Двойная Амнезия

Курт и Блейн действительно не налили ему виски. Даже несмотря на то, что Хантер не поленился зайти в круглосуточный супермаркет у их дома и выбрать что-нибудь поприличнее там. Курт только придирчиво осмотрел бутылку, отобрав ее у Хантера, а потом убрал подальше в домашний бар, обещая, что они займутся ей в следующий раз. — Он прав, не стоит тебе пить сейчас, — поддакнул Блейн, и Хантер только устало на него посмотрел. Хаммел-Андерсоны были согласны во всем до омерзительного — и под этим Хантер (а точнее, Себастиан, потому что это было его выражение) подразумевал, что даже тогда, когда Курт и Блейн совершенно не разделяли какое-то мнение, они продолжали поддерживать точку зрения второго, лишь бы не спорить между собой на людях. Впрочем, в отличие от своего мужа, которого, эта черта их отношений жутко раздражала, Хантер им на это указывать не собирался. — Не стоит, так не стоит, — просто ответил он. Курт и Блейн их с Себастианом любовь к шикарно отделанным особнякам не разделяли, поэтому предпочитали квартиру. Несмотря на шутки Себастиана и Хантера о том, что на коттедж Хаммел-Андерсоны еще просто не накопили, они оба знали, что современный лофт с отличным видом на город обходился в немаленькую сумму. А Курт с Блейном и впрямь предпочитали шумный город элитному пригороду. Сев на мягкий кожаный диван, Хантер закинул ноги на стоящий рядом пуф и откинулся на удобный подголовник. Впервые за весь день он смог занять действительно удобную позу, и сейчас все его тело просто кричало о том, насколько ему необходим отдых. Хантер тихо застонал и прикрыл глаза, наслаждаясь спокойствием чужого уюта. Блейн действительно принес ему какао. Приторно сладкое, усыпанное чрезмерным количеством корицы, с шоколадной стружкой и десятком мини-маршмеллоу. Хантер ненавидел все из этого списка, но отказываться не стал. Где-то на подкорке мозга он пришел к выводу, что заслужил любые мучения, и это какао должно было быть первым в списке самых невыносимых. — Хочешь поговорить? — спросил Курт, словно невзначай, когда Хантер, сделав один глоток, скривился от скрипящего на зубах сахара. — Если не хочешь с нами, я уже нашел тебе неплохого специалиста. Не знаю, помнишь ли ты Рейчел Берри… Она была у меня на свадьбе, та, что пела во время своего тоста, помнишь? — неопределенного кивка было достаточно, чтобы он продолжил: — Отлично. В общем она посоветовала мне отличного психотерапевта на Манхэттене. Профессор Кейтлин Реймонд как раз работает с людьми, которые проходят через развод. — Я не прохожу через развод, Курт, — твердо сказал Хантер, отставляя чашку на стеклянный журнальный столик. Блейн тут же метнулся на кухню, чтобы принести ему фетровую подставку. — Я не развожусь с Себастианом. — Разве не ты уже обсуждал условия развода со своим адвокатом? — поинтересовался Курт, нахмурившись. Он был другом и для Себастиана, поэтому Хантер не злился из-за его язвительного и грубого тона — это было заслужено. — И разве не ты хотел разобраться с этим разводом как можно быстрее? Не забывай, что я на короткой ноге с Джеффом и прекрасно знаю такие мелочи. — Я его уволю, а тебя выставлю виноватым, — буркнул Хантер и посмотрел в сторону, бесцельно блуждая взглядом по счастливым лицам на общих фотографиях. — Не знаю, чего ты сейчас добиваешься. — Пытаюсь тебя понять, — Курт явно взял себя в руки, потому что звучал мягче. — Ты сказал, что ненавидишь себя, а я пытаюсь понять, за что