умиротворенным голосом ответил Дзюба. — Но я щекотать-то тебя, собственно, и не собирался. Так, просто, — лукаво улыбнулся нападающий и залез-таки своей шаловливой рукой капитану под футболку. — Погладить да понежить. Я договорю уже: ты после того, как поешь, становишься таким расслабленным. Мы когда все вместе едим, я замечал, все такие достаточно быстро всё сметают из своей тарелки, и я в их числе. А Акинфеев у нас на правах капитана, видимо, — рука Артёма поглаживала живот тридцать пятого номера; его прикосновения были настолько нежными и приятными, что Игорю временами они казались малость щикотными, и он готов был замурлыкать от удовольствия. — сиди-ит такой весь невозмутимый и безмятежный, смакует. И расхаживает потом такой расслабленный, обмякший, непринуждённый, но! С серьёзным лицом. — Потому что капитан, — смущённо, но в то же время с какой-то гордостью за самого себя, ответил Игорь. — Капитанишка, — Дзюба погладил голкипера по голове и чмокнул в лоб. Тридцать пятый номер закинул ноги на диван, чуть согнул их, а голову положил на ляжки форварду; от удовольствия закрыл глаза и улыбнулся. — Ну, что? — с нетерпением спросил Артём. — Отошёл, наконец, от еды? — Не знаю, — ответил ему Игорь с интонацией: «Давай, изнасилуй меня уже скорее», загадочно улыбаясь. Акинфеев не заметил, как язык его мужчины оказался у него во рту. Нападающий умело двигал им, поглаживал язык вратаря, делал такое, отчего у того сносило крышу. И поза не совсем ведь обычная: верхняя губа Артёма касается нижней Игоря и наоборот, а сильные руки сжимают акинфеевские плечи. Не разъединяя поцелуй, Дзюба тоже забрался с ногами на диван, нависнув над тридцать пятым номером, придерживая его уже за голову. — Вот блин, не получится, — с досадой подметил форвард, разомкнул их сладкий поцелуй. Игорь счастливо смотрел на него и ждал, что будет дальше. Артём встал с дивана и буквально упал на капитана, перекатываясь и обнимая его так, что теперь они лежали на диване лицом друг к другу. Одна рука двадцать второго номера была на талии, а вторая нашла свое место в волосах Акинфеева; тот, в свою очередь, закинул ногу на бедро нападающего, жадно целуя любимые желанные губы. Дзюба, сладко ухмыльнувшись, обнимал и притягивал вратаря к себе. — Так, а ну снимай её с себя, — скомандовал Артём, чувствуя, как футболка капитана задралась, и голый участок любимого тела так и манит. — И ты не отставай, — улыбнулся Игорь и бросил свою футболку куда-то прямо в телевизор. Но на футболке дело же не могло закончиться… Теперь они уже в порыве страсти сползли на пол, бесстыдно трогая тела друг друга, целуя и покусывая. — Что ты хочешь? — спросил вдруг Дзюба голкипера, тот засмеялся. — Ну и что ты ржешь? Я как лучше же хочу тебе сделать. — Всё, что ты делаешь - лучшее, — улыбнулся Акинфеев. «Ой, что сейчас буде-е-ет», - выражало хитрое, довольное лицо Артёма. Форвард резко схватил тридцать пятый номер за щиколотки и притянул к дивану, волоча по полу. Игорь почувствовал, как слегка ободрал спину, но ему эта боль показалась даже приятной. Дзюба, смотря в глаза мужчине, положил его ноги на край дивана; капитан понял, что хочет его любимый. Акинфеев чуть шире раздвинул ноги и оторвал задницу от пола. — Блять, я чувствую себя каким-то акробатом… — засмеялся Артём. Он выглядел растерянным, но этот сладострастный взгляд всё равно ничем не скроешь. Сейчас форвард стоял так, что с высока смотрел на лежащего у него между ног Акинфеева. — Ничего, — успокоил его Игорь, а сам улыбался и думал: «Вот что значит "второй раз". Но первый был хорош…» — чуть присядь и обхвати руками мои голени. Вот так, да. Свои-то ноги, давай, раздвинь ещё чуть-чуть. Присаживайся, — засмеялся вратарь и зажмурился. — Спасибо за бесплатный инструктаж, капитан. Двадцать второй номер сосредоточился на дальнейших планируемых действий; он аккуратно потёрся промежностью о член Акинфеева, готовясь вогнать его себе же в анал. Голкипер не сдержал шаткого стона и чуть поддался вперёд, давая Артёму понять, что он давно уже готов. Половой орган капитана выделил достаточно предсеменной жидкости, чтобы не пользоваться никакой смазкой и войти достаточно безболезненно. Дзюба стал вводить член тридцать пятого номера в анус и тихонечко заскулил, закатив глаза от удовольствия. Форвард сразу стал набирать темп, потому что понял - всё идёт как по маслу, причём во всех смыслах; Акинфеев безустанно вскидывал бедра и осыпал любимого различными комплиментами. Телевизор, который шёл ранее, было уже не слышно - стон в перемешку с криками восхищения стоял на всю комнату. Просьбы Игоря «быстрее» беспрекословно выполнялись Артёмом. Акинфеев сдерживал себя от семяизвержения как мог, он хотел наслаждаться этими толчками как можно дольше; сейчас был именно тот ритм, от которого голкипер балдел больше всего… — Ох… Я сейчас, — Дзюба увеличил темп ещё сильнее, не успел договорить; мощный поток горячей спермы выстрелил, запачкав своего же хозяина, и немного попал на капитана. — Продол… жа-ай… — задыхаясь, прикрикнул Игорь, проникая в Артёма всё грубее и глубже, чувствовал, как яички ударяются о задницу его любимого двадцать второго номера. Но после нескольких толчков и ощущения тёплой жидкости на себе, вратарь кончил в стонущего Артёма, но сам при этом не издав никакого звука. — Неплохо, да? — пытался отдышаться нападающий, когда Акинфеев вышел из него. — Нормально, нормально, — кивнул капитан и блаженно улыбнулся, посмотрев на Дзюбу, севшего на пол. — Только я… Не понял: как же я так, раньше тебя? — Я терпел, — сознался вратарь и тоже присел. Улыбка не сходила с его румяного лица, покрывшегося испариной. — Ну ты герой, — с завистью сказал ему Артём. — Сомнительные какие-то, правда, подвиги совершает твой герой… — Да чё, нормально, — Дзюба пожал плечами и ухмыльнулся. — Нет, правда хорошо… Можешь завести второй аккаунт в инстаграме и в описании к профилю написать, что ты - топовый ведущий. — Какой же ты придурок, родной мой, — Артём засмеялся и поцеловал вратаря. — народ всё акинфеевской серьёзностью восхищается и думает, что ты всё время ходишь с таким лицом, будто готов кому-то въебать. — Пусть думают, — расплылся в улыбке капитан, немного смущаясь. — Для тебя же я всё равно буду тем… как ты там меня обозвал? Дурбэдликиком с карамельными губами. — Можешь записать это в своём резюме, вратаришка, — Дзюба ухмыльнулся и нежно поцеловал тридцать пятый номер в нос. — А ты будешь моим работодателем, Тём? — Ну уж нет, Акинфеев! Ролевые игры не по моей части, — форвард тепло засмеялся. — Ну что ж, ла-адно! Но я, в любом случае, знаю, что по твоей части. — Ещё бы ты не знал!

