Двойная Амнезия

Надо было отдать Себастиану должное — он произнес свою реплику, слишком длинную и многоступенчатую, не дрогнув. Голос не подвел его, не поддался эмоциям, и он ни разу не споткнулся, даже на незнакомой фамилии. Хантер же отключился еще на имени. Его бросило одновременно в жар и холод, а галстук, казалось, мстил ему за глупость и ложь, оборачиваясь вокруг его шеи все жестче. Как рыба хватая воздух, он слышал Себастиана сквозь плотную перину своей панической атаки, на которую у него не было ни ресурсов, ни времени. — Я… Что он вообще мог сказать? Сморгнув пелену с глаз, Хантер смотрел на своего супруга в поисках хотя бы каких-нибудь слов, которые не звучали бы как издевательская попытка выгородить себя и объясниться. Обширного словаря английского языка ему категорически не хватало. Себастиан медленным плавным движением опустил крышку ноутбука, и на одно короткое мгновение Хантеру показалось, что он собирался запустить им в него. А он сам не стал бы даже уворачиваться, принимая выбранную кару. Но Себастиан просто убрал ноутбук с коленей и нервным, почти неловким движением разгладил офисные брюки — дорогие, а от того и вовсе не измявшиеся — по коленям. И снова поднял на Хантера глаза, полные такой боли и бессильной ярости, что ноги подкашивались. — Я могу все объяснить. Он все-таки ляпнул это чертово клише, в ту же секунду возненавидев себя еще больше. Себастиан вскинул брови, все еще молча, а после поднялся из кресла. Хантер рванул было к нему, но остановился в нескольких шагах, замерев под его пристальным взглядом. Он должен был сказать что-то получше этой банальщины, но паника переняла контроль, отобрав у его все шансы на то, чтобы справиться с ситуацией. Его телефон, оставленный на столе, оглушительно затрезвонил в напряженной тишине офиса, заставляя их обоих вздрогнуть. Служба безопасности требовала свои полчаса обсуждения проблем отдела. Себастиан безразлично кивнул в сторону разрывающегося смартфона. — Тебе стоит поднять. Я в любом случае ухожу. — Детка, пожалуйста, дай мне пять минут. — Хантер, — он вдруг зубасто улыбнулся, и это было похоже на тигриный оскал, настолько злым стало выражение его лица, — я ничего не помню. Я знаю ровно столько же, сколько этим утром, когда ты целовал меня у зеркала и шептал о том, какой я сексуальный в этих брюках. А это значит: мне остается только догадываться, что именно произошло. Хм, что же это было, — он язвительно кривлялся. — Ты подал на развод за моей спиной? Или, может, я это сделал, а ты воспользовался моей амнезией, чтобы это исправить? Или на развод мы подали вместе, а у тебя просто проблемы с головой и ты решил так развлечься? Хантер открыл рот, желая как-нибудь возразить его теориям, но Себастиан безразлично отмахнулся. — И самое главное, детка, — он настойчиво выделил это слово, словно всеми силами накачивая его максимальным количеством яда, — мне абсолютно наплевать, что из этого правда. Ты лгал мне, глядя в глаза. Говорил о какой-то там любви, просил верить тебе, вешал лапшу на уши о нашем браке. Господи, смотреть на тебя не могу! Телефон, только заткнувшийся, вновь разразился сиреной, и Хантер отчетливо ощутил подступающую мигрень. Через стеклянную стену на них постепенно начали поглядывать сотрудники, которых рингтон, судя по всему, тоже немало раздражал. — Возьми уже ебаный телефон, — жестко припечатал Себастиан и развернулся. Хантер дернулся вперед и схватил его за запястье — достаточно легко, чтобы тот мог в любой момент выдрать руку и отойти, но все же настойчиво, чтобы привлечь внимание. — Пожалуйста, останься. — Знаешь, — Себастиан обернулся и отдернул от него руку, — я ведь все еще не помню, что чувствовал к тебе до амнезии, и может, я никогда так и не вспомню. Но в одном я уверен наверняка — я ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела. — Себастиан, пожалуйста. — Если ты еще раз попытаешься меня задержать, я устрою сцену на весь офис. Я думаю, мы оба знаем, что у меня есть все таланты для подобного, — он снова по-шакальи ухмыльнулся и, когда Хантер медленно отступил назад, вышел из кабинета. Он шел по коридору широко улыбаясь. Брошенная открытой дверь позволяла слышать, как Себастиан здоровается со всеми, кого видит, желает удачного рабочего дня и спрашивает о планах на выходные. Своей маньяческой способностью держать все внутри, улыбаясь во все тридцать два зуба, он гордился еще с университета, объясняя, что у него редко бывает время