именно. За развод или за то, что врешь ему о том, что этого развода вам не предстоит. — Я ненавижу себя за то, что все еще люблю его, а увидеть это смог, когда он попал в аварию и стал недееспособным шестнадцатилетним мальчишкой, — отрезал Хантер, стукнув кулаком по подлокотнику кресла. — Я — сам себе банальное клише. Ненавижу. Курт издал непонятный звук между фырканьем и всхлипом, и Хантер вздронул, так ему от этого звука не по себе стало. — Выключи эгоиста, друг. Ты собирался разводиться с Себастианом, потому что ваши отношения достигли своего пика, и вас обоих не устраивала затянувшаяся рутина. Но вместо того, чтобы предложить семейную терапию или повторить медовый месяц, ты решил развестись с ним, — холодно и до неприятного спокойно сказал Курт. — А теперь посмотрел на него с новой стороны и снова влюблен? — Курт, — Блейн сжал его плечо, мягко, но настойчиво уговаривая закрыть тему. Хантер только качнул головой, сжимая зубы. — Нет, Блейн, подожди. Я закончу, — Курт кончиками пальцев погладил его ладонь и снова жестко посмотрел на Хантера. — Если ты действительно его любил когда-нибудь или, как ты сейчас утверждаешь, любишь, ты должен помочь ему все вспомнить, а потом отпустить, как он того заслуживает. — Нет, — перебил Курта Блейн, и Хантер мог поклясться, что это был первый раз, когда он слышал, чтобы тот говорил что-то против мужа при нем. — Ты должен будешь спросить у него, чего он хочет. И вы обсудите дальнейший путь вместе. В прошлый раз ты решил все один, думаю, будет честно, если в этот раз ты не просто уйдешь, а дашь Себастиану шанс понять, хочет ли он, чтобы ты остался. Курт посмотрел на Блейна с нежной улыбкой и притянул к себе, чтобы поцеловать в щеку. — Должен признать, что Блейн прав. Извини, я был резок. Думаю, я просто зол на тебя, потому что видел сегодня, с каким восторгом и неверием Себастиан на тебя смотрит. Он расспрашивал нас о тебе так, словно не мог представить, как так вышло, что ты — его муж. И не только потому, что он презирает институт брака, о чем он сообщил нам не менее трех раз, — Курт грустно усмехнулся и потер уставшие покрасневшие глаза. — Ты ему сердце разобьешь, Хантер. Еще раз. Тогда разбил, сказав о разводе, а теперь — когда он об этом вспомнит. — Я сделаю все, чтобы он понял, что я больше не хочу развода, — Хантер поднялся с кресла и принялся ходить по комнате, нервно сминая пальцами волосы. — Покажу, что я был идиотом и что я изменился. Не знаю, я придумаю что-нибудь, и все будет хорошо. Курт и Блейн переглянулись, но оба промолчали. — Кстати, когда я ехал сюда, мне обещали, что никто не считает меня ублюдком, а ты явно мечтаешь повесить мои кишки на люстру, — заметил Хантер, успокаиваясь немного после выплескивания эмоций, и вернулся в кресло. — Тебе Блейн отвечал, а не я, — хмыкнул Курт. — Извиняться за свои лекции я не буду, ты их полностью заслужил. — Это так, — кивнул Хантер, вздыхая. — Спасибо за честность. Это помогает стоять на ногах, как бы странно это ни звучало. — Мы все равно с тобой, — уверил его Блейн. — Мы можем не одобрять всех твоих решений, но мы не оставим тебя одного в такой ситуации. Себастиан все вспомнит, а уже потом вы будете решать, что делать. — Спасибо, — Хантер криво улыбнулся ему. — Какао отвратительное, дружище. В следующий раз сразу плесни цианида. Или Курта попроси, у него наверняка для меня уже припасен какой-нибудь сильнодействующий яд. Они все нервно и измученно засмеялись.

