Двойная Амнезия

— Знаю, что я громче всех советовал тебе вернуться домой, но теперь мне как-то грустно. Блейн облокотился на косяк двери и взболтнул вино в бокале, отчего показался еще более драматичным. Себастиан усмехнулся и сложил рубашку по швам, после сворачивая в плотный рулон, чтобы занимала меньше места. Никто из них не рассчитывал, что его проживание в доме Хаммел-Андерсон так затянется и что он притащит столько вещей, набив гостевой комод доверху. — Знаю, мне тоже немного, — сказал он, повернувшись к другу. — Но думаю, что я все-таки засиделся. Ваши счетчики воды трещат по швам, да и, судя по вчерашнему вечеру, мое присутствие заставляет ваш брак пошатнуться. Себастиан говорил это в шутку, но Блейн не засмеялся. Напротив, резко выпрямился и нахмурился. — Глупости, — твердо сказал он. — Во-первых, ты тут не причем, а во-вторых, наш брак не шатается. Себастиан хмыкнул и подцепил пальцами свитер, уже далеко не так осторожно заталкивая его в чемодан — кашемир некрасиво смялся, и пришлось все же снова достать его, чтобы сложить осторожнее. — Если бы это было так, думаю, порядок твоих возмущений был бы обратным, — Бастиан чувствовал, что другу хотелось поговорить об этом, но давить он не хотел. Прекрасно знал по себе, что допрос не способствовал честности и открытости. — Ты не причем, — повторил Блейн. — У нас есть сложности, но у кого их нет. Наш брак не шатается. Он помолчал, как будто убеждался, что сам верил своим словам, и Себастиан окончательно напрягся — уверенный, что друзья разрешили конфликт еще прошлым вечером, теперь он был взволнован их динамикой как никогда раньше. — Просто надеюсь, что мы сможем найти баланс между карьерными амбициями и нашей семьей, — продолжил Блейн, не дождавшись какой-то реакции. — Если честно, я уже забыл, каково это ужинать с собственным супругом хотя бы один раз в неделю. Он сделал несколько глотков вина и нервно пожал плечами, переступая с ноги на ногу. Ему и без того вечно не стоялось на месте, а уж когда он нервничал, то и вовсе исхаживал комнату вдоль и поперек. — В конце концов, для чего нам огромный обеденный стол, если мы постоянно ужинаем в разных ресторанах или — что еще хуже — машинах? — Блейн поморщился так, словно они с Куртом не ездили на машинах премиум-класса. — Мы купили эту чертову квартиру, потратили сотни тысяч на ее обустройство — и все это для того, чтобы мы проводили здесь полтора часа в день перед сном в лучшем случае? У нас в спальне не бывает солнечного света, чтобы не дай бог винтажная рамка кровати из палисандра не выгорела. Но какая разница, если мы уже полгода не просыпались рядом, ведь кое-кому вечно нужно мчать на работу чуть ли не к пяти утра? Себастиан вспомнил тяжелые шторы и прикусил губу, чтобы не засмеяться — только Курт мог потратиться на кровать, которую нужно было защищать от солнца, когда их спальню украшало огромное окно во всю стену. — Твое появление здесь хотя бы немного разбавило нашу рутину, — продолжал выговариваться Блейн. — По крайней мере, мою. К тому же, не так жалко отстегивать кучу денег за квартиру, которой хотя бы кто-то пользуется. — Мне показалось, что ты спокойно относился к отсутствию Курта и тому, что он допоздна задерживается в офисе, — Себастиан решил все же вмешаться в его монолог. Отодвинув чемодан в сторону, он сел на кровать и поманил друга к себе, похлопав по матрасу. — Все эти разговоры про его важные задачи и про то, что ты не из ревнивых. — Я и не ревную его, — сказал Блейн, а после примостился рядом и устроил голову на его плече. Кудрявые волосы, не уложенные гелем, щекотали лицо Себастиана, но он не стал отстраняться. — Дело не в ревности, Баст. Дело в его отсутствии в моей жизни не только как моего мужа, но и как друга. — Знакомое чувство. — И мы уже были на этой дорожке, когда он только переехал в Нью-Йорк, — напомнил он. и Себастиан отвел взгляд. Они с Куртом тогда еще совсем не были друзьями, но даже тогда он встал на его сторону, до хрипа споря с Блейном о его решениях и поступках. — Тогда я научился на своей ошибке. Думал, что он тоже. Себастиан вздохнул, не зная, что именно он мог сказать в этой ситуации, не усугубив ее. У него появления Курта за полночь и исчезновения ранним утром вызывали тревожность и чуть ли не нервный тик, поэтому вряд ли он мог быть хорошим советчиком для друга. — Иногда я думаю, что нам, возможно, стоило разойтись тогда в старшей школе и пойти каждому своей дорогой, — помолчав, сказал Блейн и залпом допил остаток вина, облизывая губы. Наклонившись, он поставил бокал рядом с ножкой кровати и закрыл лицо ладонями, растирая щеки. — Потому что по итогу мы снова оказались напротив указателя «Те же самые проблемы, которые мы вроде как уже решали». — Андерсон, ты не думаешь, что вам стоило разойтись, прекрати, — Себастиан обнял его за плечи и слегка встряхнул, требуя воспользоваться нейронными связями. — Ты лучше меня знаешь, что вы созданы друг для друга. К тому же, вы расставались несколько раз, и это всегда заканчивалось тем, что вы сходились обратно. Сомневаюсь, что у вас когда-то был шанс действительно разойтись. Блейн фыркнул и посмотрел на него, сдувая со лба кудри. Он не выглядел слишком убежденным его словами, но как минимум повеселел. — Может, мы были слишком молоды, чтобы понять, что не все проблемы можно решить. — А может, вы уже тогда знали, что сбегать от