Двойная Амнезия

Себастиан стоял за его спиной и молчал, наблюдая за тем, как напряженный Хантер пытался попасть ключом в замочную скважину. Он быстро замерз и теперь вжимал голову в плечи — конец ноября в Нью-Йорке давно не был таким холодным, а его хлипкая куртка, подразумевающая только перемещения из машины в офис и обратно, не спасала от пронизывающего ветра. Хантеру явно тоже было холодно, но он только плотно сжал губы и наконец втолкнул ключ внутрь, резко проворачивая. Видимо, его стоическое терпение распространялось только на Себастиана и его слова. В прихожей горел свет, но комментарий о бесполезных тратах на электроэнергию Себастиан сумел проглотить, хотя обычно и возмущался чужой невнимательности. Сейчас ему справедливо показалось, что он наговорил на целую жизнь вперед, и теперь он не менее справедливо корил себя за болтливость. — Ты можешь не разуваться, — внезапно предложил Хантер, когда он опустился на корточки, чтобы снять ботинки, и ему на секунду показалось, что он ослышался. Подняв на него непонимающий взгляд, Себастиан растерянно молчал, так и замерев на месте с развязанными шнурками на одной ноге. Не разуваться в их доме предлагалось только высокопоставленным гостям и матери Себастиана — Курт с Блейном и все их даже менее близкие друзья послушно выставляли обувь в красивый ряд около двери. — Это все еще мой дом, — очнувшись, напомнил он и с силой закусил нижнюю губу, чувствуя, как начинает злиться. Он не понимал, зачем Хантер сказал это, и не знал, какой реакции тот ждал от него. Развязав шнурки, он выпрямился и стянул ботинки, откидывая в сторону. Чуть помедлив, он вздохнул и наклонился, чтобы поставить их ровно к стене. Хантер смотрел на него спокойно, словно так и не понял, что именно сказал или чем взвинтил бывшего мужа в этот раз, но Себастиана так утомило его виноватое выражение лица, что безэмоциональное вполне устраивало. Он стянул куртку, и Хантер тут же забрал ее, чтобы ровно повесить на вешалку — и снова вежливая обходительность, привычная их гостям. Себастиан ответил ему на этот жест раздраженным фырканьем и, обогнув его, толкнул в плечо. Ему не понадобилось и десяти секунд, чтобы пожалеть об этом проявлении незрелости, но Хантер все равно никак не отреагировал. Себастиан медленно шел по коридору, рассматривая фотографии в рамках, чтобы чем-то занять тяжелую напряженную тишину. В коридоре шумно закрылся шкаф с верхней одеждой, и через мгновение Хантер был уже за его спиной, молча следуя за ним. В гостиной тоже горел свет — и люстра, и торшер, и даже маленькая настольная лампа, которую сам Себастиан еще вообще не включал ни разу. Он и купил-то ее исключительно из декоративных интересов. Он остановился и тут же нащупал на стене выключатель, избавляясь хотя бы от части освещения, и боковым зрением отметил на лице бывшего мужа легкую улыбку. Себастиан неловко оглянулся, сцепляя пальцы в замок, и переступил с ноги на ногу. Он не думал, что так быстро пожалеет о своем решении приехать домой, но сейчас чувствовал, как внутри все сжималось от напряжения. — Извини, — сказал он, и собственный голос показался ему чужим. Он откашлялся, и Хантер подошел ближе, взволновавшись. — Я не должен был говорить то, что сказал в машине. Судя по лицу Хантера, эти слова задели его куда сильнее толчка в плечо. — Не потому, что я этого не подразумевал, — Себастиан не собирался этого говорить, хотя это и было правдой, но, видя его глаза, не мог не объясниться. Он вроде бы и хотел, но все равно не мог быть тем, кто причинял Хантеру боль, даже если тот ее и заслуживал — желание защитить его и привычка заботиться о нем давно были частью личности Себастиана. — Я правда скучаю по нашему общению. Но это не значит, что я готов к нему. — Я понимаю, — ответил Хантер. Они неловко стояли совсем близко, но едва смотрели друг другу