на переживания и стресс. Тогда это просто вызвало у Хантера нервную усмешку, а сейчас искренне пугало. Он смотрел на мужа — теперь уже действительно практически бывшего — через стекло и судорожно обдумывал варианты своих действий. И бездействие в данный момент казалось самым правильным решением. Дать ему остыть. Дать ему подумать. Дать ему подписать бумаги на развод. Дать ему уйти. Хантер с силой ударил кулаком по стеклу, но оно даже не задребезжало — Себастиан настаивал на всем крепком и противоударном, даже когда темперамент его супруга не проявлялся на работе так часто. Поймав несколько испуганных взглядов и один — очевидно — яростный, Хантер виновато улыбнулся и поднял ладони вверх. Себастиан, судя по его жестикуляции, пробормотал какую-то ложь Мелли, с которой разговаривал, а после, обняв ее, направился к лифту. Проводив его взглядом, Хантер вернулся в свое кресло, взял телефон и с огромным трудом положил его на место, не швыряя в стену. Осторожно щелкнул коммутатор и через несколько секунд дрожащей тишины наконец послышался спокойный голос. — Мистер Кларингтон, я могу принести вам воды? — Глупости, Джефф. Принеси мне виски. И позвони Хаммел-Андерсонам. Обоим.

***

Блейн перезвонил ему в течение первых десяти минут. Хантер все это время молча смотрел на стакан с виски, в котором медленно таяли кубики льда. Совещание службы безопасности так и не состоялось и он совершенно забыл его отменить в итоге, но, судя по тому, что телефон молчал, Джефф об этом позаботился. — Привет, все хорошо? — у него был запыхавшийся голос, и Хантер невольно бросил взгляд на часы. Блейн занимался кросс-фитом несколько раз в неделю и запомнить его расписание было практически невозможно. — Я в зале, но у меня есть пять минут перед следующим сетом. Что такое? — Себастиан все знает. На другой стороне повисло молчание, прерывающееся приглушенными разговорами людей на заднем плане. — Все вспомнил? — уточнил Блейн через несколько мгновений. — Нет, все знает, — повторил Хантер и потянулся за стаканом. Влажное от конденсата стекло неприятно холодило пальцы. — Он нашел бумаги о разводе. Ничего не вспомнил и теперь додумывает все сам. — Где он? — Понятия не имею, — честно сказал Хантер и посмотрел в окно. Небо плотно затянуло тучами, и вечер обещал закончиться внушительной грозой. — Ему нужно время, чтобы побыть одному, я думаю. — У него амнезия и таблетки по расписанию, — Блейн все еще говорил спокойно, но можно было слышать нарастающее беспокойство в его голосе. — Думаю, стоит найти его и дать ему время побыть одному в спальне. — Он никуда со мной не пойдет, — апатично напомнил Хантер. — Я для него сейчас враг номер один. И думаю, это вполне справедливо, учитывая все, что я сделал. — Возьми себя в руки, — рыкнул Блейн, и от неожиданности он дернулся. — Мы говорим о твоем муже, который сейчас может быть в опасности, и это твоя вина. — Ты прав, — Хантер сжал пальцами переносицу. — Прости. Просто я ведь понимал, что так это и закончится, но все равно не был к этому готов. Надо было послушать вас и признаться ему еще месяц назад. А сейчас я просто не знаю, что делать. Блейн молчал. Он так и не нашел слов утешения или, возможно, решил, что Хантер их не заслуживал. — Я позвоню ему и предложу помощь. Это лучше, чем если он будет шляться по городу в одиночестве. — Спасибо, — искренне сказал Хантер. Телефон отозвался характерной короткой вибрацией — его собеседник положил трубку. Измученно застонав, он сделал еще один большой глоток виски и влез в тумбочку, где хранил таблетки от головной боли и пару блистеров успокоительного для дней финансовой планерки. Наверняка, инструкция требовала разделять лекарства и алкоголь, но Хантер уверенно запил все три таблетки виски и откинулся на кресло, думая, что будет делать дальше. Блейн перезвонил довольно быстро. — Он не захотел со мной разговаривать, — сообщил он. Его голос изменился, и Хантер пытался понять, было это от расстройства или злости. — Только сказал, что он в порядке и волноваться за него не стоит. Я спросил, знает ли он, где остаться на ночь, и он сказал, что у него есть дом. А потом добавил, что мужа и друзей не осталось, но хотя бы дом все еще оформлен на его имя. Его голос дрогнул, и Хантер сильнее сжал телефон. Осознавать, сколько боли он причинил всем вокруг, было еще сложнее, когда это действительно произошло. — Мне так жаль — честно сказал он. — Мне тоже, — ответил ему Блейн и снова положил трубку.