***

Несмотря на своевременную реакцию Хантера и действия «по учебнику», некоторых потерь компании избежать не удалось, поэтому последующие несколько дней он провел в офисе, по уши зарытый в бумаги и вынужденный сталкиваться с действиями, о которых даже понятия не имел до этого. Кроме Джеффа в его кабинете теперь появлялась еще и Китти — личная помощница Себастиана, которая постоянно требовала подписи для одобрения фруктовых корзин, пышных букетов, а один раз даже похоронного венка. Хантеру пришлось так же расписаться на десятке благодарственных писем для партнеров, а после позвонить каждому из них лично, чтобы практически слово в слово повторить все написанное. Стоило ему приняться за свою работу, как Китти влетала в его кабинет ураганом, параллельно ругаясь с Джеффом, тщетно пытающимся ее задержать. — Клянусь, что бы это ни было на этот раз, я больше не могу, — взмолился Хантер, когда она снова пришла в его кабинет, открыв дверь ногой, потому что в ее руках была огромная стопка каких-то бумаг. — Что это вообще за чертовщина такая? Почему этого так много? И почему я даже никогда не слышал обо всех этих делах первой, по твоим словам, необходимости? — Мистер Кларингтон-Смайт всегда делает это сам, — отмахнулась Китти, бедром толкая дверь, чтобы она закрылась. Наивная, видимо, не знала, что Джефф и без щелки в двери все слышит. — Здесь все жалобы и предложения от сотрудников. Их нужно рассмотреть до понедельника. И на них надо ответить. — Чего? — Хантер оценил взглядом кипу бумаг и замотал головой. — Ну нет, у меня нет времени на это. Предложи еще кому-нибудь это сделать, у нас огромное количество компетентных людей. — Да, и все они вносят свою лепту в эту кучу, — она усмехнулась и тряхнула волосами, отчего стала выглядеть еще высокомернее. Хантер подумал, что Себастиан выбирал себе ассистентку по стервозному характеру. — Никто кроме вас и вашего супруга не может этим заниматься. Хотите отменить работающую практику, которая вносит неоценимый вклад в эффективность работы? Кстати, это мистер Кларингтон-Смайт придумал. Думаете, ему понравится, что вы не одобрили его решение, пока он был не в состоянии его защитить? — Я тебя понял, — сухо сказал Хантер, больше всего на свете желая, чтобы манипулятивная сучка покинула наконец его кабинет. — В понедельник придешь и заберешь. И будь добра, до этого времени тут даже не появляйся. — Я как раз ухожу домой, — оскалилась Китти и продефилировала к выходу. Хантер подавил в себе детское желание показать ей средний палец в спину. В конце концов, стопка на его столе могла пополниться жалобой ассистентки его мужа, а прочитать еще больше бумаг он не был готов физически.

***

В больницу к Себастиану он поехал с ноутбуком и толстой папкой — раз уж это была его инициатива, пусть продолжает за нее отдуваться даже в шестнадцать лет. В последние пару дней Хантер приезжал навестить его очень поздно и оставался буквально на несколько часов, с трудом находя в себе силы на простой разговор, поэтому, когда он появился в дверях палаты с улыбкой и сумками, Себастиан почти подпрыгнул на кровати. — Ты рано сегодня, — заметил он, не пытаясь сдержать довольную улыбку. Хантер знал, что половина этого восторга не относилась к нему лично — Себастиану было скучно одному. Курт и Блейн были заняты не меньше его, поэтому второй раз до сих пор приехать не смогли. Его мать об амнезии тоже ничего не знала — это был их с Себастианом давний договор, который шестнадцатилетняя его версия тоже одобрила. Они решили держать родителей вне их серьезных проблем почти сразу после свадьбы — Себастиан, потеряв отца, берег мать изо всех сил. Учитывая, что созванивались они раз в месяц, хранить эту тайну было пока не слишком сложно. Единственное, за что Хантер боялся, так это за то, что Себастиану еще предстояло узнать о смерти своего отца, и