Жалость неуместна.

Ярко. Слишком ярко, если смотреть прямо на солнце. Оно белое, но вокруг есть небольшой ареол жёлтого цвета. Облака, находящиеся совсем близко к солнцу, были цвета охры. Дальше всё становилось более тёмным, и размытый хвост кучевого облака на фоне светила казался чёрным. Внешний мир наполнился пугающими тенями, только тонкая оранжевая полоса ещё тянулась вдоль горизонта, но и она скоро должна была исчезнуть. Плющ, обвивающий опорные столбы и перила, был пышным; Франкенштейн посадил его некоторое время назад, решив как-то украсить балкон. Тем более, домочадцы часто там собирались и говорили по душам. Листья на длинных лианах к осени сменили привычное зелёное одеяние на розовато-красное. Они были немного шершавыми на ощупь и тихо шелестели от касаний прохладного ветра. Это успокаивало. Поэтому старший Картье сидел на перилах и задумчиво поглаживал просвечивающиеся жилки на тонком листе, глубоко погрузившись в свои мысли. Даже громкий разговор, доносившийся из гостиной, был неясным шумом на фоне. - Вы видели, какой гол я сегодня забил?! Почти с середины поля! Классно же было? - Да уж! Этот мяч так удачно прилетел в твою сторону. - Ага… - И снова в свои же ворота. - Да ладно вам! - Конечно. А кто устраивал заезды в продуктовой тележке по всему магазину? - Эй! - Носились вы, а стыдно нам! - Но это было весело! - Ну, началось!.. - Мой ненаглядный дом превратился в детскую площадку… - резюмировал учёный, но так, чтобы его никто не услышал, хотя этого можно было не бояться. В таком-то шуме… Голова понемногу начинала гудеть, сообщая, что она устала и хочет отдохнуть. Тогда блондин незаметно выскользнул на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Со дня того ураганного дождя заметно потеплело, но вечера оставались прохладными, поэтому он запахнул полы пиджака и скрестил руки на груди, безуспешно пытаясь задержать рассеивающееся тепло. У кованых ворот дети прощались с модифицированными. Шинву, заметивший в темноте фигуру хозяина дома, сложил ладони рупором: - До свидания, директор Ли! - Спасибо! Всего доброго! - Спокойной ночи! Франкенштейн махнул на прощание рукой этому хору голосов и проводил своих учеников взглядом, пока те не скрылись из виду. Домочадцы убирали стол после гостей. Это было слышно по звону посуды и чьей-то ругани сквозь открытую балконную дверь. Возможно, вспыльчивый характер Раэля спровоцировал очередную ссору или М-21 и Регис опять препирались друг с другом. Главное, чтобы ничего не разбили ненароком. Тао, наверное, уже умчался проверять какие-то данные в компьютере. Такео, словно великий мученик, вздыхает над горой посуды, которую предстоит вымыть, слушая разговор на повышенных тонах; Сейра стоит рядом, молча вытирая тарелки, и лишь сочувственно смотрит на снайпера. Франкенштейн чувствует спиной что-то острое, оно колет позвонки грудного отдела, упираясь между лопаток. Он медленно поворачивается, но ничего не видит. Благородный сидит в той же позе, укутавшись в пальто и прислонившись виском к столбу, смотрит куда-то вниз. Учёный ловит себя на странной мысли, которую подкрепляет обман зрения и разыгравшаяся фантазия: листья плюща окутывают фигуру в чёрном, они похожи на множество маленьких детских ручек, полностью покрытых кровью. Те касаются бледного лица, намереваясь оставить на нём полосы такого же цвета, как их плоть. Они крепко хватают за одежду и прижимают к себе, чтобы никогда не отпустить. Лианы обвиваются вокруг тела в несколько оборотов, как змеи, и мучительно медленно сужают кольца. Кажется, ещё чуть-чуть и благородный сломается под их натиском, как хрупкая фарфоровая кукла на шарнирах. - Раджек… - с ужасом Франкенштейн понимает, что произнёс имя вслух, но было поздно: благородный поднял на него тяжёлый взгляд, заставляя нервно сглотнуть. – Всё… в порядке? Картье в немом вопросе склоняет голову к плечу. - В последнее время ты много думаешь. Тебя что-то тревожит? – молодой глава клана молчит, прикрыв глаза. – Если это личное, то я не буду настаивать. Просто многие могут начать беспокоиться. И ни слова в ответ. Тогда учёный подошёл ближе, ассасин заметно насторожился. В голове Франкенштейна промелькнула странная мысль, которую он решился озвучить: - Это из-за меня, да? – судя по тому, как светлые брови благородного сошлись на переносице, учёный угадал, о чём тот постоянно думал. Видимо, в тот дождливый день кто-то позволил себе немного больше, чем следовало бы. Излишняя и невинная близость вкупе с неестественной заботой. Франкенштейн тихо хмыкнул и пошёл на откровенное безумство: ладони легли на чужие колени, насильно разводя ноги в стороны, затем переместились выше, останавливаясь на бёдрах. Сам он устроился между ними, недвусмысленно прижимаясь к благородному. – Боишься? Картье одарил эту наглую личность скептическим взглядом, отмечая, что руки, которые раньше покоились на его бёдрах, уверенным движением сомкнулись вокруг талии, а улыбка на лице человека стала уж больно самодовольной. Откровенное издевательство. Что ж, тот сам затеял эту игру… - Вот, значит, как… - Франкенштейн удивлённо выдохнул. Раджек скрестил ноги у него за спиной, теперь путей экстренного отступления нет, и есть только один – вперёд. Пальцы сами собой потянулись к маске и потянули её вниз. Ладонь легла на затылок, зарываясь и оттягивая немного вьющиеся волосы, чтобы потом притянуть к себе. - А говорил, что не будешь настаивать. Лжец, – учёный припал к чужим губам в настойчивом поцелуе, но сразу же получил в ответ болезненный укус. Тогда он решил подступиться более мягко, хотя такие грубоватые действия только пуще подогревали проснувшееся желание. Кончик языка прошёлся по нижней губе, намереваясь проскользнуть в заветное тепло. Но Франкенштейн мгновенно передумал насчёт этого, когда острые клыки оказались в опасной близости от выше упомянутого органа. Учёный беззлобно, но сохраняя капельку недовольства в голосе, прошипел: - Гадёныш…

***

М-21 обречённо вздохнул, когда участь позвать явно тогда раздражённого Франкенштейна выпала ему. Фортуна сегодня была не на его стороне. Мужчина помнил, что блондин был на балконе, поэтому направился в гостиную. Осторожно выглянув из-за косяка, он хотел обратиться к своему шефу, но осёкся и зажал рот рукой, резко юркнув обратно в помещение. На ватных ногах оборотень чисто автоматически дошёл до своей комнаты и, захлопнув дверь, сполз по ней на пол. - Эмыч? - Что случилось? Товарищи обеспокоенно на него смотрели, подорвавшись со своих мест. Такео машинально схватился за лежащий на столе пистолет. - Наводнение, пожар, конец света, разбитый сервиз, крошки на полу, на диване, у нас кончился рамен или чай?! – взбудораженный Тао был в своём репертуаре. Но М-21 по-прежнему молчал, пялясь широко открытыми глазами куда-то в пространство. - Ох… - Ну?! - Охренеть… На улице совсем стемнело, только включившиеся фонари вдоль дороги прогоняли мрак, который временно оккупировал весь город. Через несколько часов его полностью сожжёт солнце, но сейчас оно спит. А вот другим совсем не до сна…