проблем — та еще идея? — парировал Себастиан и легонько толкнул его плечом. — Хей, у вас сейчас тяжелый период, я понимаю. Поверь, я понимаю лучше кого-угодно. Но это лишь значит, что вы с Куртом сейчас должны объединиться и пройти через это как семья. Подумаешь, кризис. И не такое видели. Нужно просто пережить его вместе. — Возможно, но для этого Курт должен быть здесь, — ответил Блейн, а потом вздохнул и сжал пальцами переносицу. — Так, ладно, извини. Я не должен все это на тебя вываливать. У вас своих проблем хватает, и наших переживаний тебе точно не нужно. — Если честно, я не знал, что задену тебя своими словами, — признался Себастиан. — Я думал, что вы еще вчера помирились, как минимум судя по звукам из спальни. Блейн фыркнул в ответ на его слова и забавную гримасу. — Мы действительно помирились. Просто само по себе примирение не решает никаких проблем, только откладывает их в новый ящик. И мне кажется, мы слишком долго миримся с одними и теми же конфликтами. Он встал с кровати и потянулся, разминая мышцы. — Мы разберемся, не переживай. Хантер говорил, что у вас сегодня свидание — поспеши с вещами. Я-то знаю, сколько твои сборы обычно занимают. У, черт возьми. Пустой бокал, небрежно оставленный им на полу у кровати, упал, неловко покачнувшись, и звонко хрустнул, разбиваясь на несколько крупных осколков. Себастиан поморщился, оглядывая убытки. — Курт нас убьет. И за то, что притащили красное вино в гостевую спальню, и за то, что разнесли часть его любимого сервиза. Может, склеим? Кусочки крупные. Блейн вскинул брови и фыркнул, покачав головой. Присев на корточки, он осторожно собрал осколки в ладонь, стараясь не порезаться. — Себастиан, это муранское стекло, которое мы привезли из Европы после медового месяца. Склеивать его — варварство. К тому же Курт все равно не заметит, учитывая, что его никогда нет дома, — добавил он, не сумев удержаться от пассивной агрессии. — Ну, а если заметит, то я просто куплю новый сервиз. Иногда это проще. Задумчиво помолчав, он кивнул на все еще полупустой чемодан. — Все, прекращаю тебя отвлекать. Себастиан медленно кивнул, провожая его взглядом. Наклонившись, он подцепил ногтем незамеченный Блейном маленький осколок и положил его на тумбочку. Разбитый бокал почему-то заставил его волноваться об отношениях друзей сильнее.

***

— Серьезно? — Себастиан, прицелившись, забросил ключ в деревянную плошку и стянул ботинки, безжалостно наступая на задники. Оставив чемодан у двери на последующее растерзание миссис Спаркс, он снял пальто и повесил на крючок. — Хантер, ты что, дома? Он успел пройти буквально несколько метров по коридору, прежде чем столкнулся с мужем, вышедшим встретить его. Тот выглядел как модель нижнего белья в выпуске зимней коллекции — фланелевые пижамные штаны в клетку, мягкая серая футболка, очки для чтения и идеально уложенные волосы, напоминающие о том, что утром Хантер все же был в офисе. Потянувшись вперед, Себастиан слегка взъерошил его челку, заставляя несколько до этого послушных прядей выбиться из укладки и неаккуратно упасть ему на лоб. — Что ты тут делаешь? — спросил он, и Хантер как-то виновато улыбнулся, пожимая плечами и оборачиваясь на гостиную, где светился таблицами оставленный на кресле ноутбук. — Решил поработать из дома. У меня было несколько встреч с офисом в Калифорнии, так что я решил, что могу принять видеозвонок с дивана так же эффективно, как и из переговорной. — Правда? То есть это совсем никак не связано с моим возвращением домой и твоей неуверенностью в том, что я смогу найти шкаф и вообще нашу спальню. Ах да, здесь ведь их четыре. Могу и заблудиться. Хантер добродушно усмехнулся и погладил его по щеке. Вряд ли он и впрямь тосковал по язвительности и вредности своего мужа, но выглядел он почему-то именно так. Легко перехватив его запястье, Себастиан поцеловал кончики его пальцев и игриво потянул его за собой. — Сколько у тебя еще встреч сегодня? — Две. — Когда следующая? — поинтересовался он, медленно отступая и продолжая удерживать его рядом с собой. — Через сорок минут, — Хантер не мешал ему вести, но в какой-то момент подался вперед и осторожно перехватил его за торс, не позволяя зацепиться за ступеньки, оказавшиеся за спиной. — А что? У тебя есть предложения? — Совместный душ? — Себастиан закусил губу, пристально глядя на него. Разговор с Блейном взвинтил его тревожность и ощутить тепло и близость Хантера казалось сейчас физически необходимым. — Ты, я, наш общий режим горячей воды. — А, ну ради этого я мог бы и отменить встречу или две. Подхватив его под бедра, Хантер поднял его, крепко удерживая, и Себастиан обхватил его ногами, прижимаясь губами к шее. На мгновение у него мелькнула мысль о том, что раньше Хантер никогда бы не нашел возможности отменить встречу ради их мелких развлечений, но он сумел удержать себя от комментария по этому поводу — не хотел портить момент и не видел смысла в том, чтобы колоть мужа за попытки измениться. Сорока обещанных минут им было мало — дорвавшись друг до друга снова, они не могли насытиться. Ванная комната была полна пара, а обычно холодная плитка в душевой разогрелась под их телами. Горячая вода лилась на них плотной стеной, заливая лицо и мешая видеть, но Себастиан видел перед собой только Хантера, даже закрывая глаза. — Как думаешь, наши коллеги заметят, что у тебя на шее засос? — проурчал