Двойная Амнезия

Себастиан постепенно оживал. Огромные синяки и гематомы теряли пугающий синевато-фиолетовый оттенок, превращаясь в желто-зеленые кляксы на его бледной коже. Хантер шутил, что они оттеняют глаза Себастиана, придавая выразительности их изумрудной глубине. В ответ на это Себастиан обычно насмешливо закатывал глаза, картинно тяжело вздыхал и требовал привести полицию неуместных подкатов. Он становился собой — Хантер пока не мог сказать, что знал этого Себастиана, но теперь он мог видеть знакомые ему черты. Максимализм, упрямство и подростковая циничность могли не подходить Себастиану, которого помнил Хантер, однако его шестнадцатилетнюю версию они удивительным образом украшали. Обаяние его мужа, уже хитро сглаженное к моменту их встречи, имело всю ту же силу над Хантером и точно так же заставляло его танцевать под нужную Себастиану мелодию. Доктор Форман отмечал прогресс в лечении, хвалил Себастиана за то, что тот не капризничал и принимал все необходимые лекарства в соответствии с рецептами. Конечно, в ответ на это тот насмешливо фыркал, качал головой и осуждающе смотрел на Хантера. Всем видом так и говорил врачу — скажите спасибо этому парню, который заставляет меня показывать язык после каждого приема таблеток. Хантер доверял своему мужу, но он прекрасно помнил все истории Себастиана о школе и его проделках, поэтому перестраховывался. Несмотря на очевидное улучшение, Хантера все равно застала врасплох выписка Себастиана. Курс лекарств был пройден, он чувствовал себя хорошо и был готов выходить за стены больницы, однако забытые одиннадцать лет так и не вернулись к Себастиану, несмотря на две с половиной недели усердных попыток Хантера, Курта и Блейна совместно со всеми медикаментами. — Доктор Форман, вам не кажется, что еще рано для выписки? Себастиан ликовал и буквально считал часы до утра, чтобы поскорее уехать домой, поэтому Хантеру пришлось догнать врача уже в коридоре. Тот устало посмотрел на Хантера и вздохнул. — Мистер Кларингтон, мы сделали все возможное для того, чтобы улучшить состояние вашего супруга. Мы провели несколько десятков разнообразных тестов и анализов, дали ему все необходимые лекарства для того, чтобы сотрясение не дало никаких последствий, а так же не имело побочных проблем. Мне жаль, но помочь ему с потерей памяти можете сейчас только вы и его близкие. Возможно, именно возвращение домой всколыхнет в нем хотя бы часть воспоминаний. — А что если нет? — Хантер помялся несколько секунд, прежде чем все же задать вопрос, к ответу на который не был до конца готов: — Что если он вообще не вернет свои воспоминания? — Мистер Кларингтон, — доктор Форман, достал из кармана моргающий пейджер. — Мне нужно идти. В качестве ответа на ваш вопрос скажу только то, что он мог погибнуть в этой аварии. Он всего лишь потерял память. И даже если она не вернется, у вас есть возможность быть рядом с человеком, которого вы любите. Каждый день в этой больнице я наблюдаю, как люди эту возможность теряют. Не разбрасывайтесь ей. Хантер открыл было рот, чтобы ответить ему, но пейджер в руке врача завибрировал еще настойчивее, и тот, не прощаясь, бросился куда-то к лестнице. — Срочный вызов, — проинформировала Джута, появившаяся за его плечом в ту же секунду. Ее умения все слышать, все видеть и все комментировать до сих пор удивляли Хантера. — Никак не возьму в толк, почему они до сих пор используют пейджеры вместо телефонов. Наверное, дело в бюджете. — Как думаешь, Себастиану пора домой? — спросил Хантер, поворачиваясь к ней. Он вдруг понял, что последний день в больнице означал и конец их странной дружбы, и что он будет искренне скучать по медсестре, которая сделала время, проведенное им в больнице, намного легче. — Я знаю, что страховка не будет оплачивать последующие дни в клинике, но я могу позволить себе оставить его здесь за свой счет. — Ты не хочешь, чтобы он возвращался домой? — прямо спросила Джута, а после кивнула в сторону стойки медсестер. — Идем. Я буду разбирать бумажки, а ты сделаешь чай и объяснишь почему. — Я не говорил, что не хочу этого, — сказал Хантер, но Джута уже не слушала его, направляясь на свое рабочее место. Пришлось прибавить скорости. — Я хочу, чтобы он приехал обратно