солнечным светом по моим венам

      Евгения полностью погрузилась в поиски работы, игнорируя настойчивые звонки Миранчуков по скайпу, сообщения ВКонтакте, а новый номер её мобильного они ещё не могли знать. — Мы вам перезвоним. Это была уже десятая подобная фраза за два дня — Одинцова даже не удосужилась улыбнуться сидящему в кресле мужчине, который буквально утопал в нём задницей. Она не помнила, на какую должность претендовала — перед глазами маячили отмеченные объявления в интернете и даже в газетах, которые Женя сроду не покупала. Её неоконченное образование дизайнера и оконченное — управление персоналом впечатлило пока что только добродушную старушку из маленькой кофейни, но Евгения прекрасно осознавала, что рулит делом какой-нибудь сын-максималист, который только сморщит нос на её резюме. Какие все вдруг стали требовательные. Впрочем, работодателям нужен опыт работы — особенно, когда они видят перед собой девушку далеко за двадцать, а у Одинцовой… так, подростковое увлечение рисовать небольшие сюжеты на заказ, а затем подработка в ночном клубе хостес. И Миранчукам, и маме об этом знать совсем необязательно. Евгения безжалостно вычеркивала из ежедневника проваленные вакансии до того момента, как тёмно-синяя линия ручки сменилась бледно-голубой. Чернила кончились, тупо отметила девушка и откинулась на спинку кресла. Её невидящий взгляд остановился на подвешенной над кроватью картиной с изображением вазы с цветами. Выполненная в постельных тонах, она напомнила Жене веранду любимого ею кафе в Южной Калифорнии, из которой открывался неизменно умиротворённый пейзаж с тихо перекатывающимися волнами и полупустынным пляжем. Она всё ещё слышала медленные, тягучие переговоры за соседними столиками, шум прибоя, звук нескончаемых оповещений на телефон Оуэна — она всё ещё была там. И от этого было только хуже. Женя не имела ни малейшего понятия, как начинают новую жизнь. Где берут чистый лист? Где надо взять грёбанный талончик в очередь? Ей казалось, что возвращения в Москву достаточно. Достаточно, чтобы перестать обновлять страницу на Facebook, словно какая-то школьница, написавшая фанатское письмо и с трепетом ожидающая ответа; достаточно, чтобы вновь думать на родном русском; достаточно, чтобы с отвращением вырвать из сердца больше полторы тысячи дней, которые она прожила в Америке. Нью-Йорк, Москва — одно и то же, пока твоя голова не может договориться с ноющим сердцем. Пока ты исчисляешь прошедшие секунды с точки зрения одиночества, счастья, горя или радости. «Думай головой», — не раз повторяла мать, но особенно ясно вымолвила это в день, когда узнала о предстоящей свадьбе. «Требуются официанты, метрдотель в испанский ресторан «Arrabol» Зацепившись за очередное предложение работы, Евгения уверенно поднялась с кресла и, поправив распахнутый воротник нежно-розовый блузы перед зеркалом, покинула номер. У неё было странное чувство, что именно за эту вакансию она будет драться и выгрызет её зубами, если понадобится, потому что… да, она в отчаянии. Последние свои натюрморты, написанные ещё в Нью-Йорке, ей удалось продать три дня назад. Но едва ли этих денег хватит больше, чем на месяц. Алая вывеска ресторана не дала Жене заблудиться, и она, расправив плечи, улыбнулась девушке на входе: — Я по объявлению, насчёт работы. Хостес окинула её нечитаемым взглядом, не снимая с лица ответной восковой улыбки, и попросила следовать за ней. Уютный интерьер ресторана немного успокоил биение сердца нервничающей Евгении, и когда она зашла в нужный кабинет, то чувствовала себя практически невозмутимой. — …послушай, я вообще не должен этим заниматься, но, я вижу, ты совершенно необъективен в подборе персонала, Артём. Ты так никогда не наберёшь штат и будешь продолжать капать мне на мозги, а у меня своих проблем хватает, просто чтоб ты знал, — разговор резко оборвался, едва в дверном проёме показалась рыжая макушка. — Так, сядь и молчи в тряпочку, я сам разберусь. Одинцова застыла на пороге, столкнувшись взглядом со знакомыми небесно-голубыми омутами, которые тут же перестали излучать недовольство — Артём ухмыльнулся себе под нос, но и слова не сказал, к огромному изумлению Смолова галантно приглашая вошедшую девушку присесть. — Здравствуйте, меня зовут Фёдор, и проводить собеседование с вами буду я, так что не могли бы вы перестать сверлить взглядом моего коллегу, потому что я в любом случае занимаю строчку намного выше в топе самых красивых бизнесменов России. Евгения никак не отреагировала на шутку Смолова, которую на самом деле просто не расслышала, пытаясь телепатически заставить Дзюбу выйти на… улицу. — Итак, как вас зовут? — Евгения. По паспорту — Дженни Росс. — Вы не русская? — А это важно? — Да, — вопреки приказу Феди вклинился