Себастиан, прежде чем впиться в его шею губами и зубами, не дождавшись ответа. Хантер застонал, с силой сжимая пальцы на его теле и возможно тоже оставляя на коже синяки. — Думаю, они не сделают мне замечание за наличие личной жизни. — Тогда я оставлю еще один, — примерился он, но Хантер уклонился и, схватив его покрепче, развернул к стене, прижимаясь всем телом и крепко захватывая запястья. Себастиан облизал губы, переводя дыхание, и тихо засмеялся. — Или нет? — Моя очередь, — сообщил Хантер и наклонился, снова целуя его. Медленно, наслаждаясь каждой секундой рядом и не спеша. Ведя носом по скуле Себастиана, он оставлял долгие влажные поцелуи на каждом сантиметре его кожи, помечая его куда более нежно, но с той же страстью. — Господи, Баст. Я так люблю тебя. — Я люблю тебя, — вторил ему Себастиан, закрывая глаза и отдаваясь его ласке. Горячая вода одновременно распаляла желание и полностью расслабляла. Откинув голову на плитку и ловя приоткрытыми губами капли воды, он тяжело дышал, подаваясь на встречу чужим прикосновениям и шептал имя мужа, прижимая его к себе. Спокойствие, которого он так жаждал, накрыло его с головой. Или, возможно, это был оргазм.

***

— Какой у нас план на вечер? — уточнил Себастиан, вытирая волосы полотенцем. Абсолютно голый Хантер позади него пытался разобраться с тем, была ли его футболка вывернута нужной ему стороной. — Гато и ризотто? — Чтобы ты сказал, что я даже не пытаюсь? — фыркнул он в ответ, натягивая штаны. — Ну уж нет, я решил разнообразить нашу жизнь сегодня. Поэтому нас ждет сессия с художником-модернистом. Ну и, конечно, вино и сыр для моральной подготовки к уроку рисования. — Ты и без уроков модернистов хорошо рисуешь, — улыбнулся Себастиан, оборачиваясь на него. — Я хорошо помню твои наброски моей задницы. Миссис Спаркс, которая нашла их в твоем кабинете, тоже вряд ли забыла. Это талант. — С такой музой особых талантов не нужно, — уверил его Хантер и подошел ближе, чтобы положить ладони на любимую часть тела своего мужа. — Думаю, будет весело. Напьемся вина и будем рисовать что-нибудь, что не имеет смысла. Современное искусство, вот оно. Себастиан повернул голову через плечо и неуклюже чмокнул его куда-то в нос, вызывая тихий расслабленный смех. — Значит, дресс-код свободный? Никаких тебе рубашек с запонками и выглаженных по стрелкам брюк? — предположил он, и Хантер задумался, приобнимая его со спины. — Что? — Ничего. Но, если честно, я рассчитывал, что мы с тобой пойдем в костюмах. — Рисовать? — переспросил Себастиан. — Я знаю, что ты выглядишь восхитительно в костюмных брюках и хочешь напомнить мне об этом, но ты и в пижамных хорош, — напомнил он. — А вообще без брюк — и вовсе моя любимая версия. Хантер засмеялся и отступил. — Дело не во мне и брюках, но спасибо за комплимент. У меня есть для тебя небольшой подарок, и я бы хотел, чтобы ты надел его сегодня, — он кивнул в сторону спальни. — Идем, я покажу. Себастиан недоверчиво нахмурился, но, отбросив полотенце на стиральную машинку, последовал за ним, плюхаясь на кровать, пока тот доставал подарок, спрятанный в шкафу. Они были вместе достаточно долго, чтобы знать все места для закладки подарков друг друга, но и достаточно долго, чтобы перестать делать сюрпризы, фокусируясь на исполнении уже существующих желаний. Маленькая коробочка, в которой явно пряталось ювелирное изделие, слегка подрагивала на ладони, выдавая волнение Хантера. Себастиан принял ее и потянул наверх нехотя поддающуюся крышку. — Запонки? Они. серые, — он усмехнулся, поднял взгляд на неожиданно зардевшегося мужа и заключил: — Они похожи на твои глаза. — Это серый бриллиант, — подтвердил Хантер, больше даже не пытаясь скрыть улыбку. — Они не такие блестящие, как белые, а их поверхность выглядит чуть более тусклой. Но это все еще бриллиант, несмотря ни на что. К тому же, они очень редкие, всего два процента бриллиантов — серые. — Стоят, наверняка, состояние, — тихо сказал Себастиан, невольно вращая коробочку на свету, чтобы позволить камням скромно засверкать. — Они восхитительны. — Я хотел, чтобы у тебя было что-то, напоминающее тебе обо мне. Что-то едва заметное чужому взгляду, если не обращать внимания, но важное и близкое твоему сердцу, — чуть помолчав, он поспешил добавить: — И это не попытка подарить тебе что-то дорогое в качестве впечатляющего жеста из романтической комедии. Я не пытаюсь купить твою любовь или прощение, обещаю. Они у меня давно, я просто ждал хорошего момента, чтобы отдать их тебе. Себастиан наклонился к нему, чтобы медленно поцеловать. — Спасибо. Но, чур, когда мы вернемся домой в краске, в химчистку брюки и рубашки повезешь ты. Девушка на ресепшне, кажется, меня ненавидит. — Продано, — Хантер еще раз коснулся его губ своими, а потом поднялся, поправляя задравшуюся футболку. — Мне нужно вернуться к ноутбуку и все-таки посетить оставшиеся встречи, но я буду готов вовремя. Обещаю, тебе больше не придется меня ждать. — А тебе меня, возможно, придется, — хмыкнул Себастиан, запуская пальцы в мокрые волосы. — Эта стрижка требует укладки, а мои лучшие брюки — отпаривателя. Хантер со смехом вышел из комнаты, а сам он еще несколько минут сидел на кровати, довольно улыбаясь и играясь с блеском бриллиантов. Возможно, они и впрямь не сияли так ярко, как те, что украшали его обручальное кольцо, но их красоту было сложно оспорить.

