///
Прошло около полугода с тех пор, как впервые Кьёраку почувствовал всем своим нутром реацу Айзена под своей спиной. Мукен, конечно, был расположен ниже футона, но почему-то ощущения были совсем другими. Делиться наблюдениями он не спешил, все ходил вокруг да около, ведь могло и показаться. — Ну-ну, Нанао-тян, не будь так жестока к старику! — Кто еще к кому жесток, — она выдохнула, присаживаясь напротив. Вертела в руках блюдце с алкоголем, прежде чем продолжила. — Это напрягает, капитан. Навевает воспоминания, а вместе с ними и тревогу. — Знаю, — Кьёраку поднялся со стула, — тогда, наверное, прогуляюсь и постараюсь успокоить маленькое сердце моей Нанао-тян. — Капитан! — Тебе лучше остаться здесь, — девушка, успев только развернуться на стуле, смотрела на спину Кьёраку. После стольких лет казалось, что и кимоно поверх его формы выцвело, а когда она смотрела в его глаза, былая размеренность медленно смешивалась с чем-то еще, похожим на горечь и усталость. Капитану опасное соседство доставляло немало хлопот. Кьёраку спрашивал себя, почему не достал ключи и не восстановил три печати. Акт милосердия? Компенсация за помощь в победе над Яхве? Скоро пройдет одиннадцатый год с того побоища. Стоит позаботиться о том, чтобы следующим антагонистом в истории Сейрейтея не стал он. Опять. Охрана без вопросов пропускает его вперед, раскрывает перед ним двери, пока он ступает все ниже по лестнице. Будто с каждой минутой огонь под шрамом на груди разгорается все сильнее, только вот нечему там гореть — ключ от тюрьмы Соуске давно не в нем. Он кочует из правой руки в левую, оставляя после себя лишь неприятный холодный пот. Шунсуй не боялся его, Айзена, но боялся, что магический стульчик Маюри Куроцучи оказался не таким прочным. В перспективе это говорило лишь о том, что и распятие в Мукене недолговечно. А недолговечность распятия говорила о том, что… — От этих мужиков одни проблемы, Боже, — стоя перед дверью тюрьмы виновника этой прогулки, Кьёраку слабо улыбался, прикидывая масштабы надвигающегося бедствия. Оценка летала от «могло быть и хуже» до «и что же нам теперь делать». Задумавшись, Шунсуй не сразу услышал глухие постукивания в дверь. К счастью, опомнился капитан быстро. — Я уже подумал, вы меня решили там и оставить, — Куроцучи был на удивление серьезен. — Я все проверил и спешу вас обрадовать: его реацу продолжает расти в объемах и наносит ущерб и распятию, и стенам тюрьмы. Но это не худшая новость, — Маюри ждал жеста от Шунсуя, но, получив лишь тишину в ответ, продолжил. — Наши славные заключенные пагубно действуют на стены Мукена как такового. Давление их реацу было велико и без Айзена Соуске, но теперь оно стало просто чудовищным. Вы это и так чувствуете. К вашему же счастью, я нашел решение этой проблемы.///
— Да вы шутите! Что за черт вообще происходит?! — Хирако ошалело смотрел то на главнокомандующего, то на капитана двенадцатой дивизии. Кажется, оба забыли, насколько он был опасен. — Капитан Кьёраку, мы не можем... ведь он… — В противном случае мы рискуем нарваться на проблемы намного более серьезные. Если ему удастся разрушить стены Мукена… — Тоширо удивленно распахнул глаза, выискивая глаза Кьёраку. — Другие преступники могут оказать содействие, ведь так? — Именно, — Шунсуй старался не смотреть на капитанов Готея. Заставить их переживать то же унижение во второй раз как-то бесчеловечно, не правда ли? «Но выбора нет», — он устремляет взгляд на Маюри, легонько кивая. Нужно успокоить балаган и все разъяснить. — Восстановить прочность Мукена не составит труда, если убрать все факторы, которые могут нам помешать. В нашем случае лишь один, — Маюри выходит вперед, — лишь его духовное давление ослабляет стены тюрьмы. Укрепим их, пока он снаружи, — дело сделано. — Капитан Кьёраку! Но он непременно решит отомстить! — из-за спины Кучики показался Ренджи, который не смог терпеть более. Каждый в зале собраний проигрывал свою собственную шарманку в голове: для Ренджи это было заключение Рукии. Хирако, Мугурума и Оторибаши, переглядывающиеся все это время, вспоминали предыдущий век и поднимали из пепла некогда сгоревшую ненависть. Хинамори Момо уставилась в пол, непроизвольно сжав рукоять меча. Ее взгляд нашел Хицугаю. Для него подобное решение могло стать спусковым крючком, ведь если здесь и был человек, презирающий Айзена сильнее всех, то это был он. — Я понимаю, что это может стать опрометчивым решением. Но наши друзья с грунта готовы нам помочь в этом нелегком деле, — Кьёраку улыбнулся, попытался вернуть лицу непринужденность, но мертвая тишина в зале не располагала к такому поведению. Все они уже не те: ни он, ни капитаны, ни лейтенанты. Наученные горьким опытом, они не хотели спускать глаз с него. Вчера под их же носом квинси начали войну. Не было гарантий, что Соуске не сможет это сделать, оставь его наедине с самим собой. Сой Фонг, сжав кулаки и отчего-то разозлившись, быстрым шагом покинула помещение. Собрание было окончено.