в глаза. — Я правда стараюсь принимать это во внимание и не давить на тебя. — Я бы сказал иначе, — хмыкнул Себастиан, у которого его слова вызвали только надменную усмешку. Всепонимающий Хантер и его серьезные фразы уже застряли в горле. — Я бы сказал, что ты скорее занял пассивную позицию, с которой ждешь, что я приду к тебе и скажу, что вот он я, вернулся и больше не злюсь. К концу предложения он заметно раздражился, сжимая руки в кулаки, и сразу вспомнил, что рекомендованное Энн успокоительное лекарство он так и не купил. Хантер отступил от него и скептически нахмурился, тоже складывая руки на груди. Себастиан мало что знал о языке тела, но даже он подозревал, что эффективного диалога у них не получится. — Ты ведь сказал мне, что тебе нужно время и пространство. Я дал тебе и то, и другое, — он говорил спокойно, но его глаза потемнели от обиды. Себастиан не сразу понял, что он снова смотрит прямо на него, не отводя взгляд. — Ты попросил этого, и я дал тебе это. Как ты можешь быть недоволен? — Я попросил тебя дать мне время и пространство, а не полностью отстраниться от меня и всех своих друзей, лишь бы не пересекаться со мной, — буркнул Себастиан в ответ, но, даже разозлившись, он понимал, что Хантер был прав. — А при каждом разговоре притворяться истуканом и выдавать одинаковые заготовленные извинения. — То есть ты бы хотел, чтобы я ходил на ужин к Курту и Блейну, попадаясь тебе на глаза каждый второй вечер, а во все остальное время просто маячил перед тобой, пытаясь всеми правдами и неправдами выпросить прощения? — Так бы я знал, что тебе это прощение нужно! — рявкнул Себастиан, с силой ударяя кулаком по книжной полке. Крохотная вазочка, привезенная из очередного отпуска, звонко задрожала, но удержалась от неуклюжего падения. — Серьезно? — Хантер устало посмотрел на него. — Я дневал и ночевал в твоей клинике, пытаясь с тобой поговорить, а потом ушел, стоило тебе только попросить об этом. Знаешь, как мне было сложно просто встать и уйти, так и не сумев с тобой объясниться? Но я это сделал, хотел тебе показать, что я изменился. Что готов тебя услышать и выполнить твою просьбу, даже если для меня это тяжело. Себастиан молчал, в глазах горели злые слезы, а сердце билось так сильно, словно планировало еще раз остановиться. Хантер говорил правду, а он почему-то только сильнее распалялся. — А теперь, выходит, что тебе это было не нужно. И что тебе наоборот нужно было, чтобы я был все время рядом и шел наперекор твоим изначальным словам. Я правильно понимаю? Он продолжал молчать. Хантер медленно подошел, чтобы поправить вазочку, подтолкнув ее ближе к углу полки. Себастиан все еще не отвечал, глядя в сторону, и он положил ладонь ему на плечо, чуть разворачивая к себе. В его глазах уже не было злости или раздражения, только тепло и сочувствие. — Ладно. Послушай, я знаю, что тебе тяжело сейчас. Извини, я не должен был срываться на тебя, — он говорил мягко и спокойно, как с ребенком. — Доктор Форман говорил, что у тебя будут проблемы с контролем эмоций и перепады настроения. — Как думаешь, это проблема, что меня правда очень злят твои постоянные извинения? — с нервной усмешкой поинтересовался Себастиан. — И этот дурацкий тон, который вроде как должен меня успокаивать, тоже очень сильно злит. Говори со мной нормально, у меня больше нет амнезии, и я взрослый адекватный человек. У Хантера, наверняка, были комментарии по поводу его адекватности, но он только улыбнулся ему в ответ и положил вторую ладонь на его плечо, успокаивающе их сжимая. — Говорить с тобой нормально? — переспросил он, и Себастиан, зло шмыгнув носом, кивнул. — Ну, тогда ты меня знатно заебал за эти десять минут. Себастиан ошалело на него уставился, не ожидая такого ответа, а потом рассмеялся. Громко и слегка истерично, но абсолютно искренне. Хантер, вовремя