домой, просто… — Сделай чай, Хантер, — повторила Джута, даже не поднимая взгляд от стопки картонных папок с разными бумагами. — А потом продолжим с этим разговором. Хантер закатил глаза (эта вредная привычка Себастиана была безумно заразительной), но покорно поплелся ставить чайник. Иногда принципиальность Джуты его раздражала, но, учитывая, что все эти сеансы психотерапии не стоили ему и цента, он мог позволить ей командовать собой в эти редкие моменты. Когда чай был готов, Джута все же обратила на него внимание. Правда, ничего не сказала, только пристально смотрела, ожидая, пока заговорит сам Хантер, и махала ладонью над чашкой, чтобы чай быстрее остыл. — Я хочу, чтобы Себастиан вернулся домой, — в конце концов тишина начала угнетать. — Я просто не уверен, что готов к тому, чтобы остаться с ним наедине. К тому же, я не уверен, что он готов проводить со мной больше времени, чем сейчас. Он любит личное пространство, постоянно об этом говорит, а то, что мы живем вместе столько лет, вызывает у него искренний ужас. — Больничная еда у него тоже ужас вызывает, но он ее ест, — ухмыльнулась Джута и отпила немного чая, морщась. — Горячий. Хани, сынок, тебе придется пережить это. Отвезти его домой, выслушать его нытье, успокоить, пообещать исправить все на свете, если нужно, и работать над его памятью. — Ты заставляешь это звучать так, словно это просто. — Чепуха, — возмутилась женщина, всплеснув руками. — Я не считаю, что это просто. Но знаешь, что еще не просто? Работа медсестры. Я третью ночь почти не сплю, потому что нет замены, но не жалуюсь и продолжаю работать. А еще я нахожу силы на то, чтобы дать тебе совет. — Потому что ты — лучшая, — усмехнулся Хантер, и Джута добродушно ему улыбнулась. — Ты мне очень помогла. Я буду скучать по тому, как мы болтали во время осмотров Себастиана. Вряд ли я смог бы оставаться в здравом рассудке, если бы не ты. — Ты такой подлиза, — покачала головой женщина, однако ее искренняя довольная улыбка демонстрировала, что Хантер не зря все это сказал. — Я рада, что смогла тебе помочь. А теперь я хочу, чтобы ты взял себя в руки и помог своему мужу. Постараешься ради старой Джуты? — Постараюсь, — просто пообещал Хантер, стараясь не думать о том, что пока смутно видел свои последующие действия.

***

Себастиан, несмотря на всю свою любовь к личному пространству, был абсолютно счастлив. Он совершенно не замолкал, с восторгом перечисляя все свои планы на ближайшее будущее, и Хантер в какой-то момент поймал себя на мысли, что скучает по седативным, которые успокаивали его. Конечно, когда они познакомились, Себастиан все еще был таким же разговорчивым и не в меру активным, но с возрастом эта его особенность превратилась в умение подобрать правильные слова и убедить кого угодно в чем угодно. Хантер безумно это качество супруга ценил, поэтому старался сдерживать растущее из-за чрезмерной болтливости раздражение. — В первую очередь я проведу ревизию своего гардероба. Мне почти тридцать, наверняка, я уже не слежу за трендами. Хотя я теперь дружу с Хаммелом, так что может, наоборот, — вслух размышлял Себастиан, когда они, подписав все необходимые документы, вышли из клиники. — У тебя прекрасный вкус, Себастиан. Был и есть. Вряд ли ты захочешь изменить в своем шкафу хоть что-то, — заметил Хантер и когда они подошли к лестнице, положил руку ему на поясницу, словно придерживая. Если Себастиан и заметил это движение, то оставил свои комментарии при себе. — Конечно, не вся одежда будет подходить под твои нынешние критерии, однако даже Курт признает, что твой гардероб безупречен. — Как так вышло? — Он помогал тебе его подбирать, — усмехнулся Хантер. Открыв перед Себастианом дверь со стороны пассажирского сиденья, он дождался, пока тот сядет, и захлопнул ее. Пакеты с вещами и документами из клиники отправились на заднее сиденье, и когда Хантер сам сел в машину, Себастиан уже успел пристегнуться и теперь придирчиво разглядывал себя в зеркале. — Как думаешь, мне стоит сменить прическу? — Зачем? — Хантер завел машину. — Мне нравится твоя прическа. — Ты не объективен, потому что ты — мой муж. Ко всему прочему, у меня амнезия, и поэтому ты еще больше не объективен. Мне кажется, эта прическа делает меня