Они молчали уже десять минут.
Хантер смотрел на Себастиана, тот спокойно смотрел на него в ответ. Обычно ненавязчивое и едва слышное потрескивание лампочки теперь давило на виски, а ручка кресла из-за неудобной позы неприятно впивалась в бедро, но двигаться под пристальным взглядом не хотелось.
— Так странно, — сказал Хантер. — Я последние два месяца детально проигрывал в своей голове, как именно пройдет этот разговор и какие ты будешь задавать мне вопросы. А сейчас не знаю, с чего начать.
Себастиан тихо хмыкнул. До этого он молча растирал холодные пальцы, которые не согрел даже горячий стаканчик кофе, а его глаза бездумно бегали по комнате, словно он искал, на чем бы сфокусировать взгляд, чтобы не смотреть на своего мужа. А затем, видимо, он вспомнил, кому не должно было быть комфортно.
— Курт и Блейн начинали с истории нашего знакомства, — сказал он и, заметив непонимание на лице Хантера, добавил: — Думаешь, я просто так запретил им приходить? Они несколько раз сюда заявлялись со своими бесполезными извинениями и попытками мне о чем-нибудь напомнить. И они начинали с нашего знакомства.
— Мне тоже стоит?
— Нет, это была идиотская идея. Во-первых, их там не было, и они знают все факты только с наших слов, что делает их историю абсолютно недостоверной. А во-вторых, мне не надо снова доказывать, что я тебя любил. Я чувствовал это и знаю, что ты не соврал об этом. Ты врал обо всем, что было после «Жили они долго и счастливо». Так что начни с этого.
— С нашей свадьбы?
— А у нас уже тогда начались проблемы? — Себастиан казалось издевался, искусно играя на его нервах, но Хантер слишком хорошо его знал, чтобы не понять: все дело было в его собственном волнении.
— Нет, вовсе нет. Проблемы начались где-то полгода назад.
— И уже бумаги на развод? Не зря говорят, что мы — миллениалы — слабаки, — с горькой насмешкой заметил Себастиан, поджав губы. — Мои родители вот двадцать лет прожили в дисфункциональных отношениях и даже не догадались о разводе. Наверняка, им стоило читать побольше газет.
Хантеру нечего было на это ответить, и он молча развел руками.
— Я шучу, — утомленно объяснили ему. — Извини, ни у кого здесь нет времени на всю эту клоунаду. Продолжай.
—Я не могу сказать, что было что-то конкретное, что стало причиной для проблем, — чуть помедлив, сказал Хантер. Для него это тоже было своеобразной терапией: он наконец мог говорить о том периоде их жизни. Даже несмотря на то, что Себастиан смотрел на него, как на врага, и был в общем-то прав в этом. — Думаю, причиной стало все сразу.
— Хантер, если ты будешь пытаться формулировать красивые пустые предложения, я выкину тебя из палаты, — холодно сообщил Себастиан, откинувшись на подушки. — Мне не нужны продаваемые слоганы. Я хочу правду, и пока что ты свое обещание ни черта не выполняешь.
— Хорошо, извини. Я просто раньше об этом ни с кем не говорил, — признался Хантер.
— Даже с Куртом и Блейном? Хотя неудивительно. Если ты сам так врешь, то вряд ли готов хоть кому-то довериться.
Язвительную шпильку Хантер проигнорировал, понимая, что заслужил.
— Я просто не был готов с кем-то это обсуждать, потому что это означало бы, что решение действительно принято. В это мне не верилось вплоть до дня твоей аварии.
Себастиан посмотрел на него вдруг так зло, что у него по позвоночнику пробежались мурашки, однако говорить ничего не стал, снова отвернувшись.
— Мы много ругались, но по разным поводам. Иногда мелким, вроде забытых грязных кружек, грязных следов на полу, крошек в постели. Иногда крупным, когда я задерживался на работе, а ты ревновал.
— Мы работаем вместе, разве я не понимал, что тебе необходимо было допоздна оставаться на работе? — меланхолично уточнил Себастиан, и Хантер покачал головой.
— Часть финансовых отчетов я проверял и проверяю лично, но ты никогда об этом не знал, поэтому и не считал, что у меня есть причины для поздних планерок.
— Почему тогда ты мне не сказал?
Хантер сжал пальцами переносицу.