***

Следующим в его разбитой на кусочки жизни появился Курт. Он вошел в его кабинет через сорок минут после того, как Себастиан ушел, с приторно карамельной улыбкой и сжатыми в кулаки ладонями. Первым же делом он резко дернул вниз жалюзи, закрываясь от любопытства всех вокруг, и развернулся на каблуках, моментально превращаясь в фурию. — Серьезно, Кларингтон? Папка «Важное» в твоей почте? Это там хранятся документы на развод, которого вроде как не было и не планировалось? Хантер вздохнул. Он выпил еще немного виски и — под почти агрессивные протесты Джеффа — новую порцию успокоительного, поэтому воспринимать происходящее со здоровой долей отрешенности было ощутимо легче. — Я забыл об этом письме. Собирался удалить его, но у меня было столько забот, и я просто забыл. Курт расхохотался. Он откинул на кресло свой дорогой — Себастиан ему его презентовал — портфель из змеиной кожи и стянул с шеи шарф, швыряя его вслед. Его, казалось, трясло от гнева и раздражения. — Он забыл, — повторил Курт задумчиво, словно взял себя в руки. — Вы только посмотрите, что у нас тут. Двойная амнезия! Счастливая пара забывает друг друга и пытается найти путь к своей любви. Срочно звоните Софи Кинселла! Она упускает такой сюжет! Хантер растерянно смотрел на друга, который, агрессивно размахивая руками, ходил по его кабинету, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на него с кулаками. — У тебя не было права забыть! — рявкнул Курт, резко повернувшись к нему, и ударил ладонями по его столу. — Мы предупреждали тебя, что из этого не выйдет ничего хорошего, а ты не слушал нас. И что теперь? Хантер молча смотрел на него. — Он звонил мне. Десять минут говорил мне о том, что ты — кусок говна, который врал ему каждый день в течение двух месяцев. А потом замолчал вдруг так резко. Знаешь, почему? — Курт болезненно усмехнулся. — Потому что не идиот. Догадался, что я тоже знал и что покрывал тебя. — Мне жаль, что я тебя в это втащил, но… — Тебе жаль? Черт тебя дери, тебе могло быть жаль, когда ты решил развестись. А сейчас ты должен это исправить, хочешь ли ты этого или нет, — Курт всплеснул руками, утомленный эмоциями, и осел на кресло, тяжело дыша. Теперь была очередь Хантера взрываться. Он вскочил с кресла, но, моментально потеряв запал, просто запустил пальцы в волосы, измученно застонав. У него не было даже сил на то, чтобы спорить, ругаться и доказывать. Хотелось упасть на колени и заорать от бессилия и отчаяния. Все, что послушно томилось внутри него, не имея возможности выйти, сейчас выливалось в апатию и тупую боль, сосредоточившуюся где-то под ребрами. — Естественно, я этого хочу, — наконец произнес он одними губами и убрал ладони от лица, посмотрев на друга. — Курт, я знаю, что я сделал. Я прекрасно понимаю, в чем виноват и за что буду отвечать всю жизнь. Я лично наказываю себя за это каждый чертов день, поэтому нет нужды в том, чтобы отчитывать меня как ребенка. Себастиан просто бросил трубку в разговоре с тобой, а я видел его глаза, когда он осознал, что я ему лгал. Думаешь, этого было недостаточно, чтобы я захотел привинтить обратно ручки на каждое окно? Курт непонимающе моргнул, и Хантер, не сдержав истеричный смешок, показал на оконные рамы. — Себастиан приказал их снять, потому что я слишком часто шутил, что выброшусь из окна одним тяжелым вечером. Тот вздрогнул и отвернулся. — Я дам ему еще несколько часов, чтобы остыть, а потом позвоню, — сказал Хантер и снова сел. Порывшись в выдвижной полке стола, он снова вытащил блистер успокоительного. — Может, он согласится меня выслушать. И возможно, согласится понять. Курт недоверчиво фыркнул и растер лицо ладонями. Он не верил ему и не верил в него, это было видно, но Хантер знал, что ему хотелось. — Он мой лучший друг, Хантер. И ты тоже, даже если сейчас мне хочется тебя придушить. Я не могу позволить себе потерять вас обоих, а Себастиана я, кажется, уже потерял. — Я правда не собираюсь убивать себя, — он даже на всякий случай выдавил на ладонь на одну таблетку меньше, чем планировал, чтобы наверняка не соврать по этому поводу. — Ты не потеряешь меня. — Без Себастиана ты не будешь собой, — констатировал Курт и поднялся. Он снова надел шарф и взял свой портфель. — И я сказал тебе это еще, когда только узнал о вашем разводе. Хантер кивнул и посмотрел в окно, плотно сжимая губы. Курт ушел, не прощаясь.