старше. — Просто ты старше, чем ты помнишь себя в шестнадцать, — подсказал Хантер, выезжая с парковки. — Нам ехать чуть больше получаса. Доктор Форман сказал, что ты можешь плохо себя чувствовать при долгих перемещениях, поэтому скажи мне, если нужно остановиться, ладно? — Да, — протянул Себастиан, явно проглотив последующее «зануда». Хантер вздохнул — играть в строгого папочку и не очень послушного детку могло быть интересно, но не тогда, когда это было настолько реально. — В общем, думаю, я все же сменю прическу. Если ты не против, конечно. — Это твое тело, Себастиан. Мне нравится эта прическа, но уверен, что понравится и другая. Тебе вообще не нужно спрашивать моего мнения. — Ну, я вроде бы как в теле твоего мужа, поэтому мне кажется, это уместный вопрос. Хантер невольно сбавил скорость и на короткое мгновение взглянул на него. Себастиан притих и смотрел в окно, игнорируя повисшую в воздухе паузу. — Себастиан, ты не в теле моего мужа, ты и есть мой муж, — осторожно начал Хантер. — Да, сейчас ты не такой, каким я тебя знаю и помню, но это не значит, что ты обязан меняться, чтобы подстроиться под мои ожидания. Мы с этим разберемся, хорошо? А пока что ты можешь менять свой гардероб, свою прическу, можешь даже наш дом переделать, если тебе от этого станет комфортнее. — И как я тебя заполучил? — с улыбкой спросил Себастиан куда-то в пустоту, словно говоря сам с собой. — Много конкурентов мне пришлось закопать? — Я принадлежал тебе с самого нашего знакомства, — ответил Хантер, сильнее сжимая руль. — Ты улыбнулся мне, и я понял, что все уже решено. — Так значит, любовь с первого взгляда? Вот это клише, — рассмеялся Себастиан, и Хантер едва заметно дрогнул. — Ты не представляешь, сколько в моей жизни разных клише, — хрипло ответил он. Себастиан протянул руку и погладил его по колену. — Я вспомню, что я подумал, когда впервые увидел тебя, и расскажу тебе об этом тоже. Мне теперь интересно, было ли это любовью с первого взгляда для меня. — Договорились, — выдавил Хантер, плотно сжимая губы. Он думал, что Себастиану может стать плохо от длительной поездки, но сейчас подташнивало его самого. Стараясь держать ровное выражение лица, он думал только о том, что вместе с их первой встречей Себастиан вспомнит и их последний разговор, включающий в себя жестокое «Я думаю, что нам стоит развестись».

***

Когда Хантер припарковал машину в их гараже, Себастиан спал. Он все еще быстро утомлялся, поэтому ему хватило десяти минут монолога (Хантер, погруженный в свои мысли и старающийся сосредоточиться на дороге, почти не отвечал), чтобы уснуть. Первым делом Хантер отнес в дом все вещи, а уже после спустился обратно, чтобы мягко, но настойчиво потрепать Себастиана по плечу. Тот неохотно приоткрыл глаза, щурясь и смешно морща нос. Не удержавшись, Хантер погладил его по щеке, и Себастиан пробурчал что-то про «телячьи нежности», а после широко зевнул и потянулся. — Приехали? — Да. Мы дома, Себастиан, — Хантер протянул ему руку, помогая вылезти из машины. Себастиан размял шею и огляделся. В гараже было еще одно парковочное место, пустующее с момента аварии, и несколько шкафов, где хранились шины, канистры с запасным бензином и некоторые инструменты. — Знаю, здесь ничего интересного. Давай поднимемся в дом, и я устрою тебе экскурсию. — Какую машину я водил? — спросил Себастиан, позволяя вывести себя из гаража. Хантер все так же придерживал его при подъеме по лестнице, а он все так же молчал по этому поводу. — Имею в виду, какую я разбил? — У тебя был красный спортивный мерседес, — ответил Хантер. — Ты мечтал о нем со школы, насколько я знаю и насколько могу видеть по восторгу на твоем лице, так что я подарил его тебе на двадцатипятилетие. — Вау, — выдохнул Себастиан. — Что ж, эта авария обошлась тебе дороже, чем я думал. — Во-первых, мне плевать на стоимость этой машины, главное, что ты в порядке. Во-вторых, она застрахована. А в-третьих, даже если бы страховки не было, у нас общий бюджет, так что она дорого обошлась бы нам обоим, а не только мне. Мы делим и неприятные моменты на двоих. Себастиан кивнул и больше ничего не сказал. Либо не нашел слов, либо слишком увлекся разглядыванием их общего дома. Интерьер он придумывал когда-то сам, работая