***

Попозже футболисты сходили в ванную, на этот раз без обливаний и прочих приключений. Вообще без приключений, конечно же, не обошлось. Ну как мужчины вместе пойдут в одну ванную и просто будут мыться, по очереди передавая друг другу в руки душ? Только вдумайтесь в этот бред, которому не поверит ни один первоклассник. Поцелуи и прочая нега под водой - прекрасная тема. Немного травмоопасно может быть, но если всё делать бережно и аккуратно, как Артём с Игорем, то все останутся довольны и без увечий. Голкипер с закрытыми глазами тянулся к губам Дзюбы, чуть приподнявшись на носочки, целовал его, то делая это нежно, то периодически наглея, углублял и прикусывал. Двадцать второй номер трогал любимое ему тело; целовал его, в особенности грудь и шею, остерегаясь оставить засосы, но не потому, что боялся вопросов, которые могут возникнуть со стороны окружающих, а потому, что не хотел никак менять тело Игоря. Зачем эти синяки, кровоподтёки и засосы на этой нежной коже и сильном торсе? Всё и так прекрасно. Прекраснее некуда. «Мой дорогой, послушай: моё дыхание сплелось с твоим. Душа стала единой. И я готов отдаться тебе полностью и без остатка. Потому что ты достоин такой любви. Я хочу тебе дать эту любовь, которую ты заслужил. Мои любимые карамельные губы» - немного смущаясь, но продолжая говорить о собственных чувствах, говорил Игорю Артём.

***

— Я буду так угарать с того, что завтра мы опять будем менять эту несчастную постель, — сказал форвард, смотря на люстру. — Ага, причем раза два… — усмехнулся тридцать пятый номер. — Не жизнь, а малина. — Карамель? — скорректировал Акинфеев. — Да. Именно. Артём повернул голову и посмотрел на Игоря. — Во сколько завтра встаёшь, обладатель самых карамельных губ во Вселенной? — спросил он на одном дыхании, будто всю жизнь говорил такими длинными предложениями. — Я уже поставил будильник, не переживай. — Спокойной ночи? — Пожалуй, да, — согласился голкипер и дотянулся до выключателя. — Спокойной ночи. Игорь нежно поцеловал любимого, лёг лицом к Артёму и закрыл глаза. Денёк выдался прекраснейшим. — Ты так тепло на меня дышишь в этой прохладной комнате, — спустя минут десять сказал Дзюба. — Я думал, ты уже спишь, — улыбнулся вратарь, лёжа с закрытыми глазами. — Я пытаюсь уснуть, но ты мне не даешь. — Да что ты говоришь? — удивился Игорь, ласково спрашивая любимого. — Я даже не пристаю к тебе и не храплю. Что не так? — Ты не вылазишь из моих мыслей, — сладко прошептал двадцать второй номер. — Во-о-т оно что! — Ладно, — с грустинкой вздохнул Артём. — сладких снов сладкому вратаришке. — И тебе, — Акинфеев, не открывая глаз, привстал и на ощупь поцеловал форварда сначала куда-то в нос, а потом спустился к губам.