the humans;

— Что значит «ты должна это сделать сама»?! — девушка сидела на земле полигона и громко возмущалась. Со стороны это выглядело нелепо, потому Айзен мог только догадываться, что на самом деле происходит перед глазами ученицы. Судя по тому, что ее руки были сложены на груди, а на лице так и застыло «что за вздор», беседа была не самая приятная. — Хочу и говорю вслух! Какая разница?! — Мацуо замолчала и будто прислушивалась к чему-то. Через минутку другую девушка просто откинулась спиной на землю. — Капитан, у нас проблема, — от такого обращения к собственной персоне внутри что-то скрипнуло, но выражать своего недовольства Соуске не спешил. — Какая же? — Она сказала, что это была чрезвычайная ситуация. А так я все должна сама включить. — Полагаю, ты можешь это повторить, — мужчина подошел поближе к ней. — Понятия не имею как… — Шаккахо, — произносит Соуске. Красный огненный шар летит прямиком в Хану. Мацуо не может понять, чем же заслужила такое «теплое» начало тренировки, а потому снова падает на спину, когда кидо пролетает почти у ее носа. Только она хочет выразить все свое недовольство, как слышит «бьякурай». До нее доходит, что это не последнее заклинание на сегодня. Девушка уклоняется и быстро поднимается с места. — Хайэн! — выкрикивает она, и с ее рук в сторону Айзена срывается волна золотой энергии. Однако рассеивается, не дойдя до Соуске. — Тебе лучше использовать заклинания, — отмечает он. — Не факт. Сокацуй! — Это хадо в несколько раз легче, но пускай так, — будь это его духовное тело, Общество Душ, а они — заклятые враги, Айзен бы не замешкался использовать одно из лучших заклинаний арсенала — курохицуги — но дела обстояли иначе. Мужчина блокирует кидо барьером. — А это еще что? — Хана не припоминает, чтобы ее учили ставить подобный щит. — Эль Эскудо, можешь прямо сейчас опробовать. Райкохо, — в его руке образовался шар желтого цвета и, став молнией, направился прямо в цель. И то ли Айзен сильно постарался, то ли просто не задумался о силе удара, но Мацуо хорошо понимала, что никакой Эль Эскудо ее сейчас не спасет. Ноги будто прилипли к земле, само тело не двигалось ни в какую сторону, а вопрос застыл сам собой: как остановить эту огромную молнию? Внезапно девушка что-то вспоминает. — Чия Бокьяку*! — все вокруг замирает, пространство окрашивается в белый цвет, заклинание мужчины распадается на духовные частицы и исчезает. Она оглядывается: не видит ничего, кроме Айзена. Но здесь на него надета некая черная форма, о которой Хане ничего не известно. Не такая, как у шинигами, ведь в ней нет ничего белого, да и короткая накидка поверх темной мантии скорее кремовая. Соуске и сам удивлен своему виду, но и не только ему. Почему здесь, в этом странном месте, он может ощущать всю свою силу? Будто это и было его духовным телом. — Так вот как эта техника называется! — девушка облегченно выдыхает. Кажется, райкохо ее теперь не достанет. — Это и есть моя душа? — Да, — она кивает. — Наверное, здесь все белое, потому что вы живы. Душа той женщины была темной. — Тогда проверим, что здесь можно сделать, — некий исследовательский интерес подстегивает Соуске создать еще одно заклинание. Выбирает он все то же райкохо. К удивлению Ханы хадо не распадается на частицы и какая-то его часть все же касается ее. — Больно! — Интересно, — Айзен подходит к ней. Берет за плечо и изучающе смотрит. — Полагаю, ты можешь исцеляться здесь. — Действительно, — девушка касается поврежденного участка кожи, но на нем будто никогда и не было царапин. Мацуо пару секунд думает, после чего просит Соуске использовать что-нибудь посильнее и желательно попасть точно в нее. Мужчина настроен скептически относительно такой просьбы, но все же отходит на какое-то расстояние. — Курохицуги, — Хана наблюдает, как сначала в воздухе появляются фиолетовые линии, после чего пространство между ними заполняется черной материей. Секунда — и она уже не видит