с целой командой именитых дизайнеров, поэтому Хантеру было даже интересно, будут ли сейчас у Себастиана какие-то комментарии. — Это не похоже на меня, — наконец сказал Себастиан, скользнув пальцами вдоль шершавой от краски стены, а после коснулся рамки с их общей фотографией. — Я, еще увидев фотографии, которые вы показывали, подумал, что это совсем не похоже на дом, в котором я мог бы жить. — Правда? — Хантер прислонился плечом к стене, наблюдая за ним. Себастиан медленно ходил по гостиной, трогая все, что только мог, передвигая статуэтки на миллиметры и проверяя, живые ли цветы в горшках. — Да. Но сейчас, немного узнав тебя, я думаю, что именно так бы выглядел наш с тобой общий дом. Здесь есть что-то от нас обоих, мне кажется. Выглядит, как идеальный компромисс. — Это так, — согласился Хантер, но Себастиан вдруг жестко продолжил: — Ненавижу компромиссы. Хантер невольно вздрогнул и отошел от стены. Себастиан виновато улыбнулся и обхватил себя руками, чувствуя неловкость. — Извини, не хотел это говорить. Вырвалось. — Все в порядке, — заверил его Хантер. — Ты можешь переделать здесь все до последнего кирпичика, если это заставит тебя чувствовать себя комфортнее. — Сейчас я предпочту принять горячий душ. Это точно улучшит мое состояние, — Себастиан оглянулся. — Покажешь мне ванную комнату? Потом можем продолжить с экскурсией по дому. Обещаю держать глупые комментарии при себе. — Не стоит. Я хочу слышать все твои комментарии, — покачал головой Хантер и указал рукой в сторону лестницы на второй этаж. — Идем, я провожу тебя в ванную, которая около нашей спальни. Там будут все твои вещи и твой любимый халат, чтобы ты мог укутаться после. — Звучит отлично. Ты точно не злишься за то, что я сказал про компромиссы? — решил все же уточнить Себастиан, и Хантер заставил себя улыбнуться как можно шире, прежде чем ответил: — Не помню, когда ты в последний раз так сильно волновался о том, что болтаешь, Себастиан. Кажется, ты взрослеешь на глазах. Тот рассмеялся и ткнул его в плечо, а после направился к лестнице. Хантер последовал за ним, чувствуя, как к горлу снова подкатывает тошнота — с каждой минутой он все больше хотел вернуть Себастиана в клинику, где у него был хотя бы какой-то контроль над ситуацией.

***

Как только Себастиан, выслушав подробные инструкции по пользованию их чрезмерно современным душем, заперся в ванной, Хантер вышел на балкон. Прохладный ветер, безжалостно ударивший в лицо, вернул его в чувство, а с трудом зажженная сигарета добавила горечи на языке. Постоянное чувство вины становилось невыносимым. Хантер достал телефон и по памяти набрал номер Курта. Ему ответил прохладно-вежливый автоответчик, где голос его друга уверенно вещал, что перезвонит в самое ближайшее время. — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя голос для записи автоответчиков? — пробурчал Хантер после звукового сигнала, обещавшего записать его слова. — Мы с Себастианом приехали домой. Мне кажется, что ему здесь не нравится. А еще мне нужны мои друзья, чтобы с этим справиться. Наверное, я сдаю позиции. Телефон снова пискнул, и звонок автоматически закончился. Хантер взглянул на экран и убрал его в карман, снова затягиваясь. У него не было сил на то, чтобы записывать еще одно сообщение, объясняющее первое. — Не подскажешь, где мой шкаф? — голос Себастиана раздался неожиданно, и Хантер, как ребенок, пойманный мамой за чем-то запрещенным, моментально швырнул сигарету с балкона в кусты. — Ты в порядке? — Да, эм, задумался, — Хантер повернулся к нему, все еще чувствуя себя глупо. Себастиан бы не стал отчитывать его, да и скорее всего не обратил бы даже внимания. — Извини. Сейчас покажу. Себастиан кивнул, кутаясь в свой любимый пушистый белый халат. Мокрые волосы падали ему на лицо, и Хантер, подойдя ближе, осторожно убрал их со лба, как делал раньше. Он погладил Себастиана по лицу, и тот смешно дернулся, тряхнув головой, чтобы непослушные волосы вернулись на место. — У нас крутой душ, — поделился он впечатлениями. — Мне понравилось, что на нем можно настроить режимы для каждого члена семьи. Кстати, я попробовал включить твой режим и чуть не сварился заживо. — Да, я люблю горячую воду, — усмехнулся Хантер. — Поэтому у