сам он еще не набрался смелости, чтобы об этом рассказать. — Вырвался из офиса, но привез работу с собой, — сглотнув комок в горле, Хантер зашел к нему, оставляя пакеты у своего кресла и подходя к нему ближе. — Скучал? — Да я чуть не начал говорить с собственным отражением, — фыркнул Себастиан и, протянув руку, погладил его по предплечью. — Как дела? — Я пережил еще один рабочий день и смог не убить Китти. Снова. Думаю, это можно назвать успехом. У тебя? — Ты наконец явился, и мне не придется пить чай с медсестрой, которая то и дело пытается залезть мне в мозг и отвешивает тебе десяток комплиментов в минуту. — Ты о Джуте? — фыркнул Хантер, сбрасывая куртку, и садясь рядом с ним. — Она забавная. — О ней. В общем, я тоже в порядке. Меня снова смотрел этот чернокожий врач… — Доктор Форман, — подсказал Хантер. — Никакого расизма, просто для того, чтобы ты понял, о ком я, — оправдался Себастиан. — Все остальные доктора тут довольно-таки белые. Хотя я видел азиатку, готов спорить. — Это неважно. — Согласен. Так вот, доктор Форман сказал, что лекарства работают, и мое состояние, по крайней мере, касательно сотрясения улучшается. Он еще упомянул, что существует несколько экстремальных способов, которые иногда помогают вернуть память - я просто много об этом спрашивал - но он не рекомендует рисковать. Как минимум не до полного восстановления, — Себастиан, поделившись этим, нахмурился и выглядел очевидно расстроенным, поэтому Хантер мягко погладил его по колену. — Я поддерживаю его. Не стоит торопиться. Я знаю, тебе кажется, что ты теряешь свою жизнь, но я здесь и буду рядом, как бы долго ни заняло возвращение твоей памяти. — Это несправедливо по отношению к тебе, — вздохнул Себастиан. — Я все еще ничего о тебе не помню. Только то, что мне рассказал ты и Курт с Блейном. Так странно, когда изо всех сил пытаешься что-то вспомнить, а в голове просто вакуум. И как только начинаю думать о своем прошлом, сразу начинает болеть голова. Док говорит, это из-за сотрясения. — Ну так и хватит думать, — дал отличный совет Хантер. — Я планирую заняться тем же самым, потому что мы с тобой будем читать жалобы и предложения наших сотрудников, чтобы я до понедельника смог ответить на них. — О, это отличная идея. Мы — молодцы, поощряем инициативность и открытую среду в компании, — Себастиан одобрительно закивал, и Хантер хмыкнул. Чертова Китти была права, и отменить всю эту волокиту он не мог. — Отличная идея, — подтвердил он и полез в папку. Уже через полчаса они в голос смеялись, едва не задыхаясь, а Себастиан просил перерыв, стакан воды и почаще приносить работу из офиса в клинику. Оказалось, что большинство сотрудников, видимо, посчитав, что процесс заполнения онлайн-опросника о жалобах или предложения был обязательным, начинали плакаться о совершенно бесполезных мелочах. Один аноним требовал, чтобы вода в кулере менялась чаще, потому что распределение между сотрудниками неравномерно, и иногда оставшейся воды не хватает на целый стакан. Другой был возмущен тем, что его любимый яблочный чай больше не появляется на офисной кухне. Третий просил отменить родительские дни, устав от детского шума, а четвертый уговаривал ввести больше возможностей для сотрудников-родителей, включая кроватки для малышей в каждом кабинете. Несколько предложений включали в себя совместные попойки по пятницам, а парочка других просили запрета на отношения внутри офиса, устав от местных сплетен. — Смотри, этот парень, — Себастиан хмыкнул. — Или девушка, дурацкие анонимки! Короче, кто-то предлагает нам открыть зал видеоигр, чтобы сотрудники могли расслабиться во время напряженной работы и отвлечься. Хантер фыркнул и закатил глаза. — Господи, у нас невероятной сложности рекрутинговый процесс, и люди все равно всерьез пишут кучу всякой ерунды каждый месяц. Не представляю, как ты обычно