— Не знаю, как объяснить это, — Себастиана его ответ не устроил, он продолжал смотреть и ожидать чего-то лучше. — Мы управляем компанией вдвоем. Ты отвечаешь за то, что у нас работают лучшие люди, а я за то, что нам есть, чем им платить. И у тебя так чертовски хорошо получалось всегда, а я не хотел ударить в грязь лицом перед тобой. Вот и прикладывал дополнительные усилия.
— То есть ты мне завидовал? — не понял Себастиан, вскидывая брови. — Своему мужу?
— Я не… Дело не в этом. Фактически, этот бизнес по праву принадлежал тебе, а ты намеренно принял права на него после нашего брака, подарив мне долю в нем таким образом. И я не мог налажать.
— Это бред, — просто сказал Себастиан. — Хотя я легко могу поверить, мой муж мог себе подобное придумать. Паранойя в совокупности с тревожностью в моем вкусе.
Хантер невольно улыбнулся, хотя ничего смешного в его словах не было — наверняка даже неутешительные диагнозы ему были поставлены безошибочно.
— С чего бы ты вдруг решил, что надо проверять эти твои отчеты лично? — Себастиан задумчиво нахмурился, проверяя историю на логические дыры.
— Я всегда это делал, — поправил его Хантер. — Это не было спонтанным решением или чем-то форс-мажорным. Это было частью моей рабочей рутины, но раньше ты не обращал внимания и даже не замечал моих опозданий. Думаю, что наши ссоры и напряженная атмосфера в отношениях, подкармливали твою собственную паранойю, и ты был ко мне более скептически настроен.
— То есть я виноват? — прохладно поинтересовался он, и его глаза потемнели в белом флюоресцентном свете.
— Нет. Я такого не говорил, — Хантер поднял ладони вверх, то ли открещиваясь от своих слов, то ли защищаясь. — Просто я действительно часто оставался допоздна, и ты никогда не спрашивал, почему. Просто принимал это как должное. А потом перестал.
Себастиан ничего не ответил, только кивнул, позволяя продолжить.
— Ссоры на почве ревности стали такими частыми, что даже, если я приходил домой вместе с тобой, у нас находился повод. Естественно, это выводило меня из себя, потому что я никогда тебе не изменял, и эти скандалы быстро стали двухсторонними — я подначивал тебя, спрашивал, не подозреваешь ли ты, что я изменяю тебе с кем-то из актрис в фильме, который мы смотрим вместе, — Хантер виновато вздохнул. — Это было глупо и по-детски, но я это делал. Думал, что мщу тебе за недоверие и учу не подозревать меня зря. Но это, конечно же, не помогло.
— Как удивительно.
— Я ведь сказал, что это было глупо и по-детски, — повторил он, но Себастиан только насмешливо фыркнул.
— Это что-то меняет? Будешь теперь высмеивать меня за то, что мне причиняет боль твое дерьмовое поведение?
Хантер закусил губу и невольно сжал ладони в кулаки. Отрешиться от ситуации ему было сложно, но оставаться нейтральным и цепляться за факты вместо эмоций — еще сложнее.
— Ты злишься на меня, а должен бы на себя, — напомнил едва различимый голос мужа, неприветливый и безразличный.
— Я и злюсь на себя! — взорвался он, подскакивая с кресла. Стул оглушающе, как ему показалось, громко упал на спинку. — Больше тебе скажу, я себя ненавижу. Все в себе и каждое свое чертово действие ненавижу, и каждую мысль!
— А я тебя жалеть должен? — Себастиан моментально перешел на его уровень громкости. От безразличия в нем ничего не осталось. — Я? Тебя? Потому что
ты, бедняга, довел нас обоих до этого дерьма?
— Это не только моя вина! — Хантер бессильно опустил руки и разжал кулаки, понимая, что еще одна их шумная выходка и в палате соберется консилиум озлобленных медсестер. — Не только моя вина.
Себастиан откашлялся — напряжение голосовых связок не пошел ему на пользу после долгого молчания, а после хрипло рассмеялся.
— Это в разводе была не только твоя вина, Хантер. А в том, что происходит сейчас виноват только ты. И от того, что ты ненавидишь и презираешь себя за это решение или за все те, что последовали за ним, ничего не изменится.
Хантер молча на него смотрел, чувствуя себя опустошенным. К его удивлению, он осознал, что ему стало немного легче. Не только от того, что он выговорился, но и из-за слов Себастиана об их расставании.
— Ты не считаешь, что в разводе виноват только я? — он осторожно поднял свой стул, ставя его на место, и сел, чувствуя, как постепенно успокаивается взбушевавшийся пульс.