предугадав, что это может перейти в настоящую истерику, потянул его на себя, чтобы медленно гладить по спине, успокаивая. — Ты в порядке? — тихо спросил он, не выпуская его из объятий, и Себастиану понадобилось приложить усилия, чтобы перевести дыхание. Он вытер лицо и повел плечами, не зная, какого ответа от него ждали. — Думаю, что нет. Но я работаю над этим. Хантер отпустил его. Его ладони медленно скользнули вдоль его рук, задержавшись буквально на секунду на запястьях, а после он сделал шаг назад. — Возможно, это так не выглядит, но я тоже работаю над собой, — сказал он. Его щеки слегка раскраснелись. — Я тоже нашел себе психотерапевта, Курт посоветовал. Я еще к ней не ходил, но мы уже назначили первый сеанс. — Это здорово, — искренне сказал Себастиан. Внезапный срыв сильно его вымотал, и он чувствовал себя выжатым как лимон. Выглядел он, наверное, и того хуже. — Думаешь, это странно, что нам обоим нужен психотерапевт после нашего брака? — Нет, — Хантер покачал головой. — Я думаю, что мы молодцы. Не все готовы признать, что им нужна помощь. — Я не признавал, меня заставили, — криво усмехнулся Себастиан, а потом снова посерьезнел: — Я не смогу остаться на ужин. Думаю, это было слишком поспешно. Я поеду к Курту и Блейну сразу после сбора вещей. — Конечно, — Хантер кивнул в сторону лестницы. — Тебе помочь или предпочтешь побыть один? Себастиан приоткрыл рот, но ничего не ответил. — Я не буду тебя осуждать, что бы ты не решил, — добавил Хантер, словно точно знал все до единой причины его смятения. — Будет здорово, если ты поможешь.

***

Помощь Хантера ему, естественно, была не нужна. Да и с чем именно можно было помочь? Маленький чемодан Себастиана хранился в их общей гардеробной, искать его было не нужно, доставать из кладовки — тоже. Благодаря его идеальной организации пространства и всех вещей, он куда лучше Хантера знал, где искать все ему необходимое. Поэтому в итоге тот просто сел в кресло и наблюдал за процессом упаковывания — его пристальный взгляд, правда, немного мешал, потому что обычно быстрый в этом процессе Себастиан то и дело что-то ронял или путал. — Не хочешь поговорить? Себастиан замер над чемоданом со стопкой криво сложенных свитеров в руках, и повернулся к нему. — О нас? — Нет, — Хантер поднял вверх ладони. — О тебе. Знаю, ты сказал, что работаешь над тем, чтобы быть в порядке, но я просто не хочу, чтобы ты снова делал это один. — Я не один, — напомнил Себастиан, принимаясь впихивать одежду между всех остальных вещей — в этот раз его сбор был по меньшей мере хаотичным. — Я хожу к терапевту трижды в неделю, а еще я живу с Куртом и Блейном. — И разговариваешь с ними о… обо всем этом? — Хантер обвел руками их спальню, не найдя слов, описывающих происходящее между ними. — Нет. Но я не один. — Ладно, — он кивнул. — Просто я не так давно осознал, что всегда позволял тебе отталкивать меня, когда тебе было тяжело и плохо. Я не хочу, чтобы это повторялось. И тем более я не хочу этого, когда я виноват в том, что ты в таком состоянии. Себастиан сел на кровати, перекинув крышку чемодана наверх — он напихал слишком много вещей, чтобы закрыть его без усилий. — Слушай, ты же видишь, у меня в голове каша, в моей жизни — бардак, а мое эмоциональное состояние оставляет желать лучшего. Да мне тяжело, но мне не станет легче от того, что тебе тоже дерьмово из-за меня. Хантер улыбнулся ему. — Даже самую малость? Он не смог сдержаться от короткой ответной улыбки. — Самую малость станет. — Мне бы и этого хватило. Себастиан обхватил себя руками и помотал головой. — Я не могу. Правда. Я не могу подпустить тебя ближе, — тихо, но твердо сказал он. — Ты был прав, когда сказал, что я не знаю, чего хочу. — Я такого не говорил, — заметил Хантер. — Но ты это подразумевал. Ты был прав: я говорю одно, жду другого, а хочу третьего. Но я уж