***

Ждать дольше было просто невозможно. Хантер не мог работать, не мог думать о чем-то отвлеченном, не мог сидеть на месте, но и не мог заняться хотя бы чем-нибудь. Нервный срыв уже два месяца ходил за ним по пятам, но еще ни разу не был настолько близко. Он хватал телефон и набирал номер Себастиана, тут же сбрасывая звонок. Строчил ему длинные сообщения, пытаясь вместить в них все свои извинения и объяснения, а после немедленно стирал их, зная, что этого мало. Писал каллиграфическим почерком письма, чувствуя себя Гамильтоном, вымаливающим прощение у Элайзы, а потом рвал их на мелкие кусочки, проклиная себя и свое неумение говорить о чувствах. Когда Мелли заглянула в его кабинет, Хантер уже был на таком взводе, что не было понятно, что случится первым: его собственная истерика или скандал с кем-нибудь, кто вообще не имеет отношения к его личным проблемам. — Хотела сказать, что Джефф нашел документ, — мягко сказала Мелани и подошла ближе, чтобы сжать плечо Хантера в дружелюбном жесте поддержки. — А Себастиан сказал мне, что у вас случилась небольшая ссора. Я думаю, тебе стоит поехать домой, Хантер. Он поднял на нее больной взгляд и с трудом выдавил из себя улыбку. — Я в порядке. — Нет, не в порядке, и это нормально, — покачала она головой. — Уверена, вы разберетесь с этим недоразумением. У вас непростой период, но я не раз наблюдала вас вместе, и это… Я никогда не видела чего-то настолько чистого и искреннего. Хантер усмехнулся и покачал головой, складывая руки на груди в защитном жесте. — Я попрошу Джеффа вызвать такси, — наконец сказала Мелли, не дождавшись от него никакого ответа. — Такси ожидает, мистер Кларингтон, — заговорил коммутатор, и она от неожиданности чуть не подпрыгнула. Джефф любит баловаться таким образом — возможно, и сейчас хотел ее поддразнить, а может, решил, что его босс будет выглядеть лучше в глазах заместительницы, если той покажется, что все уже под контролем. Хантер точно не знал, но в любом случае был благодарен им обоим за безграничную заботу. — Спасибо, Джефф, — отозвался он и добавил: — И тебе спасибо, Мелли. Мне нужно было это услышать. Мелани только кивнула и, улыбнувшись, вышла из кабинета, все еще удивленно поглядывая на его ассистента. Хантер забросил остатки таблеток в портфель и убрал в него же свой ноутбук, на случай если Себастиан захочет прочитать все документы, связанные с разводом, позже. Убедившись, что телефон с ним, Хантер попрощался с Джеффом, еще раз поблагодарил его, и пошел к лифту. Внутри него все так же царило абсолютное смятение. Он уже сидел в такси, когда ему неожиданно позвонил доктор Форман. Хантер уже и не мог вспомнить день, когда ему бы столько названивали, вне зависимости от его занятости. Он несколько мгновений бездумно смотрел на экран телефона, и таксист нетерпеливо кашлянул, намекая на отвлекающий звук.  — Прошу прощения, — поспешил сказать Хантер. Мысленно он тут же ткнул себя лицом в то, что сразу же извиниться перед водителем ему ума хватило, а перед мужем — нет. На еще одну секунду погрязнув в самоненависти, он все же ответил на звонок. — Кларингтон. Слушаю? Уже ответив, он взволновался вдруг — врач еще ни разу внезапно не звонил ему среди дня. — Мистер Кларингтон? — он как всегда звучал флегматично, и Хантер немного успокоился. — Это доктор Форман. Ваш муж у нас в больнице. Хантер вцепился пальцами в ручку двери с такой силой, что, наверное, мог сломать, но тот совершенно спокойно продолжал. — Он хочет провести несколько экспериментальных процедур по стимуляции головного мозга, — Форман помолчал. — Естественно, для