***

-… Ты знал, что некоторые сорта сыра подкрашивают морковным соком, чтобы придать им красивый оттенок? Они сидели в неудобных современных креслах-кашпо, сплетенных из десятка плотных канатов, и дегустировали сыр, щедро заливая его белым вином. Их сессия с художником еще не началась, а настроение у обоих уже было на высоте. — Нет, не знал. Да и откуда бы? — рассмеялся Себастиан, облизывая соленые пальцы. — Я забыл, когда я в последний раз читал что-то вне рабочих документов или медицинских документов. В Инстаграм увидел? — Курт когда-то рассказал, — Хантер скорчился, словно был оскорблен предположением о социальной сети. — Правда, не помню, про какие именно сорта — может, чеддер, потому что он слишком оранжевый, чтобы быть настоящим. А еще королеве Виктории подарили тонну сыра на свадьбу, если верить Курту. Не представляю, зачем ему эта информация. — У Курта забавная фиксация на королевской семье, — подтвердил Себастиан и взмахнул рукой, призывая официанта в очередной раз обновить их бокалы. — Я так рад, что мне снова можно пить вино. Не готов признать, что у меня есть проблемы с алкоголем, но, черт, я тосковал и по вкусу вина, и по свободе, которая с ним ассоциируется. — Я просто рад, что ты в порядке, — сказал Хантер и поднял бокал. — За твое здоровье? — Мне что шестьдесят восемь? — возмутился он, не только не чокаясь, но еще и пытаясь отодвинуть бокал как можно дальше. — Давай-ка лучше за любовь. — В таком случае я предложил бы выпить за ежедневное совместное принятие душа и все, что идет в комплекте с этим. Себастиан звонко постучал пальцем по бокалу, задумавшись, и расслабленно улыбнулся, представляя, какой чудесной была бы жизнь, если бы их рутина выглядела и ощущалась, как те полчаса в ванной комнате. — Если бы каждый день будет таким, мы оба бросим работу, перепишем нашу компанию на Мелли и ее мужа, а сами уедем, например, в Гренландию, где будем зарабатывать колкой льда. Хантер фыркнул, пряча улыбку за бокалом, и покачал головой. — Тебя сексуально привлекает колка льда? — поинтересовался он. — Не вижу других причин для того, чтобы заниматься именно этим. Я бы предложил переехать куда-нибудь в Европу. В Италию, например. Жить там на доходы от акций и инвестиций, есть пиццу каждый день и заниматься сексом на балконе. Говорят, у них это не считается административным нарушением. — Полагаю, что врут, но план мне нравится, — мечтательно протянул Себастиан. — Правда, я люблю работать, а эта компания по сути своей наш ребенок. Было бы безответственно вот так бросать его на крестных родителей. — Я думал, ты не хочешь детей, — Хантер прищурился, добродушно улыбаясь. Он всего лишь дразнился, явно готовый в любую минуту сменить тему, но этот вопрос так и висел между ними, не обговоренный до конца. — Или что-то все же изменилось с шестнадцати лет? — Не знаю, — честно сказал он, повертев бокал на ножке. — Когда я придумывал всю эту схему с усыновлением, я так далеко не планировал. Да что там, я и близко не рассчитывал, что из этого что-то получится. Хантер понимающе кивнул и протянул руку, чтобы погладить его по запястью. Себастиан перехватил его ладонь, переплетая их пальцы. — Мы с тобой никогда не обсуждали детей. Даже покупая дом с четырьмя спальнями и качелями в саду, мы говорили об этом лишь в контексте секс-поверхностей. — Так нам и было чуть больше двадцати, — не удержался от смешка Хантер, но кивнул. — Ты прав, мы действительно не говорили об этом. Наверное, поэтому я так растерялся, когда впервые услышал об усыновлении и агенствах. Не понял, как ты пришел к этому решению, и не понял, как ты мог быть готов к этому без меня. Себастиан отвел взгляд в сторону и вздохнул, отгоняя тяжелые мысли. Хантер сжал его пальцы сильнее. — Я знаю, что у нас не было достаточно времени, чтобы все взвесить и обсудить. Это касается многих тем, на самом деле, но мне важно сказать: я готов поговорить об этом, когда и если ты захочешь. — Думаю, нам не помешает сначала выстроить собственные жизни, прежде чем мы будем планировать чью-то еще, верно? — Себастиан мягко улыбнулся ему, наклонив голову, и Хантер кивнул, тоже слегка расслабившийся под спокойным взглядом. — Но спасибо, что сказал это. Надо рано или поздно начинать говорить, как взрослые. Да и вообще говорить. Они оба тихо засмеялись, переглядываясь, и снова подняли бокалы, отмечая этот тост. В легком полумраке вечера Хантер в темно-синем костюме выглядел мрачно таинственным и по-темному привлекательным. Себастиан любовался им, не скрывая, и радовался, что неожиданный подарок стал причиной столь формального выбора одежды. — Добрый вечер, господа Кларингтоны, — слишком высокий, чтобы быть приятным слуху, голос ворвался в их интимный момент, заставляя