точно не хочу, чтобы весь этот беспорядок ввалился и в твою жизнь тоже. Ты и так уже к психотерапевту из-за меня записался. — Не говори так, — перебили его. — К терапевту я записался сам. — В любом случае я не готов к тому, чтобы ты был рядом. Не сейчас. Хантер молча кивнул. Себастиан облизал пересохшие губы и отвел взгляд, рассматривая картину на стене. — Это сегодняшнее решение увидеться с тобой сейчас было спонтанным, кстати, — сказал он. — Возможно, поэтому все так быстро съехало с рельс — совершенно не продуманный мной поступок. Но у меня в целом был довольно странный вечер, поэтому, надеюсь, это снимет с меня хотя бы немного ответственности. Мне сегодня предложил секс без обязательств очаровательный едва-не-школьник, прямо за кофе в мерзотном Старбаксе. Это был новый опыт для меня. Его внимательно слушали. Себастиан точно не знал, зачем решил поделиться этой историей, но все рассказывать Хантеру было привычным и совсем не казалось странным. — Я отказал ему, если что, — он зачем-то посмотрел на Хантера, чтобы убедиться, что его услышали. Тот ответил кивком. — Но знаешь, он был так открыт и честен со своими желаниями, что я искренне ему позавидовал. Мне кажется, я это в тот момент даже не осознавал — слишком уж опешил, но я бы хотел иметь смелость так же открыто говорить о том, чего хочу. Ну и заодно делать то, что я хочу. — У детей нет инстинкта самосохранения, — пошутил Хантер, пытаясь разбавить атмосферу. — У нас был, когда мы были в его возрасте, — напомнил Себастиан, и тот развел руками, не став спорить. — Мы могли так никогда и не стать нами. — Могли, но стали, — ответил Хантер. Себастиан прочитал где-то между строчек невысказанный вопрос о сожалениях. — Мы жили в другое время, и наша история тоже построена на еще какой смелости. Вздохнув, он кивнул и встал с кровати, начиная застегивать чемодан — пришлось прилично на него навалиться, чтобы молния все же двинулась. Разобравшись с замком, он снова сел на край кровати, растирая покрасневшие пальцы. — Ты всегда можешь честно сказать мне о своих желаниях, — снова подал голос Хантер. Он поднялся с кресла и подошел к нему, чтобы снять чемодан с кровати и поставить у его ног, а потом сел рядом. — Даже если больше всего на свете ты желаешь никогда меня больше не видеть. Себастиан посмотрел на него, разглядывая его лицо, и попытался понять, смог ли бы он вынести возможность никогда его больше не увидеть. — Я этого не хочу, — сказал он. — Я этого тоже очень не хочу, — согласился с ним Хантер, не двигаясь с места. — Так что спасибо, что ты это сказал. — Зато знаешь, чего я хочу? Он помотал головой. — Хочу, чтобы ты перестал говорить со мной, оглядываясь на каждое слово, — сказал Себастиан. — Я знаю, что уже прокричал это внизу, но я правда этого хочу. Будь искренним со мной, хватит этих реверансов и книксенов. — Хорошо. — Еще хочу, чтобы Курт и Блейн прекратили заливать лавандовое масло в увлажнитель воздуха, но все никак не соберусь с духом им сказать, — увлекшись, продолжил Себастиан. — Они слишком много для меня делают, чтобы делать им замечания. — Хочешь, я им скажу? — предложил Хантер, и Себастиан поморщился. — Что? Я придумаю, как сделать это аккуратно. — Ты никогда не был в этом хорош. — Пожалуй, ты прав. Они помолчали. — Еще хочу, чтобы все каким-то образом просто стало хорошо, — сказал Себастиан. — Но понятия не имею, как это можно сделать. — Ну, мы ведь, считай, мечтаем, — успокоил его Хантер. — Придумывать следующие шаги и список дел необязательно. — Точно. Мечтаем, — он повернул голову, чтобы посмотреть на него. — Раз мечтаем, то чего хочешь ты? Ему ответили не сразу — Хантер задумчиво молчал, то ли не зная, что сказать, то ли не зная, может ли он это говорить. — Серьезно? Ты сказал мне быть честным и открытым в своих желаниях, а сам даже одним поделиться не