Двойная Амнезия

Хантер всегда знал, что Себастиан — невыносим. Чертовски обаятелен, бесспорно сексуален, очаровывающе хорош собой, но невыносим. Себастиан мог вывести из себя парой слов, и в большинстве случаев это еще и приносило ему удовольствие. Хантер без ложной скромности учитывал то, как смягчился его муж за последние десять лет, в списке собственных заслуг. Однако в шестнадцать лет Себастиан был еще более несносным и, казалось, питался чужим раздражением, потому что именно этим он и занимался постоянно — спокойно и уверенно раздражал всех и каждого на своем пути. Казалось, что закатывать глаза еще чаще было невозможно физически. И недовольно цокать языком. И окидывать пристальным недовольным взглядом. И надменно объяснять всем вокруг их неправоту. И нахально ухмыляться. Все черты характера Себастиана, которые и до этого оттеняли его непростой характер, в его шестнадцать были попросту выкручены на максимум. А Хантер, видимо, был слишком стар для этого дерьма сейчас, потому что уставал от мужа-подростка буквально за несколько часов. Все те качества, что он в нем полюбил когда-то — верность, забота, чуткость, отличное чувство юмора и удивительная эмпатия — были сейчас запрятаны где-то очень глубоко, и Себастиан явно не хотел их раскрывать даже самому себе. — Ты выглядишь, как философ на камне. Хантер вздохнул и перевел на него взгляд, понимая, что в очередной раз задумался и отключился от разговора. Последние несколько ночей он почти не спал, снедаемый чувством вины и переживаниями, а дни проводил либо на работе, либо у кровати Себастиана, терпеливо рассказывая ему об их отношениях. Сон никак не вписывался в плотный график, и Хантер попросту периодически выпадал из разговора, либо проваливаясь в свои мысли, либо действительно засыпая. — Извини, плохо спал. Себастиан закатил глаза. — Только не впаривай мне чушь о том, что не можешь спать без меня и вот это все. Меня точно стошнит. — Я всегда знал, что ты чрезмерно самоуверен, но, кажется, я никогда не осознавал, до какой степени, на самом-то деле. Я плохо спал, потому что у меня муж — глупый ребенок, а нашим с ним бизнесом практически полностью управляет мой заместитель, потому что мне не хватает времени и адекватной оценки ситуации для принятия решений. Все это немного давит, знаешь ли. Хотя признаю, что спать, прижимая тебя к себе было намного приятнее. Себастиан насмешливо поморщился, и Хантер усмехнулся в ответ, откидываясь на спинку кресла — он и впрямь сидел странно и неудобно, облокотившись на собственное колено. Сейчас он бы действительно с удовольствием забрался в теплую постель к Себастиану и подремал бы несколько часов, прижавшись к нему со спины. Они уже некоторое время не спали вместе, потому что Себастиан ушел из их общей спальни в гостевую комнату, но Хантер всегда признавал, что даже просто запах мужа на соседней подушке каким-то образом успокаивал. Однако говорить об этом шестнадцатилетнему мальчишке, который корчил рожи почти от любой детали, касающейся их отношений, он не планировал. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Хантер вместо этого. — Оскорблен тем, что меня считают глупым ребенком, — отозвался Себастиан, лениво разваливаясь в постели поудобнее. Хантеру, конечно, не улыбалось забыть больше десяти лет своей жизни, но он немного завидовал тому отпуску от реальности, который был выдан его мужу этой амнезией. — Несколько дней назад я разговаривал со своим двадцатисемилетним и абсолютно зрелым мужем о кредитных рисках последней крупной сделки, а теперь ты вряд ли даже знаешь, что такое кредитный риск и постоянно капризничаешь, — хмыкнул он, разводя руками. — Без обид, но для меня ты все же глупый ребенок. — Кредитный риск подразумевает, что заемщик может оказаться не в состоянии выплатить по счетам, — Себастиан даже не повел бровью. — Ты не в курсе, что твой муж учился в частной школе