— Естественно, я так не считаю. Я не знаю, а точнее сказать, не помню, кто из нас сделал больше дерьма и на ком какой процент вины, но нас в этой игре было двое. А это значит, что ответственность за это решение мы тоже брали на себя вдвоем.
— Спасибо, что сказал это, — Хантер с трудом подавил в себе желание протянуть ладонь и коснуться его плеч, сжать его, чувствуя тепло чужого тела. Возможно, поймать взгляд Себастиана своим и увидеть в них что-то кроме боли предательства. — Правда, спасибо.
— Это не значит, что я простил тебя.
— Я знаю.
— Я вообще не думаю, что смогу тебя простить.
— Я знаю.
Они замолчали, погруженные в свои напряженные мысли.
— Это все, что ты хотел мне рассказать? — наконец снова подал голос Себастиан. — Ты тут столько про какие-то доказательства говорил. К чему вообще?
— Ну, у меня есть голосовое сообщение от Блейна, где он отвечает на мои жалобы по поводу твоей ревности и отчитывает меня за то, что я не могу с тобой честно поговорить обо всем. Курту я пару раз скидывал фотографии из офиса с отчетами и едой на вынос, а у сообщений есть дата и время, все такое. А еще у меня сохранена наша переписка, где мы говорим о грязных тарелках, о том, что ты ел овсяное печенье на моей подушке, или о том, что я ублюдочно припарковал машину, и тебе пришлось ехать на такси, потому у тебя не получилось выехать. Ну и еще есть твое последнее голосовое сообщение мне, где ты говоришь, что будешь работать из дома ближайшее всегда, потому что не хочешь меня видеть, — перечислил Хантер и тяжело вздохнул. Говоря об этом вслух, он не мог не думать о том, какие мелочи стали для их брака фатальными.
— Я надеялся, что в твоих доказательствах будет что-то… более позитивное, — в голосе Себастиана прорезалась неуверенная улыбка. — В плохие вещи не так сложно поверить, не имея совсем никаких доказательств.
Он посмотрел в сторону, задумавшись. Хантер откинулся на спинку стула, измотанный этим разговором не меньше, чем бессонной ночью.
— Я подумал, что они помогут тебе вспомнить больше. Ну, или подтвердят тебе мои слова лишний раз, потому что верить мне — непросто.
— Это мягко сказано, — кивнул Себастиан и снова перевел на него взгляд. — Выходит, мы решили развестись из-за беспорядка и того, что не могли откровенно поговорить, несмотря на то, что были вместе почти десять лет? Вот это больше похоже на брак моих родителей. У нас были все шансы быть вместе до гроба.
— Снова шутишь?
— Наверное, — он спрятал лицо в ладонях, утомленно выдыхая. — Ты ведь понимаешь, что нам всего лишь надо было честно все обсудить?
— Да. И, наверное, на это я и рассчитывал, когда заговорил о разводе. Что ты разозлишься на меня, что мы начнем спорить снова, но в этот раз я все-таки расскажу тебе правду, потому что терять уже нечего.
От взгляда Себастиана, грустного и болезненного, закололо под ребрами.
— Но?
— Но ты просто согласился, — Хантер нервно сомкнул пальцы в замок. — Если это то, чего ты хочешь. Вот, что ты сказал. А потом отдал мне кольцо и ушел.
— Драматично, — заметил Себастиан. — Но ты мог меня остановить.
— Мог, но не стал.
— Почему?
— Я не знаю. Наверное, решил, что ты тоже сдался, но не хочешь даже знать моей правды.
— Возможно, я действительно этого не хотел, — сказал Себастиан. — Решил, что ты хочешь сбежать со своей любовницей, прекрасной мисс Уальд, и позволил себе с этим молча смириться.
Хантер, услышав имя Китти, невольно закатил глаза, на что тот только фыркнул.
— Думаешь, было не так?
Себастиан был до обидного прав — ему только сейчас стало понятно, что причины для его решения никогда им не были озвучены. «Я думаю, нам стоит развестись» действительно могло означать что-угодно, и пассивная реакция его мужа теперь не казалась пустой или безэмоциональной.
— Мне жаль, — сказал Хантер, но Себастиан только коротко усмехнулся и покачал головой.
— Да мне все равно. Я не помню этого. У меня ощущение, будто мы здесь для того, чтобы оказать тебе терапевтическую первую помощь, хотя мне бы самому такая не помешала.
— Так может быть, мы и начнем с терапии, а не с серьезного вмешательства в твою мозговую активность?
— Тебя это не касается.