читаешь все это сам. — Тут апеллируют к тому, что у курильщиков есть отдельная комната, так что у геймеров тоже должна быть, — хихикнул Себастиан и отложил листок в сторону. — Ладно, у меня начала болеть голова. Долгая активность — это не мое в ближайшее время. — Хорошо, — Хантер поспешил убрать бумаги обратно в папку, предварительно пометив на полях последнего предложения «Ни в коем случае, мать твою». Себастиан, проследив за этим взглядом, снова рассмеялся и развалился на подушках. — Позвать медсестру? Тебе могут дать таблетку. — Ага, и я снова отключусь на несколько часов, — поморщился Себастиан. — Ни в коем случае, мать твою, — передразнил он, и Хантер улыбнулся. — Скоро пройдет. Давай просто тихо поговорим. — Конечно. О чем хочешь поговорить? Себастиан помолчал, задумавшись. — Не знаю. Мне так много всего рассказывали. Большинство чужих воспоминаний обо мне и о нас с тобой спутаны и даны мне без какого-либо таймлайна. Я знаю события, которые происходили со мной, я видел фотографии, я слышал тех, кто проживал это со мной, но я не чувствую всего этого. Как будто смотрю фильм, но актеры не очень хорошие, и поэтому не можешь проникнуться, знаешь? — Знаю, — кивнул Хантер. — Какое твое самое любимое воспоминание, связанное со мной? — помолчав, спросил Себастиан. — Только я хочу знать не сухое изложение фактов. Я хочу услышать, как это было. Теперь была очередь Хантера задуматься. У него были сотни и тысячи воспоминаний, связанных с ним: хорошие или плохие, они всегда были яркими, живыми и напитанными эмоциями. Нужно было выбрать что-то самое впечатляющее, чтобы дать Себастиану представление о том, что между ними было когда-то. И что Хантер надеялся еще вернуть. — Думаю, я остановлю свой выбор на нашей первой годовщине, — наконец решил он, и Себастиан, насмешливо на него посмотрел. — Я очень хорошо ее помню, потому что это было просто ужасно. Когда я вернулся домой, то был уверен, что ты уже заблокировал меня во всех возможных соцсетях. — Все было так плохо? — рассмеялся Себастиан, но Хантер просто покачал головой. — Ты даже не представляешь. — Так просвети меня, — поерзав, чтобы устроиться поудобнее, он весь превратился в слух, глядя на Хантера своими невозможно зелеными глазами. — Я уже в восторге от этой истории. Историю их первой совместной годовщины отношений знали все — это был любимый тост Себастиана, который он первый раз произнес на их свадьбе, а после этого упоминал каждый раз, стоило ему немного перепить. Хантер любил эту историю вовсе не за ее содержание — нет, это скорее его смущало — а за то, что несмотря на тот день, они с Себастианом остались вместе и продолжали смеяться, вспоминая его. — На самом деле, не такая уж эта история и интересная, — решил предупредить Хантер, потому что Себастиан выглядел уж слишком вдохновленным. — Но мне кажется, что она многое говорит о том, как мы относимся друг к другу. — Не тяни. — Ладно. В общем, наша с тобой первая годовщина — год отношений — выпала на субботу, и так как погода нам позволяла, я решил, что нужно устроить пикник, — послушно начал Хантер. — А так как Курт и Блейн были моими единственными советниками в плане романтики, я послушался их и решил приготовить всю еду для пикника самостоятельно. Себастиан вскинул брови и поджал губы, словно старался не рассмеяться. Видимо, он начинал понимать, к чему Хантер клонил. — Я опущу тот факт, что для того, чтобы испечь печенье в виде сердечек, я истратил несколько пакетов муки и пару десятков яиц. Дело было даже не в печеньках, похожих на задницу, — Хантер усмехнулся, потому что Себастиан зашелся в хохоте. Похоже, всех шестнадцатилетних слово «задница» доводило до истерики. — Я решил самостоятельно сделать заодно и все остальное. Казалось бы, сэндвичи и салат, что там можно испортить, верно? — Верно, — с улыбкой подтвердил Себастиан. — Ничего