с углубленным изучением профильных предметов? — Все, что ты рассказывал мне о школе, обычно касалось хорового кружка, Курта Хаммела и твоих махинаций, направленных на то, чтобы выиграть у него соревнования, — признался Хантер. На мгновение ему стало стыдно, но неловкость быстро сменилась раздражением: и впрямь, почему он не знал, что Себастиан изучал экономику и финансы еще в школе. — Мне стоит извиниться, наверное. Теперь ты — просто ребенок, потому что ты, очевидно, не глуп. — Было бы странно, если бы ты выбрал себе глупого мужа, — выделил его Себастиан, ухмыльнувшись, и Хантер на мгновение даже завис. — Ты флиртуешь со мной? — на всякий случай уточнил он, неловко одергивая футболку. На лице Себастиана сменилось несколько быстрых, но красочных эмоций, в которых Хантер успел уловить даже смущение. Наверное, впервые коснувшееся красивого лица его мужа. — Ты — мой муж, — наконец ответил Себастиан, приподняв бровь, и снова окинув Хантера таким взглядом, будто сомневался в наличии у него интеллекта в принципе. — Законом не запрещено. К тому же, не флиртую, а констатирую факт. — Боже, действительно флиртуешь, — Хантер не удержался от смешка. Было что-то действительно жуткое в происходящем, и ему хотелось истерично хохотать и биться головой об стену. Он разбил сердце своему Себастиану, а теперь не мог сказать ему об этом, боясь признаться и повредить его лечению, но при этом почти приходил в восторг от того, что тот, страдая от амнезии, с ним заигрывал. Карма подарила ему симпатию Себастиана в качестве наказания, и Хантер за одно только желание этой симпатии ненавидел себя с такой силой, с какой сам Себастиан никогда не смог бы возненавидеть, даже если захотел бы. — Заткнись, Хантер, — посоветовали ему с кровати, и он закрыл лицо ладонями, собираясь с мыслями. В голове звенело от напряжения. — Я просто пошутил. Не думал, что ты так отреагируешь. — Нет, извини, — Хантер поднял голову и посмотрел на него, вспоминая, что он здесь не себя ради. — Я просто… Кажется, что прошла вечность с тех пор, как мы вот так вот флиртовали друг с другом. Оказывается, я по этому скучал. Себастиан ничего не ответил. Только посмотрел на него с каким-то тяжелым, почти физически осязаемым сочувствием, а после обхватил себя руками и отвернулся к стене — это был выбранный ими негласный знак того, что ему необходим отдых. Их разговоры за последние несколько дней очень часто прерывались таким образом, потому что в какой-то момент Себастиан решал, что узнавал слишком много, хотел закрыть тему или попросту уставал — лекарства, которые ему прописали, обладали сильным успокаивающим эффектом, поэтому спать ему хотелось практически постоянно. Хантер почти привык к этому, хотя это и задевало его первое время. Он решил, что если Себастиан справлялся и не сходил с ума, несмотря на то, что с ним случилось, то и у него не было выбора.

***

Джута, заметив, что Хантер вышел из палаты, подмигнула ему, а после отвернулась, снова принимаясь громко отчитывать провинившегося интерна. Будучи главной медсестрой, она периодически воспитывала даже врачей — Хантер за последние несколько дней даже сам был свидетелем того, как доктор Форман выслушивал правила больницы из-за мятого халата. Для Джуты профессиональной субординации не существовало вовсе. Хантер спустился на улицу и зябко поежился от холодного ветра. Ему понадобилось на несколько секунд дольше, чтобы зажечь сигарету, потому что пальцы слегка дрожали (и уже сложно было понять: от нервов или холода), а ветер то и дело сбивал огонь в зажигалке. Себастиана теперь его вредная привычка не волновала, поэтому Хантер без зазрения совести уходил на улицу каждые несколько часов. Раньше Себастиан пришел бы в бешенство, устроил скандал и разрезал бы все его сигареты на несколько кусочков прямо при нем, объясняя как ребенку, почему курение вредно, и возмущаясь, что он из них двоих