Айзена. Чувствует, как пространство давит на нее, а мозги будто плавятся. Она с трудом двигается, но сбита с толку и не может нанести по этой конструкции ни одного удара. Тело резко что-то пронзает и оставляет множество кровоточащих ран. Видит Айзена она с трудом, хотя заклинание перед ней успело рассыпаться тысячей осколков. Девушка сидит на коленях и переводит дух. Все повреждения затягиваются сами собой. — Докуджи но созо*, — произносит она, выставив палец руки вперед. Соуске интересно испытать силу этой ударной волны реацу, потому он дает себя задеть. И получает ранение. — Эта реацу, — говорит он тихо, словно просто для себя. Если бы он не видел Хану, сначала решил бы, что нечто вернуло ему его же атаку. Ведь реацу, пришедшая к нему, была идентична его собственной. — Если вы решили, что я просто отправила вашу атаку обратно, то ошибаетесь, — слова Мацуо прозвучали уж больно уверенно. — Что же, тогда тебе стоит уточнить детали, — он усмехается. — Спать не хотите случайно? — Спать? — Соуске на самом деле чувствует легкую сонливость. Но он списал ее на бессонную ночь, потому не акцентировал на этом внимания. — Напомню, что спали вы сегодня хорошо. — Хитрая сила, — заключает мужчина. — Покажешь что-то еще? Смотрю, у тебя озарение. — Давайте спустимся глубже. — Глубже? — Соуске пока не совсем понимает, какой силой располагает Хана. — У души семь оплотов, сейчас мы на четвертом, — Мацуо нравится этот оплот. На первом было слишком светло, почти так же, как в больницах, здесь же царили сумерки и дул прохладный ветер. — Этот оплот зовется «кураями»*. — Потемки, значит, — Айзен смотрит на что-то за девушкой. — Этот ребенок за тобой тоже… — Какой ребенок? — Хана перебивает его, разворачивается на пятках и застывает. Оба пока могут видеть лишь силуэт. Хана отходит к Соуске, фигура, скрытая тенью, начинает двигаться на них. — Я особенный… правда? — мальчик говорит тихо, его голова опущена. Ребенок выходит на более освещенную часть площадки и смотрит на Хану и Айзена. — Женщина однажды сказала, что я особенный, — мужчина хватает Мацуо за запястье и оттягивает назад, за свою спину. В отличие от нее, ему этот ребенок хорошо знаком. Не узнать себя было сложно. — Айзен-сан… это ведь… — Мацуо Хана, я не пропущу тебя дальше, — голос мальчика холоден. — Ты не способна понять, потому дальше дороги нет. — Отменяй, — бросает Соуске. — Что? — Отменяй способность. — Я не знаю, как, — она говорит неуверенно. Айзену этот ответ совсем не нравится. — Слушай внимательно, — откуда в этом ребенке столько ума и серьезности, девушка не понимает, ведь даже если это сам Соуске, мог ли он быть уже тогда таким? — С четвертого оплота и вплоть до седьмого — на каждом тебя ждет противник. Нельзя проникать в души других существ безнаказанно. Чем глубже, тем опаснее. Чтобы побеждать, тебе не нужно опускаться ниже третьего, — последние слова звучали слишком размыто и будто из-под слоя воды. Мир вокруг закружился, Хана быстро почувствовала головокружение. Закрыла глаза и схватилась за голову, а когда раскрыла — вновь была на полигоне.       «Айзен-сан!» — из положения «лежа» Мацуо принимает положение «сидя», но перед собой никого не видит. — Айзен… — она трогала ладонями землю рядом и ворочалась из стороны в сторону, но не успела уважительно обратиться к мужчине, ведь нашла его руку раньше, чем закончила говорить. — Я здесь. — И-извините, — вышло немного неловко, как подумалось Хане, но от этого не менее приятно. Теория о том, что руки у Соуске большие и теплые, все-таки подтвердилась. Мужчина почему-то молчал и даже не двигался, смотрел в небо-потолок полигона. Перевести тему для Ханы оказалось жизненно важным. Ни одной адекватной в голове не было, мысли улетучились, обдумывать произошедшее пару минут назад совсем не хотелось. — Я хочу съездить к родителям. Они живут в Кавасаки. Как вам идея? — Хорошо. Устроим тебе выходной. И разберемся, что к чему.