можешь? — шутливо возмутился Себастиан и легко пихнул его в плечо. — Я просто хочу, чтобы этот момент не заканчивался, — сказал Хантер, поймав его взгляд. — Вот и тяну время. Он фыркнул, но кивнул. — Согласен. Сейчас так спокойно, давно такого не было. Хантер пожал плечами. — Кстати, — продолжил Себастиан. — Это было довольно странно, да? Ну, наша ссора внизу. Как в старые добрые времена. — Не такие уж и добрые, — заметили ему в ответ. — Ну, не такие и старые тоже, — не остался он в долгу. — Извини. Я не должен был кричать. Я даже не говорю про книжную полку, это вообще идиотизм. — Я разбил немало сувениров во время наших ссор, — отмахнулся Хантер. — Ты еще неплохо держался. К тому же, это не ты, а твои лекарства. Хочешь ты или нет, но они будут влиять на тебя и твои оценочные суждения. — Не обманывайся, — покачал головой Себастиан, нервно рассмеявшись. — Мы оба знаем, что таблетки лишь немного усиливают то, каким я всегда был. Да и ссоры наши всегда были именно такими. — А я так надеялся, ты заметишь, что я учусь держать себя в руках, — хмыкнул Хантер, и он закатил глаза, показывая, что думает по поводу его попыток разрядить ситуацию. — Забудь об этом, это всего лишь ссора. Не первая, не последняя. — Ты из-за этого решил со мной развестись? — вдруг спросил Себастиан и тут же передумал задавать этот вопрос. — Не отвечай. Нет, не смей отвечать. Хантер медленно кивнул, словно обещая, что не станет об этом говорить. Хотя, судя по взволнованному выражению лица, он тоже не горел желанием обсуждать это сейчас. — Не знаю, зачем спросил. Не хочу знать. Точнее хочу, но… но нет, не хочу. Видишь, ты еще просишь меня быть честным с тобой о своих желаниях. Я сам ни черта не понимаю. Он поднялся, нервно заламывая пальцы, и обернулся на Хантера. — Мне пора ехать. Ребята будут волноваться. Тот кивнул — видимо, принял его слова крайне буквально и решил вообще больше ему не отвечать. Себастиан бы напомнил ему обещание вести себя нормально, но прямо сейчас его вполне устраивала тишина. Они неловко потоптались в коридоре, пока Себастиан обувался. Потом Хантер неуклюже помог ему надеть куртку, пока, зажав плечом телефон, вызывал такси (желтым шашечкам с завышенными ценами он своего драгоценного бывшего мужа доверял больше, чем Уберу). — Итак, я испортил тебе вечер, не дал нормально поесть после работы и натоптал на коврике, — резюмировал Себастиан, прежде чем открыть дверь. — Думаю, я прилично тебе отомстил за твое идиотское вранье во время амнезии, так что его можно, в принципе, и простить. Хантер хмуро уставился на него, не понимая его слов. Себастиан вцепился в ручку чемодана, поднимая его с пола, и помедлил, думая, как сформулировать то, что он хотел сказать. — Я не злюсь, что ты мне врал. Имею в виду, я на тебя, конечно, безумно зол, но, если честно, мне плевать, что ты врал о нашем браке, — спокойно объяснил он, но на чужом лице не было ни единого знака, что его поняли, так что пришлось продолжить: — Я бы тебе тоже соврал. Если бы я знал, что у меня есть мизерная возможность тебя вернуть, благодаря этому? Даже на секунду не задумался бы, — он вздохнул. — Но ты вообще-то сам ушел от меня, Хантер. И я очень злюсь на тебя за то, что тебе не хватило смелости, любви или чего-то еще, чтобы вернуться ко мне до того, как я вдруг стал недееспособным и зависимым от тебя ребенком. И вот за это я тебя, наверное, вообще простить не смогу. Ты сказал мне быть честным с тобой, так что… вот. Ответом ему стал понимающий взгляд, и Себастиан, кивнув Хантеру на прощание, вышел на улицу. В лицо летел мокрый снег, но он почти не морщился — он гордился тем, что наконец смог сказать Хантеру о том, что чувствовал. Его, правда, крайне волновало, что думала по этому поводу доктор Энн Рейес, и было ли это его откровение с бывшим мужем шагом вперед или сразу двумя назад.