единственный, кто беспокоится за здоровье Хантера. Шестнадцатилетний Себастиан же только сокрушался, что ему самому курить было нельзя. Неловким движением стряхнув пепел в стоящую рядом мусорку, Хантер снова затянулся, выдыхая горьковатый дым, и вперил взгляд в небоскребы, ярко выделяющиеся на фоне города. Он не мог видеть свой офис отсюда, но сейчас хотел бы оказаться именно там: все проблемы он обычно решал, закопавшись в работе с головой. Сейчас нельзя было себе это позволить и приходилось проходить через все свои переживания и тревоги, крепко сцепив зубы. Когда он поднялся обратно в клинику, Джута уже сидела за своим столом, поэтому Хантер подошел к ней, облокотившись на стойку медицинского пункта, и кашлянул, привлекая внимание женщины. — Опять куришь, — недовольно сказала та, не поднимая головы от бумаг, которые перекладывала из папки в папку. — Подумываю тоже начать, никакие нервы не выдерживают с этой работой. Попросила этого идиота, Катнера, помочь мне с документацией, и что он натворил? Все перепутал! И как такие только заканчивают медицинский? Хантер ее гнев разделить не мог, но представлял, как сильно влетело этому самому Катнеру за ошибку новичка. Как и сама Джута, он был довольно вспыльчивым начальником, поэтому чаще всего проблемы с его подчиненными решал Себастиан, который был не только более уравновешенным в этих вопросах, но и имел больше опыта в улаживании конфликтов. — Не хочешь выпить чаю? — предложил Хантер, и Джута все же посмотрела на него. — Я просто немного замерз. А еще Себастиан уснул, поэтому хочу дать ему немного времени на отдых. — Я работаю, сынок, — напомнила медсестра, ткнув пальцем в толстую папку. — Но сестринская всегда открыта для тебя, так что уж займись самообслуживанием, будь добр. И заканчивай уже с сжиганием своих легких и денег сигаретами. — Хорошо, мам, — фыркнул Хантер, протискиваясь мимо ее стола к сестринской. Джута хохотнула и шлепнула его по бедру, но после выругнулась, заметив что-то в бумагах, и вернулась к работе, сосредоточившись. Сестринская была небольшой, но довольно уютной. Две кровати, старое потертое кресло, маленький холодильник, стол с двумя стульями и небольшой плоский телевизор. На столе стоял электрический чайник и тарелка с печеньем, которое сам же Хантер и привез вчера, поэтому он не преминул воспользоваться чужим гостеприимством. Как оказалось, телевизор был подключен к кабельному, поэтому Хантер занялся тем, чем большинство людей его возраста занимались каждый вечер — включил реалити-шоу. За попыткой запомнить имена героев и запутанные нити отношений между ними он провел почти полтора часа, пока попросту не уснул в мягком кресле, сползая пониже. Сквозь сон он помнил почти ласковое бурчание Джуты, которое обволакивало его так же согревающе, как и плед, которым его накрыли. Сон еще никогда не был настолько желанен. Когда его наконец разбудили, Хантеру казалось, что он спал целую вечность, и он с трудом поборол желание уточнить, какой сейчас был год. Во-первых, потому что никогда не считал это смешной шуткой, а во-вторых, потому что ответ Себастиана на этот вопрос не показался ему смешным в последний раз. Две тысячи шестой. Надо же. Хантер тогда был в военной академии и, пусть он и был благодарен этому месту за все жизненные уроки, вернуться туда он бы не согласился. — Я долго спал? — спросил он, протирая слипающиеся глаза и широко зевая. Джута покачала головой и с видимым трудом проглотила лекцию о правильных манерах. Хантер усмехнулся, показывая ей, что заметил это. — Достаточно долго, чтобы твой супруг не только изъявил желание видеть тебя, но и успел заволноваться, что ты не приходишь обратно, — ответила ему женщина, отбирая плед и аккуратно его складывая. — Думаю, тебе надо уходить почаще. Пусть поскучает немного. Возможно, перестанет выгонять тебя из палаты. — Он не выгоняет, — запротестовал было Хантер, но