вздрогнуть и обернуться. — Прошу прощения, не хотел перебивать. Меня зовут Крис Худ, сегодня я ваш проводник в мир искусства. Крис выглядел немного не так, как Себастиан представлял себе художников современной (да и какой либо еще) направленности. Он оказался обычным слегка лысеющим невысоким мужчиной, чуть старше тридцати в мятой футболке и с кофейным пятном на светлых джинсах. Впрочем, они с Хантером явились в его студию плотно упакованными в тесные костюмные пиджаки, что тоже наверняка не соответствовало ожиданиям. — Привет, — Хантер первым нарушил молчание, в течение которого они не слишком вежливо осматривали собеседника. — Приятно познакомиться. Я — Хантер, это мой муж, Себастиан. — Круто, — Крис развел руками и окинул их насмешливым взглядом. — Вы только что из часовни или какой-то другой повод для смокингов? Себастиан проглотил комментарий о различиях между смокингом и костюмом-двойкой, а после втряхнул рукой, чтобы пиджак, задравшись, обнажил манжет рубашки и едва заметно сверкнувшую в тусклом свете террасы запонку. — Искал повод выгулять подарок, — пояснил он, поправляя рукав. Хантер усмехнулся, опустив глаза. — Да и к тому же, нам обоим идут костюмы, почему бы и нет. — Я понял, — кивнул Крис, с интересом разглядывая их обоих. — Но я, надеюсь, что вы не боитесь запачкать рубашки. Если мы хотим достичь чего-то сегодня, мы должны полностью освободить себя от оков как смокингов, так и переживаний. Себастиан закатил глаза. — Мы справимся, — сказал Хантер, от которого явно не укрылось выражение лица мужа. — Он не из тех, кто боится запачкаться. А я был в кадетской академии, так что грязь — мое второе имя. — Если тебе не хватает второго имени, можешь взять мое, — посоветовал Себастиан, неуклюже вылезая из неудобного кресла. Литр вина давал о себе знать, но, судя по тому, как Крис разговаривал уже сейчас, алкоголь должен был помочь им обоим справиться с наступающей задачей. В небольшой, но хорошо освещенной комнате-мансарде их ждал мольберт, большой холст, несколько десятков ярких тюбиков краски и огромные кисти, которые Себастиан скорее предложил бы маляру. Место выглядело слегка карикатурным — цветные книжки, склянки и банки всех размеров, странные статуэтки и разорванные эскизы — именно так обставляли студию художника в мультиках и низко-бюджетных сериалах. — Некоторым клиентам нравится именно такой антураж, — словно прочитал его мысли Крис, широко улыбаясь. — Когда я рисую сам, то обычно прячусь на чердаке, чтобы весь этот цвет и мусор не отвлекали от вдохновения. Для других это — часть вдохновения. Себастиан хмыкнул, кивнув, и махнул рукой в сторону застывшего в углу мольберта. — Это все, что нам понадобится? — уточнил он, недоверчиво щурясь. — Этого достаточно, чтобы создать что-то невероятное, — пообещал Крис. Хантер подошел к Себастиану со спины, обнимая. — Минимализм — это часть современного искусства. — Мы тут для развлечения, а не для искусства, — едва слышно напомнил он, словно давая разрешение на то, чтобы полностью изничтожить мольберт отсутствием любых талантов к рисованию. — Вообще современное искусство — оно про отрицание границ и устаревших концепций, , — вещал Худ, размахивая кисточкой. — Отказ от философских оснований и чуждого природе перфекционизма, принятие себя и открытие собственного внутреннего мира. Оно про уязвимость и силу, найденную в слабости, про несовершенства и ошибки, — Он расхаживал по студии, поглощенный собственными словами, пока Себастиан и Хантер, так и застывшие в объятиях, молча наблюдали за его перформансом. — Мы здесь сегодня, поскольку вы хотите разделить глубину искусства на двоих, открыться друг другу на новом уровне, впустить другого человека в самые глубины своего сознания и слиться воедино на холсте. Они многозначительно переглянулись и без слов обменялись мнением по поводу художника и его филосовствований. Хантер едва ощутимо поцеловал Себастиана в макушку и обнял крепче. — Хантер, какая твоя любимая часть мужа? — Крис обернулся к ним как раз в этот момент и впился в них взглядом, требуя ответа и вовлеченности. — Глаза, — не задумываясь, отозвался тот. Себастиан только фыркнул, прекрасно зная его ответ еще до того, как Хантер открыл рот. — Зеленые как изумруды и сверкают как они же, когда он смеется. — А что насчет тебя? — Крис внимательно посмотрел на него. Хантер, все еще сжимающий его в объятиях, почему-то вдруг напрягся, и Себастиан вдруг вспомнил все его слова о том, как Хантер искренне удивлялся тому, что муж был влюблен в него чуть ли не с первого взгляда, словно не понимая, за что именно заслужил эти чувства, когда у самого Баста это никогда не вызывало вопросов. Неужели Хантер и сейчас думал, что у Себастиана не