///

— Зачем ты их убил, Шичиро? — когда Айзен не нашел пустого в лаборатории-укрытии, то решил, что нужно будет придумать, как снять с себя любые подозрения. Сегодняшней ночью он не оставил в бараках никого, кто бы под видом иллюзии сыграл его роль, более того, сказал Момо, что ему есть чем заняться в Руконгае с давним другом. Найти Шичиро Соуске смог лишь по угасающей реацу шинигами невдалеке от укрытия. — Они могли войти сюда. — И все же, к чему такая спешка? — Эти шинигами могли доложить о вас, Айзен-сама. — Я бы сам с этим разобрался, Шичиро, — мужчина смотрит на тела сослуживцев. — Ты не должен был этого делать. — Но, Айзен-сама… — Вернемся в лабораторию. Мужчина признавал, что Шичиро, возможно, есть и пока будет лучшим его научным достижением. Созданный, как и Белый, на основе души шинигами и сущности пустого, он отличался высоким интеллектом, силой, и, что не менее важно, волей и сознанием. Любой бы гордился подобному открытию. Но Айзен считает, что такое своевольство — опасная вещь. Он никогда не отдавал ему приказов убивать других шинигами или жителей Руконгая. Не говорил защищать его научное пристанище. Соуске был полон решимости создать тех, кто подчинится ему. Но не тех, кто однажды обретет свою волю и последует вразрез его словам и его воле. И если сегодня Шичиро решил, что убить их — лучшее решение, то зачем зря рисковать? — Я пришел сегодня, чтобы кое-что тебе сказать, — мужчина смотрит в глаза пустого, тот лишь кивает и слушает. — Скоро я должен буду начать приготовления к началу восстания. А после и к войне. — Чем я могу быть полезен, Айзен-сама? — Я был бы глубоко признателен, если бы ты заснул до начала войны. К моменту, когда придет время финального сражения, я разбужу тебя. — Разбудите? — Ты — мое лучшее изобретение, Шичиро. Однажды Готей-13 узнает, насколько совершенное существо я создал. И тогда мы вместе создадим иной мир, — Соуске серьезен, Шичиро же склонил в задумчивости голову. Пустой не знал, что сказать. Но перечить своему господину было бы более чем неправильно. Он не хочет. Не хочет ждать. Шичиро уверен, что может принести куда больше пользы, если будет жив и сможет оказать помощь. И все же, он верит в то, что его создатель прав. И если заснуть — большее, что он может для него сейчас сделать, значит, он заснет. — На все ваша воля, мастер, — пустой опускается перед ним на одно колено. — Спасибо, Шичиро, — Айзен тепло улыбается и произносит одно из заклинаний, которое накладывает на пустого мощную печать. Тот превращается в средних размеров сферу темно-красного цвета. Прячет ее Соуске в стене пещеры. Прячет и уходит с желанием забыть о ней, ведь более возвращаться к этому не имеет желания.

///

Спасибо тебе, Хинамори. Я правда рад, что у меня такой лейтенант. Благодарю тебя, Хинамори. Спасибо… И прощай.

      Хана подрывается на месте и резко садится на футоне. Ее просто колотит, а где-то в груди болит так сильно, будто бы ее чем-то пронзили. Девушка чувствует влагу на лице и трогает щеки.       «Слезы?» — кошмар показался слишком реалистичным. А присутствие там Айзена она не могла объяснить. Прическа была совершенно другой, очки скрывали глаза, но смотрел он пронзительно. Улыбался не так, как обычно улыбается ей, а как-то иначе. Возможно, даже со злостью. К сожалению или счастью, ничего, кроме его лица, она не увидела. И не могла понять, почему он обращался к ней «Хинамори». Сон будто рукой сняло. Внезапно она слышит его голос совсем близко, настолько близко, что кажется, будто мужчина сидит прямо за ней.

Восхищение — самая далекая эмоция от понимания. Оставь Рукию Кучики и отойди. Айзена, которого ты мог знать, никогда не существовало.