Артём. — Это чертовски важно. — Я родилась в России, но некоторое время прожила в Америке. Я поменяла имя, потому что думала остаться там насовсем, но… не срослось. Краем глаза Евгения заметила, как заинтересованно взметнулись брови Артёма, но продолжала смотреть на Фёдора — это же не тот самый Фёдор Михайлович, о котором рассказывали братья? И если да — то какое отношение он имеет к этому ресторану, когда у него есть собственный ночной клуб? — Очень занятная история, — проговорил Смолов, изучая скудное резюме Евгении. — У вас остались друзья в Америке? — Нет, — не моргнув и глазом, ответила Одинцова. По скучающему взгляду Фёдора она могла понять, что он даже не станет давать шанс, просто скажет: «Вы нам не подходите» и красноречиво посмотрит на Артёма, мол, с какими только людьми не приходится иметь дело. — Ну, разве что… парочку, — она тут же возненавидела себя за эти слова. Но ведь… идти до конца, верно? Напролом. К счастью, снова заговорил Артём. Евгения никогда бы не подумала, что может так радоваться звуку чужого голоса. — Вы приняты, Женя, — Дзюба прокатал имя на языке, отмечая про себя, что оно совершенно не подходит девушке напротив с её серо-зелёными холодными глазами, острыми скулами и упрямо сжатыми губами. — Фёдор, не могли бы вы оставить нас наедине? Смолов беспрекословно поднялся из-за стола и, лукаво подмигнув Евгении, вышел из кабинета. Одинцова вдруг ощутила себя одной из его «девочек». — Я могу надеяться, что вы приняли меня на работу, руководствуясь строго моими профессиональными качествами? — Конечно. Не стану же я каждому встречному объяснять, что между нами успело произойти. Знаешь, мне никто не поверит, что мы не переспали — ты ведь в прямом смысле оказалась в моей постели. — Это была моя постель, Артём Сергеевич, не путайте. Дзюба пожал плечами, словно говоря: «Как скажешь», и отстукал по столешнице неизвестный такт. С минуту он молча рассматривал девушку, желая понять, с какой стати судьба так настойчиво сводит его с Евгенией, но так же быстро отогнал эти ненужные рассуждения в дальний угол. — Ты наверняка в курсе, что недавно я открыл новый ресторан в Сочи, и там у меня нехватка кадров намного серьёзнее, чем здесь. — Да, я в курсе. Хотите, чтобы я приступила к работе в Сочи? — Буквально с языка сняла, Женя. Евгению в Москве ничего не держало. Её вообще ничто и нигде не удерживало, и для себя она твёрдо решила, что больше никогда не пустит корни, потому что обрубать их — больно. Потому что быть вольной птицей — это то, чему ей нужно научиться здесь и сейчас. — Заступаешь на должность старшего официанта, скажем… с понедельника? — Официанта? — Ну, да, — Артём оставался непроницаемым, но мысленно он упивался обескураженным выражением лица Одинцовой. — Пока что твоих профессиональных качеств хватает только на эту должность. К тому же, ты прослушала ключевое слово — старший официант. Сможешь командовать своими братьями, которые у меня как заноза в заднице. Со вчерашнего дня у меня от них пропущенных вызовов примерно семь, и мне всё-таки пришлось ответить на один звонок. Не могла бы ты им перезвонить, потому что у меня от их настойчивости уже глаз дёргается. — Что им от вас-то нужно? — Во-первых, чтобы я извинился за «шлюху», хотя я тебя так не называл, Женя, и к тому же этот пункт выполнен, — как ни в чём не бывало, рассуждал Артём, упираясь пятой точкой в угол столешницы. — А во-вторых, чтобы я попросил тебя перезвонить им. Евгения смотрела на Дзюбу и всё не могла взять в толк, на хрена ему это надо? Терпеть близнецов, нанимать её, общаться с ней, как будто бы они старые знакомые? Но ответ был прост — Артёму скучно. И у богатых, в конце концов, свои причуды, подумалось Одинцовой. — Вы самый лучший босс, Артём Сергеевич. — Ты ещё даже не приступила к работе, а уже подлизываешься, — цокнул языком ресторатор. — Но, по секрету тебе скажу, слова на меня не действуют. И это был самый грязный намёк, который Евгении только доводилось слышать — она поморщилась на потеху Дзюбе и поднялась с кресла, на котором всё это время сидела, как на иголках. Никакая ухмылка Артёма не заставит угаснуть её радость от того, что она получила эту работу. Пусть даже её взяли из-за нелепого инцидента в пять утра на прошлой неделе. — До встречи в Сочи, Артём Сергеевич. Артёму не понравился её официальный тон, в котором не сквозило больше ни грамма издёвки, но ведь так и должно быть. Евгения Одинцова — всего лишь очередной кусочек паззла, составляющий его ресторан, и она теперь будет всегда так к нему обращаться. Потому что слишком правильная. И потому что ревностно что-то скрывает от всего мира. Но Артёма Дзюбу это не волновало. После ухода Жени он молча плеснул воды в стакан и осушил его залпом под недоумённый взгляд Феди.