***

— Заработался? — поинтересовался Блейн его поздним появлением, высовываясь в коридор, а потом заметил его чемодан и понимающе хмыкнул. — А, вещи забрал. На нем был совершенно ему не подходящий кухонный передник и пушистые тапочки. Себастиан положил ключ на комод и снял куртку, отряхивая ее от воды, и неодобрительно посмотрел на него. — Как вы с Куртом вообще до сих пор занимаетесь сексом? Ты выглядишь как персонаж из детского мультика. Впрочем, может, Хаммела это заводит? Уверен, у него куча странных фетишей. — Ты знаешь почти все его фетиши, — насмешливо напомнил Блейн. — Мы слишком много раз играли в алкогольные игры, чтобы ты твердил обратное. Я готовлю штрудель, вот и надел передник. К тому же, Курта все равно нет дома. — А где его носит? — удивился Себастиан. — Уже довольно поздно. — Всего половина девятого, — ответил Блейн, а потом чертыхнулся, оглядываясь за спину. — Так, я обратно на кухню. Переодевайся, мой руки и приходи. Ослушаться его не предоставлялось возможным, поэтому разбор чемоданов был отложен на более позднее время. Себастиан влез в уже привычный спортивный костюм и, вымыв руки, пошел в пропахшую печеными яблоками и корицей кухню. — Так где Курт? — спросил он, забираясь на барный стул. Готовить он не любил и уж точно не мог быть Блейну полезным в его стараниях. — На работе, — отозвался тот, старательно взбивая что-то в миске. — У них через пару дней выпуск нового номера, так что в ближайшее время они с Патриком работают на износ. Думаю, вернется глубоко за полночь. — Чего еще за Патрик? Блейн удивленно на него оглянулся. — Эй, это не связано с амнезией! — возмутился Себастиан. — Я не запоминаю имена, я больше по лицам. — Патрик — это его ассистент, мы его сто раз обсуждали. — Тот, который тебе не нравится? — Нет, тот который протеже Курта. Себастиан, у меня есть подозрение, что дело не в амнезии, а в том, что ты меня не слушаешь очень часто, — усмехнулся Блейн, а в ответ только увидел, как на него закатывают глаза. — В общем, Курт его всему учит и готовит к переводу в другой отдел. И в этот раз попросил его помочь с финальной редактурой. — И тебя не смущает, что они там вдвоем поздно ночью? — Себастиан скептически прищурился. — И что ты понятия не имеешь, что они делают? — О, я прекрасно знаю, что они делают, — рассмеялся Блейн. — Мучаются над последними страницами, потому что там кривая фотосессия. Недавно только говорил с ним. Себастиан хмыкнул и ничего не ответил. Он не помнил, когда в последний раз отличался такой же выдержкой и спокойствием, когда дело касалось Хантера и его поздних задержек в офисе. — Все в порядке? — спросил Блейн, немного выждав. — Я так понимаю, ты ездил домой. Виделся с Хантером? — Да, у меня не было ключа, — Себастиан хлопнул себя по лбу. — И я снова забыл его взять. Идиот забывчивый. Возможно, у меня серьезное последствие амнезии. — Нет, ты всегда таким был, — успокоил его Блейн, и он тут же ткнул в его сторону средний палец. — А что? Так и есть. И как прошло? — Странно, — оценил их встречу Себастиан. — Мы поругались в первые десять минут. А потом неожиданно спокойно поговорили. — Это здорово, — он отставил миску с взбитым кремом в сторону и обтер руки о передник, чтобы повернуться к нему и послушать нормально. — Мы даже поговорили о том, что нам никогда не хватало смелости открыто говорить о том, чего нам хочется, — Себастиан фыркнул. — Да, у нас были очень возвышенные темы. Не знаю, это правда было странно, — Блейн понимающе кивнул. — А, ну и кстати, я у него еще спросил, развелся ли он