будет ответа на этот вопрос? — Сложно выбрать что-то одно, — пожаловался он и повернулся к мужу, скользя взглядом по точеному лицу. — Не могу выбрать глаза, потому что Хантер назвал их первым, но то тепло, которое я в них вижу, все равно не описать словами или красками. Хм, я люблю его губы. Изгиб ухмылки и то, как они приоткрываются, когда я в секунде от того, чтобы поцеловать его, как они сжимаются, когда он злится, и как он кусает их, когда волнуется. Крис выдержал несколько мгновений молчания, позволяя им разделить теплые взгляды, полные слишком интимной нежности, чтобы посметь вмешиваться. — Отличные ответы. Ваша задача на сегодня — абстрактно передать на одном холсте ваши любимые части друг друга так, чтобы я мог угадать, почему вы нарисовали то, что нарисовали, но люди, которые увидят картину у вас дома, никогда не смогли догадаться. Например, никаких изумрудов, уверен, что это далеко не первый раз, когда твои глаза сравнили с ними. Попробуйте заглянуть дальше, чем ваши привычные паттерны, и соедините вашу любовь в одно. Он перевел дыхание, очевидно довольный собственным драматизмом. — Звучит сложнее, чем я рассчитывал, — заметил Себастиан, и Хантер засмеялся, целуя его в плечо через плотную ткань пиджака. — Сколько у нас на это времени? Час? Полтора? Крис вскинул брови, удивленно на него глядя. — Это не дедлайн-задача, Себастиан. Вы можете провести здесь хоть всю ночь, главное это дойти до результата. — Нам не привыкать не спать целую ночь ради результата, — задумчиво Хантер, а потом отступил в сторону, чтобы сбросить пиджак. Себастиан последовал его примеру. — Ладно, самое время начать. У нас много амбиций и мало терпения, так что чем быстрее начнем, тем быстрее и закончим. — Искусство работает немного не так, — заметил Крис, но они уже увлеченно обсуждали возможные метафоры и аллегории, выискивая самую маленькую кисточку и подбирая подходящие в их понимании краски.

***

— Почему они такие огромные? — Себастиан недовольно бурчал, прочесывая пальцем мягкие податливые щетинки. Это был шестой раз, когда он комментировал размер кистей, и пятый раз когда Хантер это игнорировал. Прошло сорок минут, в течение которых они пытались определиться с идеей, и на смену детскому восторгу и соревновательному духу пришли раздражение и недовольство их неспособностью созидать. Худ, смывшись к бутылке пива, оставил их наедине с зияющим пустотой холстом, поэтому даже его бравады не поднимали их боевой дух. Хантер, не жалея рубашку и брюки, лежал на пыльном полу и смотрел в потолок с внимательностью студента, готовящегося к защите докторской. Наверняка рассчитывал, что идея упадет на него с этого самого потолка, потому что все предложения мужа он уверенно отметал. — Мне кажется кисточки здесь вообще только для вида, — сказал он и повернул голову к Себастиану, который непонимающе нахмурился. — Это всего лишь концепция, нарисовать что-то можно и пальцем, главное понять — что. — И как ты поймешь, что ты нарисуешь, если все, что ты делаешь — это лежишь? — это прозвучало чуть жестче, чем Себастиан планировал, но смягчить свои слова он тоже не попытался. Как они должны были слиться в единое на холсте, если находились в разных углах комнаты и, судя по всему, разных творческих настроениях. — Я пытаюсь отступить от своих привычных паттернов и не пытаться все контролировать, — пояснил Хантер, но все же сел, отряхивая плечи. — Ты не заставишь вдохновение просто появиться. Это искусство, оно случается само собой. — Ничего не случается само собой, — возмутился Себастиан и опустился на корточки рядом с ним. — Ты бы еще Ван Гогу рассказал, что ему стоило просто меньше переживать, и одним днем он проснулся бы окруженный шедеврами и с двумя ушами. Хантер фыркнул и погладил его по щеке. — Мы говорим про современной искусство, — напомнил он, потянувшись губами к его щеке. — Например, на всем холсте всего лишь три точки, а от тебя ждут очень изощренного объяснения того, как именно ты понимаешь эти утонченные фигуры. Себастиан подцепил пальцами подбородок Хантера и коротко поцеловал его, а потом легко оттолкнул назад. — Детка, я понимаю, что ты поймал художественную лихорадку, но я не горю желанием провести целую ночь в крохотной студии. Во-первых, здесь наверняка живет многолетняя плесень, а во-вторых, я давно не спал в нашей кровати и предпочел бы ее полу. Поэтому давай сосредоточимся и закончим данную нам задачу. — Себастиан, весь смысл в том, чтобы не делать из этого задачу, — лениво улыбнувшись ему, Хантер снова лег на пол, подкладывая ладони под голову. — А выглядит так, словно смысл в том, чтобы скинуть эту задачу на меня, — буркнул Себастиан в ответ. — Как всегда рассчитывая, что в итоге я сделаю это сам, и