того, чтобы ускорить процесс восстановления его памяти. Ваш супруг так же утверждает, что вы одобрили подобные меры, но без вашей подписи мы не имеем права ничего делать. — А можно уточнить, что это за процедуры? — выдохнул Хантер. — А хотя нет, не тратьте ваше время. Я буду в больнице в течение получаса, мне нужно поговорить с Себастианом. Пожалуйста, ничего не делайте до моего приезда. — Мне это юридически не разрешено, — спокойно напомнил врач и положил трубку. — Меняем направление? — поинтересовался таксист, и на его лице было написано такое искреннее любопытство, что Хантера не удивил бы последующий допрос о подробностях. — Да, — кивнул он. — Мне нужно в медицинский центр Джудстоун. — За полчаса не доедем, — уверил его таксист, перестраиваясь в соседнюю полосу движения. — Но за сорок пять минут справимся. Что случилось? Хотите поговорить? Хантер посмотрел на него и медленно покачал головой. Больше вопросов ему не задавали.

***

Себастиан уже успел переодеться в больничную рубашку и стоял у окна своей палаты, постукивая пальцами по подоконнику, когда он вошел. — Ты, — просто прокомментировал тот, коротко обернувшись. Хантер задвинул за собой тяжелую стеклянную дверь. В этот раз Себастиан потребовал себе люксовую палату, и не нужно было быть гением, чтобы догадаться, на чье имя прилетит счет. — Я, — согласился он, снимая куртку и откладывая на жесткое кресло рядом. — Ты давно тут? — С утра. — Я подумал, тебе нужно немного личного пространства и времени, чтобы подумать. — Мне нужно много и того, и другого. Зря ты пришел. — Меня вызвали. Я твой официальный опекун, и они не имеют права проводить опасные процедуры без моего разрешения, — тихо сказал Хантер. — И я волновался за тебя. Мне сказали, что ты просишь о довольно опасных вмешательствах в твое здоровье. И я не думаю, что это хорошая идея. Себастиан стукнул кулаком по подоконнику и развернулся. — Будешь решать за меня, значит? — Нет, — он поднял ладони вверх, показывая, что сдается. — Я просто хотел поговорить с тобой. Я не думаю, что тебе нужна электростимуляция мозговых клеток. Ты ведь и так уже многое вспомнил, и… — Хантер, заткнись, — попросил вдруг Себастиан. Он смотрел на него с недоверчивым разочарованием. — Ты думаешь, что можешь явиться сюда и говорить мне, что я могу или не могу делать? Что мне нужно, а что нет? — Я не… — Заткнись, — повторил он. — Ты мне никто, помнишь? Ты человек, с которым я в одной минуте от развода. Тот, кто врал мне, пока я был беззащитен. И сейчас ты будешь давать мне советы? — Себастиан, я согласен со всем, что ты говоришь, — медленно произнес Хантер, делая шаг в его сторону. — И я ужасный человек, который не заслуживает прощения, но я не хочу, чтобы ты рисковал нейронными связями в своем мозгу, ради шанса вспомнить что-то. Доктор Форман рассказал мне о возможных побочных эффектах, и это… это просто слишком, детка. — Еще раз назовешь меня деткой, и я тебе язык вырву, — рявкнул Себастиан и подскочил к нему вплотную, тыкая пальцем в грудь. — И прошу, не строй из себя всепонимающего. — Это не то, что я пытаюсь сделать. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что опасные манипуляции с мозгом тебе не нужны. — Да, зато мне нужно всю жизнь мучиться в сомнениях о том, что же все-таки случилось между мной и любовью всей моей жизни! Грызть себя изнутри и проклинать воспоминания, которые так и не вернулись и не дали мне ответов. Вот, что мне нужно, — с каждым новым словом его голос становился громче, как крепла и его злость. — Ты вывернул меня наизнанку. Заставил поверить тебе. Влюбил в себя заново. Пообещал защищать и быть рядом. Убедил, что я твой муж и что ты любишь меня. Твердил, что я должен верить тебе. И врал. Твою мать, ты врал на каждом шагу! Он замахнулся, и Хантер дернулся от удара, ощущая, как расползается по щеке горящим следом ладони пощечина. Себастиан, видимо, не ожидавший, что и впрямь это сделает, отступил назад, прижимая руку к груди. У него в глазах стояли слезы, но они быстро испарялись от кипящей внутри него ярости. — Зачем ты так со мной? — спросил он, и Хантер закрыл глаза на мгновение, не в силах видеть его лицо, измученное переживаниями и волнениями. — Я совершил ошибку, — сказал он наконец, тщательно подбирая слова. — Это я подал на развод с тобой за несколько недель до аварии. А потом увидел тебя в больнице без сознания… Я так боялся, что мог потерять тебя, и понял, что развод был ужасной идеей. Поэтому, когда ты очнулся и не вспомнил меня, я решил, что могу все исправить. Я… господи, это было худшее решение в моей жизни, я понимаю. И Курт с Блейном твердили мне об этом день и ночь, но я не слушал, надеясь что-нибудь придумать и все исправить. А потом все так завертелось, что я не знал, как выйти из этого и не причинить тебе еще больше боли, чем уже успел. Клянусь, я не хотел, чтобы это закончилось вот так. — Совершил ошибку? Это теперь так называется? — болезненно усмехнулся Себастиан. Он все еще стоял поодаль, теперь обхватив себя обоими руками. — Не хотел причинить больше боли? Какой бред. Хантер, ты защищал самого себя, о чем ты вообще. — Я защищал нас. — Да ты сам в это не веришь! Поэтому и не смог ничего сказать мне этим утром, поэтому и не побежал за мной, не позвонил сразу же, не нашел слов получше, чем глупости о том, что ты ошибся. Ты знаешь, что поступил эгоистично и защищал самого себя, — безжалостно резюмировал Себастиан. — И даже обманываться самому у тебя больше не получается. — Я люблю тебя. — Правда? — он склонил голову набок и окинул Хантера долгим взглядом. — Тогда подпиши все необходимые разрешения и уйди из моей жизни. Если, все вспомнив, я захочу с тобой поговорить, твой номер телефона у меня есть. А если я стану овощем или умру, заранее договорюсь, чтобы Джута тебе позвонила. Ну, по старой дружбе. Просто, чтобы ты знал. — Себастиан. — Хантер. Он беспомощно оглянулся, надеясь, что случится какое-то чудо, которое позволит ему переубедить пока еще мужа в необходимости врачебных вмешательств, но Себастиан был прав — он должен был оставить его в покое. — Мне правда жаль. Меньше всего на свете я хотел причинить тебе боль. То, что я сделал… Это действительно непростительно. — Тогда прекрати извиняться и сделай то, о чем я тебя попросил, — он махнул в сторону двери и отвернулся. Его плечи, слегка подрагивали, как если бы ему было холодно, и Хантеру хотелось броситься вперед и обнять его, крепко прижимая к себе, согревая и пряча от всех проблем. К сожалению, главной проблемой Себастиана был он сам. — Я подпишу разрешение. Но, пожалуйста, подумай, прежде чем делать что-то настолько опасное. Или хотя бы… дай мне возможность рассказать тебе всю правду, прежде чем ты на это решишься. Это все, о чем я прошу. — Прощай, Хантер. Хантер протянул руку в его сторону, не зная, чего именно ожидал и от себя, и от Себастиана, а после вновь опустил ее и развернулся к двери. Через стекло он уже видел доктора Формана, ожидающего его на медицинском посту. — И не забудь прислать мне документы. Он обернулся, снова сталкиваясь взглядом с Себастианом. — На развод, — добавил тот, окончательно ставя точку и в их разговоре, и в их отношениях.