нас есть третий режим для совместного принятия душа. — Снова компромисс, — кивнул Себастиан, и Хантер, сглотнув, промолчал. — Так что там насчет шкафа? Одежду они оба хранили в огромной гардеробной комнате, которую для них спроектировал Курт. Там было все, начиная от одежды для любого повода, заканчивая различными аксессуарами и обувью. Хантер не мог назвать их шопоголиками, но каким-то образом одежды у них прибавлялось с каждым месяцем. — Это все мое? — растерянно выдал Себастиан, когда перед ним открылась дверь в гардеробную. — Жесть. — Я бы хотел сказать, что это все твое, но вся правая половина принадлежит мне, — Хантер усмехнулся и обвел свою часть одежды. — Хотя, должен сказать, что ты очень часто берешь мои галстуки и запонки. А я в ответ оставляю за собой право брать твои часы и шляпы, потому что у тебя и того, и другого просто бесчисленное множество. — Почему-то я думал, что с возрастом мои траты будут более… рациональными, — хмыкнул Себастиан, однако уже подскочил к вешалкам, с восторгом разглядывая вещи. — Ты водил машину за почти двести тысяч, о какой рациональности идет речь. — Ого, здесь целая коллекция… Себастиан его уже не слушал, залезая во все полки, и Хантер перестал мешать ему разговорами, просто наблюдая за ним. Этот юношеский искренний восторг не мог не подкупать его, заставляя улыбаться каждый раз, когда Себастиан делал что-то, совсем несвойственное ему взрослому. С годами он стал намного сдержаннее во многих вопросах, и сейчас Хантер снова мог видеть его таким, как когда-то в университете. — Я их знаю, — вдруг заявил Себастиан, и его голос прозвучал так серьезно, что Хантер тут же очнулся от своих мечтательных размышлений и уставился на него. Тот стоял, замерев, а на его ладони подрагивали красивые запонки с ярким зеленым камнем. — Я помню, как я выбирал их. Это белое золото, бриллианты и изумруд. Мне было очень важно, чтобы был изумруд. Потому что… — Потому что он напоминает о цвете твоих глаз, — закончил за него Хантер, у которого все внутри заледенело от волнения. — Себастиан, что еще ты вспомнил? Помнишь, почему ты мне их подарил? Может быть, когда это было? — Нет, — Себастиан растерянно переводил взгляд с него на запонки и часто дышал. — Нет, я ничего этого не помню. Но я точно помню, как выбирал их. Я просил найти самый яркий камень. Но ничего больше. Черт! — Спокойно, — Хантер в два шага оказался рядом и обнял его за плечи, прижимая к себе. Его колотило, но Себастиан в его руках дрожал еще сильнее. — Это хорошо, что ты вспоминаешь что-то. Это значит, что мы приняли правильное решение, когда уехали из клиники. Здесь ты быстрее вернешь себе память. Дыши глубоко, у тебя начнется паническая атака, если не успокоишься. — Это так странно, — бормотал Себастиан куда-то ему в плечо. — Я ничего кроме этого не помню, но этот короткий момент проигрывается в моей голове до последней детали. И у меня такое ощущение, что я вообще его не забывал. Что это все значит? — Я не знаю, — честно сказал Хантер, стараясь как можно быстрее придумать следующий шаг и сформулировать его максимально убедительно. — Но я предлагаю тебе переодеться. Мы спустимся, выпьем чай или кофе, поедим, а после, успокоившись, позвоним доктору Форману и посоветуемся с ним. Хорошо? — Да, ладно, — Себастиан, который до этого с силой впивался пальцами в его футболку, выдохнул и отпустил его от себя. Он выглядел ужасно напуганным и растерянным, и Хантер ненавидел себя за то, что ничего не мог сделать, чтобы действительно успокоить его. Он нашел на полке любимый домашний костюм Себастиана и протянул ему. — Я пока сделаю чай. Ты в порядке? — Да. Извини. — Не за что извиняться, Себастиан. Я недалеко. Зови, если что-то пойдет не так. — Хантер? — Да? — Хантер, успевший дойти до двери, обернулся на него. — Они тебе понравились? — Запонки? Конечно. Могло быть иначе? — Не знаю, — Себастиан неловко улыбнулся. — Просто в моем воспоминании мне было очень важно, чтобы они тебе понравились. Я хотел убедиться, что так и есть. — Можешь не сомневаться, — ответил Хантер. — Они повторяют цвет твоих глаз, а я не знаю ничего красивее, чем они. И прежде, чем Себастиан успел изобразить, как его тошнит от очередного комплимента, Хантер вышел за дверь.