***

      Холодный свет ноутбука невыгодно подчёркивал синяки, залёгшие под глазами Евгении, и бледность её лица. Миранчуки и рады были бы промолчать, но это же была их Женька, которая всегда давала им подзатыльники, если они грустили без повода, которая покупала им персиковое мороженое в коробках и никогда не просила даже кусочка, потому что была прекрасно осведомлена о нежелании близнецов делиться. Но Миранчуки всё равно протягивали ей две свои ложки и умилялись, когда Женя благодарно принимала лакомство. — Артём Сергеевич предложил мне работу старшего официанта в своём сочинском ресторане. Близнецы заговорщицки переглянулись между собой и снова повернулись к экрану: — Так, вы с ним?.. — Нет! — чересчур возмущённо всплеснула руками Одинцова, отчего ноутбук чуть не свалился с её колен. — Я просто пришла на собеседование, и моё резюме понравилось. — У тебя кольца нет, — бросил Антон, пока Лёша продолжал гипнотизировать взглядом её безымянный палец. — Может, расскажешь уже, что у тебя за драма, потому что мы, правда, волнуемся. У Жени была легенда, по которой кольцо она просто сдала на растяжку, в Москву приехала, потому что Оуэн улетел в рабочую командировку, а она так соскучилась по родным, и в её голове тянулось ещё до кучи красных нитей, пытающихся связать более-менее правдивую ложь, однако… тайное всегда становится явным. И лучше рассказать братьям всё сейчас, сохраняя безучастный вид, чем потом разрыдаться от бессилия у них на плече, оставляя их в дураках. — Вот же мудак, — не удержался Алексей, пока Антон пытался сформулировать свои мысли, но брат выразил всё так точно, что и добавить было нечего. — Хочешь, мы возьмём билет в Нью-Йорк и набьём ему морду? — А лучше сведём с ума старым трюком типа мы один и тот же человек, который всегда попадается ему на пути, даже если это физически невозможно! — Ребят, ничего из этого не нужно делать, — близнецов успокоила улыбка Евгении. — Всё уже позади. Я буду жить с вами, ходить на новую работу, и, может, найду себе милого парня, который захочет взять меня замуж и всё такое. Короче говоря, у меня всё будет хорошо, даже голову себе не забивайте. — Ага, насчёт жилья… — Антон помялся, — так-то мы купили диван-раскладушку, но если ты хочешь, то Лёша может уступить тебе свою комнату. — Вообще-то, ты проиграл в камень-ножницы-бумага! — Вы только не передеритесь из-за этой ерунды! — хохотнула Одинцова. — Мне вполне подойдёт диван на первое время. Я всё равно буду искать себе отдельную квартиру, если с работой всё сложится. — О, с работой у тебя точно всё сложится, — многозначительно протянул Тоша, поглядывая на брата, который понятливо хмыкнул. — У меня вечерний воскресный рейс. Встречать меня необязательно, адрес скиньте смс-кой, — Одинцова, проигнорировав взгляды Миранчуков, широко зевнула. — Спокойной ночи, парни. — Спокойной ночи, мы тебя всё равно встретим! — попрощались близнецы прежде, чем Евгения выключила ноутбук. Отставив его на тумбочку, девушка залезла под одеяло и посмотрела на белеющий в темноте билет Москва-Сочи. У неё вдруг возникла абсолютно беспочвенная уверенность в том, что в понедельник она переступит последний рубеж, отделяющий её от новой жизни.