Жалость неуместна.

Франкенштейн осторожно уложил голову молодого главы клана на своё плечо, слегка придерживая за подбородок, и отодвинул в сторону воротник рубашки. Бледная шея открылась ещё больше. Учёный провёл по ней кончиком носа и только потом коснулся губами. Поднимаясь поцелуями выше, он параллельно расстёгивал верхние пуговицы рубашки. Пальцы скользнули под плотную ткань и стали поглаживать выступающие ключицы. Горячее дыхание опалило кончик уха, губы невесомо прошлись вдоль напряжённой мышцы шеи. Благородный порывисто выдохнул и склонил голову к плечу, немного ёжась. - В чём дело? - Щекотно… Франкенштейн тихо фыркнул и улыбнулся. Рука высвободила полы рубашки из-под ремня. Широкая и тёплая ладонь забралась под одежду и легла на живот, оглаживая рельефный пресс. Глава клана повернулся в кольце чужих рук, начиная перебирать длинные пряди с мягким градиентом. Учёный перехватил бледное запястье, поднося его ближе к губам и легко целуя тонкое сплетение вен. Не выпуская молодого благородного из своих объятий, блондин сделал несколько шагов, плавно обогнул пустующий стол, и лёг на небольшой диванчик, утягивая за собой Картье. Руки человека полностью расстегнули рубашку, которая скрывала от посторонних глаз красивое тело, и наградили невесомыми касаниями бока. Затем они переместились на спину, одна из них провела вниз по позвоночнику чувствительную линию, заставляя Раджека прогнуться в пояснице. Ладонь быстро огладила ягодицы и остановилась на бедре, несильно сжимая его. Благородный в долгу не оставался: поцелуи-укусы изводили учёного, а колено невзначай прошлось по паху, заставляя его шумно вздохнуть. Во время небольшой передышки Франкенштейн припал губами к шее, чуть-чуть покусывая её. - Можно? - Да. Рука зарылась в светлые волосы благородного, поглаживая затылок и слегка оттягивая короткие пряди. Учёный обнял Раджека другой рукой поперёк талии, притягивая его ближе и заставляя прижаться к себе всем телом. Ещё один поцелуй пришёлся в шею. Франкенштейн стал посасывать кожу, едва ощутимо покусывая её. Он постепенно спускался к ключицам, оставляя за собой нежно-розовые следы. Дальше продолжать это увлекательное дело было не совсем удобно, поэтому блондин перевернулся, оказываясь сверху. Он закинул бёдра благородного на свои, руки закрепил у того над головой, крепко держа их за запястья и прижимая к обивке дивана. Теперь от ключиц можно было плавно спуститься к груди, а затем и к животу. Учёный с упоением целовал почти каждый сантиметр этого гибкого и изящного тела. На душе было спокойно и радостно, но снаружи властвовала страсть. То, чего давно хотелось, наконец-то происходит. Быть рядом с любимым существом, дарить ему свои искренние чувства, на которые отвечают взаимностью. Смириться с потерей тогда было сложно и больно, сколько ночей сон обходил его стороной, когда он мысленно возвращался в то время, предаваясь ностальгии и вспоминая то тянущее чувство в груди. Ком в горле настойчиво не хотел исчезать, а на глаза наворачивалась солёная влага, которая потом мелким бисером оседала на ресницах. Время оставило много кровоточащих ран внутри, те со временем превратились ноющие в шрамы. И кто знает, сколько их ещё будет, но пока боль утихла. И этого более чем достаточно. Франкенштейн нехотя отстранился, придирчиво смотря на зацелованное тело под собой. Кровоподтёки, которыми оно было щедро усыпано, приобрели мягкий лиловый оттенок. Слегка улыбнувшись, учёный нежно коснулся губами виска благородного. Картье расслаблено лежал, смотря на своего "мучителя" из-под ресниц. - Доволен?.. Франкенштейн решил не утруждать себя устным ответом: язык ловко скользнул в приоткрытый рот, бёдра тесно прижались к чужим, сделав довольно недвусмысленное движение. Благородный инстинктивно подался навстречу. Воздух вокруг как будто сильно нагрелся, стало жарко, только прохладный ветерок иногда гладил раскалённую кожу, просачиваясь через приоткрытое окно и создавая острый контраст температур. Звякнула пряжка расстёгиваемого ремня, дрожащие от возбуждения пальцы нервно теребили пуговицу брюк. Интимную "тишину" нарушил звонок домофона. Учёный упорно не хотел обращать на это внимания, а тем более отрываться от мягких губ, которые едва заметно заалели и были так соблазнительно приоткрыты. - Франкенштейн… - от хрипловатого шёпота по спине пробежали мурашки. Голубоглазый блондин разочарованно и коротко рыкнул. - Чёрт, - звонок повторился. Франкенштейн с некой обидой во взгляде посмотрел на Раджека. Картье в печальном жесте свёл брови на переносице и оставил на губах учёного невесомый поцелуй. - Иди. Франкенштейн поднялся с дивана, поправляя одежду. Благородный медленно встал, запахивая на себе рубашку и скрываясь в глубине дома.

***

- Директор, Вы в порядке? - А?.. Что ты имеешь в виду? - Просто Вы выглядите каким-то уставшим, да и волосы растрёпаны… - Юна, смутившись, замяла конец фразы, делая его почти не слышным. - Не волнуйтесь, я просто ненадолго задремал. Погода сегодня довольно скверная. - И правда. Недавно мы шли по парку, не было ни единой тучки, а через пару минут уже начался дождь. Хотя день был таким хорошим… - Да уж… - Франкенштейн вымученно вздохнул. Действительно, ведь всё так прекрасно начиналось… Хотелось просто вскинуть руки к небу и прокричать: «Господи, за что?!» Очередной вечер в компании детей обещал быть долгим и утомительным. Домочадцы старались обходить стороной мрачного хозяина и лишний раз не попадаться ему на глаза.

***

- Франкенштейн, что-то случилось между тобой и главой клана Картье? - Н-нет, Мастер. Всё нормально, - Рейзел внимательно посмотрел на блондина. - Хорошо. Просто помни, что всегда найдётся время поговорить по душам с нужным человеком. - Да, Мастер, - учёный немного поник. - Не желаете попробовать новый сорт чая?.. - Пожалуй. Ночная кухня холодно встретила своим молчанием и гудением холодильника. Только греющийся чайник смог немного смягчить тяжёлую атмосферу вокруг, пока в воздухе лениво кружился запах сухих трав.