— Хорошо, извини. Может, ты начнешь с терапии? — поправил себя Хантер. — Или там, не знаю, с гипноза? Или с ледяных ванн?
Себастиан вздохнул и подтянул одеяло повыше к подбородку.
— Этот разговор затянулся. И никаких воспоминаний мне, кстати, не принес. Думаю, тебе стоит ехать домой. Ну, или к Китти. Не знаю, где ты сейчас спишь.
— Я ночую у Курта и Блейна. А Уальд влюблена в тебя по уши последние несколько лет, судя по всему. Так что, даже если бы я
мечтал о ней в моей постели — тут без шансов.
Хантер самодовольно ухмыльнулся, увидев искреннее удивление в глазах Себастиана, который даже на постели приподнялся, настолько впечатлен был этим фактом.
— Чего?
— Вот так вот. Она призналась мне, что влюблена в тебя. Точнее, я догадался, а она не стала этого отрицать. Так что ее уж точно мог бы вычеркнуть из своего списка подозрений.
Себастиан только удивленно моргал, поставленный в абсолютный ступор. Он словно анализировал все то, что уже знал или помнил, пытаясь найти какие-то доказательства в своем собственном сознании.
— Не знаю, верю ли я твоим словам до конца, но в этом может быть рациональное зерно. Что если я узнал об этом и потому пытался найти ей замену? — задумчиво предположил он.
— Мне не слишком нравится Китти, но она — профессионалка своего дела, и она бы не позволила тебе узнать о своих чувствах, когда твой муж работает за стеной от тебя. Более того, ты бы не стал скрывать от меня подобного, — сказал Хантер, и Себастиан грустно фыркнул.
— Я наверняка то же самое думал о тебе, но, как выяснилось, ты многое от меня скрывал. Что если у меня тоже были секреты?
— Тогда шанс на то, что ты когда-нибудь меня простишь — немного выше, — ответил Хантер. Себастиан поджал губы, снова замыкаясь в себе, и оставил его слова без ответа. Несколько мгновений он еще пристально его разглядывал, о чем-то думая, а после перевернулся на другой бок, поворачиваясь спиной, и выключил свет в палате.
Просить его уйти Себастиан не стал.
***
Если засыпал Хантер под мерное дыхание Себастиана, кое-как устроившись на кресле, то проснулся от громкого «Вы что тут делаете?», произнесенного таким тоном, словно его застукали за поцелуями с девочкой в детском саду.
Недовольная медсестра нависла над ним так угрожающе, что у еще сонного Хантера не было сомнений в том, что его сейчас физически вышвырнут из палаты. К его счастью, Себастиан, тоже разбуженный силой чужого голоса, милостиво махнул ей рукой.
— Это я его пригласил.
— Мистер Смайт, вы ведь требовали одиночества, — чуть спокойнее, но с очевидным осуждением сказала она. Хантер бросил взгляд на ее бейдж — миловидное имя «Кейси» совершенно ей не подходило.
— Я передумал. В конце концов, сегодня нервный день.
Хантер посмотрел на него, но Себастиан упорно смотрел куда-то сквозь Кейси, подошедшую к нему.
— Я принесла утреннюю дозу лекарств, — сдалась медсестра и протянула ему белый пластиковый стаканчик с набором таблеток. Хантер знал, что их стало меньше, но общее количество все еще приводило в легкий ужас, учитывая, что пить их приходилось трижды в день. — И вернусь через час, чтобы забрать вас на процедуру.
— Буду готов, — пообещал Себастиан, опрокидывая все таблетки в рот разом, как если бы он пил шот на вечеринке. Хантер протянул ему бутылку с водой. — Спасибо за бдительность, кстати.
— Не за что, мистер Смайт, — отозвалась Кейси и, еще раз подозрительно взглянув на Хантера, вышла за дверь.
— Она, наверное, тут новенькая, — поделился он, возвращая бутылку на прикроватную тумбочку. — Джута еще не успела ей все рассказать, а значит, она на моей стороне, а не на твоей.
— Джута тоже на твоей стороне, — сказал Хантер, садясь на кресле удобнее. — А еще Курт и Блейн. И Джефф тоже. И наверняка, Китти. И я тоже на твоей стороне, Себастиан. Я никогда не пытался открещиваться от того, что сделал, и не пытался себя обелить.
Тот закатил глаза и отвернулся.
— Через час меня заберут на процедуру, а через два я уже могу все вспомнить, — сказал он, не поворачиваясь. — И тогда мне не придется думать, как именно проверить твои слова на правдивость.