— Что… что все это значит… — Извини. Кажется, я не могу уберечь тебя от этого. — Кьёка Суйгецу? — Хана оборачивается к окну. Рядом с ним стоит невысокая девушка. Ее волосы аккуратно уложены в низкую прическу, челка небрежно спадает на глаза. Черно-красное кимоно контрастирует с ее бледной кожей, рукава намного длиннее, чем должны были бы быть. Пояс костюма расшит красными цветами, а вокруг нее летает темно-синяя лента, переливающаяся серебряным блеском. И если бы ей сказали, что это — Айзен в своем женском лице, она бы поверила не раздумывая. — Иногда ты будешь видеть его прошлое. Не обещаю, что это будет приятно. — Но почему? — Я знаю Айзена Соуске с самого начала его пути, — девушка на какое-то время замолкает. — Этот путь… не каждый бы им пошел. Он имеет свою цену. — Это ведь нормально… или нет? — Я буду искренне рада, если узнав все, ты продолжишь так считать, — дух грустно улыбнулась, после перевела взгляд на луну за окном. — Он сделал что-то плохое? — Хана не понимала, о чем говорит Кьёка. Но обрывки фраз, сказанных когда-то Айзеном, заставляли вдуматься в ее слова. — Хана, я — его духовный меч. Лишь когда шинигами и его духовный меч понимают друг друга и готовы работать вместе, они оказываются в силах противостоять любым невзгодам. Это не значит, что я всегда согласна с ним, но мое желание — защитить моего шинигами. Поэтому я всегда буду рядом. — Помогаешь мне ты тоже из-за этого? — Не только, — она качает головой из стороны в сторону. — Я не могу сказать тебе многого. Лишь хочу задать вопрос: понимаешь ли ты его? — Понимаю ли? — Мацуо сжимает в руках край одеяла. Она и сама думала об этом порой. Соуске был для нее близкой загадкой. Как кубик-рубика. Вроде она держит его в руках, но это совсем не значит, что она разгадала его. — Подумай об этом на досуге, — девушка тепло улыбнулась и исчезла, расколовшись на множество осколков.

///

      Около двух месяцев собрания капитанов не радовали никого: ни самих капитанов, ни лейтенантов, ни их отряды. Почему-то новости, оглашаемые на них, не были хорошими или хотя бы приемлемыми. Каждый раз всплывала очередная проблема, которая требовала решения. И, как назло, это решение находилось сложно. Если вообще находилось. — В Северном Руконгае за последний месяц не было обнаружено ни одного следа смерти пустого. Мы изучили пещеру, и нашли несколько занимательных вещей, — Куроцучи внимательно разглядывал каждого капитана в помещении. — Во-первых, наш пустой был замурован в стене, однако не в полной своей форме. Полагаю, он был запечатан в какой-то маленькой вещице. Во-вторых, в пещере было найдено техническое оборудование, которое принадлежало Айзену Соуске. Расшифровка данных заняла много времени. Однако по результатам все файлы содержали информацию по созданию Хогьёку и слиянию душ шинигами с сущностями пустых. — Выходит, этот пустой — дело рук Айзена? — Лиза выходит немного вперед. — Выходит так, капитан Ядомару. — Он представляет опасность, капитан Куроцучи? Потенциально? — А зачем вам потенциально? Капитан Сой Фонг может нам и сама сказать, представляет ли он опасность, правда? — капитан второй дивизии хмурится. Она уже давно пришла в себя, однако не может забыть того позорного поражения. Недооценить противника — как она могла так поступить? — Если не было никаких нападений, а он открыл гарганту, полагаю, он должен быть в Уэко Мундо, — Фонг говорила медленнее обычного. — Прощальный подарочек? — процедил Шинджи, после чего взглянул на Кьёраку. — Ну, капитан Куроцучи? Как думаете, его специально выпустили? — Шунсуй был серьезен, хотя и пытался разрядить обстановку. — Нет. Порода отпала лет тринадцать-двенадцать назад. На компьютере не было информации об этом, однако там упоминался пустой под именем «Шичиро», который был невероятен в скорости своего развития. Полагаю, Айзен его запечатал и спрятал. — Зачем? Разве в этом был смысл? — подает голос Рукия. — Капитан Кучики, всякое творение — благо, пока не становится слишком своевольным. Я могу понять его действия, — Маюри на секунду задумывается. — Тринадцать лет назад — год заключения Айзена, — Бьякуя, о чем-то до этого размышлявший, заговорил. — Значит ли это, что он не мог контролировать печать, находясь в Мукене? — Маюри на такой вывод лишь широко улыбается и утвердительно кивает. — Тогда все ясно, — Кьёраку подзывает Нанао. — Свяжись, пожалуйста, с Урахарой Киске и доложи ему об этом. — Да, капитан. — Сдается мне, нам стоит навестить Уэко Мундо. Вы ведь не против? — Шунсуй улыбается и, потолковав об их вторжении еще пару минут, объявляет о конце собрания.