тебе можно будет об этом не задумываться. — Что? — Хантер скосил на него удивленный взгляд и снова сел. — Ты о чем? Себастиан, это было моей идеей. — Тогда почему ты не хочешь заняться этим? — он раздраженно всплеснул руками. — Пока что ты только валяешься на полу и ждешь, пока я что-то предложу. Никогда такого не было, но вот опять. — Я хочу заняться этим, просто не так, — Хантер развел руками. — Ты пытаешься отмахнуться от происходящего и избавиться от необходимости довериться и открыться. Действительно, никогда такого не было. Себастиан скрестил руки на груди, раздраженно фыркая. Хантер поднялся с пола и подошел к нему, чтобы коснуться его предплечья и потянуть к себе. — Хей, прости меня. — Нет, ты меня, — ответил Себастиан, но отвел взгляд в сторону, пытаясь уйти от очередного разговора. — Не знаю, чего я вспылил. — Потому что я часто скидывал на тебя задачи, даже не замечая этого? — предположил Хантер и, обняв его, уткнулся носом в его шею, обжигая кожу горячим дыханием. — Как например, с оформлением любых документов, дизайном нашего общего дома, организацией всего нашего быта? Я знаю, Баст. Прости меня. Я правда не осознавал этого, пока не остался один на один со всеми этими задачами. Вздохнув, Себастиан обнял его в ответ и погладил по спине. — Знаю, я слишком сильно приоритизировал компанию и ее достижениях, вместо того, чтобы сосредоточиться на нашем браке и тебе в первую очередь. Ты всегда был невероятным партнером для меня, в любви и бизнесе, но я подвел тебя с обеих сторон. Но я обещаю, что это изменится. Во-первых, потому что я хочу делать тебя счастливым, а во-вторых, потому что за последние несколько месяцев я научился делать все твои задачи хотя бы вполовину так же хорошо. Себастиан фыркнул и закатил глаза, но после чуть отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза. Как он и говорил, описать тепло, плескающееся в них, было невозможно. Положив ладони на щеки Хантера, он прижался к его лбу своим и замер, наслаждаясь их близостью. — Что-то холст все еще белеет пустотой, — заметил Крис Худ, появившийся в проеме двери. Они повернулись к нему, нехотя отпуская друг друга. — Пока что не нашли идеальный концепт, — сказал Себастиан, пожимая плечами. — Ждем, пока что-то придет в наши не слишком одаренные творчески головы. — Искусство оно не про идеалы, — напомнил Крис, опираясь плечом на косяк. — Во многом даже наоборот — про отказы от них. И про доверие инстинктам. В конце концов, идеальное не всегда прекрасно, а прекрасное не всегда идеально. — Прямо как та уродливая кружка из Амстердама, — Хантер поиграл бровями, вспоминая их любимое чудовище. — Она не идеальна и — я уверен — это случайность, а не воля художника, но для нас она особенная и удивительная. Себастиан посмотрел на него, а потом на Криса. Весь день ему казалось, что Вселенная самым наглым образом разговаривает с ним, то и дело тыкая носом в собственные переживания и заставляя вытаскивать их на свет. — Подумайте абстрактно и загляните глубже, например, — предложил Крис и снова вышел, не дождавшись благодарностей за свой бесполезный совет. Себастиан и Хантер проводили его невоодушевленными взглядами и переглянулись, громко фыркая. — Даже Курт так не драматизирует. Сколько эмоций. — Я тебе больше скажу, он даже в школьные годы так не выражался. — Кстати, я говорил, что когда ты недоволен, у тебя глаза темнеют как у змеи? — прошептал Хантер ему в самое ухо, и Себастиан усмехнулся. — Мне кажется или Крис тебя раздражает? — Это ты так завуалированно назвал меня гадюкой? Кажется, у них бывают зеленые глаза. — Может, нарисуем гадюку в качестве метафоры? А потом смотаемся отсюда к нам в спальню и не будем вылезать из постели до завтрашнего вечера? — А ползти она будет по твоим губам. Знаешь, что еще будет по ним ползти? Хантер в голос засмеялся и шлепнул его по бедру. — Когда Крис говорил про «подумать глубже», он явно не это имел в виду, Себастиан Кларингтон. Возвращаясь к метафорам, может, хотя бы попытаемся вложить чуть больше усилий? Змея на губах, серьезно? Тебе снова шестнадцать? — Ладно, ладно, — продолжая смеяться, Себастиан взял в руку тюбик с краской. — Что насчет… розы? Не знаю, гадюка на розе звучит жутко и не слишком современно. — Может, нарисуем змею из тетриса, которая поедает большие изумруды на своем пути? — предложил Хантер. — Змея будет изгибаться, как ухмыляющиеся губы, ну а изумруды — это очевидно твои глаза. Гадюка — это тоже ты. Тебя должно быть больше, это не обсуждается. — Вообще-то нам запретили рисовать изумруды, — с улыбкой напомнил Себастиан, и Хантер отмахнулся в ответ на эти слова. — Я заплатил ему пять сотен, думаю, он простит нам чертовы изумруды. — Сколько ты ему заплатил?!