со мной из-за того, что мы постоянно ругались. Блейн тяжело вздохнул. — И что он ответил? — Я не дал ему ответить, — пожал плечами Себастиан. — И это мне тоже придется обсуждать с Энн. Она была права, у меня очень много причин для того, чтобы посещать терапевта. С каждым сеансом их появляется все больше. — Ты сделал первый шаг и признал это, а значит, дальше будет легче, — сказал Блейн, но вряд ли он целиком верил в собственные слова. — Кстати, Хантер тоже нашел специалиста, — вспомнил Себастиан и тут же прикусил язык. Наверное, это было слишком личным, чтобы вот так рассказывать пусть даже и Блейну. — Да, я знаю, — успокоил его тот. — Он мне сказал, ему ведь Курт номер дал. Это хорошо, вам обоим это было нужно. Себастиан кивнул. — Думаешь, вы сможете это все как-то починить? — помедлив, спросил Блейн, внимательно глядя на него. — Ну, судя по счетам за психотерапию, мы явно изо всех сил запасаемся материалами для отстройки собственной крыши для начала, — отшутился Себастиан. Всерьез думать над этим вопросом он пока опасался. Блейн улыбнулся ему в ответ и оставил вопросы, снова начиная взбалтывать массу в миске. — Я пойду спать, ладно? День был долгий. — Да, конечно. Я постараюсь не шуметь, буду ждать Курта. Если не сможешь уснуть, приходи. Посмотрим что-нибудь. — Угу, — пробормотал он, но на выходе из комнаты вдруг обернулся. — И еще. Можно тебя попросить перестать добавлять лаванду в увлажнитель? Знаю, запах должен успокаивать, но мне кажется, у меня кошмары именно от него. Блейн улыбнулся и кивнул. — Без проблем. Спокойной ночи. — Спокойной. Себастиан шел в гостевую спальню под звон посуды из кухни и почему-то улыбался.

***

Оставить окно настежь открытым ненадолго было хорошей идеей — лаванда почти полностью выветрилась, а автоматический подогрев пола быстро вернул температуру в комнате на нормальный уровень. Себастиан переоделся в любимую шелковую пижаму и забрался под одеяло, готовый в любой момент уснуть. Впрочем, у его матери были свои мысли по этому поводу. Телефон зазвонил специально настроенным рингтоном так громко, что даже Блейн глухо уточнил из кухни, все ли у него нормально. Себастиан пообещал ему, что да, хотя точно не знал, как именно пройдет его разговор с матушкой. Впрочем, он сам был виноват — должен был перезвонить, не откладывая на последний момент. — Себастиан, ты не перезвонил, — Фелиция не стала тратить время на приветствия и вежливость, сразу же переходя к претензиям. — Как ты себе это представляешь? Хочешь мать в могилу загнать? — Привет, матушка, — вздохнул он в ответ и сжал пальцами переносицу. — Я забыл. Извини, идиот. Слово «идиот» плотно укрепилось в его лексиконе — Себастиан мысленно отметил, что должен от него избавиться в ближайшее же время. — Я у тебя одна. Хотелось бы, чтобы ты меня берег, — не сдала она позиции сразу же. Напоминание об отце неприятно кольнуло внутри, но Себастиан смог отмахнуться от этого — он пережил эту боль и научился принимать ее, а позволить матери бередить и эти старые раны не мог. — Как у тебя дела? — Все в порядке, матушка. Я много работал последнее время, вот и не нашел минутки, — вот теперь она должна была оттаять. Трудоголизм Фелиция Смайт уважала больше, чем что. — О, ты все еще не нашел себе приличную ассистентку после той вертихвостки Уальд? — Я никогда ее так не называл, — буркнул Себастиан, но не был в этом твердо уверен. — Нет, еще не нашел. Нужно инициировать процесс заново, у меня не было времени заняться этим всерьез. — Попроси своего мужа заняться этим, должна же от него