подобного. Соус для салата, который я делал по рецепту Курта, испортился на жаре, пока мы ехали на поляну. И самое прекрасное в этой истории то, что мы оба думали, что именно таким он и должен быть на вкус. Кстати, мы с тобой после этого дня впервые подумали о том, что надо реже заказывать еду на дом и чаще готовить… Себастиан скривился, предвкушая развязку. — И вот мы лежим на пледе и держимся за руки. Я так хорошо помню, как ты смотрел на меня. Я никогда не думал, что когда-нибудь увижу в твоих глазах столько нежности. Мы даже не разговаривали, — припоминал Хантер. — Просто молчали и смотрели друг на друга. Я был так счастлив в ту минуту. Я знаю, что это звучит отвратительно сопливо, но я говорю правду. Мне было чуть больше двадцати, но мне казалось, что я нашел в тебе смысл своей жизни, — с грустной улыбкой сказал он. — И, что забавно, я оказался прав. Себастиан отвел взгляд в сторону и помолчал. — Что ж, ты — первый актер в этой пьесе, которому я верю. — Боже, Себастиан, это слишком пафосно, — расхохотался Хантер, и Себастиан подхватил его смех, прикрывая глаза ладонью. — Ты только что сказал, что нашел во мне смысл жизни, я должен был ответить подходящим образом. — Ты сбил весь настрой, — пожаловался Хантер, но тот только фыркнул. — Я уверен, что в конце этого рассказа кому-то из нас станет о-очень плохо, поэтому вряд ли тебе нужен особый настрой. — Не кому-то из нас, а нам обоим, — признал Хантер и вздохнул. — В общем, наше романтичное молчание длилось минут двадцать. А потом соус решил напомнить о себе. Чтобы не утомлять тебя отвратительными подробностями, я скажу только, что оплатил химчистку для твоей рубашки и торжественно поклялся никогда больше ничего не готовить. — Тебя вырвало на меня? — Себастиан захихикал. — На пикнике в честь нашей годовщины? Тебя прям тошнило от любви ко мне, да? — Да, ты постоянно шутишь именно так, — вздохнул Хантер. — Но ты представить себе не можешь, как я тогда волновался. Ты вызвал нам такси, потому что нам было действительно плохо, и всю дорогу до моего дома повторял, что все нормально, но я целый вечер боялся тебе даже писать что-то. — А потом что? — А потом ты прислал мне картинку с блюющим радугой единорогом и подписал, что он похож на меня. — Я серьезно это сделал? — Себастиан опять зашелся в смехе. — Тебе со мной повезло. Я был в тебя безумно влюблен, раз даже что-то подобное не заставило меня хотя бы обидеться. — А, нет, ты обиделся, — фыркнул Хантер. — Просто обиделся ты не на рвоту на рубашке, а на то, что я посмел подумать, что ты можешь обидеться на меня из-за этого. — Люблю многоэтажные обиды, — подтвердил Себастиан, все еще улыбаясь. — Отличная история и совсем не такая ужасная, как ты пытался меня запугать. Мы обязательно будем рассказывать ее нашим детям. Они тоже должны знать, что нельзя есть из рук папы Хантера. — Ты тоже ужасно готовишь, так что не тебе надо мной смеяться, — парировал Хантер и посмотрел на часы. — Черт, мы засиделись с этими жалобами, уже поздно. Мне придется уйти. Разрешения на ночевку мне не добиться даже с медсестрой в друзьях, потому что ты не в реанимации. — Нужен ты мне тут ночью, — насмешливо буркнул Себастиан, и Хантер взъерошил ему волосы, поднимаясь с его постели. — Езжай домой, поспи наконец нормально. У тебя синяки под глазами, как у меня после автомобильной аварии. — Ты — душка, Себастиан. — Какого выбрал, такого и получил. Снимаю с себя ответственность за это, — отозвался тот и зарылся в одеяло с головой. — Спокойной ночи, муженек. Жду тебя завтра. И тащи Курта с Блейном, устроим еще одну тусовку в клинике. Тусовки в клинике явно не были любимым времяпровождением Хантера. Но что не сделаешь для своего любимого мужа. Особенно, если у него амнезия, и он не помнит последние одиннадцать лет своей жизни, а ты накосячил на все двадцать вперед.