***

Энн слушала его с ожидаемым спокойствием. Они не виделись всего неделю, но за эти семь дней случилось так много, что первые почти сорок минут пришлось посвятить новостям и событиям. Себастиан, удобно улегшись на диване, пытался как можно более подробно рассказать об их с Хантером поцелуе, ссоре, последующем разговоре, его выводах и неожиданно воцарившемся перемирии. Она почти не перебивала его, только делала короткие пометки и внимательно слушала, периодически кивая. Себастиан подумал, что их с Хантером жизнь в последний год похожа на теленовеллу и задался вопросом о том, делилась ли Энн их историей с кем-то еще. Без имен, конечно же, просто развлечения ради. — Как-то вот так, — заключил он и сделал несколько больших глотков воды. В горле пересохло от длительной болтовни, но произнеся все вслух он и сам наконец смог уложить происходящее в собственной голове. — Думаешь, это странно? — Что именно? — Энн, не изменяя своим традициям, продолжала игнорировать его вопросы и отвечала на них собственными. — То, что мы с Хантером помирились. — Ты думаешь, что это странно? — она склонила голову и прищурилась. Себастиан пожал плечами. — Я думаю, что Блейн может быть прав, и перемирие только откладывает проблемы в новый ящик. Мы с Хантером в новом медовом месяце, но наши затоптанные под ковер конфликты никуда ведь не делись. — Блейн разве сказал это про твой брак или все же про свой? — Про свой. Но какая разница, если в теории он прав? — Большая разница, — усмехнулась Энн, все же нисходя к нему с ответом. — В теории и я, и нейрохирург фокусируемся на мозге и нервной системе наших пациентов, но на практике только он держит в руках скальпель. — Ты очевидно гордишься своей аналогией, — фыркнул Себастиан и закатил глаза. — Но да, хорошо, ты права, и Блейн не говорил о моих отношениях с Хантером. Но что если в итоге мы вернемся в тот же момент, что и полгода назад? Оба на пределе, измученные ссорами и вымотанные попытками все починить. Что если мы принимаем неверное решение и только дольше мучаем друг друга сейчас? — Знаешь, любое решение, которое ты принимаешь, является правильным в какой-то мере и перспективе, — заметила она. — Потенциально, оно не является лучшим из всех возможных, но раз ты принимаешь его, значит хотя бы одна часть тебя верит в его необходимость. — Так можно сказать вообще про любое решение. — В том и смысл. — За последнюю неделю у меня ощущение, что вселенная разговаривает со мной и шлет мне очень смешанные сигналы, — Себастиан сел на диване и потер переносицу. — То кричит о том, что все мы не идеальны, но это не плохо, то напоминает, что иногда проще купить новый бокал, чем склеивать его. Разве мы с Хантером не пытаемся склеить разбитое стекло? И если так, то не получится ли просто уродливый стакан, из подклеенных стенок которого сочится вода? Энн закрыла блокнот, вложив в него закладку. — Тебе самому придется решать, уродливый он или нет, Себастиан. Я не могу сказать тебе верный ответ тут, но могу спросить, слышал ли ты когда-нибудь про кинцуги? Он помотал головой. — Это японское искусство реставрации керамики. Японцы смешивают сок дерева с золотым или серебряным порошком и используют эту смесь для склеивания керамических осколков обратно. Да, кружка или миска выглядят совсем иначе после подобного восстановления, но до него они были всего лишь кружкой, а после — стали предметом искусства. Себастиан задумчиво молчал. — Как видишь, любую метафору можно обернуть в твою ситуацию, а можно против нее, — сказала Энн. — Поэтому ты не можешь принимать решение о своем браке, сравнивая себя и своего супруга с разбитым стаканом. — Знаю. — Ты выглядел счастливым и умиротворенным, когда говорил о последних днях с Хантером, но ты как будто боишься поверить в это. Чего ты боишься, Себастиан? — Что я простил его слишком быстро, — ответ уже был на кончике его языка. — Или что на самом деле я вовсе не простил его, просто слишком скучал и нуждался в нем, чтобы действительно позволить нашим отношениям исцелиться. Или что сейчас я впущу его в свою жизнь, а потом пойму, что ничего не изменилось, а я все еще несчастлив. Что тогда? — Что ты чувствуешь сейчас, когда ты рядом с ним? — Спокойствие, — подумав, сказал Себастиан. — Он. Я. Мы против всего мира. Даже когда ругаемся или спорим, каждый из нас бежит второму навстречу, роняя ботинки. Но что если это только временно, потому что мы соскучились друг по другу и как будто влюбились заново? Что если мне кажется, что мы занимаемся кицуки… — Кинцуги. -… А мы на самом деле просто играемся с осколками, даже не достав клей? — Еще раз, метафоры не твои друзья, когда дело касается твоей жизни, — терпеливо повторила Энн. — Процесс реставрации отношений, как впрочем и дорогой керамики, это долгий и упорный труд, Себастиан. Ты не проснешься завтра утром, полностью уверенный в муже, в котором один раз разочаровался. Ровно как и Хантер не проснется завтра утром, уверенный в том, что ты простил его и не уйдешь. Это не дедлайн-задача. Себастиан усмехнулся знакомому выражению. — Я даже не знаю, как именно работать над этим, над нами. Пока что, кажется, мы просто существуем в режиме медового месяца и всепрощающей любви, но этого надолго не хватит. Рано или поздно стресс и повседневность вернут нас на землю, и нам придется решать накопившиеся проблемы. А я понятия не имею, как. — Знаю, что я довольно редко это говорю, но тут я могу тебе помочь, — Себастиан поднял на нее взгляд, и Энн добродушно подмигнула ему, заставив улыбнуться в ответ.