быть какая-то польза тоже, — напомнила ему мать, и он закатил глаза так сильно, что, казалось, мог видеть свой череп изнутри. — Матушка, мы обсуждали это очень много раз, но я повторю для тебя еще раз — на Хантере лежит все операционное управление, у него нет времени на поиск персонала. Более того, это буквально моя обязанность. Мы можем сразу закрыть эту тему и оставить Хантера в покое? — Не знаю, что там за операционное управление, если ты целыми днями работаешь и даже матери позвонить не можешь, а он не может тебе помочь. Себастиан беззвучно застонал, сползая вниз по подушкам и зарываясь под одеяло с головой. Он любил свою мать, но ему было куда легче любить ее, когда рядом был отец, немного смягчающий ее резкость и порой откровенную грубость. А еще легче ее было любить все те тридцать дней, которые проходили между их ежемесячными звонками. — Мама, — возможно, он назвал ее так впервые за последние десять лет, — Мне не нужна помощь, я сам справляюсь со всем. — А зачем тебе тогда муж? — парировала она, и Себастиан не нашелся с ответом, только раздраженно выдыхая. — И уж тем более зачем он тебе был нужен в двадцать лет, если ты весь из себя такой самостоятельный. — Я сейчас положу трубку, — пригрозил он. — Мы можем поговорить о чем-нибудь еще? Хочешь, расскажу тебе, что я планирую делать на новогодний корпоратив для наших сотрудников? Он, конечно, еще ничего не планировал делать, но импровизировать об этом было куда легче, чем слушать слишком привычные за столько лет нападки на его бывшего мужа и уже распавшийся брак. К тому же, хотя он и планировал уволить Китти, ее предложение провести вечеринку по поводу его возвращения еще сидело в его голове. А если объединить это мероприятие с официальным празднованием Нового Года… Фелиции было достаточно пятнадцати минут, выслушав его красочные и абсолютно лживые планы на крупнейшую вечеринку года, она пожелала ему удачи, потребовала звонить ей в обещанные дни и положила трубку. Себастиан с облегчением выдохнул и отложил телефон, хмурясь. Он, конечно, вырос как личность и научился обходить острые углы в общении с матерью, но каждый звонок откликался ему головной болью. Иногда ему казалось, что он так и не скажет матери о разводе. Фелиция десять лет назад уверенно ему сказала, что он выйдет замуж за Хантера только через ее труп, а последние семь лет уверенно напоминала ему, что она его мужа терпеть не может. Себастиан готов был врать ей всю жизнь, лишь бы не давать повода позлорадствовать. А злорадствовать было чему — Фелиция припомнила бы ему каждый скандал, который случился в семье Смайт из-за Хантера, припомнила бы каждое его уверенное «мы будем вместе всю жизнь», а потом уточнила бы, как именно они будут делить наследство его отца, права на которое Себастиан предусмотрительно принял после их брака. И наверное, она была бы права в своих упреках и обвинениях или смогла бы уверить его в том, что права. Дар убеждения у Себастиана был именно от матери, как и дар скандалиста. Он закрыл лицо ладонями, глубоко дыша. К его собственному удивлению, губы сами собой расползлись в улыбке из-за воспоминаний — не о ссорах с родителями, правда, а о том, насколько он был уверен в Хантере, в своей к нему любви и том, что он мог ему доверять. Вероятно, это не было его самыми обдуманными шагами, но он и сейчас о них не жалел, а в последнее время он жалел о многом. И засыпать с такими мыслями было значительно приятнее, чем размышлять о том, какие психологические травмы он в себе откроет на следующем приеме психотерапевта.