Отвечать ему на это не хотелось. В другой ситуации Хантер съязвил бы, что есть еще и вариант того, что его нейронные связи сгорят от нагрузки электродами, и он превратится в овощ. Но сейчас это было слишком реалистичным сценарием, чтобы даже мысленно формулировать.
Как можно незаметнее Хантер едва слышно постучал по деревянной ручке кресла. Он не считал себя суеверным, но это действие показалось необходимой мерой.
— Думаешь, будет больно?
Себастиан снова смотрел на него, теперь прямо в глаза, и ждал ответа. Непонятно было только, какой именно ответ он хотел услышать. Было ли это надеждой на то, что он поддержит это взбалмошное решение? Или скорее проверкой того, скажет ли свое мнение открыто?
— Думаю, что да, — наконец ответил Хантер, посчитав, что врал достаточно. — Это ведь не какая-то кардиограмма.
— И то верно, — апатично согласился тот, его разум, казалось, блуждал где-то еще. — Лучше бы не спрашивал. Все равно не передумаю.
— Это твое решение, и я не могу на него повлиять.
— Но хочешь.
— Я хочу защитить тебя от опасной процедуры, но это — единственная причина. Дело не в том, что я хочу контролировать твои решения или продавливать свою позицию.
— Да, это ты делал последние пару месяцев, хитро раскрывая мне только те детали, которые тебе были выгодны.
Хантер вздохнул.
— Да, так и есть, — кивнул он, и Себастиан недовольно прищурился. — И я не буду с тобой об этом спорить. Я признал свою вину целиком и полностью. И я готов за свое решение ответить, потеряв тебя. А ты за свое готов? А если отвечать придется своей жизнью?
Он немного перегнул палку, значительно повысив голос, но Себастиан впервые не ответил агрессией. Только скрестил руки на груди, защищаясь, и снова отвернулся, уставившись в стену.
— А если все пройдет отлично?
— А если нет?
— Тебе-то что? Зато делить имущество со мной не придется, если я умру.
Хантер аж на кресле подскочил от раздражения.
— Ты идиот, Себастиан.
— Какой есть.
Прошипев несколько ругательств сквозь зубы, Хантер поднялся с кресла и полез по карманам в поисках сигарет. Смятая коробка нашлась в заднем кармане, и Себастиан с неодобрением на него посмотрел.
— В клинике нельзя курить.
— Я выйду на улицу. Заодно возьму кофе и проветрю голову от твоего подросткового максимализма, который чрезвычайно утомителен вкупе с агрессией.
— Бедняжка, — фыркнул Себастиан. — Тяжело справляться с мужем, которому разбил сердце и который теперь не хочет вести себя прилично.
Хантер промолчал. Только схватил куртку, набрасывая ее на плечи — промозглый ветер даже за пять минут курения мог подарить пневмонию, а оказаться в соседней палате ему уж никак не хотелось.
— Подожди, пожалуйста, — Себастиан подал голос, когда он был уже в дверях, но Хантер все же обернулся и ступил через порог обратно в палату. — Можешь принести и мне кофе? А то вдруг я и впрямь не переживу эту процедуру, а так и не выпил хорошего капучино напоследок.
Он не понял, шутил ли Себастиан, чтобы поиздеваться над его переживаниями, или и сам заволновался не на шутку, но просто кивнул, прежде чем выйти. В пачке оставалось всего две сигареты, и Хантер планировал выкурить обе за раз.
***
Кофе они оба пили в абсолютной тишине — Хантер в какой-то момент, отчаявшись, начал даже листать свою электронную почту, лишь бы не оставаться наедине со своими параноидальными мыслями.
— Я ничего за вчера не вспомнил, — сказал вдруг Себастиан и щелкнул крышкой одноразового стакана, чтобы пальцем зачерпнуть немного молочной пены. — Все, что ты мне сказал, было правдоподобно, но это всего лишь набор фактов, который мне был выдан. Ничего не изменилось.
— Мне жаль, — искренне сказал Хантер, и Себастиан только наморщил нос, словно даже в возможность этого не верил. — Я рассчитывал, что это поможет.
— Я тоже.
— Общение со мной помогало до этого, но ничего не действовало моментально. Все шло постепенно, поэтому, если мы дадим этому методу еще немного времени, есть шанс, что…
— Что я тебя прощу и останусь с тобой, даже все вспомнив?
— Что твоя память вернется, — осторожно поправил Хантер.
— У меня нет столько времени. И нет желания проводить с тобой столько времени.
— Но и желания на опасную процедуру у тебя нет.