Джута одним взглядом заставила его замолчать. — А еще ты зря проходишь через все это один, — сказала она, тяжело опускаясь на одну из кроватей и разминая шею. — Позволь его друзьям тоже прийти и навестить его. Пусть они покажут ему другую сторону вашей совместной жизни. Подтвердят твои слова, в конце концов. Один ты тут не справишься. Особенно, когда он забыл так много. — Я не хочу, чтобы его друзья видели его в таком состоянии, — признался Хантер. — Таким слабым и беспомощным. Возможно, он потом мне это не простит. Скажет, что я должен был уберечь его от этого. — Если это поможет ему что-то вспомнить, он уж точно тебя простит, — покачала головой Джута. — Тем более, что это за друзья такие, которым нельзя показать слабость. Если хочешь знать мое мнение, сынок, то это очень хреновые друзья, — хохотнула она и встала. — Черт, эти двенадцатичасовые смены убивают мою спину. Надо возвращаться на пост. А ты топай к своему любимому, давай. И чашку помыть не забудь! Мы тут, знаешь ли, в посудомойки не нанимались…

***

— Ты издеваешься? Хантер знал, что был прав. — Нет, ты что, всерьез? — Себастиан даже отложил свой любимый шоколадный маффин в сторону, услышав о том, что Курт и Блейн изъявили желание его навестить. — Чувак, этого не должно случиться. Хантер поморщился и сжал пальцами переносицу. — Не называй меня так. — Я не хочу, чтобы люди, которые знают меня столько лет, видели во мне глупого ребенка, прямо как ты. И уж если ты, мой законный муж, меня терпеть не можешь, а тебя, очевидно, почти трясет от необходимости быть рядом со мной, то они и вовсе сбегут тут же. И даже когда я все вспомню, не смогут смотреть на меня теми же глазами. Хантер моргнул. Отойдя от окна, в которое он смотрел, пока Себастиан раздражался, он сел на кровать, смахивая с его щеки шоколадную крошку. — Себастиан, меня не трясет от необходимости быть с тобой. Это во-первых. А во-вторых, мы уже определили, что ты не глупый. Себастиан оттолкнул его руку от своего лица и сложил руки на груди, хмурясь и глядя исподлобья. Он был похож на дикобраза, готового в любой момент выпустить иголки. Черт, Хантер успел забыть, как иногда сложно с ним было. — Они не должны видеть меня таким. — Курт и Блейн знают тебя дольше, чем я, — мягко напомнил Хантер, положив ладони на собственные колени, чтобы не лезть к нему с нежеланными прикосновениями. — Они помнят тебя таким, какой ты сейчас. И могут рассказать тебе больше, чем я, хотя мне и не хочется это признавать. Себастиан молчал, нервно покусывая губы, и Хантеру очень хотелось взять его лицо в свои ладони, посмотреть в его глаза и найти нужные слова для того, чтобы убедить его в том, что все будет хорошо. Но сейчас он боялся даже прикоснуться к нему и разрушить и без того шаткую башенку их взаимоотношений. — Ладно, — наконец сказал Себастиан. — Пусть приходят. Хантер с трудом удержался от победного возгласа. Только растянул губы в улыбке и кивнул, внутри ликуя и празднуя примерно так же, как когда Себастиан сказал «да» в ответ на его приглашение в кино. — Хорошо. Я напишу Блейну, что они могут приехать сегодня вечером, — сказал он, доставая телефон из кармана. Быстро напечатав сообщение, он снова повернулся к Себастиану, внимательно его разглядывая. — Почему ты решил, что я терпеть тебя не могу? — Разве это не так? — парировал тот в ответ. Хантер пожал плечами. — Ты все еще мой муж, и ничего не изменилось. Кроме того факта, что ты меня не помнишь и не любишь. Я все так же забочусь о тебе и никуда не ухожу. Мы вернем твою память и проведем вместе всю жизнь, как и планировали. Если бы совесть Хантера была человеком, то его бы уже избивали ногами до потери пульса. — Звучит отвратительно, — рассмеялся Себастиан, наконец немного расслабляясь. — Сложно поверить, что я встал на путь чистой любви и вот это все. Все из-за тебя, да? — В каком смысле? — Ну, я увидел тебя, захотел, чтобы