— Я хочу все вспомнить. И готов рискнуть.
— Нет, не готов. Иначе не впустил бы меня ночью, не позволил бы мне остаться утром и не пытался бы говорить со мной сейчас.
— Отличный совет, Хантер, — злобно сообщил Себастиан. — Вот и заткнись, я не хочу больше пытаться с тобой говорить.
— Не вопрос, — тоже завелся он в ответ. — Я понимаю, ты занят подготовкой к поджариванию твоего мозга, не хочешь отвлекаться.
— Отъебись, — его тон стал более угрожающим, но Хантер только усмехнулся.
— Или что?
Себастиан сжал ладони в кулаки и нахмурился, но с места не сдвинулся.
— Ты знаешь, что я прав, но не можешь это признать, потому что я — кусок говна, который тебя обидел, — констатировал Хантер. — И я действительно тебя обидел. Но еще я пытаюсь о тебе заботиться, и тебя бесит, что это правда. Потому что все это не складывается в одну картинку.
— Мистер Смайт, вы готовы? — Кейси вошла в палату, распахнув дверь без тактичного стука, и две пары прожигающих возмущением глаз ее вообще не смутили. — Все готово.
Себастиан, у которого еще даже дыхание после их перепалки не восстановилось, заметно поубавил в храбрости и слегка побледнел. Он метался взглядом от медсестры к Хантеру, не решаясь что-то сказать, и эта его растерянность Хантера взволновала.
— Дет… Себастиан, ты в порядке? — уточнил он и протянул к нему руку. Тот, к его удивлению, вцепился в нее ледяными пальцами. Кейси тоже напряглась, делая шаг к кровати.
— Я хочу поговорить с доктором Форманом, — вдруг сказал Себастиан, словно внезапно очнувшись от внутренних раздумий, но руку Хантера из своей ладони выпускать не стал. — Он предлагал другие варианты процедур, и я хочу еще раз с ним посоветоваться.
Хантер выдохнул в облегчении и прикрыл глаза, едва ли не молясь несуществующим в его понимании Богам.
***
— Я хочу еще раз повторить, — уже привычно монотонно сказал Форман, — что ледяная ванна, несмотря на то, что это и менее рискованное мероприятие, чем воздействие на мозг электродами, все еще не безопасна. Это не мелочная процедура, и она тоже может сильно вам навредить, мистер Смайт. И хотя я рад, что вы решили отойти от совсем опасного решения, я все же надеюсь, что вы подумаете еще хотя бы один день и все-таки услышите мои слова о возможности естественного восстановления памяти.
Он говорил с Себастианом, но то и дело посматривал на Хантера, словно пытался решить, кто из них будет принимать решение на этот раз. Его растерянность была понятна, но незамеченной ни одним из них не осталась — это было видно по недовольному выражению лица Себастиана.
— Я не стану ждать чуда, — твердо сказал он. — Либо одно, либо другое. В прошлый раз вы порекомендовали эту процедуру, как более подходящую для ослабленного организма, и я решил к вам прислушаться.
— Я порекомендовал вам таблетки, свежий воздух и режим постепенно увеличивающихся нагрузок, как физических, так и мозговых, — отметил врач. — О ледяной ванне вы самообразовывались в интернете, и мне пришлось отвечать на ваши вопросы.
— Согласитесь, будет лучше, если я проверну это в клинике, а не у себя дома, опрокинув пару килограммов колотого коктейльного льда в ванну? — съязвил Себастиан, и Хантер сделал все, чтобы взглядом показать, что эта мимолетная шутка была скорее завуалированной угрозой так и сделать.
— Медсестры уже набирают ванну, — сказал Форман, с явным осуждением посмотрев на них обоих. — Сейчас вам проверят температуру и давление, и мы начнем. Мистер Кларингтон, вам тут присутствовать не стоит.
— Все в порядке, — поспешил убедить его Хантер, ни в коем случае не желая оставлять Себастиана одного сейчас. К тому же, тот замер в замешательстве, не зная, как правильно отреагировать. — Я не буду мешаться под ногами, если что-то пойдет не так.
— Все так говорят, — холодно ответил врач и кивнул вошедшим в кабинет медсестрам. — Все готово? Базовые тесты, и можно начинать, — он снова посмотрел на Хантера, и тот понял, что остаться не получится. — Мистер Кларингтон, ожидайте в палате. Мы о нем позаботимся.
Почему-то Хантеру показалось, что в воздухе повисло невысказанное «
получше, чем вы».