ты был моим и изменил всю свою жизнь, чтобы быть рядом с тобой. Прямо как в дешевых романтических комедиях. Да и в дорогих тоже. Куда не глянь, сюжет один и тот же. — Нет, Бастиан, — усмехнулся Хантер. — Ты не менял всю свою жизнь, чтобы быть рядом со мной. Мы просто полюбили друг друга, а все остальное как-то само собой случилось. Никто ничего не планировал и не загадывал. Поверь, я уж точно не собирался выходить замуж за парня. Я из Огайо, черт возьми, это никаким образом не входило в мои планы. Себастиан рассмеялся, запрокидывая голову, и Хантер невольно подхватил его смех. Он впервые с аварии выглядел таким по-домашнему знакомым и спокойным, что даже сердце немного защемило. — Ты забавный, — пришел к выводу Себастиан и потянулся за недоеденным маффином. — Я тебя из-за этого выбрал? Или потому что десять лет назад ты был еще сексуальнее? — Ты опять флиртуешь со мной, — усмехнулся Хантер, но тот только поднял руки вверх, изображая саму невинность. — Я не знаю, почему ты выбрал меня. Ты никогда об этом не рассказывал. А когда я прямо спросил, почему ты согласился встречаться со мной, ты вылупился на меня и попросил никогда больше не задавать тебе тупых вопросов. Себастиан прыснул. — Смейся сколько хочешь, но ты так и сказал, — покачал головой Хантер. — Я не шутил, когда говорил, что ты заставляешь меня чувствовать себя идиотом. — Наверняка, я делал это из особой любви к тебе. — Наверняка, — согласился Хантер, сглотнув горькое чувство вины, привычно осевшее на языке. Его телефон завибрировал, и Хантер вздрогнул. Себастиан непонимающе уставился на него и насмешливо закатил глаза. — Уснул? — Задумался, — буркнул Хантер, борясь с тем, чтобы не показать мужу язык. С малолетним Себастианом он и сам начинал вести себя как ребенок. — Это Джефф, мой ассистент. — Сексуальный? — осведомился Себастиан словно между прочим, однако его взгляд в одну секунду стал холодным и колючим. Даже не помня об их отношениях, он умудрялся оставаться ревнивым собственником. Хантер издал нервный смешок. — Ты его выбирал. — Тогда, наверное, у него нет одного глаза, а за спиной горб. — Нет, он нормально выглядит, — покачал головой Хантер, открывая сообщение от Джеффа. — Просто намертво влюблен, и ты знал, что он никогда не посмеет на меня покуситься. — А, точно. Я ведь теперь верю в вечную любовь, — припомнил Себастиан и зевнул. — Черт, эти таблетки сведут меня в гроб. Когда-нибудь я смогу выспаться? — Спи столько, сколько требует твой организм, — возразил Хантер, поднимаясь с кровати. — Кто знает, может, это ускорит твое выздоровление. Мне нужно отлучиться, у нас форс-мажор с последней сделкой, и акционеры не в восторге. — Будешь красиво врать людям, которые вложились в нас? — понимающе улыбнулся Себастиан. — Думаю, у тебя это отлично получается. — Почему это? — Хантер от неожиданности забыл, как дышать, испугавшись вдруг, что Себастиан распознал его ложь. Сердце бухало в груди так шумно, что он почти не слышал своих мыслей, а в голове поспешно скручивались в предложение слова извинений и оправданий. — Думаю, у тебя обширный опыт, — удивился Себастиан. — В конце концов, вряд ли это первый косяк, за который приходится извиняться. — А, в этом плане, — выдал Хантер, облизывая пересохшие губы. — Нет, это не первый косяк, но обычно ты спасаешь день и подбираешь правильные слова. — Тогда ты уже должен был чему-то научиться. Хантер кивнул, чувствуя, что все внутри еще трясется от напряжения, а после наклонился, чтобы быстро коснуться губами лба Себастиана. Тот дрогнул, но не отстранился и ничего не сказал. — Я вернусь около семи вместе с Куртом и Блейном, — пообещал Хантер, прежде чем выйти из палаты. Выловив взглядом Джуту, он показал ей большой палец и направился к лифту, уже нащупывая в кармане пачку с оставшимися двумя сигаретами. Сложно было беспокоиться о сжигании легких, когда сжигал столько нервных клеток.